Цель Сокола: мозг и сердце

Аня давно научилась определять шаги Игоря среди множества других. Чересчур уверенные, грузные и еле слышно шаркающие. Все из-за ботинок. Они были слишком массивными и поднимать их все время как можно выше не представлялось возможным. — Тебя Прокопеныч искал, но не нашел и ушел, — оповестила его Соколова, не оборачиваясь. И так знала, что остановился позади. Капитан продолжила с задумчивым видом разглаживать пластырь на сгибе большого пальца, подергивая носом от раздражения. Никудышная хрень: никогда не держалась там, где надо и сколько надо за те деньги, что за них приходилось отваливать. — Где был? — поинтересовалась она про между прочим, твердо решив, что в следующий раз будет ходить с открытыми ранами: лучше так, чем с пустым кошельком. — Леша пропал, — выдохнул майор как-то излишне озабоченно для самого себя. — Снова. Аня медленно повернулась к мужчине и вопросительно сдвинула брови. — Леша? — Паренек, что по делу Гречкина проходил, — объяснил Гром, облокотившись на соседний стол. — А… тот мелкий симпотяга, — Соколова заметно поникла, поняв, о каком Леше говорил мужчина. Этого парнишку она хорошо запомнила. Запал сученыш в самую душу, и даже разрешения не спросил… Еще и из того же детского дома, что и… Девушка резко мотанула головой, прогоняя давящие воспоминания куда-нибудь подальше. — Да, — подтвердил Игорь, — мелкий озлобленный симпотяга. Но сейчас не о нем. Аня вновь нахмурилась, не понимая, почему майор дразнил ее, затягивая вокруг шеи петлю неведения. Обычно он бросал факты, претензии, ругательства, да и вообще все прямо в лоб, а тут стоял и мялся как парнишка, впервые оказавшийся по другую сторону решетки. — Тебе знакомо это? — Гром достал из-за пояса маленькую потертую тетрадку, и Соколова тут же застыла, в замешательстве уставившись на нее. Стало понятно, почему. Капитан с трудом удержала челюсть на месте. — Где… ты… — она осторожно взяла тетрадь в руки и, едва дотрагиваясь, провела ногтями по треснутой иссохшей обложке с какими-то хаотичными цветными разводами. — Откуда? — невнятно пробормотала Аня, с трепетом раскрывая ее. — В детском доме, — ответил Игорь, не переставая внимательно следить за состоянием девушки. Что-то внутри него неприятно запульсировало при виде потерянного бледного лица Соколовой. — Там целый стенд с вещами воспитанников. В нем было и это. Аня неожиданно перестала листать старую тетрадь, остановившись где-то на ее середине. — Я рисовала, — вполголоса прошептала девушка, проскользив подушечками израненных пальцев по небольшой потертой зарисовке трех мальчишек. Она невольно задержала взгляд на самом высоком мальце, более детально прорисованном, справа от рыжеволосого. Губы Соколовой дрогнули. — Олег. — Волков? — Гром нахмурился и, оттолкнувшись от стола, обошел капитана со спины, налегая руками на ее стул. — Влюблена была в него по уши, — тихо усмехнулась Соколова и губы ее затронула теплая улыбка. Игорь же странно передернулся и стиснул челюсть. Формулировка «была влюблена» его не успокаивала. Как и факт того, что в деле Олега Волкова стоял штамп «погиб». — Листай дальше, — прибавил он, прочистив горло. Аня повернула голову в сторону, цепляясь глазами за мужчину, который повис над ней, словно надзиратель. Майор никогда так не делал. Никогда не давил на нее так. Но не в тот момент. И это было неспроста — вот, что точно знала Соколова и что мучительно било по сознанию. Девушка принялась неспеша переворачивать страницы, действительно боясь увидеть там то, что так пылко желал показать ей Гром. Мелькали в большинстве своем знакомые рисунки: старые дома и улицы Петербурга, другие детдомовцы, животные… разные предметы. Даже несколько неумелых портретов ее самой. Почти ничего нового, за исключением парочки зарисовок. Ничего пугающего. Но внутри все скрутило от страшного предчувствия и в следующую секунду, когда взгляд замер на небрежно нарисованном черном вороне, раскинувшем свои крылья по обе страницы, земля ушла из-под ее ног. — Нет, — растерянно проронила Аня, — не может, — тетрадь чуть не выпала из ослабших рук. — Это… — Это он, — договорил за девушку Игорь, забирая тетрадь. — Я пойду к нему, — уверено заявил мужчина, засовывая собственность Разумовского обратно за пояс. Пару мгновений Соколова молчала, все так же неотрывно смотря в какую-то неведомую точку перед собой, но после вдруг вскочила со стула, напрягая Грома своей взвинченностью. — Гром, нет, — она схватила майора за надплечья. — Только не один. Только не один, слышишь меня?! — Тихо, — прошептал мужчина, перехватывая ее ладони. — Успокойся, — Игорь крепче сжал их, пытаясь унять неконтролируемую дрожь. Но Аня не могла успокоиться. Если Игорь был прав, — а он был прав, — Сережа на самом деле… убийца. Ее Сережа… Впервые за много-много лет девушку охватил настоящий ужас. Сердце сжалось от невыносимого количества беспорядочных неконтролируемых чувств. И отчаянных решений. — Ты останешься в участке, — категорично оборвал Гром, замечая ход капитанских мыслей, что как нельзя ясно отражался для него на ее беспокойном лице. — Я не смогу сделать то, что должен, зная, что ты рядом и тебе может грозить опасность, — признался мужчина, коротко дотронувшись до ее пылающей щеки. — Пообещай, что ты будешь ждать здесь. — Если ты переступишь этот порог без меня… — она шумно сглотнула, поднимая на майора взгляд, полный непоколебимой решимости, — я звоню Прокопенко, — безапелляционным тоном закончила Соколова, так же глубоко заглядывая ему в глаза. Не удивлен. — Я это предвидел, — спокойно произнес мужчина и, оставив на лбу Ани короткий поцелуй, отстранился. — Прости. — Что? В следующую секунду на запястье Соколовой защелкнулось холодное кольцо наручников. — Какого черта?! — вскрикнула девушка, привлекая внимание сотрудников. — Не смей этого делать, Игорь! — она попыталась вырваться, но запорная часть второго кольца уже сомкнулась вокруг настенного ограждения. — Федор Иваныч распорядился держать ее так, — громко сообщил Гром свидетелям их разногласия и, похлопав стоящего поблизости «Шарикова» по плечу, строго наказал ему: — Держи всех от нее подальше, чтобы мозги не запудрила. — Не слушай его! — крикнула Аня, предпринимая по меньшей мере двадцатую попытку высвободиться. — А… — «Шариков» в недоумении перевел взгляд с предельно серьезного майора на беснующегося капитана. Засада. — А иначе выговор, — с наигранной досадой предупредил Игорь лейтенанта. — Прокопенычу очень надо, чтобы она оставалась здесь. — Понял, — медленно выговорил «Шариков», послушно кивая. — Не верь, Миша! В то же мгновение Гром решительно двинулся к выходу, изо всех сил стараясь не обернуться. Это не прощание. — Отпусти меня! Отпусти, Миша! — У меня нет ключей, Анна Сергеевна, — с сожалением пожал плечами тучный мужчина, опускаясь за свой стол. Соколовской трагедии он не разделял. Кушать ему хотелось… не до мирских проблем теперь было. — Гром, остановись! — горячо воскликнула девушка, пока неумолимо удаляющийся силуэт майора еще был в поле ее зрения. — Гром! — на глазах навернулись слезы. От шока. «Это не можешь быть ты, Сережа! Нет-нет-нет…» Бессилия. «Не могу сойти с места!» Досады. «Он и вправду приковал меня!» Страха. «Только вернись… дурак… пожалуйста»

***

Минуты тянулись бесконечно долго. Сидящую на полу Соколову заметно потряхивало от всецело завладевшего ей бешенства. Хотелось сгоряча пообещать всем немногочисленным окружающим жестокой расправы, — еще раз, — но голос давно сорвался, теперь походя на безжизненный сиплый вой кого-то потустороннего. От переизбытка чувств, эмоций и оскорблений собственного телефона, как нельзя вовремя разрядившегося в полный ноль, безбожно трещала башка и мучительно ныло сердце, как и запястье, что уже безвольно болталось на уровне виска. Кожа под металлическим кольцом адски горела, не позволяя больше шевелить рукой так же активно, в напрасных попытках вырваться. Задержавшиеся допоздна сотрудники и впрямь держались на расстоянии, опасаясь буйной реакции скованного капитана и того, что сделает майор, узнав о вероломном нарушении его строгого наказа. Особенно «Шариков», который так сильно боялся за собственную задницу, что и впрямь старался отваживать любого от озлобленной девушки. Единственный, кто мог помочь Аньке, — Прокопенко, не страшащийся гнева Грома… ну или Дубин, страшащийся, но слишком любящий свою Анну Сергеевну. Вот только, как назло покореженным капитанским нервам, ни того, ни другого в участке не было. Дима с безумными глазами усвистал восвояси еще в обед, а полковник, не сумев разыскать Игорька в пределах здания и прилегающей территории, сам отправился в неизвестном направлении. Пускай головная боль не оставляла, девушка продолжала строить в голове судорожные планы мести. Так кажется легче становилось. Немного. Правда параноидальные мысли о том, что вместо просиживания пятой точки можно было отгрызть себе руку или просто выломать ограждение, не оставляли и бились дятлом о черепную коробку вместе с рассуждениями о деталях грядущих в ее исполнении экзекуций. Преимущественно для Грома, потом уже для этих управомоченных придурков в форме. Она настолько погрузилась в размышления, что не сразу услышала его. — Что происходит? — вновь раздался строгий мужской голос, отчетливее доносясь до сознания Соколовой. Капитан наконец подняла тяжелую голову и даже сперва не поверила своему счастью, увидев разъяренного полковника с перекошенным от недоумения лицом. — Это Разумовский, — обрывисто произнесла девушка, поднимаясь. — Что? — Прокопенко быстрым шагом приблизился к капитану, перехватывая ее за свободную руку. — Разумовской и есть Чумной Доктор, — тихим надорванным голосом объяснила она, моляще цепляясь за плащ начальника. — Игорь пошел за ним. Один, — глаза ее странно заблестели и сделались почти черными, выдавая тот страх, что зародился в груди часами ранее и не оставил до сих пор. Когда-то Ане было привычно испытывать его за робкого, вечно тревожного Сережу, но теперь она боялась не за него. Сомнений в завидной силе и смекалке майора у нее не было, но любящему пылающему сердцу не объяснить простых логичных вещей. Ему посрать на твою логику. Оно лишь чувствует. И тогда сердце капитана чувствовало неладное. Плохо ему было. Спирало глотку и оттого дышать почти нечем становилось. — Отцепите ее сейчас же! — грозно рявкнул Федор Иванович, бегло оглядев присутствующих. — Совсем фляги у вас засвистели, что ли?! Живо! Ближайший из служащих тут же спохватился и, спешно похлопав по левому карману брюк, вытащил из него крохотный ключ. Как только рука девушки была высвобождена из металлических оков, она машинально схватилась за запястье, крепко сдавливая. Намеренное причинение самой себе еще большей боли словно притупляло общее недомогание, — такая вот интересная Соколовская политика. — Идем, Аннушка, — встревоженный полковник потянул капитана к выходу. — Найдем твоего горе-Грома, пока не поздно. И внушительный тандем мудрого Рокфора и изобретательной Гайки поспешил на помощь их сварливому упертому Чипу. …Если таковая вообще ему нужна была…