Цель Сокола: мозг и сердце

Разумовскому очень хотелось вцепиться руками в эту прекрасную, изящную, тонкую шейку, опрокинуть ее не менее прекрасную обладательницу на стол и придушить как следует. А потом поцеловать как следует. Очень хотелось. Но он этого никогда не сделает. А то подумает еще эта своенравная дура, что важна ему. — Алиса, вызови Волкова, — деловито скомандовал парень, присаживаясь обратно в свое удобное рабочее кресло. — Да, Сергей, — тут же послушно отозвался искусственный разум. «Чем бы новым удивил», — хмыкнула про себя стоящая напротив его стола девушка. — Думаешь, Олегом меня напугал? — Соколова ловко застегнула черную ветровку, не собираясь больше и минуты задерживаться в Разумовской богадельне. — И без цепного пса дорогу найду: это тебе из нас двоих поводырь нужен, — укусила она парня напоследок и, не дожидаясь реакции, зашагала к выходу. Соколова ни разу не ошибалась в Разумовском: реакция и впрямь не заставила себя ждать… В ту же секунду Сергей ощутил прилив такой ненависти, что кажется и вправду готов был уложить Аню на стол. Но объявившийся в дверях Олег не позволил продемонстрировать то самое, что он так тщательно скрывал по отношению к подруге детства, которая давно ему не подруга. Сука, которая ебала мозги без продыху. Вот, кто она. — Что случилось? — спокойно спросил Волков, бегло окинув глазами проходящего мимо капитана полиции. Впрочем, ответ для него стал очевиден в тот же момент. Когда эта девушка оказывалась рядом с Разумовским все становилось не так. Случалось все и сразу. Все и даже больше. — Ты бы не уходил далеко, Олежа, — вдруг елейно протянула Аня, остановившись позади начальника охраны. — Без тебя поблизости рыжий принц не-ервничает, — она как можно ехиднее выделила последнее слово, после затейливо глянув на лицо Сережи. Взбешен. Какая приятная неожиданность. Или не неожиданность. Куда кусать уязвленное эго этого умника она прекрасно знала. — Спасибо низкорослой принцессе занудства, — ощерился парень, отчаянно стараясь не подорваться с кресла. Убил бы. — Ну хоть что-то у нас будет общее, — бросила Соколова уже за порогом и, не оборачиваясь, помахала ему длинными пальцами. Знала, что вот-вот Сереженька взорвется. Олег тоже знал, потому и приблизился к другу как-то слишком быстро, в успокаивающем жесте опуская руку на нервно подергивающееся плечо. — Дыши. — Ненавижу эту стерву, — процедил Разумовский сквозь крепко стиснутые зубы, наблюдая, как двери лифта медленно закрывались за стройной фигурой. — Почему? — непринужденно поинтересовался Волков, усаживаясь на край невъебически дорогого стеклянного стола. Ответ на этот вопрос он тоже знал. Но чего бы в миллионный раз не послушать, как бесится друг детства из-за разногласий с другим другом детства. За столько-то лет мужчина стал находить это даже забавным. — Ведет себя как я, — раздраженно рявкнул Сергей, внезапно ударив по столу кулаком. — Меня это бесит, — размереннее проговорил он, поддавшись вперед, к Олегу. — Понимаешь? Волков кивнул. Понимал. Зуб Разумовского наскочил на монолитное упрямство Соколовой. «Доктор, мальчик с проблемами ненавидит девочку с проблемами… Как излечить двух больных? — Устрани их проблемы. — Мне убить их обоих?..» — Сука какая, — рыкнул парень уже совсем тихо, откидываясь на спинку стула. Волков не сдержался и коротко усмехнулся, отсчитывая двести тридцать восьмой раз, когда Разумовский оскорблял Соколову за спиной и упускал возможность самолично заткнуть ей рот. Ну вот именно так, как IT-гений хотел на самом деле.

***

Безразлично скользя выразительными глазами по прохожим, Разумовский скучающе считал минуты. Ее рабочий день заканчивался «никогда», но по нормированному графику в восемь вечера, а значит выйдет из участка Соколова на час двадцать позже. Прикол у нее такой или привычка — этого Сергей не знал, да и плевать ему было. Главное, чтобы вообще домой добралась за ночь. Хоть на полчаса. А то ж не выспится и снова мозг ему ебать примчится. С причиной и без причины. Когда же главная дверь наконец захлопнулась за капитаном полиции, Разумовский заметно оживился. Он резко оттолкнутся от холодной стены и, натянув на голову капюшон серой длинной кофты, стремительно зашагал следом за Соколовой. — Полицай, — окликнул он Аню, как только та свернула в первый же проулок, — иди сюда, — добавил парень, остановившись. — Давай-давай, — бросил Сергей чуть настойчивее, ощутив на себе порицающий взгляд двух сощуренных карих луполок. — Я тебе не собака, Разумовский, — ожидаемо огрызнулась девушка. — Надо — сам подойти. — Если я подойду, Со-ко-ло-ва, — угрожающе произнес парень, сощурившись, — ты сядешь. — Проверим? — весело прищелкнула языком Аня, поправляя тяжелую сумку с документами, что неподъемным грузом свисала с плеча. Она по опыту работы знала, что из ее друга детства вырос совсем не тот человек, с которым стоило шутить. Но это не останавливало Соколову: последние два года капитан только и делала, что искушала судьбу, играя на нервах Разумовского. Разумовского, у которого были явные проблемы с психикой, самоконтролем и умещением двух противоположностей в одном хиленьком с виду тельце. А вообще, по-хорошему, сдать его пора было за все те темные делишки, что он проворачивал, но девушка все никак не могла найти подходящий момент. Да и Олежа, крепко замешанный в этом дерьме, роль свою играл. Засадить сразу двух друзей за решетку — это конечно сильно… К слову, повторять дважды Ане никогда не приходилось. Сергей приблизился к ней в следующую же секунду после опрометчивого заявления. Причем так уверенно, словно только этого и ждал. А оно и неудивительно: Разумовский единственный, кто мог написать двухтомник под названием «Выебывания капитана». А потом и процитировать в самом полном содержании. Даже продемонстрировать. Сумка Соколовой с грохотом свалилась на асфальт, когда на шее хозяйки сомкнулась тесным кольцом ладонь парня. Капитан полиции попал в руки убийцы. Люди, помогите! Ну или не надо… — Проверим, — прошептал Сергей в самое ухо, нарочно сдавливая ее нежную кожу тонкими бледными пальцами, — только не здесь. Соколова уже начинала ощущать нехватку воздуха, но от слов своих хрен откажется. Да и, по правде говоря, не такой уж ужасной показалась ей угроза Разумовского… — Держи свое альтер эго в узде, принц, — хрипло проронила она, цепляясь за его изнеженную, но такую черт подери сильную ладонь. Почему-то он становился таким внушительным каждый раз, когда оказывался рядом с ней. И особенно когда хотел убить. — Ты сама виновата, — оскалился парень, жадно вдыхая запах карамельного шампуня. — Изводишь. Провоцируешь. Бе-сишь. Ты же знаешь, что со мной так нельзя, — ладонь вдруг переместилась на лицо Ани, больно сжимая худые щеки. — Убью, — выдохнул в самые губы. Заглянул в самую глубину глаз. Такому же психу, как он, показалось бы, что глаза его блеснули неестественным желтым цветом. Но с ними все было в порядке. Как всегда насыщенно-синие. Темные, но непорочные. Ледяные, но благородные. Только Соколова видела. Видела его настоящие глаза. Они красивы, но не святы. И в ответ она лишь засмеялась. Тихо так, дразняще. Просто очаровательно. Когда Сережа не хотел играть, Аня все равно играла. А когда хотел он сам… девушка считала чуть ли не преступлением отказываться от столь интригующего предложения. И он знал, что ей правда весело. Знал, что играла и что не боялась. Но отдаляться не собирался. Продолжал неотрывно смотреть в глаза напротив и неторопливо втягивать в себя ее сладкий запах, заставляя все те чувства, что давно перевалили за черту «дружбы», отзываться пульсирующей, но приятной болью в районе паха. Вот только не одному ему от этой томительной близости плохо становилось. До одури так, не по-нормальному плохо. По запретному. По безбашенному. И поскольку тормозов у Аньки в эшелоне не имелось ни в детстве, ни сейчас, она внезапно подалась вперед, едва касаясь его губ своими. Слишком. Долго. Ждала. Разумовский первым не ходил. Тактика у этого придурка такая: знал, что Соколову она бесит. — Но ты. Без меня. Не сможешь, — бормотала девушка так медленно и сладко, водила по его пересохшим губам своими так чувственно и в то же время трепетно, что холодная ладонь Сергея бесконтрольно теряла хватку. Теперь она удивительно нежно касалась лица капитана, согревая ледяное, ожесточенное жаждой мести сердце. — Не играй со мной, А-ня-я, — парень невольно зажмурился, больше не имея сил смотреть в ее лукавые глаза, что в одиночку играли ничуть не хуже. — Почему нет? — прошептала она еле слышно, коснувшись его острого кончика носа своим. — Игры изменились. Разумовский силился отдалиться. Но ни одна из его личностей этого не хотела. Особенно та самая, что завладевала им каждый раз, когда он оказывался в томительной близости с самым выводящим его из себя человеком. Каждый раз, когда непроизвольно воображал, что бы сделал с ней, если бы не… Если бы не что? А Соколова и не силилась отдаляться. Достал он ее уже. Все дразнится, ядом брызжет, строит из себя кого-то еще более угрожающего. Идиот. Они с Олегом знают его лучше и дольше чем кто-либо на всей этой гребаной планете. Это он о ней двухтомник мог написать, Ане же и десяти не хватило бы, чтобы описать этого в край поехавшего парня и выразить всю свою ненависть к нему, нещадно помешанную со странным чувством привязанности. И у капитана получилось бы: слог хороший. Отбывание суровых наказаний под кипой отчетных документов, по воле достопочтенного Прокопенко, не прошло даром. — Насколько сильно? — задала она, наверное, самый провокационный вопрос в его жизни. Сергей тут же раскрыл глаза, теперь еще внимательнее всматриваясь в уверенное лицо напротив. Уверенное и просто необычайно для него красивое. С этим озорливым прищуром, скрывающим под собой настоящую угрозу, с этим искрящимся блеском карих глаз и еле заметным розовым румянцем. — Так сильно, что я хочу тебя прямо здесь, — выдал раньше, чем успел достаточно подумать. Но не жалел. Он же праведная чума. Кого ему теперь бояться? Разве что… Ее?