Изящная словесность

      В палате на четвертом этаже окна выходили на солнечную сторону. Жалюзи были сдвинуты под потолок, и летний жар стелился по стерильно белому полу, пропахшим старостью и лекарствами простыням, и морщинистым рукам на одеяле. Ци Фэнгэ было 98 лет, он прожил действительно долгую жизнь, и был одним из немногих, кто встречал свою смерть со спокойным сердцем и удовлетворением от прожитых лет. Ци Фэнгэ считал, что жалеть ему не о чем. Он завершил свои дела, завещание лежало у нотариуса, а те баснословные долги, что он оставил потомкам, и вовсе за проблемы не считал. Деньги, ха. Что ещё за важность,никакого счастья в его жизнь они не принесли.       Жаль его внук Юй Ай так не думал. Его злой, срывающийся голос до сих пор звенел в голове.       - У тебя всё и всегда хорошо! Ты сделал всё, что считал нужным! Вот как ты заботишься о собственном детище, а? О собственной семье! О своей спокойной смерти ты подумал, а обо мне?! Что ты оставляешь мне? Руины? Наш дом разнесут по кусочками, а ты лежишь тут и радуешься, что сам этого не увидишь, а?!       - Юй Ай, - Шэнь Цяо, сидящий у постели старика, отрицательно качнул головой, всем видом выражая молчаливое «не нужно». Он снял очки с толстыми стеклами и оправой, оставившими два розовых следа на бледной переносице, и рассеяно крутил между пальцев, не отрывая взгляда от своих действий. Вряд ли он видел хоть что-то кроме отблесков солнца от линз.       Юй Ай взглянул на названного брата покрасневшими глазами полными гнева. Этот разговор шел не первый, и даже не десятый раз, с одним и тем же итогом. И в этот раз он вряд ли изменится. Юй Ай не планировал ругаться, в конце концов он не желал омрачать последние дни своего старика, но…Ему было страшно. «Сюаньду» его дом, он вырос в его стенах, дорожил каждой пылинкой. Он гордился своим происхождением, гордился растившим его дедушкой, гордился каждой книгой, вышедшей под их знаком. Первые лет пятнадцать своей жизни. Последние тринадцать он сходил с ума от усталости: "Ци Фэнгэ волновала лишь литература. Он выбрасывал целые состояния на чужие работы, бросал с трудом заработанные деньги на книги, тираж которых не окупался. Все они огромными пыльными горами нависали в углах их дома, грозясь однажды свалиться на их бедовые головы. А те авторы, талант которых мог поднять издательство с колен, смывались в более богатые места – лучшее промо, больший тираж, больший гонорар. Всё то, что находящееся на грани банкротства «Сюаньду» не могло себе позволить. Сотрудники увольнялись из-за задержки зарплат, урезания премий и условий, в которых их работа становилась лишь бесполезным, бесперспективным копанием в чужой бездарной писанине. Ссоры с Ци Фэнгэ были все громче. За закрытыми дверями Юй Ай требовал - отдай мне пост директора! Если ты не понимаешь в управление, доверь это мне! Тебе всегда нравилась редактура, так и займись ей! Позволь мне поднять «Сюаньду» с колен!       Пусть Юй Ай и был коммерческим директором, он был сильно ограничен в полномочиях, как и остальные инвесторы, имеющие небольшое количество акций и фактически не имевших решающего права голоса. Это были люди в возрасте, и весьма схожих взглядов с Ци Фэнгэ, однако простой вложенных денег их так же тревожил. Итак такое положение вещей не устраивало ни одну из сторон, и пока старик сопротивлялся любым его решениям, а Шэнь Цяо был занят редактурой их авторов и собственным романом, Юй Ай готовил почву к проведению больших перемен.       - Ты не понимаешь,- спокойно, словно бы разочарованно говорил Ци Фэнгэ, взирая на него со своего кресла, так будто Юй Ай всё тот же глупый ребенок у его ног,- Самой сути «Сюаньду». Я не могу доверить его тебе. А-Цяо понимает это место лучше тебя.       - А-Цяо! А-Цяо! Вечно наш идеальный А-Цяо! – взмахивал руками Юй Ай, стараясь задушить в себе эту детскую ревность и страх, что Шэнь Цяо не поддержит его, когда узнает о готовящихся планах, - Твоё лучшее творение! Раз так его любишь, может хоть о нём подумаешь?!       - Юй Ай.       - Его книги провалились! И ты знаешь это! И ты знаешь почему! Так чья это вина, что вместо того чтобы писать свои гениальные творения, он бросает их сырыми, и идёт редактировать чужое?! Драить полы в твоем нахрен никому не сдавшемся офисе, и вместе со мной лизать жопу кучке инвесторов за жалкие копейки, которые и те скоро отнимут?!       - ЮЙ АЙ!       - Что?!- горько хмыкнул мужчина, - Я не прав? Великий Ци Фэнгэ не может смириться, что не справился? Твое раздутое эго не может признать, что даже ты можешь ошибаться? Просто позволь каждому делать свою работу.       - Ты можешь уйти, Юй Ай. Если «Сюаньду» слишком мала для тебя, я не держу, - наконец слишком мягко сказал Ци Фэнгэ, - А-Цяо продолжит моё дело.       Юй Ай уже не помнил точно, что тогда ответил (возможно что-то в духе "было бы что продолжать"). Красная пелена перед глазами закрывала от его памяти все те резкие, наверняка ужасные слова, что он бросал в лицо Ци Фэнгэ о нём самом, о Шэнь Цяо. Очнулся он, только когда трясущимися руками сбрасывал с постаментов награды в приемной с этим так ненавистным ему именем «Ци Фэнгэ». Этому старику, давно лишившемуся разума, близость могилы видимо обесценила проблемы тех, кто останется жить после него. В его глазах полных липкой жалости к Юй Аю и его амбициям, ценность имело только собственное имя, репутация «Сюаньду», которая оставалось чистой, пока они писали зубодробительно нудные книжонки на вкус таких стариков как он, и Шэнь Цяо. Его гордость, его лучшее творение, чьи мозги он обтачивал под свои стандарты долгие годы. Мир не стоял на месте, и если они хотели сохранить имя «Сюаньду» им тоже нужно было двигаться дальше. Но чем больше упрямился Ци Фэнгэ, тем меньше шансов видел Юй Ай. И он швырял так бережно лелеемые дедушкой доказательства собственной значимости для мира на пол. Разбивал рамки и награды.       «У гроба нет карманов»- говорил Ци Фэнгэ.       «Значит и эти блестяшки тебе тоже ни к чему, - мрачно думал Юй Ай, - к чему тебе твоя репутация если через пару десятков лет про неё никто не вспомнит»       Следующей в руки попала фотография, где Ци Фэнгэ держал на руках маленького радостно улыбающегося мальчика, рядом за его штанину держался другой ребенок в больших, уродливых очках, за которыми крохотной головы и видно-то не было. У Юй Ая не было родителей, только дедушка. Великий Ци Фэнгэ, который перестал его любить в тот момент, когда понял, что литература Юй Ая не особо интересовала. Шэнь Цяо же был другое дело. Ци Фэнгэ привел его с единственным объяснением «Теперь это твой брат, Юй Ай». И он звал его диди*(младший брат) или Сяо Цяо, и даже позже, уже зная, что Шэнь Цяо старше на два года, продолжал дразнить его этим диди. Юй Ай любил своего названного брата. При взгляде на этого молчаливого, похожего на беззащитного олененка мальчика, у Юй Ая появлялось иррациональное желание защищать его ото всех невзгод, которое с возрастом переросло в горькое, задевающее гордость осознание, что всю жизнь защищали только его. У Шэнь Цяо было ужасное зрение, толстые очки и слишком взрослое поведение. Он был молчаливым, спокойным, никогда не устраивал шалостей, как Юй Ай. А-Цяо не умел грубить и считал, что каждый достоин уважения, и любые конфликты решал с помощью слов. Мягко и ненавязчиво он направлял Юй Ая, учил его тому, что за столько лет не смог вдолбить Ци Фэнгэ - научил его любить книги. Они вместе обошли здание издательства вдоль и поперек, облазили архивы и чердаки, каждый уголок, верстали свою первую книгу из альбомных листов,исписанных и изрисованных вручную. Они вместе представляли светлое будущее, где Юй Ай мог бы вести дела, а Шэнь Цяо посвятить себя писательству. Кроткий и мягкий внутри семьи А-Цяо, вежливый с посторонними мальчик, имел собственные нерушимые принципы, привитые ему воспитанием Ци Фэнгэ и высокой литературой. Он помогал Юй Аю отбиваться от школьных хулиганов, учил с ним уроки, и объяснял занудные изречения великих классиков, так легко и просто, что Юй Ай только диву давался, как сам не понял. Шэнь Цяо был его старшим братом и самым близким другом.       И он был тем, кого Юй Ай не мог простить.       Не мог простить за взгляд Ци Фэнгэ: полный гордости и любви. Он имел счастье наблюдать его каждый раз, когда эти двое уходили в литературные дебаты, в которых он всегда был третьим лишним. Недостаточно хорош, умен и сообразителен для тонкого искусства слов. Шэнь Цяо был истинным учеником Ци Фэнгэ, так сильно походил на него самого, что иногда Юй Ай ловил себя на мысли: - это он его внук. А я лишь чужой мальчишка.       Юй Ай любил его и ненавидел. Он смотрел на эту фотографию, и собственная ничтожность в глазах Ци Фэнгэ жалила подобно яду. Если бы Шэнь Цяо не был так хорош во всем за что брался, если бы он не был этим идеальным, почти даоским святым А-Цяо, способным очаровать кого угодно, разве вся жизнь Юй Ая сложилась бы так? Разве Юй Ай был виноват, что недостаточно талантлив? Что писать красивые слова не его дар? Разве Шэнь Цяо, который словно вырезан по образу и подобию Ци Фэнгэ, может стать достойным руководителем? Разве они оба, такие гениальные, хоть что-то в этом смыслят?"       Он вылетел из палаты после этого тихого, спокойного «Юй Ай». Эти двое…Знал ли Шэнь Цяо, насколько сильно Ци Фэнгэ его ценил? Знал ли он, что написано в завещании, которое старик Ци передал нотариусу? Чьё имя он вписал туда первым? У Юй Ая кружилась голова. Он сел в кресла у стены напротив двери в палату, тщетно прислушиваясь к тишине. Было так тихо, что мороз шёл по коже, и только в голове Юй Ая звучало это напряженное, зловещее тиканье бомбы заложенной его дедом под кресло ген.директора. Цифры на её табло отсчитывали последние часы жизни Ци Фэнгэ, и Юй Ай должен был быть готов к последствиям взрыва. Он действительно готовился, он просчитал все варианты, и лихорадочно прогонял их в уме, боясь упустить хоть одну ошибку, когда финал был уже так близок. Оставалось только ждать.       Ци Фэнгэ умер через три часа. Шэнь Цяо открыл ему дверь с этим своим лицом вечно полным скорби и взглядом в никуда. Свои очки он так и не надел. Юй Ай встал, чтобы лучше видеть неподвижное морщинистое тело на больничной койке, умиротворенное бледное лицо. Кардиомонитор пищал беспрерывно, показывая тонкую линию. Медсестра выключила аппаратуру, выразила соболезнования Шэнь Цяо, что успел украдкой смахнуть несколько слезинок. Она не сказала Юй Аю ни слова, и он едва подавил улыбку. Это он тут родственник почившего, но его принимают за пустое место. Телефон звякнул оповещением, когда Шэнь Цяо, так и не дождавшись действий от Юй Ая, накрыл лицо своего учителя покрывалом.       «Выражаем свое искреннее соболезнование. Когда мы можем обсудить вопросы сотрудничества?» - гласило сообщение от главного редактора «Туцзюэ».       «Чтение завещания завтра в три. Я напишу Вам, господин Дуань».       Похороны Ци Фэнгэ прошли слишком шумно, как для человека любившего уединение и покой. Статьи, репортажи и внезапно отснятые материалы о биографии великого Мастера слова звучали из каждого утюга, к этой во всех смыслах знаменательной дате готовились с тех самых пор, как Ци Фэнгэ попал в госпиталь. Повылазили из своих нор все «давние друзья» гения, расплескивающие свои слезы и соболезнования, жалеющие бедного внука Ци Фэнгэ, имя которого попеременно сменялось с «Юй Ай» на «Шэнь Цяо». На кладбище было не протолкнуться – вспышки камер вылетали чаще, чем всхлипы из груди давних друзей, живых людей стало намного больше, чем мертвых, и все они стремились как можно ближе подобраться к двум застывшим у могилы силуэтам в траурных костюмах. Репортеры с микрофонами различных каналов, журналисты с пресс-картами изданий любой величины.       Шэнь Цяо по своему обыкновению молчал, спрятав глаза за толстыми стеклами очков, лишь положил руку на плечо Юй Ая, утешать которого не было смысла. Грусть от потери пусть и такого родственника, перебивалась подкрадывающимся ужасом от предстоящего объявления последней воли. Его дрожь А-Цяо списал на попытку контролировать эмоции. К машине они подступали с боем, истыканные микрофонами как игольницы булавками, оглушенные выкриками и вопросами, и почти ослепшие от вспышек. Репортеры «Туцзюэ» растолкали особо ретивых в сторону, но на общей сутолоке Шэнь Цяо не обратил внимания, как и на отсутствие фирменного знака «Хуаньюэ». Юй Ай, едва машина сдвинулась в сторону издательства, глубоко вздохнул, видя как А-Цяо с силой потер точку между бровей.       Юй Ай разблокировал телефон. Уведомления посыпались с непрекращающейся вибрацией. Заголовки через один спрашивали «Кому же достанется все имущество Ци Фэнгэ? Единственному внуку или его явному фавориту никому не известному автору?». Имена опять скакали. Юй Ай натянуто рассмеялся, поднося телефон поближе к Шэнь Цяо.       - Как думаешь, кто из них прав?- он прилагал все свои силы, чтобы голос не выдал сковавшего его страха, стараясь звучать непринужденно.       - Учитель обсуждал со мной завещание,- спокойно сказал Шэнь Цяо, нахмурив брови на эти крысиные заголовки,- Я уверен, что он тщательно обдумал своё решение. Тебе не стоит беспокоиться, диди.       Юй Ай не смог скрыть своего удивления, на что А-Цяо лишь бледно улыбнулся: «Он очень тебя любил». У младшего перехватило дыхание от уверенности и мягкости чужого голоса. От того, что тот так слепо верил Ци Фэнгэ, и возможно был прав. Снова. Вечно знающий всё лучше всех тепличный цветочек А-Цяо. Иногда он думал: Шэнь Цяо действительно настолько чист и не предполагает ни единого умысла в чужих действиях, что это похоже на идиотизм, или так хорошо притворяется? Юй Ай сжал телефон до боли в пальцах и смог лишь кивнуть на чужой взгляд. Было бы чудесно пойди его дед по правильному пути, а не на поводу своего упрямства.       Нотариус ждал их в главном зале редакции. За столом главного редактора он расположил несколько запечатанных конвертов и, выразив соболезнования, предложил сесть. В этом внезапно опустевшем кабинете были лишь они трое, и портрет Ци Фэнгэ с черной ленточкой, что с легкой полуулыбкой смотрел на своих воспитанников. Юй Ай помнил, как будучи ещё детьми, они с А-Цяо играли в прятки под этим столом, мешая дедушке работать. Как оттоптали его тапки и выдернули шнур питания его компьютера. Не сохраненные правки улетели в неизвестность, Юй Ай и Шэнь Цяо стоять на соли коленями. Позднее за этим столом, Ци Фэнгэ вычитывал первые литературные потуги Шэнь Цяо, и хвалил. Хвалил и хвалил его изящную словесность.       Озвучив формальную часть, нотариус приступил к чтению первого письма, начиналось которое коротким отрывком поэзии Ли Бо: "Я начинаю петь - и в такт Колышется луна, Пляшу - и пляшет тень моя, Бесшумна и длинна. Нам было весело, пока Хмелели мы втроем. А захмелели - разошлись, Кто как - своим путем". (перевод взят здесь: https://proza.ru/2008/03/07/531)       Юй Ай лишь усмехнулся. Не хватало, чтобы его дед еще и завещание написал своим любимым возвышенным слогом, чтобы даже в посмертии поглумиться над Юй Аем. Но после оглашения, всё что он смог уложить в памяти это эти несколько строчек. Он как в полусознательном состоянии слушал короткое послание, в котором Ци Фэнгэ выразил свое пожелание каждому найти свой путь. Он писал о своей надежде на то, что два его внука сохранят теплые и близкие отношения даже после его смерти. " Только дополняя и прикрывая слабые стороны друг друга, вы сможет привести "Сюаньду" к тому величию, которое ты желаешь, Юй Ай. А-Цяо, я убеждён, что ты кто-то намного больший, чем просто преемник Ци Фэнгэ. Ты талантлив, и я надеюсь мир увидит это, как увидел я. Юй Ай давно уже не считает меня своим примером, и многие мои уроки для него пустой звук, с тобой же...я надеюсь, взяв от меня основы, ты сможешь раскрыть свой потенциал, своим собственным методом. Поэтому, по закрепленному за мной праву, во главу " Сюаньду" я ставлю тебя. Юй Ай, ты как никто знаешь изнанку издательства, помоги своему брату. Тело "Сюаньду" я оставляю на тебя, а душа всегда была у А-Цяо".       Таким образом Юй Ай получил контрольный пакет акций, но без права отменять решения директора, а Шэнь Цяо должность ген.директора и тридцать процентов акций, как извинения за провальную публикацию его пары книг, вину за которую чувствовал его наставник.       Юй Ай поднялся с места не дожидаясь конца оглашения, резким движением отдернул пиджак, и с вымученно улыбкой обратился к Шэнь Цяо первым. В мозгу Юй Ая билось мучительное "Учитель обсуждал со мной завещание" наравне с мыслью о том, что нужно успеть первым.       - Пожалуй мы услышали всё, что должны были, не так ли генеральный директор Шэнь?       - Юй Ай, учитель не…       - Всегда знал, что делает,- перебил его мужчина, внезапно заключив в короткие объятия,- Нет нужды в словах, брат.       - Нам нужно обсудить это, со всеми, - Шэнь Цяо мягко сжал его плечи,- До вступления завещания в силу, я…       - Не сейчас, А-Цяо, - Юй Ай уже отстранился, - Я устал и мне нужно подумать.       Юй Ай торопливо ушел, бросив лишь «Оставляю всё на тебя». Шэнь Цяо не думал его останавливать, какими бы ни были отношения между Ци Фэнгэ и его внуком, они все ещё были семьёй. И если Юй Аю было нужно время, чтобы смириться с потерей, он собирался его ему дать. Они всё ещё могли обсудить это внезапное решение Ци Фэнгэ, ставшее для него откровенным сюрпризом. Оставшись один в кабинете, он взял в руки лист с последней волей, ещё раз вчитываясь в строчки способные изменить их жизнь. Когда они говорили в последний раз, Шэнь Цяо был уверен, что смог донести свою позицию до учителя – он больше разбирался в написании книг и статей, чем в управлении целого издательства. Если он встанет во главе «Сюаньду», останется ли у него время на писательство, а от "Сюаньду" хотя бы табличка? Ци Фэнгэ не считал это проблемой, но обещал все обдумать ещё раз.       Юй Ай, по мнению Шэнь Цяо, был хорошей кандидатурой, он разбирался в этом намного больше, знал всю подноготную и это была его мечта, их общая мечта ещё с детства, а потому реакция Юй Ая на завещание его не слишком взволновала. Он верил Юй Аю, и знал, что тот верил ему. Они были братьями, а потому он спокойно сложил завещание в папку с документами: должно было пройти три дня с момента оглашения для вступления его в силу, а потом они смогут провести переназначение. Он подумал об этом в тот же миг, как услышал своё имя, и спокойствие Юй Ая списал на то, что и он подумал о том же. Таким образом он намеревался обсудить дальнейший план действий издательства, рабочие будни которого не закончились на смерти ген.директора, на ближайшем совещании. Однако, Юй Ай попросил его отложить – ему нужно было оплакать дедушку – и попросил три дня. Шэнь Цяо согласился, и погрузился в решение вопросов, которыми раньше занимался Юй Ай, как ещё официально не назначенный директор. Горстка сотрудников, потерявшая контроль, горящие сроки по выпускам, звонки из банков по задолженностям, три калеки автора, рукописи которых он должен был проверить, и вопрос по отложенному выпуску собственной книги, всё навалилось на Шэнь Цяо огромным скопом и похоронило под собой на эти три дня. Тань Юаньчунь, бухгалтер «Сюаньду» с незапамятных времен, приносил Шэнь Цяо кофе, счета на оплату за похороны, и оценив энтузиазм в работе, написал одно короткое сообщение на расспросы Юй Ая: «Шэнь Цяо взялся за свои обязанности со всей серьезностью».       Совещание, назначенное на утро четвертого дня, проходило в бывшем кабинете Ци Фэнгэ в тягостном молчании. Шэнь Цяо не смог как полагается оплакать утрату, хотя и готовился к этому моменту с тех пор, как стало понятно, что жить Ци Фэнгэ осталось немного. Он плохо спал в последние дни, не мог связаться с Юй Аем, отчего переживал ещё и за него. К назначенному времени все четыре сторонних держателя акций уже сидели за столом, искоса рассматривая сидящего во главе Шэнь Цяо. Что ждать от этого молодого человека ослепительной наружности, они не знали, все основные дела велись с коммерческим директором, до сих пор не явившемся. Всё, что было им известно о Шэнь Цяо – это его признанная самим Ци Фэнгэ гениальность, никак не проявленная на их взгляд, и уж точно не окупившаяся, они бы знали наверняка. Только уважение к недавно почившему другу и давнему компаньону удерживало их от начала массированной атаки этого молодого человека. Это и полученный каждым из них звонок от Юй Ая с заверениями, что им не о чем беспокоиться и они конечно же обсудят сложившуюся ситуацию. То, что Ци Фэнгэ был в своем уме, когда ставил бездарного писаку на этот пост, они сильно сомневались.       Шэнь Цяо видел враждебность окруживших его, словно стая лисиц, инвесторов, но мог лишь миролюбиво предложить им чай. Но до него дело так и не дошло.       Юй Ай, показавшийся на пороге был бледен и определенно взволнован. Шэнь Цяо поднялся на встречу, и едва заметно нахмурился – брат был не один. За его спиной активно двигал бровями и моргал их юрист, а также присутствовало несколько известных людей, увидеть которых в «Сюаньду» было немыслимо. Дуань Веньян был вторым самым известным человеком из «Туцзюэ», после их основателя Ху Лугу, и с ним Шэнь Цяо был знаком лично. Ещё одно смутно знакомое смуглое лицо, что часто можно было увидеть на афишах и в заголовках статей. Бэйму Кунье - ведущий автор их издательства, и восходящая звезда литературного мира. Остальные видимо охрана и юристы были ему не знакомы.       - А-Цяо! Может, хоть ты мне объяснишь, что происходит? – вопрос Юй Ая ясности в общий сбор не внёс ни капли.       - Кажется, это наш вопрос,- с мягкой улыбкой обронил Дуань Веньян, скользя оценивающим взглядом по Шэнь Цяо, что для встречи с инвесторами сменил очки на линзы, и теперь разил красотой бледного лица быстрее, чем кто-либо успевал понять, и перейти к сути претензий.        - Добрый день, господа! – решил ускорить процесс невысокий мужчина в строгом костюме и хмурым взглядом, отмечая некоторую всеобщую «подвислость» коллег, - Нет времени ходить вокруг да около, поскольку вопрос серьезный и на кону репутация не одного человека! Возник конфликт с авторскими правами, господин Шэнь!       К сути возникших проблем пришли быстро. Шэнь Цяо обвиняли в присвоении чужого произведения, которое он едва-едва прикрыл налетом своей сомнительной оригинальности, и поспешил отправить в печать, пока конкуренты не сделали это первыми. И даже смерть уважаемого наставника Ци Фэнгэ его не остановила, а скорее была использована как черный пиар.       - Плагиат?- Юй Ай, сидящий по правую руку от молчащего Шэнь Цяо, явно был зол, - А-Цяо работал над книгой полтора года, я своими глазами наблюдал этот трудоемкий процесс! Где доказательства? Эти три дня дались нам очень тяжело, кто бы вообще стал заниматься печатью в такой ситуации?!       - Есть подписанный контракт на печать в сторонней типографии и звонок с номера господина Шэнь.       - А-Цяо?- Юй Ай смотрел на него пусть и усталыми, но решительными глазами.       - Печать «Скорби гор и рек» была отложена две недели назад, - спокойно сказал Шэнь Цяо. В «Сюаньду» все знали, что на тот момент врачи не давали никаких положительных прогнозов о состоянии Ци Фэнгэ, и вопрос об отложенной печати поднимался на собрании, - Я связался с типографией, чтобы отменить печать. Однако..       - Типография уже отпечатала сто образцов, - резко перебил Кунье, и всем видом выражая оскорбленное достоинство, швырнул на стол перед Шэнь Цяо книгу в мягком переплете со смятыми страницами, - Думал, я не узнаю, если слегка подправить текст?       - Однако,- как ни в чём не бывало продолжил Шэнь Цяо, и мягкая доброжелательность его лица не дрогнула ни на миг,- видимо произошла ошибка. Эта книга написана мной, с редакцией Ци Фэнгэ.       Шэнь Цяо расправил бледными пальцами смятые в горсть, местами порванные страницы, но это не слишком помогло, и аккуратно закрыл книгу, положив перед собой.       - Мы проведём тщательное расследование! Ваши обвинения голословны!- юрист «Сюаньду» выпал из спячки и принялся активно защищать Шэнь Цяо. И чем дальше заходило обсуждение, тем мрачнее становились лица инвесторов. Слова громче и агрессивнее, лишь Шэнь Цяо задумчиво оглядывал присутствующих, более не проронив ни слова. Изначальное решение о мирном решении конфликта, читать как признании Шэнь Цяо в акте воровства чужой интеллектуальной собственности, пошло прахом к третьему часу переговоров. Сравнение двух вариантов одного романа - чернового варианта печати текста авторства Кунье и готово экземпляра Шэнь Цяо - тоже к истине не привело. Оба автора знали свои творения от корки до корки, и если стиль написания работы Кунье гармонично продолжал его уже ранее выпущенные работы, то Шэнь Цяо, испробовавший для себя новый стиль после неудачных первых публикаций, оказался в невыгодном положении. «Это не доказательство!» - хмуро обрубал Юй Ай и Шэнь Цяо был ему благодарен. И «Сюаньду» и «Туцзюэ» единогласно не собирались давать хода ситуации в прессе, кто бы ни был прав скандал получился бы ужасающим. Шэнь Цяо не боялся, а вот Юй Ай яростно шептал ему на ухо о том, что толпа фанаток Кунье его виртуально на куски порвёт, и никакая «правда» его не защитит. Придумают тысячу и одно доказательство, и итак плачевное положение станет ещё хуже. После такого скандала, даже окажись ты на правой стороне – не отмоешься. Можно забыть о публикации на следующие годы жизни Кунье.       Стороны забрасывали друг друга фактами о подлинности авторства на протяжение нескольких дней (в ход шли черновые варианты, датированные и нет, мелкие заметки на полях блокнотов и прочее от стороны Кунье и один единственный документ с датой создания и последним изменением от Шэнь Цяо) с яростным напором, и если бы брызги слюны, дикие взгляды, гневные письма полные восклицательных знаков и острых штрихов иероглифов могли убивать – в мертвых ходил бы не только Ци Фэнгэ. Круг вовлеченных лиц был минимален, но Юй Ай каждый день проверял новости, боясь утечки информации. Если бы это была игра в покер, то у Кунье был бы роял флеш, а у Шэнь Цяо две двойки, которые выглядели бы попросту жалко. Именно так он себя и чувствовал. Жалко. Это чувство испытанное им впервые в жизни и слабые отголоски нанесенного оскорбления, попавшего в его писательскую гордость, были так новы, что он даже не мог их выразить. Под взглядами полными сомнения даже со стороны собственного юриста, Шэнь Цяо мог лишь повторять раз за разом - рукопись моя. Мысленно выискивая момент, когда их с Кунье дороги пересеклись, когда он перешел дорогу "Туцзюэ"?       Дуань Веньян требовал признания факта плагиата, снятия книги с выпуска и выдачу всех материалов по книгам, даже уже вышедшим, для дополнительной проверки. А также огромной суммы за моральный ущерб, и понесённые убытки от отложенной презентаций книги и её выпуска. Сумма вышла такой, что Юй Ай достал виски. Свою книгу с печати они снимать естественно не собирались, а планировали выпустить по своим срокам. Шэнь Цяо ответил простым «нет». Он бы мог отказаться от выпуска, его бы это не волновало, но оклеветать себя добровольно, да ещё и подарить труд Ци Фэнгэ другим - на это он не мог пойти.       - Я всегда тебе верил, А –Цяо,- говорил ему Юй Ай, ободряюще, и получал в ответ «и я доверяю тебе».       На девятый день со смерти Ци Фэнгэ, было проведено собрание директоров, попасть на которое Шэнь Цяо не смог из-за встречи с адвокатами, где вынесли предложение о перенесении назначения Шэнь Цяо генеральным директором «Сюаньду» на срок расследования, передать которое хотели третьей независимой стороне. Если «Туцзюэ» выпустят статью с обвинением то ген.директор, обвиненный в плагиате, станет крахом репутации «Сюаньду», что и так на ладан дышала, а уж со статусом Шэнь Цяо как преемника Ци Фэнгэ, тот в гробу перевернется. Допустить такое не просто падение, а настоящий обвал стоимости акций значило сразу заколотить крышку гроба над издательством, стоящим одной ногой в могиле. На время до официального назначения, Юй Ай стал исполняющим обязанности генерального директора по единогласному решению.       Шэнь Цяо выставил собственную квартиру на продажу – услуги адвоката для предстоящих разбирательств требовали больших денег, потому что не многие согласились бы выступать за его интересы при упоминании «Туцзюэ», не получив хорошего гонорара. Правильнее никто – юристы этой угнетающей и пожирающей мелкие издательства компании были на большом слуху. Шэнь Цяо с тихим смешком подумал, что во всем мире только одна фигура могла бы пойти против кого угодно, не смотря на любые риски. Жаль только, что продай они хоть весь «Сюаньду», генеральный директор «Хуаньюэ» даже консультации своего самого захудалого юриста не позволил бы (вспоминая все те беспринципные вещи, что творили сотрудники этого издательского дома и ни разу за них не поплатились – юристы там были что надо). В издательство он вернулся поздно вечером и, увидев тусклый свет в кабинете Ци Фэнгэ, направился прямиком туда.       - Ты понимаешь что несешь?! Мы договаривались о другом! Сколько?! Семьдесят?!Ты…- Юй Ай даже не пытался понизить голос. Его усталая, сгорбленная фигура утонула в директорском кресле, всегда уложенные черные волосы были растрепаны, и он то и дело тянул за них. Шэнь Цяо постучал костяшками пальцев по косяку двери, давая понять, что вернулся. Юй Ай вздрогнул, поднял на него затравленный взгляд и шепотом попросил подождать. Если бы еще и его собеседника можно было поставить на паузу. Тихий смешок Дуань Веньяна, словно ножом по глотке прошелся. «Это А-Цяо? Передай «привет», - он явно издевался, и хорошо что А-Цяо не мог его услышать, - Семьдесят процентов акций и контракт Шэнь Цяо и мы оставим "Сюаньду" под твоим присмотром, Юй Ай. У тебя есть два дня на раздумья, иначе мы одну за другой начнем выпускать статьи – о плагиате, затем о нехорошей борьбе за наследство в «Сюаньду», где один брат готов с землей сравнять другого. Доказательств у нас хватит, даже Янь Уши позавидует. Как думаешь какая из этих новостей поразит общественность больше? А хрупкое нежное сердечко А-Цяо?»       - Мне нужно идти,- резко выдохнул он в трубку, - я тебя услышал и позвоню позже.       Шнь Цяо сел в одно из кресел.       - Мы по уши в долгах! – с неестественным весельем воскликнул Юй Ай, обращаясь стоящему посреди стола портрету основателя,- Ну как, дедушка?! Деньги все ещё не главное?!       - Я продам квартиру, - тон Шэнь Цяо звучал спокойно, будто за эти дни не произошло ровным счетом ничего особенного. Кожа его всегда отличалась фарфоровой белизной, так что даже побледней он еще на пару тонов, заметно бы не стало. Только синяки под глазами показывали, что и ему эта неделя не далась просто.       - И где ты будешь жить? Со мной в дедушкиной квартире?       Квартира эта была в здании издательства, на последнем пятом этаже, Шэнь Цяо прожил в ней до самого совершеннолетия вместе с Ци Фэнгэ и Юй Аем. Даже получив в наследство от погибших родителей квартиру и перебравшись в неё, домом он считал "Сюаньду", так что ничего страшно в вынужденном сожительстве не видел.       - Ты против?- бледно улыбнулся А-Цяо.       - Нет, ты знаешь, - отмахнулся Юй, проглотив крик «А-Цяо, что нам делать?»,- Дуань Веньян звонил мне сегодня.       Шэнь Цяо не стал ничего спрашивать, лишь потянулся к стоящему посреди стола чайнику и плеснул себе в чашку горячей воды, и медленно покрутил её в руках.       - Они забудут эту историю, если мы продадим им контрольный пакет акций, - сухо сглотнув, Юй Ай последовал его примеру, только выпил всю воду сразу.       - Неприемлемо,- качнул головой Шэнь Цяо, снял очки и, слепо щурясь, потер переносицу.       - Это не всё. Мы должны разорвать твой контракт. Иначе они обратятся в полицию и осветят процесс расследования в прессе. А-Цяо они уверенны в своей правоте, я боюсь нам не выиграть это дело, - он звучал так обреченно, словно уже сдался. И устыдившись, вскинул извиняющий взгляд. Шэнь Цяо будто не услышал его, лицо осталось непроницаемым, а тишина затягивалась.       - Я хочу встретиться с Кунье, один, - после тяжелой паузы произнес Шэнь Цяо, и даже его всегда мягкий и доброжелательный тон стал немного жестче. Два брата встретились взглядами.       - Зачем? – Юй Ай свой не отвел, но спина неприятно промокла.       - Хочется знать, кому я доставил неприятности. Это не Кунье. Я никогда с ним не пересекался, мои книги для его не конкуренция. Если мы узнаем, кто этот человек и чего он добивается, мы сможешь обсудить с ним всё напрямую. «Туцзюэ» не будет нужды вмешиваться в этот конфликт.       - А-Цяо, не думал, что ты так наивен! – покачал головой Юй Ай, - Доступ к твоей рукописи в «Сюаньду» имело только три человека. Ты, я и дедушка. Типография могла быть не чиста на руку, но это точно они. «Сюаньду» и «Тюцзюэ» никогда не были в хороших отношениях, и ты знаешь почему. Что мешает им просто использовать это как предлог? Ци Фэнгэ мертв, и нас больше не защищает его авторитет. Что может быть лучше, чем так унизить его преемника, и прибрать «Сюаньду» к рукам?       - Юй Ай, - оборвал его пропитанную отчаянием речь Шэнь Цяо, взгляд его ставших вдруг беззащитными глаз устремился на лежащее в куче документов завещание, - Я понял. Что ты хочешь сделать?       - Я не знаю!- тихо сказал Юй Ай, прижав руки к лицу и замерев в таком положении, - Какой вообще у меня был выбор?- глухо спросил он. Никто ему не ответил. Спустя пару минут оглушительной тишины, Юй Ай наконец поднял лицо. Шэнь Цяо отставил чашку и поднялся.       - Куда ты уходишь?!       Юй Ай вскинул руки, собираясь схватить за плечо, но взгляд Шэнь Цяо был полон решимости и упрямства, сломить которые мог только он сам.       - Это единственный выход. Если это его личная ненависть ко мне, то "Сюаньду" тем более не стоит вмешиваться.       На десятый день со смерти Ци Фэнгэ Юй Ай, как временно исполняющий обязанности генерального директора, завершил сделку о продаже контрольного пакета акций «Туцзюэ». Ручка в его руках дрожала, Дуань Веньян улыбался и, пожимая его руку, поздравлял с удачным заключением дружеских отношений.       - Нет нужды так беспокоиться! Разве вы не получили все что хотели? Наслаждайтесь своим креслом генеральный директор Юй! И не занимайте свой завтрашний день, такое падение нужно видеть из первых рядов!       Юй Ай смотрел на подписанные бумаги с хмурым выражением решимости, но и сомнения. Дело было сделано, он не сожалел, совсем нет - Шэнь Цяо, воздвигнутый на пьедестал Ци Фэнгэ, выращенный как комнатная зверушка, эксперимент по выращиванию идеального человека, ему пора было спуститься. Понять какого это быть обычным, таким как Юй Ай. Быть виноватым без вины, посмешищем. Бороться за каждый кусочек блага, идти на сделки с совестью, а не получить все готовое из чужих рук за красивые глаза. Он не сожалел, но неясное беспокойство о собственных потерях маячило совсем рядом. Его триумф оказался отложен из-за его же недальновидности. Надо было полагать, что "Туцзюэ" извлекут выгоды из этого конфликта, но что настолько нагло! Они завысили итак непомерную цену, и теперь чтобы вернуть эти 70%( оставшаяся часть которых была выкуплена у сторонних инвесторов путем долгих уговоров) ему придется хорошенько поработать.       - Не нужно делать такое лицо,- вся напускная благожелательность испарилась из тона главного редактора "Туцзюэ", как дым, - Мы тоже рискуем. Разве это большая цена за избавление от конкурента? На счет акций не переживайте, наше всестороннее и плодотворное сотрудничество окупит и их, и ваши братские чувства.       - Он хочет встретиться с Кунье,- отметил Юй Ай, подмечая чужую проницательность.       - Проблем не будет, - отмахнулся Дуань,- завтра мы пришлём рекомендации и своего человека. Пора стряхнуть с этого места пыль. А вы пока займитесь последним пунктом нашего соглашения.        - Я всё сделаю, но А-Цяо останется в "Сюаньду", - твёрдого сказал Юй Ай.       - Посмотрим.       Дуань с ощутимой силой похлопал по чужому плечу, возвращая расслабленную улыбку на лицо, но обмануться себе Юй Ай не позволил. С такими союзниками всегда нужно быть настороже. Проводив гостя, который похоже будет частым, Юй Ай окинул взглядом свой кабинет. С фоторамки смотрел Ци Фэнгэ и в его улыбке чудился немой укор. Юй Ай перевернул фото на столешницу одним толчком.       На одиннадцатый день Шэнь Цяо встретился с Кунье в небольшом ресторанчике с названием «Пик полушага». Он расположился на третьем этаже, втиснутого между трехэтажными жилыми домами, здания-свечки на шесть этажей. К ресторанчику вела узкая металлическая лестница по внешней стене, огибая чужие окна. Места в нём было и правда мало: в крохотный зал на третьем этаже, влезла всего пара столиков, прижатых друг другу так тесно, что можно было случайно столкнуться локтями с другими посетителями. Людей в это обеденное время почти не было - место не пользовалось большой популярностью из-за крайне неудачного расположения. Добираться сюда было испытанием, и местная кухня не стоила того, чтобы его проходить. Распахнутая настежь стеклянная дверь тут же упиралась в узкие перила, сокращая итак небольшое пространство для входа. Окна-створки в пол были приоткрыты на проветривание, тонкие газовые занавески прикрывали от пыли с улицы - жара стояла удушающая. Удивленный наплыву посетителей, бариста варил посредственный кофе для молодой девушки в легком красном платье у кассы, забредшей сюда явно только чудом или вернее только в поисках кондиционера. Она то и дело обмахивалась тонкой папкой, отчего не менее двенадцати золотых браслетов на её руке позвякивали маленькими колокольчиками.       Её тихое бурчание «Чертов Бянь Яньмэй, почему я лично должна таскаться в такую даль, всё равно без одобрения босса нихрена не выпустим» не было слышно за столиками. К счастью для неё и её сохраненного рабочего места. Бэйму Кунье, укрытый черной панамой почти до самых глаз, с переброшенным через плечо хвостом из тонких кос, и спущенной на подбородок маской, уже сидел за столиком и потягивал кофе, когда Шэнь Цяо сел напротив. Едва не выплюнув напиток на его белую рубашку, прилежно застёгнутую на все пуговицы, Кунье уставился на огромные уродливые очки на худом, белом как нефрит лице.       - Шэнь….Цяо?- неуверенно спросил Кунье, отставляя чашку от греха подальше, и не замечая как девушка у стойки подобралась, слегка повернув голову в их сторону, - Твои очки отвратительны. Насколько хреново ты видишь, что стекло такое толстое? Твои глаза..       Увидев Шэнь Цяо лично в прошлый раз, Кунье (признанный красавец на минутку!) почувствовал себя уродливым кальмаром. Настолько прекрасная внешность не могла принадлежать обычному человеку, пришлось вспоминать все прочитанные по молодости новеллы с их слащавыми и возвышенными описаниями. И бинго, Шэнь Цяо казался бессмертным небожителем, осветившим этот бренный мир своей красотой. Но больше чем бледная кожа (нет, Кунье не комплексовал по поводу своей довольно смуглой, фанаткам нравилось и ладно), черты лица, словно выточенные искуснейшим мастером, его поразили глаза. Но едва увидев столь вопиющее уродство на этом лице сейчас, он с трудом мог вспомнить, как они выглядели без них!       Комментарий о внешности остался без внимания, повиснув в мгновенно заледеневшей атмосфере неловким комком сумбурных мыслей. Шэнь Цяо смотрел на своего противника, в его смеющиеся черные глаза и полное превосходства поведение, и слишком яркая, словно чужая эмоция, заставляла его стискивать зубы. Ярость кипела во всегда спокойном и рассудительном Шэнь Цяо, но стиснутая жесткими рамками безукоризненной вежливости и воспитания, не находила выхода, кроме как во взгляде. Он мог бы напугать своей силой и пронзительностью, но очки портили всё впечатление. Кунье чувствовал себя котом, что загнал маленькую возмущенную мышку в угол, и теперь та смотрела на него своими крохотными, черными глазками полными возмущения, не понимая что так лишь больше возбуждает аппетит. И он готов был перегрызть эту маленькую глотку.       Атмосфера за столиком была настолько тяжелой, что неуютно себя почувствовал даже бариста, находящийся в углу бара. Он оглянулся убедиться, что никакой драки не намечается, но увидел лишь две напряженные фигуры, замершие в одних позах. Услышать что-либо так же не выходило - разговор шёл едва ли не шёпотом.       - Вы перешли границу, - тихий уверенный голос Шэнь Цяо никак не вязался с его внешней мягкостью. Если бы сегодняшняя статья, первая из множества, порочила только его имя, он бы не выразил и капли беспокойства, продолжая расследовать это дело своими силами с прежним хладнокровием, но в ней позволили себе поливать грязью имя человека воспитавшего его, и умершего всего одиннадцать дней назад, не оставляя ему и шанса на тихое решение конфликта. Он знал, что новость уже разошлась слишком далеко, что дальше будет только хуже, Юй Ай был прав его имя разорвут на кусочки и смешают с грязью. Его и его учителя. Статьи вышли, а значит Юй Ай отказал им в требованиях, веря в Шэнь Цяо и его невиновность - он был уверен в этом.       - Ну что вы, господин Шэнь, какие между нами могут быть границы! Мы же теперь одна семья! - резко перешёл на формальный тон Кунье, но расслабленность не ушла из его движений, только голос стал ниже, с отчетливыми нотками угрозы, - пусть и не на долго!       - Боюсь, что не понимаю вас.       - Контракт был подписан вчера, неужели ты не в курсе? Юй Ай действительно поразителен!       Шэнь Цяо растерянно приподнял брови. Было понятно с самого начала, что соглашаться на чужие условия значило признать вину, даже если из страха за него самого, Юй Ай не мог подписать документы без его ведома, у него бы не хватило полномочий. Но был ли смысл Кунье врать, если Шэнь в любой момент мог все проверить? Вывод был только один - издательство "Сюаньду" передало исключительное право вмешиваться в его политику, отдало ключи от всех дверей без его ведома. Всё, что так хотели защитить, пустили по ветру. Юй Ай поторопился и "Сюаньду", которому Ци Фэнгэ посвятил всю жизнь, они разрушили за один день.       - В любом случае Сюаньду поставили на тебе крест. Мы только пришли к обоюдному соглашению. Все в плюсе, кроме тебя разумеется, - Кунье покрутил между пальцев салфетку, - так есть ли смысл в твоих тридцати процентах? Долго при тебе они не задержатся, так как насчёт того, чтобы я их выкупил?       - Спасибо за предложение, но вынужден отказаться, - слетело с губ Шэнь Цяо, будто смысл произнесенного его не тронул.       - Не в твоём положении нос воротить, - вскинулся Кунье, не видя на лице напротив ни гнева, ни страха, - Что ты будешь делать с этими акциями, едва мы пустим "Сюаньду" по ветру, а? Поставишь в рамочку? У тебя нет дома, нет работы, нет семьи, я предлагаю тебе деньги, будет где жить первое время. Сомневаюсь, что хоть одно издательство возьмёт вора в свой штат, но можешь попытаться, - Кунье заводился все больше и больше, не видя никакой реакции на чужом лице.       - Это уже не будет вашей заботой, господин Бэйму,- Шэнь Цяо определённо собирался завершить эту встречу сейчас же.       - Мой отец говорил, что преемник Ци Фэнгэ должен быть человеком выдающихся талантов, - потеряв терпение, он схватил чужой подбородок с силой склоняя к себе, - но у тебя есть лишь это смазливое лицо!       Шэнь Цяо резко отбросил его руку, вскакивая на ноги, но Кунье оказался быстрее. Отшвырнув стул ногой, он одним толчком прижал мужчину к косяку входной двери, придавив локтем беззащитное горло и сорвал так задевшие его тонкое чувство прекрасного очки. Бросил под ноги, чтобы с наслаждением раздавить подошвой.       - Может поэтому Ци Фэнгэ и держал тебя рядом с собой, а? Как тебе такая статья: весь талант заключается в этой молчаливой глотке и узкой заднице? - Кунье рассмеялся прямо в его покрасневшее от удушья лицо, - если этот старый ублюдок ещё был хоть на что-то способен!       Резкий удар в лицо выбил из него способность не только говорить мерзкие вещи, но и дышать. Кунье влетел в столики за спиной с грохотом не достойным его телосложения. Столы устояли благодаря прикрученным ножкам, а Кунье скользкой рыбкой провалился в узкое пространство между ними. Матерясь через слово, он с трудом выбрался из-под них под ещё более смачную ругань бариста, швырнувшего в них влажное полотенце для стаканов. Шэнь Цяо в это время вцепился руками в косяк, пытаясь понять, кому звонить, чтобы его довели домой. Очки, павшие смертью храбрых, были единственной возможностью не перепутать окно с дверью. Схватившись рукой за мельтешащую перед самым носом штору, он подслеповато сощурил глаза - всё воспринималось, как сплошной поток света и тени, с размытыми очертаниями – и провел рукой перед собой. Стекло под пальцами навязчиво намекало. Шэнь Цяо повёл дальше, нащупал ещё одно окно и шторы - похоже ему нужна была помощь. И она пришла, правда не совсем такая, какую он мог бы ожидать. Кунье за его спиной отшвырнул требующего компенсации человека в фартуке в сторону, вытер капающую с подбородка кровь и ринулся к Шэнь Цяо.       Всё это произошло за какие-то жалкие секунды, Шэнь Цяо лишь услышал женский крик "осторожно", когда ощутимый удар обрушился на него, ненадежная тканевая опора в его пальцах с треском порвалась. Уцелевший кусок прощально взмахнул разорванным краем, словно нежная девушка платком, отправляя возлюбленного на бой. На бой с металлическими перилами лестницы и крышей чужой машины. Шэнь Цяо его проиграл с треском ломаемых костей. Перила смягчили его стремительное падение и не дали проломить чье-то лобовое стекло, как бы ни звучало, лбом. Звуки падения плашмя сменились коротким стоном – кажется, чувствовать столько боли сразу было невозможно, но он справился. Машина разразилась сигнализацией, сверху завопила девушка о вызове скорой, стройно матерился Кунье. Шэнь Цяо надеялся, что он не пойдет его добивать. От удара в глазах, итак видящих только на расстоянии двенадцати сантиметров, плавали цветные круги, а видимость упала совсем на ноль. Сигнализация резко замолчала. Собственному горлу сейчас Шэнь Цяо не мог доверять, вряд ли из него вышло бы хоть что-то кроме воздуха и подкатившей тошноты, так что он с трудом пошевелил простреливающими до самого копчиками пальцами. Не будь с его глазами всё так печально, как и с чувствительностью в пылающих от боли нервах, он бы на месте от стыда сгорел. Ведь его тонкие, бледные пальцы, обвитые ручейками крови скользнули по мощной обнаженной груди мужчины, что как раз секунду назад планировал уехать на этой машине, и замерли.       Юй Шэнъянь в ужасе смотрел, как стекают алые капельки вниз под распахнутую на груди рубашку Янь Уши (эта жара его доканала), на распластанное, точнее вмятое в их машину тело, жутко вывернутую руку, ту самую, что коснулась его дяди, и не знал, чего стоило бояться больше. Не выносящий чужих прикосновений и грязи, Янь Уши сделал шаг в сторону, всегда таящаяся в уголках его губ насмешливая улыбка исчезла на миг.       - Это….как это возможно? – потрясенно переспросил Юй Шэнъянь, разглядев чужое залитое кровью лицо. Пока он собирал информацию на этого человека, сумел выучить его со всех сторон, и даже если не захотел, узнал бы.       - Хммм? - Янь Уши, уже через пару секунд потерявший интерес к умирающему на его крыше человеку, одним движением вытер кровь с груди и пресса платком из нагрудного кармашка пиджака, тут же выбросив его в лопнувшее окно машины.       - Это точно он. Шэнь Цяо, ученик Ци Фэнгэ, - сглотнув, продолжил Юй Шэнъянь, хоть он уже видел самое страшное в своей жизни – злого Янь Уши, но и Шэнь Цяо не каждый день с высоты падают, так что его немного потряхивало от нервов. Тем более, что за это утро из посредственного автора известного только в узком кругу, он превратился в поистине одиозную фигуру. Не обсосал этот во всех смыслах мутный скандал только ленивый, ну и "Хуаньюэ", которые сплетни не печатали из принципа. С огромным скандалом обрушившим его имя с пьедестала преемника Ци Фэнгэ, Шэнь Цяо действительно пал на самое...на вот эту самую машину.       - Он ещё жив? – имя разбудило в Янь Уши любопытство, и он еще раз окинул неузнаваемое сейчас лицо взглядом. Естественно он не собирался проверять это лично. Задача оценить степень мертвости легла на плечи Шэнъяня. Хватанув воздуха ртом, он подошёл ближе и прижал два пальца к чужой тёплой шее. Против его воли глаза, как приклеенные смотрели на стекающую по черным волосам и покореженному металлу густую кровь, ее казалось очень много. Юй Шэнъяня откровенно замутило. Немного обнадеживал слабый ритм пульса на кончиках пальцев, но судя по общей картине, стучать он собирался не долго. Да даже если Шэнь Цяо каким-то чудом попал в процент выживших при падении с высоты, травмы могли быть такими, что в перспективе светила только инвалидность на всю оставшуюся жизнь.       - Жив! Но надолго ли, столько крови...       Юй Шэнъянь сочувственно вздохнул, отходя подальше. Откуда-то с начала улицы уже было слышно сирену скорой помощи, подтягивались зеваки привлеченные шумом. Он собирался спросить дядю, стоит ли вызывать такси или Бянь Яньмэю позвонить, как замер от ужаса. На его юном теле встали дыбом даже самые тоненькие волоски, а ведь Янь Уши просто стоял посреди улицы, заложив руки за спину. Его необыкновенно высокомерная манера держаться вдруг стала поистине угрожающей, а на губах появилась многозначительная улыбка. Он смотрел на окно третьего этажа, где печально болталась только что потревоженная неаккуратным движением оборванная шторка.       - Если выживет, пригласи на собеседование, - с усмешкой велел Янь Уши, буквально втолкнув его в машину скорой помощи вслед за Шэнь Цяо.