Изящная словесность

      Мнение Юй Шэнъяня о больницах портилось с каждым часом всё больше. Сам он болел очень редко, а даже если простужался, то в интернате был мед. кабинет, а во время каникул в Пекине врача ему вызывали на дом либо Янь Уши, либо нанятая для этого обслуга. Тетушка Мо готовила, убирала и развлекала маленького Шэнъяня половину его жизни, а о больницах отзывалась коротко: быстрее помрешь. Его мама умерла в больнице. Он помнил, как она разбирала свой небольшой чемодан в светлой палате, просила слушаться дядю. Того самого, что запретил ему вообще оказываться близко к этой больнице, как только они вышли за дверь. Обида на него не переходила в агрессию, только из-за тех чувств, что он испытывал, гневно смотря в его лицо, во время очередного «нет». Он мог буквально видеть, как его ментальная волна злобы разбивалась о непробиваемый щит безразличия и превосходства Янь Уши. Эти детские чувства походили лишь на брызнувшую капельку воды, пытающуюся размыть породу вековой скалы. Кому бы вообще нравилось чувствовать себя пустым местом, перед чужим величием? Янь Уши вел бровью и Юй Шэнъянь, не слишком громко вздыхая, топал в свою комнату, и даже не мог хлопнуть дверью. Янь Уши был сущим дьяволом, даже находясь в другом месте, он мог заставить других чувствовать себя неуютно, мягко говоря. Когда Юй Шэнъянь вырос, одно упоминание имени дяди приводило всех в прескверное расположение духа. Лица становились кислыми, будто их вот-вот должно было вывернуть наизнанку, а поведение заискивающим. Честно говоря, это было весело. Выросший Юй Шэнъянь мог немного гордится тем, что к нему у Янь Уши было все же более терпимое отношение. Сравнить было с чем, и Юй Шэнъянь действительно ощущал себя особенным, но границы между ними всегда оставались нетронутыми. Янь Уши был сам по себе, всегда. Даже с близкими (одним единственным) дистанция неприкосновенности не сокращалась, но имела более гибкую форму. По крайней мере он так это видел. Итак, к больницам было особое отношение. В последнее свое посещение то, что он видел на больничной кровати вместо матери, до сих пор являлось в кошмарных снах. «Где моя мамочка?» — спросил он тогда в слезах.       Поэтому белые коридоры, как один похожие друг на друга, запах лекарств, измученные лица больных, все это будило позабытое за годы чувство липкого страха и удушья. Он знал, что его мама умерла давным-давно, но в каждой постели ожидал увидеть сухое, изможденное тело. Юй Шэнъянь стоял у стойки регистрации в компании мужчины в белом халате и последовательно отвечал на все вопросы, пока Шэнь Цяо лежал на каталке буквально под боком. Отвечал быстро и решительно, сам поражаясь, сколько всего узнал об этом человеке, пока собирал информацию для Янь Уши, ну и тому, что пока оплаты нет, никто вытаскивать Шэнь Цяо с того света не будет. В руках, сотрясаемых мелкой дрожью, он стискивал вещи Шэнь Цяо — старенький телефон раскладушка, разбитый вдребезги, но ещё подающий звуки жизни от входящих звонков (отвечать Юй естественно не собирался), бумажник с удостоверением личности и парой мятых двадцаток. Пусть он и пришёл в себя ещё в дороге, на вопросы не отвечал (его стошнило несколько раз в этом долгом пути до больницы, кивать он не мог — шею его зафиксировал бандаж) и скорее всего, мало что понимал. Юй Шэнъянь, видя его мутный взгляд, испугался, что он серьезно повредил мозг и стал дурачком. При вопросе о том, кто будет платить, Юй замялся — двадцатки будет явно мало, а карточек в бумажнике не было. Стоило бы позвонить дяде и спросить, сообщений тот не переносил на дух. Юй подозревал, что ему просто нравилось оскорблять вслух. Вздохнув, Юй Шэнъянь набрал номер подписанный «Глава Янь», и опешил от мгновенного, насмешливого «умер?».       — Кхм, нет, — испуганное «ещё» он проглотил обратно — Шэнь Цяо смотрел на него своими огромными, влажными глазами, что выглядело жутко с тем количеством крови на его лице. Торопливо зашептал, прикрыв рукой рот, под снисходительным взглядом врача: «Лечение нужно оплатить, но у него только пара купюр в двадцать юаней. Нужно ли связаться с «Сюаньду»?       — Нет нужды, — ответил Янь Уши так легко и непринужденно, словно случилось что-то, что привело его в удивительно хорошее расположение духа. Но они не виделись от силы минут десять!       — Учитель, мы не станем помогать ему? — что-то тревожно дрогнуло в сердце молодого человека, каким бы сдержанным, даже немного равнодушным ни был по характеру Юй Шэнъянь, просто смотреть на умирающего так близко человека, было выше его сил. Тем более это был Шэнь Цяо, воспитанник Ци Фэнгэ, упавший на их крышу, он был уверен, по какой-то неправильной, противоестественной причине. Вся эта ситуация, буквально кричала о своей подозрительности. Не мог же такой человек, как он, просто совершить самоубийство из-за скандала? Он уже мысленно подсчитывал деньги на собственном счёте, когда в трубке раздался тихий смешок.       — Почему бы и нет?       — Говорят, он будет жить, а вот как, покажет КТ (* компьютерная томография, применяется для оценки повреждений мозга, в данном случае возникших в результате черепно-мозговой) и детальное обследование… Он смотрит на меня, — голос подвел его. Липкие от крови ресницы Шэнь Цяо скрыли рассеянный взгляд, но врачи не выразили беспокойства, только бумагу для реквизитов счета подсунули под руку.       — Учитель, может ли быть, что он, ну его голова и…вообще, станет дурачком? — собственная речь отказывала, будто это Шэнъянь разбил голову и потерял связь с речевым аппаратом. Он силой заставил себя отвести взгляд от чужих плотно сжатых век.       — Спроси у него, — сарказм так и сочился из ответа Янь Уши, — или, что тебе не кажется более правильным, у его врачей?       Юй Шэнъянь смутился. Ему хотелось так много спросить, например почему не стоит звонить в его издательство или брату, но пришлось молчать — время поджимало катастрофично. Поэтому он промолчал, записывая под указку Янь Уши реквизиты. Передав бумагу тут же зашевелившимся врачам, и наказав оказать всю возможную, лучшую помощь вне зависимости от цены, он запыхтел в трубку, где все ещё висел второй абонент. Казаться ещё более глупым перед Янь Уши не хотелось, а просить объяснить тем более. Словно зная его мысли наперёд, Янь Уши вдруг продолжил ленивым тоном.       — Шэнь Цяо преемник Ци Фэнгэ. Пусть он и не имеет огромного успеха, насколько посредственен он может быть, чтобы обратиться к воровству? Насколько туп, чтобы сунуться к «Туцзюэ», имея под рукой собственное авторитетное издательство? И насколько слаб и жалок, чтобы закончить всё вот так?       Юй Шэнъянь вскинул взгляд на укатывающего по коридору, почему-то вперёд ногами, Шэнь Цяо. Да, его падение определенно не могло быть попыткой сбежать от общественного порицания. В конце концов, после провальных книг, что на взгляд Шэнъяня лишь не оправдали чужих заоблачных ожиданий, чего он ещё не слышал в свой адрес? Слишком громкое имя Ци Фэнгэ установило планку, достичь которой с первого раза вообще было ли реально?       — Всё не может быть так просто. В «Сюаньду» определённо что-то произошло, — тихо сказал он, — Учитель, вмешиваясь в это странное дело, не наживём ли мы проблем? «Туцзюэ» не останутся в стороне.       Янь Уши с одной стороны порадовался, что его племянник не такой уж наивный идиот, а с другой надо было послать Бянь Яньмэя. Тот бы глупых вопросов не задавал и определенно не испытывал бы страха перед «Туцзюэ». Но раз уж он вернулся в Пекин надолго, то собирался взяться за воспитание племянника со всей серьезностью и натаскать до надлежащего его положению уровня. Вот оно будущее «Хуаньюэ», трясется в приемном покое.       — Пока я здесь, чего ты можешь бояться? Кто посмеет угрожать «Хуаньюэ»?       Юй Шэнъянь всей кожей почувствовал это удушающее, нахальное высокомерие в чужих словах даже на вопрос не похожих, но он должен признаться, что стало намного легче. Его дядя, бросающий одним своим существованиям вызов любому, кто осмелился бы ему противостоять, никогда не проявлял пустого бахвальства, все его самомнение было обосновано. Кто бы вообще оспорил хоть одно его слово?       Боевой дух Шэнъяня воспарил подобно Фениксу-Цилинь, символу его издательского дома. Врач, ожидающий, пока тот закончит разговор, чтобы обсудить детали, видимо совсем отчаялся и собирался потихоньку свалить, но Юй Шэнъянь ухватил его за рукав, при следующих словах Янь Уши.       — Проследи за его обустройством в вип-палате. Дождись охрану и сообщи о результатах обследования мне. Вечером возвращайся домой, твой выпуск через месяц, ни к чему оставаться в том клоповнике.       — Да, Учитель! — на энтузиазме ответил Юй Шэнъянь, поглощенный радостью от этого прохладного «домой», и с нездоровым энтузиазмом вцепившись в доктора.       — Доктор! Нам нужна лучшая палата!       Будущее место обитания Шэнь Цяо походило на роскошный номер в пятизвездочной гостинице с дополнениями в виде современного медицинского оборудования у внушительной, белой постели с поручнями. Обойдя все уголки, и не найдя разве что только персонального бассейна, хотя джакузи в ванной все же было, он с облегчением занял диванчик в укромном уголке палаты, отделенном узорчатой ширмой в традиционном китайском стиле. Улыбчивая девушка в синем костюме медсестры предложила холодного чая в такой жаркий день, уточнила, что все счета уже отправлены господину Яню, и ему не о чем беспокоиться. Охрана прибыла минут через двадцать, самого пациента пока не было. Шэнъянь зарылся в телефон — посмотреть было на что. Скандал бушевал в полную силу, коллеги из Хуаньюэ бросали ему ссылки на самые интересные статьи, отмалчивалась пока только Бай Жун, журналистка из политического отдела, которая своё веское слово вставляла везде, где могла. И если в статьях ещё сохранялся официальный тон, не опускающийся до откровенного унижения, то комментаторы в сети себя вовсе не сдерживали. Количество упоминаний смерти Ци Фэнгэ зашкаливало, «осквернение памяти и имени почившего наставника» выплывало чаще, чем имя Шэнь Цяо. Его две книги получили солд-аут во всех магазинах, где лежали до этого. На одном видео группа девушек публично сожгла десяток книг, требуя завершения его карьеры. Горстка задизлайкнутых до рекордных чисел комментариев требовала официального решения конфликта, и прекращения травли человека, чья вина не была доказана. «Сюаньду» выпустили короткое официальное заявление, в котором просили воздержатся от клеветы в сторону их автора, и дождаться официального результата расследования. Комментарии к этому посту в Вэйбо были отключены во избежание нового потока грязи. «Туцзюэ» вторили этой статье — дело в стадии внутреннего разбирательства, никаких судебных тяжб не планировалось, — чем ставили под сомнение версию, что огонь раздули они сами. И если скандал с плагиатом полыхал с самого утра, то к вечеру он обрел поистине катастрофичные обороты. Спустя час после госпитализации Шэнь Цяо в сеть вышла статья, которая вынесла его уже за пределы литературного сообщества: «Начинающий писатель Шэнь Цяо, являющийся литературным приемником Ци Фэнгэ, выбросился из окна третьего этажа, после обвинений в плагиате». Теперь даже простые обыватели, не знавшие до этого даже таких имен как Шэнь Цяо и Кунье, вычитывали о них в сети, чем подняли на первые места в горячих темах Вэйбо. В твиттер Юй благоразумно решил не лезть, но тренды уже видел со скрина, присланного ему Ши У — новеньким корректором в разделе иностранной литературы. Рейтинги продаж и популярности росли у обоих, но в разных плоскостях.       «Не читала его книг, но этот Шэнь Цяо действительно мерзкий человек» — Юй Шэнъянь поднял взгляд на пустую пока постель, и жалость стиснула его грудь. Что будет с Шэнь Цяо, едва он очнется и увидит всё это?       — Господин Юй! — человек с бэйджиком главврача влетел в палату на белых, халатных крыльях, горячо пожал ему руку, растроганно похлопал по плечу и воспел, по-другому и не скажешь, оду чугунной голове Шэнь Цяо. Он радостно сообщил, что оперативного вмешательства потребует лишь его сложный перелом локтевой кости, но и тот восстановится по примерным оценкам за три месяца. Переломанные ребра остались без смещения, трещина в остистом отростке шейного отдела позвоночника тоже опасений врачам не внушала — «всё поправимо! Спиной мозг не задет, небольшой отек и травма мышц, все вернём в тонус с помощью массажа и упражнений!». Но больший восторг вызывала у врача только черепно-мозговая. Кости выдержали удар, пострадали внешние ткани, которые зашьют, так что и шрама не останется. Самый волнующий вопрос о мозгах он оставил напоследок. Легкий ушиб мозга Юй Шэнъяню ясности не внес, и доктор ударился в пояснения. Дебилом Шэнь Цяо не станет, отек от ушиба задел небольшую площадь тканей мозга. Из всех прогнозов его состояния, Юй Шэнъяня взволновала ретроградная амнезия, и то, что все это имеет исключительно благоприятный прогноз на полное восстановление всех функций, как физиологических, так и психических.       — Господину Шэнь Цяо очень повезло! Я обязательно лично сообщу об этом господину Янь! — заключил врач. Юй Шэнъянь был согласен. В этом точно повезло.       — И кстати, советую вам воспользоваться задним выходом, либо остаться в палате, — уж на пороге обронил он, — Больницу окружили репортеры.       Юй Шэнъянь вышел из палаты, чтобы добраться до окон, выходящих к главному входу. Что ж. Цензурных выражений у него не нашлось, а потому он лишь промолчал, прикидывая, как будет выбираться, но позднее оказалось, что лучше бы он придумал достойное объяснение тому, что вообще делает возле Шэнь Цяо, если они не были знакомы. Пока Шэнь Цяо восстанавливали руку, Юй Шэнъянь спустился вниз в поисках еды — в больнице был СтарБакс, а у него надежды на сохранение своего желудка, так что, усевшись за кадкой с пышным растением в углу холла, он заказал доставку, и принялся собирать и проверять информацию.       Гудящую толпу журналистов в холле хрупкие медсестрички и парочка охранников настойчиво выпроваживали прочь, не давая никаких комментариев по поводу своих пациентов, и требуя освободить пространство для действительно нуждающихся в медицинской помощи людей. Особо ретивые шли и вставали в очередь на приём к разным специалистам, чтобы хотя бы в больницу попасть по официальной причине (даже если через несколько дней запись).       — Хотя бы ответьте, в каком он состоянии! — вопили люди, суя микрофоны едва ли не в рот хрупким медикам, что потихоньку зверели.       Юй Шэнъянь открыл Вэйбо и с довольством посмеялся себе под нос. Ну конечно. И Кунье и Шэнь Цяо быстренько смылись с верхних строк поисковиков, и теперь там безраздельно царствовал Янь Уши. Огромное количество постов истерично вопили и рассматривали со всех ракурсов всплывшие с места происшествия фотографии. Янь Уши собственной великолепной персоной стоял над помятой машиной, от Шэнь Цяо было видно только ноги и кончики пальцев, остальное съела цензура. Аккаунт, и с вероятность сто процентов факс и телефоны «Сюаньду», забрасывали требованиями о комментариях. Что черт возьми произошло?! — буквально агонизировал в крике китайский интернет. Теперь заголовки несли другие слова «От плагиата к самоубийству?». Воинственные баталии перемежались восторженными воплями по поводу участия в этом деле Янь Уши, некоторые злорадствовали, надеясь на мутную историю, что скинет Янь Уши с пьедестала.       Юй Шэнъянь нашел на одном из фото и себя — логично, ведь он сопровождал Шэнь Цяо в больницу. От официальной страницы «Хуаньюэ» тоже требовали ответов, только вежливо. Очень. Больше походило на робкий вопрос. Усмехнувшись, молодой человек забрал доставку, и поспешил в палату. Он не был честолюбив, но если бы вдруг кто-нибудь в обеденной зоне внизу узнал его и выложил в сеть, дядя наверняка по голове не погладил бы. Ни к чему к итак избыточному вниманию привлекать ещё больше. Журналисты «Хуаньюэ» всегда были на слуху, однако строго делились на тех, чье лицо было известно публике, и тех, кто должен был быть, как менее заметен для добывания ценной информации. Юй Шэнъянь пока свою категорию не знал, но светить лицом ещё больше не хотел, его итак окрестили «неизвестным молодым человеком» и теперь гадали к какой стороне он принадлежал: приехал ли он с Янь Уши или с Шэнь Цяо.       Юй как раз закончил обед, когда в палату привезли Шэнь Цяо. От вида его руки в железном круглом каркасе, проткнутой спицами насквозь в нескольких местах, стало не по себе, а собственные кости солидарно потянуло. Затянутый в корсет, с зафиксированной неподвижно шеей, и лицом, которое почти не было видно под плотными бинтами и кислородной маской, он представлял из себя жалкое зрелище. Следом за ним делегация медсестер и врачей подкатили капельницу, настроили аппаратуру, пообещали, что пациент проспит под действием обезболивающих до самого утра, если не больше. Да и после ещё некоторое время не будет способен к общению.       Осторожно, словно боясь разбудить, под тихое попискивание аппаратуры, Юй подошел ближе. Выглядывающая половина лица, некогда белого, сплошь была покрыта ссадинами и синяками, набравшими превосходный оттенок фиолетового. Юй Шэнъяню казалось, что даже кислородная маска должна причинять сильную боль своим давлением. Останутся ли шрамы? Главный герой этого скандала мирно спал, и Юй Шэнъянь с суховатой жалостью думал, что лучше бы он не приходил в себя до тех пор, пока скандал хоть чуть-чуть не уляжется.       — Возвращайтесь домой и отдохните, господин Юй, — с понимающей улыбкой сказал лечащий врач, — Господин Шэнь будет под круглосуточным присмотром, вам и господину Янь не о чем беспокоиться.       Так он и собирался сделать. Уже спустившись в холл, он тихонько спрятался у лифта, вслушиваясь в набирающий обороты очередной скандал у стойки регистрации. К этому позднему часу многие из осаждавших больницу репортеров уже разъехались, но некоторые всерьез решили заночевать у больницы, и теперь с жадностью прислушивались и фотографировали происходящее. У стойки стоял высокий, одетый в черный строгий костюм молодой мужчина, свистящим шепотом разговаривающий с женщиной за стойкой. Корреспонденты, как стая гиен, водили вокруг него хороводы, но близко не подходили, уже испытав на себе гнев суровой дамы за стойкой.       — То есть как нельзя? Я его брат, у меня есть право на посещение!       — Часы посещения давно вышли, — невпечатленная его гневным видом, женщина устало вздохнула.       — Они вышли, пока я с вами препирался! С каких пор родственников не пускают?!       — Вы не являетесь кровным родственником, — видимо уже в сотый раз повторила несчастная, морщась от очередной вспышки фотокамеры, — съемка запрещена! — рявкнула она в сторону, — это больница, имейте совесть!       Бедняжка не знала, что журналисты свою выбрасывают. Но на пару минут вспышки прекратились.       — Я вам повторяю в сотый раз, господин Юй! Доверенное лицо господина Шэнь Цяо запретил впускать в его палату кого бы то ни было, кроме лечащего врача! Вы его врач? Нет, тогда покиньте больницу! Когда господин Шэнь очнется, он сам решит можно ли вам приходить!       — Что ещё за доверенное лицо? У него нет никого кроме меня! — Юй Ай едва дышал от гнева и беспокойства.       — Видимо всё-таки есть! — доведенная до белого каления, отработавшая сутки женщина, пережившая наплыв журналистов, наконец произнесла кодовое слово, — я вызову охрану за нарушения покоя больных, и вас выведут без права возвращаться, вам ясно? — она обвела суровым взглядом мигом притихших людей.       — Хорошо, я уйду! Но… — вздохнул Юй Ай, которому скандалов уже на всю жизнь хватило, дальше его слова были произнесены слишком тихо, чтобы Юй Шэнъянь мог услышать. Но итак было ясно, что он сказал.       Усмехнувшись про себя, что Шэнь Цяо его вряд ли вспомнит в ближайшие пару недель, Шэнъянь дождался его ухода, и тихо покинул больницу. Чтобы в последующие дни возвращаться обратно всё теми же окольными путями уже с вещами. Янь Уши велел ему проконтролировать процесс выздоровления Шэнь Цяо. Шэнъянь иногда оставался в его палате даже на ночь, готовился к экзаменам в тихой и комфортабельной обстановке: здесь был душ, телевизор, интернет и доставка еды, о большем и мечтать не приходилось. Официально он находился здесь, чтобы сам присматривать за лежачим, но деньги решали, и всю мелкую работу выполняла медсестра. Как племянник Янь Уши, он относился к молодежи рожденной с золотой ложкой во рту, и делать грязную работу, такую как следить за гигиеной неподвижного тела, не привык, да и не собирался. Он тихонько учил свои билеты на экзамен, но затылком чувствовал чужое молчаливое присутствие, это напрягало. Поэтому чтобы не чувствовать себя совсем уж тупо и напряженно, словно в чужом доме, Шэнъянь придвинул к постели больного своё кресло и вслух зачитывал билеты и ответы на них. В первый раз, когда Шэнь Цяо очнулся на длительное время и при этом не выглядел так, словно обдолбался травкой с этими своими асимметричными зрачками, и теперь ушел в другую реальность, Юй едва не словил инфаркт. Схватившись за сердце, и ругаясь, что слишком молод для этого дерьма, он поймал чужой пусть и рассеянный, но направленный в свою сторону взгляд. Бледные губы скривились под кислородной маской, словно Шэнь Цяо пытался что-то сказать, но не смог.       — Шэнь Цяо? — отчего-то тихо позвал Юй Шэнъянь, и помня прогнозы врачей, уточнил, — ты же помнишь своё имя?       Бедняга даже помотать головой не мог, стараясь облегчить ему итак испоганенную хуже некуда жизнь, Юй Шэнъянь решил сменить тактику.       — Просто моргни два раза, если ответ «да» и один раз, если «нет».       Шэнь Цяо медленно моргнул.       — Тебя зовут Шэнь Цяо, ты внештатный журналист издательского дома «Хуаньюэ». Недавно ты был серьезно травмирован, поэтому пока не пытайся двигаться. Память скоро восстановится, так что тебе не о чем волноваться, сосредоточься на выздоровлении. Я позову врача, хорошо?       Насчитав два последовательных моргания, Юй Шэнъянь нажал на кнопку вызова. Шэнь Цяо осмотрели, поздравили с возвращением в бренный мир, уточнили жалобы, проверили рефлексы глаз и сухожилий. Катетеры снимать пока не стали из-за общей слабости пациента. Шэнь Цяо тихо произнес «спасибо», чем несказанно обрадовал врачей. У него все ещё сохранялась легкая спутанность сознания, но речь не пострадала, ухудшения зрения тоже не выявили. Шэнъянь набрал номер дяди, чтобы отчитаться, пока Шэнь Цяо повезли на повторное КТ. Вслед за поскрипывание колес каталки по коридору летело, как заевшая пластика «повезло, повезло! Процент выживаемости после падений очень низкий! Повезло-повезло!». Прогнозы оставались положительными, отек мозга не увеличивался, а остальные ушибы и переломы залечить было куда проще — Шэнъянь радовался, как за себя. Соседи по палатам, кто мог ходить разумеется, с любопытством поглядывали на чужие двери с двумя охранниками. Наверняка сердобольные родственники, уже просветили, кто именно может находиться в той палате. Один раз особо везучий журналист пробрался на их этаж, но испугавшись охраны, пошел по соседям выспрашивать информацию. На следующий день вышла статья, над которой Янь Уши хохотал так громко, что слышно было во всем «Хуаньюэ» до самого первого этажа, а ведь его кабинет был на пятнадцатом. Потихоньку то тут, то там стали появляться словно невзначай оброненные фразы о том, что Шэнь Цяо не просто выбросился из окна от стыда, хотя это и продолжало быть самой популярной версией, а о том, что видели в кафе ещё нескольких людей. Настолько большой общественный резонанс, требовал вмешательства полиции. Проверка была назначена, но результаты не могли быть предоставлены — лечащий врач господина Шэнь отказал в допросе по состоянию здоровья его подопечного. А масло домыслов тем временем подливалось в это полыхающее зарево с усердием допустимым, только на маслозаводе. Молодой человек, представившийся как бариста злосчастной забегаловки, в одной из статей уверял, что господин Шэнь и его неизвестный собеседник (имя Кунье если и всплывало, то только в качестве жертвы плагиата) повздорили, после чего тот по собственной неуклюжести свалился вниз. Неизвестного тут же окрестили «сообщником в деле о плагиате». Найти девушку, что в тот день покупала там кофе и, по словам очевидцев, вызвала скорую, не удалось, и сама она объявляться не желала. Расследование заглохло в ожидании, когда главная жертва придет в себя. А дальше начинался сущий цирк — как упомянуть Янь Уши и не отхватить за это?       Новость о том, что даже Юй Ай, который на минуточку тоже не выдал внятной версии произошедшего, не смог попасть в палату главного позора «Сюаньду» прогремела повторным залпом. А сладкую тему о таинственном «защитнике и благодетеле» обсасывали с особым наслаждением и осторожностью. Юй Аю пришлось дать официальное заявление: Шэнь Цяо все ещё остается автором издательства, однако связаться с ним они не могут. «Туцзюэ» отмалчивались, а их глава пиар-отдела и вовсе был на острый взгляд и язык корреспондентов «мрачен и немногословен», а всем известно, что эти всегда видят больше.       На роль защитника/покровителя/сообщника одни выдвигали тайных личностей, другие украдкой писали такое пугающее «Янь Уши». А ведь всем было известно там, где всплывало это имя, начинались большие проблемы. «Так кого же на этот раз Янь Уши избрал своей жертвой?» — вопили заголовки желтых газетенок, специализирующихся на слухах и догадках. «Хуаньюэ» загадочно отмалчивались.       В этот вечер Шэнь Цяо, после всех медицинских процедур, не спал целых полчаса, и они смогли немного поговорить, в основном конечно болтал Шэнъянь, который вспомнил, что не представился только, когда Шэнь Цяо уточнил, как он может к нему обращаться.       — Меня зовут Юй Шэнъянь. Это я доставил тебя в больницу, после падения, — гордо заявил он, — Можно сказать, спас тебя!       На фоне творящейся истерии это бледное, беззащитное лицо и рассеянный взгляд, пробуждали в нем два неконтролируемых желания: защищать такого слабого и мягкого человека, или обидеть его до слез. Выбрал он первое, но совершенно не следил за тоном, и в нём проявились покровительственные нотки. Голос его, молодой и звонкий выдавал юный возраст.       — Мы с тобой коллеги, Шэнь Цяо, и оба работаем в издательском доме «Хуаньюэ», — уверенно заявил он, а после со смешком добавил, — можешь обращаться ко мне дагэ, как раньше.       Это была невинная шутка, и Юй Шэнъянь действительно считал, что произнес это достаточно понятно и очевидно, но кто знал, что Шэнь Цяо ему просто поверит.       — В таком случае, я должен поблагодарить тебя, дагэ.       Юй Шэнъянь тут же устыдился, нервно посмеявшись: «не за что». Он ожидал града вопросов, нетерпеливо сложив руки на коленях, и едва хвостом не виляя, но Шэнь Цяо молчал, рассеянно смотря перед собой.       — Разве ты не хочешь, что-нибудь у меня спросить? — не выдержал он тишины.       — Дагэ очень добр, — тихо сказал Шэнь Цяо, едва улыбнувшись краем губ, голос его из-под маски звучал приглушенно, — мне сказали, дагэ уже несколько дней живёт со мной в палате и очень заботится. Не хотелось бы утомлять тебя ещё и разговорами, которые я могу не запомнить. Не уверен, что проснувшись не познакомлюсь с тобой снова.       Точно! Шэнъянь от радости, что его подопечный очнулся, совсем забыл о его проблемах с памятью. И этот болезный человек ещё действительно переживал о том, что зря будет тратит чужое время на разговоры!       — Уверен, это будет приятное знакомство, — отшутился он, на что Шэнь Цяо мягко согласился, — тогда тебе стоит быть хорошим пациентом и как следует отдохнуть! Когда тебе станет лучше, я познакомлю тебя с моим дя…нашим Учителем! Он тоже помог тебе и оплатил все счета за больницу.       — Хорошо, — Шэнь Цяо закрыл глаза, на миг зажмурив веки, — Дагэ мог бы передать ему мои слова благодарности?       — Конечно. У тебя что-то болит? — тут же спросил Юй, но потом сам себя мысленно треснул: ну конечно болит, вряд ли ему дали такую дозу обезболивающих, что он совсем ничего не чувствует!       — Не стоит беспокойства, но можно мне воды?       Юй Шэнъянь, как единственный ребенок в своей немногочисленной семье, никогда ни о ком не заботился, но сейчас оперативно подхватил бокал и налил немного воды из графина. Аккуратно, стараясь не задеть руку в жуткой конструкции, которая напоминала орудие пыток, дал выпить немного, чтобы лежащий не подавился.       — Спасибо, гэ, — улыбнулся Шэнь Цяо, — я плохо вижу, вокруг темно и наверное уже поздно?       Юй Шэнъянь засмотрелся на красоту этой мягкой и чистой улыбки, чувствуя лишь непривычную вину, не просто за мелкую шутку, но и за ещё не наступившее будущее. Да, такое лицо нужно было вешать в тюрьмах, и осознание своей вины накрыло бы всех поголовно, даже смотрителей.       — А, да. У тебя с детства плохое зрение, а твои очки сломались, — пояснил он, — Не буду включать лампы, тебе стоит поспать.       — Хорошо, — послушно согласился Шэнь Цяо.       Глядя на такого мягкого, послушного и красивого, не смотря на синяки и бинты, Шэнь Цяо, ему как-то иррационально захотелось не знакомить его с Янь Уши, ведь тот таких простачков за людей не считал, и мог запросто бросить под жернова своих гениальных планов. И вообще не выпускать из палаты в жестокий мир, что только ждал его появления, чтобы вонзить в его плоть свои зубы и разорвать на кусочки.       Но время шло и Шэнь Цяо официально пошёл на поправку. Его уже не так кружило и шатало при незначительных движениях, не без помощи медсестер и Шэнъяня, он смог добраться до ванной комнаты. Там, подняв руку в сторону, он впервые за эти недели принял полноценный душ — швы на его затылке заживали хорошо и уже не боялись влаги и шампуня, как и его корсет на шее. Шэнь Цяо, одетый в свежую больничную пижаму, бесконечно благодарный всем за помощь, добрел до кровати, и с видом абсолютно счастливого человека уснул, под мерный бубнёж Шэнъяня о стратегии пиара. В последние дни врачей стала беспокоить его все не возвращающаяся, даже отрывками и смутными образами память, но небольшой прогресс был: Шэнь Цяо теперь запоминал события произошедшие за день, и не знакомился по сто раз на дню с персоналом. Он попросил Шэнъяня о помощи и стал вместе с ним учить экзаменационные билеты в качестве тренировки. Иногда они выбирались на прогулку по коридорам, куда не могли попасть посторонние. Шумиха поутихла, перейдя в режим ожидания, но в окно все ещё можно было увидеть время от времени шатающихся у ворот людей с камерами. Выписки Шэнь Цяо ожидало слишком много людей, а день этот становился всё ближе. Но пока Шэнь Цяо не подавал никаких признаков, что его память восстановилась, Юй пользовался возможностью его безнаказанно подразнить. Шэнь шутить не умел от слова совсем, как и обижаться и грубить, лишь растерянно улыбался, на чужой взрыв смеха. «Дагэ опять шутит надо мной?» — мягко спрашивал он. Они можно сказать подружились с этим Шэнь Цяо, но того мужчину, что упал на машину, Шэнъянь не знал совершенно. Как сильно поменяется его характер, едва не самые приятные воспоминания вернуться? Юй Шэнъяню становилось грустно от таких мыслей.       Янь Уши все ещё не назначил встречу с Шэнь Цяо, а «Хуаньюэ» не выпустили ни одной статьи о произошедшем, чем лишь накаляли обстановку. Бянь Яньмэй в последние дни был слишком уставшим для разговоров, Бай Жун пропадала из сети, отмахиваясь от него «я очень занята!», о своей работе ничего не говорила, кроме одной фразы: «Если твой дядя ничего не сказал, то кто я такая чтобы болтать?». Но это то и напрягало! Он же не совсем слепой и тупой! Бай Жун была там, когда Шэнь Цяо упал, она сто процентов что-то видела, но дядя не дал ей хода в полицию, которая вокруг палаты Шэнь Цяо тоже круги наворачивала. Янь Уши посадил их обоих на информационную голодовку, а в вылетающих раз в пару дней статьях только воду мутили. Шэнь Цяо вопросов не задавал, будто чувствовал, что если начнет, то хрупкий мир в этой палате будет разбит вдребезги.       — Будь послушным, диди! — велел Шэнъянь, когда помогал Шэнь Цяо сесть в инвалидное кресло. Прошло уже три недели из поставленного срока на заживление ушиба мозга и ему назначили контрольное КТ. Выписка маячила буквально под носом.        Янь Уши выбрал именно этот день, чтобы объявить: им с Шэнь Цяо пора было официально познакомиться.       Позднее забирая Шэнь Цяо из рук медсестры, Юй Шэнъянь придирчиво оглядел его внешний вид — выглядел тот все ещё плохо. Гематомы на лице практически все сошли, а на тонкой шее в корсете имели нежно-желтый оттенок. Бинты с головы сняли, и стало видно выбритый затылок с чертой заживающего шрама, остальные волосы, имевшие длину до шеи, собрали в короткий лохматый пучок. Аппарат Илизарова на руке и капельница дополняли удручающую картину. Корсет на ребрах и остальные цветущие ушибы скрывала великоватая одежда. «Эх, были бы они в новелле про совершенствующихся, хватило бы пары дней медитаций, чтобы поправиться!» — горько подумал Юй Шэнъянь.       — Кхм, наш Учитель хочет с тобой встретиться, — произнес он, наклоняясь чтобы укрыть колени Шэнь Цяо пледом, на случай ветреной погоды.       — Хорошо. Дагэ очень молодо выглядит, — вдруг с тихим смешком сказал Шэнь Цяо, а Юй Шэнъянь словно маленький мальчишка тут же отпрянул в сторону, — Дагэ может ответить, сколько же ему лет?       Говорить о том, что видел собственный возраст в карточке, Шэнь Цяо не стал, как и рушить затянувшуюся шутку прямым обвинением. Юй Шэнъянь был очень молод, не только по голосу, но и по лицу — теперь он знал точно, раньше возможности оказаться достаточно близко для взгляда не представлялось. Расстояние увеличилось, но чужое смущение отчетливо было слышно в громком сопении. Юй Шэнъянь молча покатил коляску к лифту. Он все ещё сомневался, что вывозить Шэнь Цяо во двор, где его легко могли бы подкараулить, хорошая идея, но кто он был такой, чтобы оспаривать решения Янь Уши?       Поэтому они спустились вниз, спокойно прошлись по заполненной очередями приемной к задним дверям, ведущим во внутренний двор больничного городка. Шэнь Цяо не видел себя в зеркале с тех самых пор как очнулся, но примерное представление о состоянии своего лица имел. Его лечащий врач неоднократно говорил о его травмах, преимущественно потому что Шэнь Цяо вначале многое забывал и спрашивал снова, а потому просто стал просить у медсестры свою карточку и читать. Так он узнал имя загадочного учителя, которому многим стал обязан. Наверняка у них были хорошие отношения, раз некий Янь Уши занялся его лечением на такие огромные суммы, и до сих пор не выставил счёт, жаль, что он не помнил такого хорошего человека. Шэнь Цяо с нетерпением ждал этой встречи, собираясь выразить свою искреннюю благодарность, жалея лишь, что ему так и не подобрали очки.       Яркий солнечный свет резал его отвыкшие от естественного освещения глаза, пришлось зажмуриться на время. Но и спустя минуту, он мало что видел вокруг. С трудом угадываемые очертания деревьев, зданий и мельтешащие силуэты цветные и белые — все это быстро мелькало мимо. Свежий воздух пьянил. Шэнь Цяо увидел перед собой белые очертания строения, наугад определяя, что это возможно беседка, и силуэт в ней. Некто сидел за столом, и если судить по движениям и легкому стуку камешков по доске, играл в го.       — Учитель, — произнес Юй Шэнъянь, подкатывая коляску к столу напротив Янь Уши.       — Господин Янь, — поздоровался Шэнь Цяо, делая весь возможный ему поклон — то есть почти никакой, — Дагэ много говорил о вас.       — Дагэ? — перебил Янь Уши, и от его насмешливого тона Юй Шэнъяню мгновенно захотелось провалиться под землю и никогда больше не показываться, — когда ты так вырос, племянник?       — Э-это была шутка, — не посмел отмолчаться Юй, делая глубокий поклон в сторону Шэнь Цяо, — Я прошу прощения у гэгэ.       Шэнь Цяо смутился, немедленно заверив, что не в обиде. Больше всего его удивил голос — Янь Уши звучал слишком молодо, а ведь он, после полных благоговения рассказов о потрясающем уме, проницательности и нерушимом авторитете в исполнении Юй Шэнъяня, думал, что некий учитель человек в возрасте.       — Как ты себя чувствуешь? — переменил объект своих вопросов Янь Уши.       — Благодарю за заботу, мне намного лучше. Моя память ещё не восстановилась, прошу меня простить, если веду себя неподобающе. Господин Янь многое сделал для меня, я бы хотел выразить свою благодарность.       — Как? — снова оборвал его возвышенную речь Янь Уши со смешком, — Ты даже не помнишь кто я такой, и какие между нами отношения. Так как ты собираешь выразить свою благодарность мне?       Шэнь Цяо немного растерялся. Невольно он нахмурился, словно пытаясь увидеть чужое лицо, которому мог принадлежать столь своеобразный тон.       — Дай руку, — велел Янь Уши, и когда Шэнь Цяо протянул свою целую ладонь, вложил в неё тяжелый футляр. Бледные пальцы скользнули по крышке, а затем открыли. Движение получилось неловким, орудовать всего одной рукой Шэнь Цяо ещё не привык, но вытащив предмет, тут же поблагодарил. В футляре лежали очки. С непривычки они показались тяжелыми, а оправа великоватой. Обретший невиданную ранее четкость, мир качнулся в его глазах. Пару мгновений Шэнь Цяо привыкал, рассматривая деревянный стол, выкрашенный в белый, и доску для го. Вид у него был настолько трогательный и уязвимый, что Янь Уши почувствовал азартное желание раздавить эту беззащитность. Будто бы Шэнь Цяо был глупым олененком, что отбился от стада и выбежал на дорогу, а Янь Уши был хозяином огромного внедорожника, что только сильнее жал на газ, не собираясь сворачивать.       — Удобно или чувствуешь дискомфорт?       Шэнь Цяо на мгновение задумался, прежде чем поднять на него взгляд. Янь Уши совершенно не соответствовал его ожиданиям, но тем интереснее было на него смотреть. Он сидел в ленивой, расслабленной позе, уложив одну руку на стол, а второй подпирая склоненную на бок голову, и если у других она смотрелась бы небрежно и оскорбительной по отношению к собеседнику, то в исполнении Янь Уши казалась вызывающе элегантной. В длинных, рассыпавшихся по широким плечам волосах мужчины одной белоснежной прядью надо лбом выделялась седина, что совершенно не умаляло его очарования. Шэнь Цяо никогда не акцентировал внимания на чужой внешности, но даже он не мог не признать красоту этого мужчины. В уголках чужих губ мерцала едва уловимая улыбка, а глаза феникса*(удлиненной миндалевидной формы с небольшими лучистыми морщинками на конце, согласно Китайской физиогномике глаза интеллектуалов, наделенных множеством талантов, и Янь Уши) смотрели с подавляющей силой и превосходством. Кто бы мог обмануться подобным взглядом?       Шэнь Цяо в который раз поблагодарил за помощь, уверяя, что очки ему превосходно подошли, а Янь Уши слабо усмехнулся.       — Потребуется немало времени, чтобы восстановиться после таких травм, и вернуться к полноценной жизни. Однако, у нас в «Хуаньюэ» бесполезных авторов не держат, а количество нулей в счетах за твоё содержание лишь растёт. У меня есть для тебя небольшое поручение, в качестве благодарности, и твой дагэ обязательно тебе с ним поможет.       — Хорошо, — Шэнь Цяо не стал оспаривать методы благодарности, в конце концов, он и правда был обязан этому человеку.       Янь Уши поднял одну руку, подозвав кого-то, а затем сказал очень мягким тоном:       — Тебе нужно больше гулять на свежем воздухе и набираться сил.       Рука Янь Уши мимолётно коснулась щеки Шэнь Цяо, который просто физически не мог отодвинуться, хотя первый импульс был именно таким. После чего один из приставленных к палате Шэнь Цяо охранников взялся за ручки кресла, отправляя больного на принудительный выгул без каких-либо объяснений, но тот и не думал противиться. Такая сговорчивость лишь больше раззадоривала Янь Уши, буквально умоляла его воспользоваться чужой покорностью в своих корыстных целях.       А цель у Янь Уши была верткая, хитрая и уже несколько раз выскользала из расставленных сетей. Буквально неделю назад, он зажал Бэйму Кунье в угол, прекрасно зная, с чьей легкой руки Шэнь Цяо теперь должен ему машину, но тот вертелся как уж на сковородке, прикрылся адвокатами, отсутствием явных доказательств ака свидетелей и памяти у жертвы, и папиным именем. Они оба понимали, что скоро эта тактика перестанет работать — «Туцзюэ», если не хотят рисковать, попытаются заткнуть Шэнь Цяо. Янь Уши с легкой руки отпустил Кунье прятаться за стенами «Туцзюэ», слегка подлил горючей жидкости из фото и щекотливых слухов от сторонних газеток о прошедшей встрече в тлеющие угли скандала и усилил охрану вокруг Шэнь Цяо. Новые тиражи статей кидали заголовки, словно остро заточенные ножи, в спину «Туцзюэ». Вмешательство Янь Уши в дело о плагиате больше ни у кого не оставляло сомнений, а судя по недовольному лицу Кунье в слитых фото, выступал он отнюдь не в их интересах. Янь Уши нужна была память Шэнь Цяо, а значит придется прихватить и всё, что идет с ней в комплекте. Защитить от всяких кружащих вокруг него стервятниками Юй Аев и Кунье с папочками, и держать крепко. Шэнь Цяо должен остаться таким же послушным, когда вернет себе главный аргумент против «Туцзюэ». Темного прошлого этот святой не имел, долг деньгами был хорош, но не достаточно, его всегда можно было вернуть той же монетой. Шэнь Цяо должен был сам цепляться за защиту Янь Уши. А значит придется кинуть его в такую пучину, выбраться из которой самому будет невозможно, благо "пучинами" Хуаньюэ занимались профессионально. И единственным шансом на спасение будет Янь Уши.       — Учитель, он ведь болен, какое поручение он сможет выполнить? - поинтересовался Юй Шэнъянь.       — Чтобы чесать красивые речи, он достаточно здоров. Завтра на этаж ниже переведут некоего Чэнь Гуна, проследи чтобы они поладили, и возвращайся. Хватит строжить его койку, как преданная дворняжка.       Если в начале Юй Шэнъянь ещё не понимал, то уж имя интересующего Янь Уши человека пустило мурашки по его коже. Не было ли это слишком? Шэнь Цяо потерял память, травмирован и не сможет постоять за себя сам в непредвиденных ситуациях. Но он не стал озвучивать опасений, если Янь Уши так решительно настроен, значит всё предусмотрено.       — Да, учитель.