Безумье — твоё проклятье, Спасенье твоё, Над бездной в твоих объятьях Вечность в испуге замрёт. Кипелов — Безумие Яд манит, яд взрывает, Играет яд без правил — Твой друг, твой враг, твой сказочный мир! Яд — скорость, яд — покорность, Яд — подлая условность — Мой друг, мой враг, мой мир! Можно в нем огнем сгореть, я знаю… Театр Теней — Яд
Делая свою работу, слуги старались не смотреть в сторону Тархиба. Им было не по себе от отрешенного взгляда пустых карих глаз. А голос омеги, холодный, скрипучий, вызывал табун мурашек. Всего четверо суток назад царь соизволил выпустить Хейста из темницы и позволил ему вернуться в Малый гарем. Наверное, любой другой радовался бы, что его помиловали и простили, но многое ли ты понимаешь, находясь под действием наркотиков? Эти настойки и отвары не только делали из Хейста покорную и отзывчивую куклу, но и помогали ему не чувствовать боли в изувеченном теле. Ходил омега с трудом из-за повреждённых ступней. Увы, одним разом тогда Беренгар не ограничился. И еще несколько раз вбивал в ноги любовника гвозди, увечил его ступни лезвием. Он целенаправленно сломал Хейсту пальцы на ногах, чтобы у того в будущем не было даже возможности сбежать. Из-за этого омеге теперь при ходьбе приходилось пользоваться тростью, которую Беренгар специально заказал для него. Из черного дерева, чью ручку украшала вырезанная змеиная голова с разверзнутой пастью и глазками-рубинами. Не обращая внимания на слуг, Хейст коснулся собственного живота. Пусть на лице и не отразилось ни одной эмоции, внутри него всё клокотало от отвращения к самому себе. «Нужно было умереть», — пронеслось в сознании омеги, прежде чем он сжал кулак и со всей силы ударил себя в живот. — Господин? — кто-то из слуг, заметив это, испуганно посмотрел на Хейста. — Что с вами? «Нужно сделать… всё возможное… чтобы меня больше… ничем не поили…» — мысли были спутанными. Разум всё еще был затуманен от действия наркотиков. — Я… хочу видеть… Повелителя… — язык заплетался, не слушался. Нужно было убедить Гара перестать опаивать его наркотиком, потому что если так и дальше пойдёт, то омега рискует превратиться в самый настоящий овощ. — Повелитель сейчас занят, — возразил другой слуга. — Если он пожелает, то призовёт вас к себе или проведает… — Позови… его… срочно! — сквозь стиснутые зубы прорычал Хейст, пытаясь заставить себя встать. Повреждённые ноги без опоры не держали, из-за чего омега завалился на бок. Это заставило слуг переполошиться и подорваться с места. «Отвратительно», — про себя подумал Хейст, позволяя слугам усадить себя обратно на тахту. Под спину подложили побольше мягких подушек. Он ненавидел Беренгара за то, что тот сотворил с ним. Ненавидел плод, что зрел в нём только за его существование. Ненавидел себя, идиота, посмевшего совершить глупость.***
— Повелитель? — поклонившись, Вернер скользнул взглядом по расслабленной фигуре царя. Про себя отметил, что тот находится в добром расположении духа. — Из Малого гарема явились слуги. Они обеспокоены состоянием вашего Тархиба. — С Хейстом что-то не так? — отложив отчет о расходах на армию, Гар встал из-за стола. — Он пожелал вас увидеть, Повелитель. Сказал, что это срочно. Старший над дворцовыми слугами тут же потупил взор. Его пугали события последних месяцев. Весна подходила к своему завершению, уступая место знойному лету. Еще в начале зимы всё было хорошо. Хейст был Хранителем покоев царя Беренгара. Они вместе планировали военный поход на Худу и Замарад. Вместе выбирались в город. Царь и его меч, любовники и союзники. А потом случилось то, что случилось. Официальной версией падения Хейста называлось то, что будучи омегой, он выдавал себя за альфу, тем самым обманывая всех вокруг и нарушая закон. Вот только Вернер не верил в это. Не верил, что за все годы Беренгар так и не понял, кого берёт в свою постель. Кастрат более, чем был уверен, что всё дело в той тетради в черном кожаном переплёте, которую он случайно обнаружил во время уборки в покоях Хейста и отдал царю. Ведь всё случилось после этого. — Прикажи подать ужин в Малом гареме, — немного подумав, приказал Гар. — Я сейчас туда явлюсь. И пусть Хейста приоденут. Я хочу увидеть, насколько сильно он может быть внешне похож на омегу. Как и положено. — Да, Повелитель, — склонившись в поклоне, не разгибаясь, Вернер попятился назад. Выйдя в коридор, выпрямился. Вздохнул, заранее помолившись всем известным богам, чтобы они уберегли его от царского гнева. — Что, Повелитель не в духе? — возникший из ниоткуда Ормарр заставил бету вздрогнуть. — Ты какой-то совсем бледный. — Не смей ко мне подкрадываться, ирод! — прошипел Вернер, замахнувшись на него. — Ну надо же, наша ледышка чего-то испугалась, — откровенно издевался кафа дворцовой стражи, взяв брюнета под локоть и уводя в сторону. — Ты лучше скажи, это правда? Ну то, о чем все болтают? Типа Хейст — омега и всё такое? — Правда. Но тебе-то что с того? — Да так, просто. Пытаюсь понять, что было в голове у царя, когда он сначала возвысил этого омегу, а потом решил низвергнуть. Я-то не дурак и не верю, будто бы Гар только сейчас заметил, что задница солсетурина как-то сильно похожа на омежью. — Тише ты! — шикнул на него Вернер, отдёрнув руку. — Осторожнее подбирай слова, Ормарр, если не хочешь закончить как наш Бекчи. Как видишь, не имеет значения, насколько сильно ты любим Повелителем. Если ты совершишь хоть малейшую ошибку, то всё кончено. — Какую ошибку? — Ормарр практически прильнул к Вернеру, заглядывая ему в серые глаза. — Ты что-то знаешь? — Ничего я не знаю! — слишком громко ответил тот, пытаясь отстраниться. Ему почему-то стало тревожно. — Кафа, прошу вас, не мешайте мне исполнять приказ Повелителя. Всего доброго. Поклонившись, он поспешил уйти прочь.***
Хейст ощущал себя безвольной куклой в руках слуг, которые под присмотром Вернера приводили его в более приличный вид. Тёмно-фиолетовая туника из лоснящегося бархата, была длиною ниже колен и имела разрезы по бокам до середины бёдер. Золотой рисунок из листьев барвинка украшал манжеты рукавов, стоячий воротник, торс и подол. Шелковые шальвары были чуть светлее, зато мягкие сафьяновые туфли были в тон тунике. Багровые волосы, значительно отросшие за последнее время, были тщательно расчесаны. Пряди с боков были собраны и скреплены на затылке золотой заколкой в виде цветка лилии, инкрустированного россыпью аметистов. Слуги пытались придать лицу Хейста более здоровый цвет, прикладывая к нему поочерёдно тряпочки, вымоченные в ледяной и горячей воде. Глаза тонко подвели сурьмой, а губы выкрасили тёмно-бордовой краской, пытаясь сделать их внешне лучше, чем они были. Массивные золотые серьги, инкрустированные аметистами, оттягивали мочки ушей. Хейст смотрел на своё отражение в зеркале и ему хотелось смеяться. Большего убожества в своей жизни ему не доводилось видеть. Встав с пуфика, опираясь о трость, омега придирчиво оглядел свою фигуру. Скоро живот станет совсем видно. И это его тревожило. — Повелитель пожелал поужинать здесь, — неизвестно для кого решил напомнить Вернер, отчего-то чувствуя неловкость. Хейст только кивнул. Ему не нравилась эта хромота из-за повреждённых ступней, поэтому, когда Гар перестанет давать ему наркотики, солсетурин обязательно приложит все усилия, чтобы научиться нормально ходить вновь. Насколько это будет возможно с его-то травмами. На круглый деревянный столик, украшенный резьбой по ободу, поставили блюда с запеченными в меду перепелами; жаренной бараниной с рассыпчатым рисом со специями; вазочки с салатами из свежих овощей и белого сыра, а также большую чашу с фруктами, тарелку с пышной и сочной пахлавой, а также маленькое блюдце с имбирём в меду. Хейст поморщился. Постарался не смотреть на еду. К горлу подступила тошнота. Беренгар явился довольно скоро. Тёмно-синий кафтан и такого же цвета штаны хорошо сочетались с черными полусапогами и серой рубахой. Каштановые волосы по обыкновению были собраны в низкий хвост на затылке. — Оставьте нас, — потребовал альфа, оценивающим взглядом скользя по фигуре Хейста. «Неплохо, — про себя отметил он. — Со временем от тренированного тела не останется и следа, а беременность и роды должны будут сделать Хейста более омегаподобным». — Ты хотел меня видеть, — подойдя ближе, Гар протянул руку. Погладил солсетурина по щеке. — Что-то случилось? — Просто… — голос Хейста звучал хрипло, низко. — Я боюсь… за нашего ребёнка. Мне не нравится… то состояние, в котором я… постоянно нахожусь. Мне кажется, что это может навредить… ребёнку… — Ты беспокоишься о нашем сыне? — приятно удивился царь, невольно улыбнувшись. На удивление, слова омеги его тронули. — Да, Повелитель. Беспокоюсь… о нашем… сыне. — Хорошо, я посоветуюсь с лекарями и мы решим, что можно сделать. Если они скажут, что эти настойки опасны для плода, то так и быть, ты больше не будешь их пить. Поужинаем? — Да… Осторожно опустившись на подушку, Хейст чувствовал себя растерянным и отчасти подавленным. Слова Гара нисколько не утешали. Только еще больше заставляли хмуриться и опасаться, что приём наркотиков не прекратится. — Ты какой-то сам не свой, — заметил альфа, принявшись за еду. Сам заботливо подкладывал в тарелку солсетурина куски мяса посочнее и вкуснее на вид. Налил ему в чашу вишнёвого шербета. — Надо тебе отдыхать побольше. — Я только и делаю, что… постоянно отдыхаю, — пробормотал омега. Во всём теле чувствовалась невыносимая слабость. Тошнота то подступала, то проходила. Существо в животе вызывало отвращение. — Если будешь хорошо себя вести, то мы с тобой обязательно выйдем погулять. Ты ведь хочешь выбраться хотя бы на время из этих стен? — Я был бы рад, — сделав большой глоток шербета, Хейст пытался утолить внезапно появившуюся жажду. Практически не пришлось прикладывать усилий, чтобы отыгрывать покорного и сломленного омегу. Действие наркотиков еще не совсем прошло, и это сильно сказывалось на поведении омеги. — Хейст? Ты в порядке? Хейст? — забеспокоился Беренгар. — Да… я… — выронив из рук чашу, солсетурин завалился на бок, теряя сознание. — Стража! — напоследок услышал он тревожный голос альфы.***
— Твой царь — редкостный идиот, — зло бросил Рагнар, положив на лоб сына смоченную в холодной воде тряпку. — Ты говорил, что я должен постараться выжить, — нервно усмехнулся Хейст, глядя в потолок над собой. В спальне родителя было душно из-за сильно натопленного камина. — Но это не так. Первее всего я не должен сойти с ума. Альфа только нахмурился. — Просто не потеряй себя, сынок, — погладив Хейста по щеке, Рагнар наклонился к нему. Поцеловал в висок.***
Собираясь с мыслями и силами, Гамаль посмотрел на мирно спящего сына. Он чувствовал неладное. Чувствовал, что скоро должно что-то случиться. Странные взгляды рабов. Не менее странный и пугающий взгляд Озджана, который больше не пытался звать к себе Кефалета. Всё это заставляло омегу нервничать. Что-то подсказывало, что своими выходками Гамаль подписал себе смертный приговор. — Господин, вы в порядке? — осведомилась одна из рабынь, озадаченная странным поведением своего хозяина. — Да, просто… я обеспокоен, что Повелитель давно не навещал меня и сына, — солгал масмавиец, грустно улыбнувшись. — Боюсь, как бы он совсем не забыл про нас. — Это невозможно, господин, — ободряюще улыбнулась рабыня. — Разве Повелитель может забыть своего единственного супруга, подарившего ему царевича? — Мне бы твою уверенность… — выпрямившись, Гамаль поймал себя на мысли, что нужно избавиться от Озджана. И как можно скорее, пока тот не начал воплощать в жизнь свои коварные планы. Но как избавиться от Великого Визиря, когда нет ни одного доказательства его предательства? Нужно найти то, что заставит Беренгара не просто низвергнуть Озджана, а уничтожить. То, что станет концом для последнего из рода Маарифов… Взгляд омеги остановился на собственном отражении в зеркале. «А если… Да, это рискованно, но может сработать. В конце концов, Гар ведь не пощадил Касыма, который посмел покуситься на Хейста. Так почему же Озджану должно сойти подобное с рук?» — Я бы всё отдал за возможность вернуть расположение Повелителя, — пробормотал омега, ни на что не рассчитывая. — Почему бы вам не пойти к Великому Визирю за советом? — тут же предложила рабыня. — Наверняка, он знает, как это сделать. Возможно, что он как-то повлияет на Повелителя и тот пожелает призвать вас к себе. «Она действительно это сама придумала или ей кто-то посоветовал так сказать?» — внутри Гамаля поселились сомнения. Но сейчас ему необходимо ухватиться за любую возможность, чтобы исполнить задуманное. О том, что его самого ждёт после того, если план сработает, думать не хотелось. Но и сидеть сложа руки, дожидаясь смертного часа — тоже. — Наверное, ты права. Нужно спросить совета у Великого Визиря. Рабыня одобрительно закивала. Недолго думая, Гамаль покинул свои покои. Его переполняли эмоции. Внутри всё клокотало. Колени предательски подгибались, но омега заставлял себя ступать твёрже. Привычный путь до покоев Великого Визиря показался невыносимо долгим. Омега шел, не замечая слуг, евнухов и хаков, что встречались на пути и кланялись Цветку Масмави. В покои Озджана он вошел вместе со своими слугами. Те должны быть свидетелями истинных намерений Кефалета. — Это еще что? — альфа медленно встал из-за стола, с удивлением покосившись на нежданных посетителей. — Озджан-билге, я пришел просить вас о помощи, — заговорил Гамаль, поклонившись. — Мне сказали, что вы можете помочь. Не могли бы вы сделать так, чтобы Повелитель вновь вспомнил обо мне? — Это какая-то шутка? — не понимая, что происходит, Великий Визирь не переставал сверлить взглядом слуг. — По вашему это похоже на шутку? Прежде я бы попытался обратиться с этой просьбой к Бекчи, но поскольку его нет, то остаётесь только вы, билге. Или я ошибся? — Хорошо, — чувствуя подвох, Озджан помассировал ноющие виски. Перевёл взгляд на слуг. — Оставьте нас одних. Те переглянулись, но покорно исполнили приказ. Гамаль удивился, что слуги подчинились Визирю, а не ему, их хозяину. — Что всё это значит? — подойдя вплотную, альфа стиснул предплечья масмавийца, заглядывая в его мечущиеся глаза. — Что за спектакль ты устроил, идиот? — Беренгар ведёт себя так, словно ни меня, ни Шэхпера больше не существует. Я хочу исправить это. Помоги мне. — Ты в своём уме? — Вполне. Я хочу, чтобы Беренгар вспомнил о нас. Разве это странно? — Нет, ты точно выжил из ума, — встряхнув омегу за плечи, Озджан тут же отвесил ему сильную пощечину, оцарапав щеку крупными перстнями. — Хочешь вернуть себе расположение Беренгара? Тогда забеременей. — Я не могу… — Гамаль даже и не думал скрывать свой страх. Он не ожидал такого поведения со стороны Визиря. И теперь ему было страшно представить, что еще сделает мужчина. — Можешь, Гамаль, еще как можешь, — довольно осклабившись, Озджан силой уволок омегу в спальню. Он давно ждал этого. Давно хотел вновь возобладать над безупречным телом Цветка Масмави. — Нет… я не могу… — стал сопротивляться Гамаль. И это очень сильно удивило альфу. Прежде масмавиец никогда не сопротивлялся и не выказывал протестов. Покорно отдавался Озджану, когда тот того хотел. — Да что с тобой такое, блять?! — выйдя из себя, мужчина снова ударил его по лицу. — Что ты начал употреблять, что так себя ведёшь? Повалив Гамаля на постель, альфа принялся стягивать с него одежду. В какой-то момент омега дёрнулся, из-за чего ткань штанов с треском порвалась. Это заставило Озджана растеряться. Прежде он всегда был осторожен, стараясь не оставлять никаких следов. Не метил Гамаля, когда брал его с узлом, пусть и хотел. Не рвал его одежду, чтобы ни у кого не возникло подозрений. И вот, случилось то, чего не должно было. Это еще больше разозлило Озджана. Заставило снова ударить Гамаля по лицу. — Не дёргайся! Ты ведь тоже этого хочешь! — Нет! — вскричал омега, внезапно впившись ногтями в лицо альфы. Оцарапал его щеки, за что получил кулаком в живот. Кашляя, жадно хватая ртом воздух, Гамаль был уже не в состоянии сопротивляться. Только коротко вскрикнул, когда его рывком перевернули на живот, заставляя раздвинуть ноги. Озджан навалился сверху, проникая в его тело. — Почему ты так себя ведёшь, Гамаль? — сжимая шею омеги сзади, прорычал Великий Визирь. «Потому что только так мне поверят!» — про себя ответил масмавиец, сопротивляясь. Ему было больно. Так же, как и тогда, когда он впервые лишился невинности. Кое-как извернувшись, укусив Озджана за руку, Гамаль оттолкнул его и сам упал с кровати. — Гамаль, стой! — рявкнул альфа, побежав за ним. Он должен оставить Кефалета, не дать ему покинуть покои. На ходу подтягивая штаны, с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания, омега буквально вывалился в коридор. Успел в самый последний момент до того, как Озджан схватил его за край одежды. — Кефалет? — изумились стражники. Слуги же не спешили двигаться с места, чтобы помочь своему господину. Поднявшись с пола, не давая возможности прихвостням Озджана опомниться, Гамаль побежал в сторону царских покоев. Глаза застилали слёзы. Лицо пылало и болело после ударов, а мышцы ануса сводило, выкручивало. Врезавшись в кого-то, омега невольно вскрикнул. — Кефалет? — изумлённо уставился на него Ормарр, разглядывая потрёпанного юношу в порванной одежде и с синяками на лице. — Что с вами случилось? — Озджан… он… — всхлипнув, обхватив себя руками, Гамаль пошатнулся. — Где Повелитель? Мне страшно… я не хотел, кафа. Я не хотел… — Всё хорошо, успокойтесь, — осторожно взяв масмавийца под локоть, Ормарр сам проводил его в царские покои. — Я пришлю к вам Вернера и лекарей. Только успокойтесь. — А Повелитель? — голос омеги предательски дрожал. Вставший поперёк горла ком душил. — Я позову его. Он не оставит это так. Ничего не бойтесь, достойный Кефалет. Гамаль хотел что-то сказать, но из горла вырвался только болезненный стон. Тщетно пытаясь унять дрожь в теле, он уставился в пустоту перед собой. Сейчас он не думал о том, сработает его план или нет. Больше всего его тревожило, чтобы Озджан не посмел сюда войти. Хаки у входа ведь не должны его пропустить, пока Беренгара нет? Не должны же?***
«Значит, придётся перестать его этим поить», — про себя размышлял Гар, выслушав вердикт лекаря и его наставления после тщательного осмотра Хейста. Солсетурин внезапно потерял сознание прямо за столом. Это сильно встревожило царя. А теперь еще и лекарь подбросил дров в огонь опасений, заявив, что если Хейста не перестанут опаивать сильными наркотиками, то это чревато тем, что омега потеряет ребёнка и у него выработается зависимость. Даже если выкидыша не случится, то есть вероятность того, что плод будет плохо развиваться и в итоге родится уродом. — Похоже, что ты не зря опасался, Ужик, — погладив Хейста по щеке, Беренгар наклонился, чтобы поцеловать его в лоб. Из-за беременности аромат омеги стал слабее. — Повелитель! — войдя без дозволения, Ормарр даже не потрудился поклониться или извиниться за своё вторжение. — Вам следует пройти в ваши покои. И лучше побыстрее. — Ормарр, кем ты себя возомнил, смея врываться и мне указывать? — повернувшись к нему, царь недобро сверкнул глазами. — Это касается Кефалета, Повелитель. Боюсь, что кто-то имел куда большую наглость, чем я, и посмел покуситься на вашего супруга. — Что?! Где Гамаль? — В ваших покоях. Ожидает. Мгновенно позабыв о Хейсте, Гар подорвался с места. У него в голове просто не укладывалось: кто возомнил себя бессмертным, что посмел покуситься на собственность царя? До своих покоев Гар дошел быстрым шагом, с трудом не срываясь на бег. Распахнув двери, первым делом он увидел потрёпанного Гамаля с глазами на мокром месте и гаремного лекаря, который протягивал масмавийцу успокоительное. — П-повелитель, — всхлипнув, Кефалет встал с кушетки. Неуклюже поклонился. Руками он придерживал порванные штаны, чтобы они не сползли. — Выйди, — приказал Беренгар лекарю. — И жди снаружи. Если ты понадобишься, то я позову. Лекарь немедленно попятился к выходу. Гамаль смертельно побледнел, вжал голову в плечи. Ему было страшно и он этого не скрывал. Как и не скрывал своих слёз. — Рассказывай. Что произошло? Кто и что сделал с тобой? Немедленно! По спине омеги пробежали мурашки. — Я… Вы забыли обо мне, Повелитель, — его голос предательски задрожал. — Обо мне и о Шэхпере. И я испугался, что нашим отношениям конец. Рабыня посоветовала мне пойти к Великому Визирю за советом. Якобы он мог повлиять на то, что вы снова вспомните обо мне, Повелитель. Из груди Гамаля вырвался предательский всхлип. Он боялся смотреть в глаза альфе. Боялся, что увидит там недоверие, злость, презрение и отвращение. — И ты поверил словам какой-то рабыни? Пошел к нему ? — голос Беренгара пробирал до мурашек. Пугал. — Да… Я был глуп, Повелитель. Но разве я мог не доверять Великому Визирю? Почти с первого дня моего пребывания он делал всё, чтобы я смог привыкнуть к жизни вне дома. Объяснял мне законы и традиции Сариисина. А сегодня… Он сказал моим слугам остаться за дверью и они его послушались. А потом… Повелитель, поверьте мне, я сопротивлялся как мог! — Он тебя изнасиловал? — начиная злиться, альфа сжал кулаки. И сейчас он не знал, кого сильнее хотел ударить. Глупого Гамаля или обнаглевшего Озджана. Омега утвердительно кивнул. Снова невольно всхлипнул. Беренгар метнулся к дверям, велев лекарю войти. — Осмотри Кефалета. Он утверждает, что его изнасиловали. — Как вам будет угодно, Повелитель, — бета отвёл Гамаля в спальню. Царь мог бы пойти за ними, чтобы убедиться в словах супруга, но не хотел. Стиснув челюсти, он думал о том, что люди вокруг стали слишком наглыми, смея его разочаровывать. «Или они насмотрелись на Хейста и решили, что если совершат ошибку, то отделаются лишь понижением в должности и лёгким наказанием? Наивные глупцы». Не дожидаясь, пока лекарь скажет своё мнение, Беренгар снова выглянул в коридор. — Ормарр, возьми людей и приведи ко мне слуг Кефалета, а также Озджана. Я хочу допросить их всех. И пригласи Сынов Смерти. Боюсь, что без них нам теперь не обойтись. — Повелитель, дозволите ли вы свернуть ковры? — тут же встрял Вернер. — Что? — недоумённо взглянув на него, Гар не сразу понял, к чему этот вопрос. — Ковры, Повелитель, — терпеливо пояснил главный над царскими слугами. — Мы только недавно их постелили. Они достаточно новые. Будет лучше, если они не пострадают… — Ты сейчас серьёзно? Мой Визирь изнасиловал моего супруга, а ты о коврах беспокоишься?! Ормарр дёрнул Вернера за рукав, предупреждая, но бета решил идти до конца. — Ковры ни в чем не виноваты, Повелитель. — Лучше отправь слуг сменить постельное, — с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на Вернере, процедил Беренгар. — Ормарр, ты еще здесь?!***
«Почему он так себя вёл?» — не понимал Озджан, озадаченно глядя перед собой. Когда за ним пришли стражники, альфа начал догадываться об истинных намерениях Гамаля. «Вот же сука. Решил избавиться от меня? Смело, но глупо. В конце концов, я ведь могу сделать так, что его самого казнят», — достав из верхнего ящичка стола самое первое письмо от Сохрэба-Менеха, в котором тот предлагал Озджану объединиться против царя Беренгара, Великий Визирь с достоинством последовал за хаками. Он был уверен в том, что выйдет сухим из воды. Правда его не сразу пропустили в царские покои. Пришлось подождать, пока допросят всех слуг и рабов, служивших Гамалю. Но насчет них Озджан не переживал. Ведь, — если на то пошло, — именно Цветок Масмави чаще всего сам бежал к Великому Визирю…***
«Это конец», — про себя думал Гамаль, нервно заламывая пальцы рук. Ему не нравилось то, что говорили его слуги и рабы. Как и не нравился недобрый взгляд аквамариновых глаз. — Да, я посоветовала господину пойти за советом к Великому Визирю, — отвечала рабыня, — но только потому, что он всегда к нему сам ходил. — Это был первый раз, когда мы вошли в покои Великого Визиря вместе с господином, — отвечал слуга, не поднимая головы. — Прежде такого не было, господин всегда входил к нему один и подолгу там был. — Мы не можем утверждать, что ничего подобного не было прежде. Может, господин хочет оклеветать Великого Визиря? — Ложь! — не выдержал Гамаль. — Это всё ложь. — А разве мы солгали, господин? — слуги и рабы, все как один, подняли на омегу стеклянные, ничего не выражающие глаза. — Довольно, — вмешался Беренгар, который всё это время наблюдал за поведением супруга. — Свободны. Пусть Маариф войдёт. — Они врут… — дрогнувшим голосом прошептал Гамаль. — Повелитель, они всё врут! Но альфа не обратил внимания на его слова. Он хотел услышать оправдания Озджана. Любопытно, что тот скажет в свою защиту. Великий Визирь вошел в покои, неся себя прямо и уверенно. Шаг его был твёрдым. На Гамаля он даже не взглянул. — Повелитель, — поклонился Озджан, — я не понимаю, чего добивается достойный Кефалет, но я надеюсь на ваши мудрость и справедливость. — Скажи мне, Озджан, почему мой супруг вышел от тебя в таком виде? Почему он обвиняет тебя в изнасиловании? — Беренгар восседал в кресле, а за его спиной неподвижными статуями стояли Сыны Смерти. — Наверное, потому что сам попытался меня соблазнить, а когда понял, что за это предусмотрена смертная казнь, то решил устроить этот спектакль, — ровным тоном отвечал Маариф. — Разве я не прав, достойный Кефалет? — Лжешь… — одними губами прошептал Гамаль. Сердце бешено колотилось о грудную клетку. Внутренности свело от тревоги и напряжения. — Мне стало известно, что Гамаль часто у тебя бывал. Не расскажешь — по какому поводу? Что вы делали наедине? — Достойный Кефалет сам находил повод, чтобы зайти ко мне. Якобы он плохо разбирается в наших законах и обычаях. Я лишь хотел ему помочь. Я не думал, что когда-нибудь дойдёт до чего-то подобного, Повелитель. Прежде Кефалет лишь пытался меня ненароком коснуться. Жаловался, что ему не хватает внимания и тепла от настоящего альфы. — Ложь… — вмешался Гамаль. — Повелитель, он лжет! — Гамаль, угомонись, — леденящим душу тоном приказал Беренгар. — Что еще, Озджан? В этот раз ты поддался и не смог удержать свой член в штанах? — Отнюдь… — Тогда какого черта он оказался в заднице моего омеги?! Или скажешь, что он сам себе пальцами или силой мысли порвал зад? Лекарь подтвердил, что было проникновение. Что-то канал у Гамаля закрыт, а анус порван. Не объяснишь, как так вышло? — Возможно, что он уже пришел ко мне таким. Откуда мне знать, с кем он еще был? Разве что, с Нарием у них как-то было несколько встреч… Гамаль забыл как дышать. Озджан решил окончательно утопить его. Поэтому омега принял решение идти до конца. Начать играть по правилам Визиря. — Вы собираетесь оболгать меня, чтобы не осталось тех, кто знает вашу тайну. Чтобы никто не проболтался, что у вас был сговор с Сохрэбом, по которому я должен был достаться вам! А когда я стал супругом царя Беренгара, вы объединились, чтобы сместить его с трона. Брови Гара поползли наверх. Он не ожидал узнать о таких интересных вещах. — Что за бред? — нервно усмехнулся Озджан. — Если говорить о правде, то она такова, что Сохрэб-Менех действительно предложил мне сотрудничать с ним и даже обещал мне отдать своего внука, Гамаля Миргали. Но разве я настолько глуп, чтобы соглашаться на что-то подобное? И в качестве доказательства он передал царю письмо, написанное Сохрэбом. Неизвестно, когда оно было написано. Но в них Менех из Масмави действительно предлагал Озджану сотрудничать и обещал не только поспособствовать занять трон Сариисина, но и отдать своего внука, Гамаля, в качестве супруга. — Этих писем было больше, — осмелился заговорить Гамаль. — А что с Нарием? Озджан? — Не могу сказать точно, но что-то было. Они встречались несколько раз. Увы, большего мне неизвестно. — Неизвестно? — нервно усмехнулся омега. — Ты же сам сказал мне помочь ему очернить Хейста. Беренгар и Озджан с одинаковым изумлением уставились на него. И Гамаль решил идти до конца. — Озджан и Нарий были в сговоре. Иначе как по-вашему, Повелитель, Нарий мог проникнуть в темницу? Никто его не останавливал. А потом… Озджан сказал, что я должен подослать в темницу слугу с запиской от Нария, чтобы его схватили, а вы узнали о том, что вашего Бекчи вожделеет другой. — Это ложь! Не смей меня впутывать в это! — внезапно утратил над собой контроль Великий Визирь. — Это ты был в сговоре с Нарием! Это ты хотел избавиться от Хейста, потому что он тебе мешал. — Мне? Он был моим соперником, — омега даже и не думал отступать. — Я ревновал Повелителя к нему, а вот ты боялся, что когда-нибудь он возвысится и затмит тебя. Ведь именно к этому всё и шло! — Думай, что говоришь! Повелитель, вы ведь не поверите ему? Этот бред… — Довольно! — встав с кресла, Беренгар наградил их обоих недобрым взглядом. — Озджан, ты обвиняешься в посягательстве на моего супруга. В изнасиловании омеги, который принадлежит мне. Поэтому ты отправишься в темницу. А ты, Гамаль, и шагу не ступишь из своих покоев без моего разрешения. Мне еще предстоит разобраться, кто из вас двоих говорит правду. — Повелитель, вы же не поверите этому? — лукаво улыбнулся Озджан. — У него даже доказательств нет! — Хватит. Его тело — главное доказательство твоего преступления, Озджан. Уведите их. Сыны Смерти шагнули вперёд. Взяли Великого Визиря под руки, связав их ему за спиной. Грубо вытолкнули в коридор. Гамаля не тронули. Тот сам двинулся на выход, прихрамывая. — Гамаль, стой, — в последний момент остановил его Гар. — Расскажи мне подробнее о том, как вы с Нарием подставили Хейста.***
«Вот это я так удачно отключился!» — мысленно ухмыльнулся Хейст, нервно покусывая ноготь на большом пальце. Не успел он прийти в себя, как приставленный к нему лекарь тут же поспешил сообщить о последних новостях, которые будоражат дворец. И все эти новости были до невозможного приятными. Во-первых, Гар решил перестать опаивать Хейста наркотиками, потому что это действительно может угрожать ребёнку. А во-вторых, Озджан помещен в темницу по обвинению в изнасиловании Гамаля. Что до самого Кефалета, то он теперь находится в своих покоях взаперти. И их судьбу будет решать царь. «Может, если я сейчас снова потеряю сознание, то Гара кто-нибудь ударит по голове и он решит меня не только отпустить, но и восстановит в должности?» — размышлял про себя Хейст, медленно сползая с тахты. Встав, слегка пошатнувшись, он сделал несколько шагов, твёрдо опираясь на обе ноги. Одну из ступней прострелила боль, но омега лишь поморщился. Он не планировал остаток жизни ходить с тростью, хромая. — Господин! — тут же влетел в покои один из слуг, отобранный Вернером. — Повелитель сюда идёт. Нужно немедленно привести вас в порядок. — Зачем? — Хейст наградил его холодным взглядом. — Я неважно себя чувствую. Думаю, что Повелитель простит мне мой не презентабельный вид. Хотя… Быстро взглянув в зеркало, омега поморщился. — …волосы можешь расчесать. Пройдя до туалетного столика и опустившись на пуфик, Хейст немигающим взглядом уставился на своё отражение. Черты лица заострились, а кожа приобрела нездоровый серый оттенок. Собственно, понятно, почему слуга сказал, что надо привести в порядок это . Зато глаза красиво сияли. Нездорово, лихорадочно, но красиво. Казалось, что радужка приобрела дивный багровый оттенок. «Всё равно красавец», — про себя отметил Хейст. Слуга старательно расчесывал волосы. Даже попытался собрать их в какую-то прическу, но омега немедленно его остановил. Беренгар вошел в спальню своего Тархиба без предупреждения. Смерил омегу взглядом, про себя подмечая, что в длинной ночной рубахе бежевого оттенка Хейст выглядит еще более утонченным и хрупким. — Тебе надо лучше есть, — заметил Гар, подойдя к нему и поцеловав в лоб. — Совсем исхудал. — Вы обеспокоены моей фигурой, Повелитель, — жеманно улыбнулся Хейст, даже не думая, чтобы встать и поклониться царю. Слуга тут же спешно удалился, оставляя их наедине. — Я обеспокоен тем, что тебе может не хватить сил, чтобы выносить нашего ребёнка. Поэтому тебе следует начать лучше питаться. — Хорошо. Я постараюсь немного набрать веса. — Но я пришел к тебе не за этим, — поставив стул напротив и сев на него, Беренгар окинул солсетурина изучающим взглядом. — Ты что-нибудь знаешь о том, что произошло в Гуруре? — Только то, что Озджан позволил себе непозволительное, — Хейст намеренно недоговаривал. Осторожно подбирал слова. В глазах Гара он должен выглядеть незаинтересованным в происходящем вокруг. Даже отстранённым и равнодушным. Благо это легко удавалось, ведь действие наркотиков еще не полностью прошло. «Интересно, у меня может начаться ломка?» — И не только это. Есть еще кое-что, о чем я узнал, — альфа отвёл взгляд, — словно бы ему было за что-то стыдно. — Гамаль сказал, что у тебя никогда на самом деле не было отношений с Нарием. А та любовная записка… Всё это было спланировано Озджаном, Гамалем и Нарием, чтобы тебя подставить. Всё же Хейст не смог совладать с собой и брови поползли наверх от удивления. А в голове начался самый настоящий вихрь из вопросов. Разве этой запиской Нарий не рисковал, подставляя себя под удар? К чему подобные риски? И какая выгода Гамалю от его, Хейста, падения? Ревность? Вряд ли масмавиец так сильно любит Гара, чтобы совершать что-то подобное. А вот Озджан… Ему-то больше всех от этого выгода была. Великий Визирь, потомок бывшего правящего рода Маарифов, которому на пятки наступал бывший раб. — И? — омега затаил дыхание, надеясь, что всё это было сказано не просто так. — Что ты собираешься делать? — Если Гамаль говорит правду, то он и Озджан должны быть казнены, однако… он лишь пешка в чужих руках. Пешка, которую посмели изнасиловать. Он — отец моего первенца. — А с чего ты взял, что Шэхпер точно от тебя? — не удержался и спросил в лоб Хейст, сжимая кулаки. — А если это не первое изнасилование? Что если Гамаль и Озджан давно состоят в запретных отношениях? Беренгар нахмурился. Наградил омегу тяжелым взглядом. — Вот это тебе и предстоит выяснить. Обыщи покои Гамаля и Озджана. И если потребуется, то отправишься в его поместье. — Что мне за это будет? Ты освободишь меня? Раз меня подставили, то ты должен восстановить меня в должности и… — Это невозможно. — Почему? — Потому что все знают, что ты — омега. Что низвергнут ты был именно из-за того, что лгал, выдавая себя за альфу. Омега не может занимать высокие должности. Омега не может занимать место альфы. Удел омеги — рожать и подчиняться своему альфе. Единственное, что ты получишь за свою работу — это мою поддержку и право на сытую, беззаботную жизнь в качестве моего омеги. — Нет… — выдохнул Хейст, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться. — Ты лишил меня всего. Унизил. Втоптал в грязь. Дважды заделал мне пузо. Искалечил. Накачал наркотиками, и теперь, когда понял, что совершил ошибку требуешь, чтобы я что-то разузнал для тебя? Раздобыл? За просто так. А тебе не кажется, что это слишком нагло, Гар? — Видимо, не так уж усердно я тебя опаивал наркотиками, раз ты можешь разговаривать со мной в таком тоне. Что ж, раз ты отказываешься мне помочь, то пусть будет так. Не так уж сильно и нужна мне твоя помощь. Развернувшись, Беренгар удалился. Он явно остался недоволен этим разговором. Впрочем, как и сам Хейст. Он еще не выжил из ума, чтобы продолжать играть роль преданной псины после всего случившегося. И уж тем более он не собирался рыться в документах Озджана, лишь бы спасти от наказания Гамаля, который посмел подставить его, Хейста. Ведь именно для этого Беренгар хочет провести обыск у Маарифа. Чтобы оправдать своего супруга.***
Забыв как дышать, омега во все глаза смотрел на собравшихся билге. Едва рассвело, как его облачили в закрытые одежды и отвели в тронный зал, где должна была решиться его судьба. Целую седмицу Гамаль провёл взаперти, не находя себе места. Он не мог ни есть, ни спать нормально, из-за чего выглядел уставшим и сильно похудевшим. Благо, что надетый никаб скрывал осунувшееся посеревшее лицо с черными синяками под глазами. В нескольких метрах от Гамаля стоял Озджан. В простых мешковатых штанах, белоснежной длинной рубахе с закованными в кандалы руками за спиной. Ормарр-кафа крепко удерживал его за плечи. А по обе стороны от них стояли Сыны Смерти. Всё это свидетельствовало о том, что судьба Озджана Маарифа предрешена. Гамаль невольно сжался. Взглядом скользнул по суровым лицам билге и царя. И остановился на омеге, закутанном в тёмно-фиолетовые одежды, который восседал в широком кресле в стороне от всех. Пусть его лицо и было закрыто, но по глазам Цветок Масмави догадался, кто перед ним. «Хейст… Сам напросился, Змей, или тебя силком приволокли?» Так непривычно было видеть бывшего Бекчи, одетого в обычные омежьи одежды. — Озджан, — начал царь, — я доверял тебе. Несмотря на то, что говорили о тебе, я напротив приблизил тебя к себе. Даровал власть и должность, о которой ты мог только мечтать. И чем ты мне отплатил? Предательством. Покушением на мою собственность. — Я был верен вам, Повелитель, — неубедительно лгал последний из рода Маарифов. — Вы же собираетесь казнить меня только из-за того, что эта масмавийская шлюха подставила меня, чтобы скрыть свои грешки. — Я казню тебя за измену. За тайный сговор с Сохрэбом! За изнасилование моего супруга. За ложь. — Вы не можете этого сделать без доказательств! — Озджан храбрился, держался уверенно. Перевёл взгляд с Беренгара на Хейста. — Или что, вам просто захотелось избавиться от всех, благодаря кому вы заняли трон и продолжаете быть царём? — Довольно! — ударив кулаком по подлокотнику трона, Гар встал со своего места. — Озджан Маариф, за все свои злодеяния ты приговариваешься к смерти. Сыны Смерти тебя порежут на куски. Всё твоё имущество отойдёт царской казне. Такова моя воля. Таково решение остальных билге. — Ублюдки, — выпалил Озджан, дёрнувшись. — Думаете, что никого из вас не тронут? Ошибаетесь! Сначала пал Бекчи, теперь я. А вы все будете следующими, потому что ублюдок, занимающий трон, не умеет быть благодарным. — Довольно! — рявкнул Беренгар, оскалившись. — Казнь должна быть немедленно исполнена. Ормарр отошел в сторону, отпуская Озджана. Но не успел бывший Визирь обрадоваться возможности убежать, как Сыны Смерти тут же набросились на него, занося свои мечи. Гамаль невольно отшатнулся. С ужасом наблюдал, как безмолвные палачи рубят на куски его бывшего любовника. Остро заточенные мечи с лёгкостью отрубали руки Озджану. Перебивали кость. Вгрызались в плоть. Альфа выл от боли. Даже завалился на пол, что только упростило работу Сынам Смерти, которые принялись закалывать его, словно скот. Клинки вонзались в грудь, торс, плечи и лицо. Один из них так и вовсе угодил в глаз, заставляя Озджана издать громкий вскрик. Палачи намеренно били так, чтобы не задеть жизненно важных органов и не пустить слишком много крови. Последний из рода Маарифов должен был умереть медленно. Гамаль перевёл взгляд на Беренгара. Альфа выглядел суровым. Но не упивался муками опального Великого Визиря. И это хоть немного позволяло Гамалю поверить в человечность мужа. Озджану вспороли живот, выпуская кишки. Перерезали горло. Вскрыли грудную клетку. На полу разрасталась лужа крови. Озджан хрипел. Изо рта валила кровавая пена, а сам он содрогался в судорогах. — Что касается тебя, Гамаль, — подал голос Беренгар, заставляя супруга вздрогнуть, — то за свои грехи ты должен понести наказание. — Повелитель, я… — попытался было оправдаться омега, но тут же умолк, когда царь поднял руку. — Я понимаю, что ты был лишь пешкой в руках своего деда и Озджана, потому ты будешь жить. Я милостив к тебе, поэтому позволяю и дальше дышать воздухом. Сегодня же ты отбудешь в Солдуран. И не вернёшься из него, пока я тебя не позову. Таково моё решение. Согласись, оно достаточно великодушное, если вспомнить, что ты посмел принять участие в интригах. — Вы… хотите отослать меня и сына… — Нет. Шэхпер останется здесь. Царевич будет расти во дворце. Он не должен нести ответ за грехи своего глупого родителя. — Но… — сердце в груди Гамаля болезненно сжалось. — Вы не можете нас разлучить! Повелитель, не отнимайте у меня сына. Это слишком жестоко. Он еще так мал… — Гамаль, — спустившись с трона, Гар подошел к нему вплотную, — не пытайся давить на меня. Радуйся, что ты остаёшься жить. А о Шэхпере не беспокойся. О нём позаботятся и без тебя. Если будешь хорошо себя вести, то я позволю время от времени вам видеться. — Н-но… — чувствуя, как подкашиваются ноги, омега пошатнулся. Нет худшего наказания для родителя, чем разлучить его с ребёнком. Упав на колени, не веря во всё происходящее, Гамаль пропустил момент, когда царь в сопровождении билге покинул тронный зал. Все его мысли вертелись только вокруг того, как теперь быть. Что будет с его маленьким львёнком? Разве кто-то еще сможет о нём позаботиться кроме самого Гамаля? — А ты легко отделался, падаль, — прошипел полный яда знакомый голос. Масмавиец медленно поднял голову, встретившись с пугающим злым взглядом карих глаз. — Может Гар тебе и сохранил жизнь, но вот в ссылке тебя ничто не спасёт, — сорвав с себя никаб, обнажая измождённое осунувшееся лицо с нездоровым цветом кожи, Хейст величественно прошел мимо Гамаля. Ни разу не припадая на повреждённую ступню и не воспользовавшись тростью, которую нёс в руках. «Змея… это всё из-за тебя, — закипал от гнева Цветок Масмави. — Это ты во всём виноват. Ненавижу…»