***
Сам Брагинский, одиноко сидя в своей палате, уже продумывал план мести. Парнишка повёл себя так нахально со своим Господином! От этого тело начинало мелко трястить, а кулаки чесались набить ебало самоуверенному омежке. Но чтобы он, да так просто отделался? Ни за что! Ответит за всё, сучара. Брагинский знал, что у него есть подвал, про который он вспоминал лишь в крайних случаях. Тогда, в последний раз, он очень повесилился вместе с непутёвым наложником. Насильно поить того жидкостью, при этому надавливая на живот, принося боль и страдания, было безумно приятно. Ох, а как он кричал тогда! Пытался вырваться, но был полностью связан. Вот так шоу! Лёгкая усмешка от воспоминаний всё же срывается с губ Брагинского. Эх, глупые омеги. Такие легкомысленные, неуверенные в себе мальчики. Как радостно, что этот наложник уже подох. Ну, а что… Подвал очень хорошая идея. Исправительная ночь не поможет в таких тяжёлых случаях, тем более, что задето было эго Господина. Витая в размышлениях, Брагинский уже практически полностью продумал, как и чем именно накажет ублюдка. Большое количество хорошей и крепкой верёвки, инструменты, да ржавые гвозди — иных во дворце не было. Точнее, в его закромах. Улыбнувшись своей гениальность, Иван медленно собрался с целью выпросить у лекаря немного снотворного. Ночь сегодня будет незабываема.***
Омежка попался довольно ловкий. Скручивать и уносить его пришлось нескольким охранникам. Зато сейчас этот милашка лежит распятый на подвальной кровати, от которой остался буквально один проволочный каркас. Его конечности крепко привязаны к ножкам мебели с помощью грязных тряпок. Он пытается вырваться, дёргает частями тела в разные стороны, но это самое бесполезное что он может сейчас сделать. Изо рта наложника вырываются жалобные мычание и скулёж, ведь челюстью Франциск крепко сжимает кляп. Переодически всё это смешивается со всхлипами, полными отчаянием и чувством незаслуженности того, что он находится в таком положении. Брагинский с удовольствием наблюдает за нервным парнем своим бешеным взглядом. Глаза так и разбегаются, желая запечатлеть в сознании как можно больше таких сладких моментов. Он одет в красивую белую одежду, которая очень скоро будет в багровых пятнах крови. В руках тяжёлый молоток, а также деревянная коробочка со ржавыми гвоздями. Их взяли с мыслью, что, если парень всё-таки выживет после такого, то всё равно будет мучиться остаток жизни. — Ну, привет, милый, — Брагинский как всегда идеален и улыбчив, при разговорах со своими подчинёнными. — Что так смотришь? Не ожидал, что Господин тоже может быть грубым?! Нервы выходят за предел на последней фразе так, что мужчина со всей дури толкает ногой железный каркас. Омежка трепыхается, боится Господина, показывая это тихим всхлипом. Старается лишний раз не провоцировать, думает Брагинский, всё-таки у мальчишки были шансы стать любимчиком, но характер… — Пора научить тебя манерам, сука, — говорит мужчина, вынимая из-за спины молоток, что поблескивал в тусклом свете от свечей. Приближаясь к Франциску, медленно оценивал, в каком месте лучше всего ударит. А сам парень, завидев холодный инструмент краем глаза, начал яростно пытаться выпутаться. В его взгляде плескался ужас, он так боялся этого человека, если его можно так назвать. И тот факт, что парень был полностью привязан только омрачал, заставляя помолиться и проститься с жизнью. Подойдя чуть ближе, Брагинский, оценив место, по которому будет долбить, медленно спустил скованную руку ближе к специально заготовленной дырке в каркасе. Гвоздь так идеально смотрелся на белоснежной мягкой коже, что мужчина даже задержал свой взгляд на этом. Молоток мягко вложился в руку, слегка надавил на шляпку металла. Чувства захлестнули Брагинского, наполнили тело и разум приятным ощущением доминирования и садизма. О да, этот мальчишка ровным счётом ничего не сможет сделать против Господина. Он будет выгибаться на ржавых пружинах и в собственной крови, захлебываясь в криках и мольбах. А Брагинский будет упиваться этим зрелищем, выхватывая из него каждую деталь, представляя как потом сладко будет прикасаться к себе с такими воспоминаниями. Размах и стержень наполовину вошёл в доверчиво открытую ладонь. Сквозь кляп сложно издавать чересчур громкие звуки, но Франциску эта задача не помеха. Так больно, что всё тело пронизывает судорогой, концы пальцев на ногах яростно шевелятся, пытаясь отвлечь от ощущений. Грудь вздымается, выдавливая из себя сдавленные стоны. Пока голос ещё есть, парень пытается вразумить Господина, но тот и не думает останавливаться. Эти крики только подпитывают мужчину, как бы говоря, чтобы тот ни в коем случае не останавливался. Рука, словно заведенный механизм, ебашит молотком по руке, вгоняя несчастный метиз до упора. Ладонь полностью пробита и вся в алой крови. Франциск мечтает умереть уже сейчас. Но это только начало. Разобравшись с первой конечностью, Брагинский положительно оценивает свою работу. Его безумный взгляд уже падает на вторую руку, а на лице расцветает садисткий оскал. Не теряя времени и даже не метясь, сразу со всей дури тот вколачивается и в эту ладонь, вовсе не щадя омегу. Тело последнего неистово дрожит, всё скручивает спазмом, заставляя руку непроизвольно дёргаться. Франциск видит как его кровь попадает на лицо Господина, но тот лишь слизывает жидкость, показывая как она ему нравится. Облизывает и алый молоток, и метиз, уже загнанный под кожу, доставляя своим ртом сильнейший дискомфорт парню. Ухмыляется, видя как тому противно. Грязные руки мужчины стягивают кляп с Франциска, отбрасывая в сторону. Ртом тот накрывает чужой, прокусывая губы, проталкивая язык глубже. Ротовая полость Франциска наполняется его собственной кровью и чужой слюной, заставляя уворачиваться от смеси этих вкусов. Боже, как же грязно и противно. Руки ощупывают худощавое тельце, больно сжимая кожу в некоторых местах. Ладонь накрывает вялый член, пальчики неприятно трут головку, будто бы хотят принести хоть дольку удовольствия. Такие действия лишь сильнее обостряли боль в руках, заставляя прокатиться по организму. Франциск пытается вырваться из этого плена жести и похоти, дергая своими конечностями, разрывая кожу и мышцы окончательно. Брагинский, замечая это, балдеет от удовольствия, спускается ниже по телу. Рот накрывает кожу, мужчина обкусывает, чуть ли не сжирая, плоть до крови. Ему нравятся эти вкус и крики непослушной шлюхи, что отказала ему. Брагинский мечтает разорвать паренька на части. Возбуждение давно дало о себе знать. Сдерживаться больше нет сил. Плюнув на пару пальцев, мужчина сразу вводит их в сжатый и сухой анус. Боль для Франциска льётся из всех щелей, и тот лишь вымученно прикрывает глаза, заставляя Брагинского довольствоваться проделанной работой. Мужчина старается не тянуть, ведь уверен, что с таким зрелищем надолго его не хватит. Облизнувшись, он приставляет головку к чуть влажному проходу, немного трёться, не пытаясь войти. Рука сжимает чужой член, пока сам Брагинский одним слитным движением вгоняет орган полностью, разрывая нежную плоть. Так туго, жарко, хорошо… Иван наклоняется к окровавленной конечности и, двигаясь внутри, с упоением всасывает чужую кровь. Наложник под ним практически не брыкается, что сильно напрягает мужчину. Парень находился в полубредовом состоянии, абсолютно не ощущая происходящего. Шлепки по коже немного отрезвляют, но всё же Франциску не на что надеяться: он понимает, что его конец близок. Теперь от этого становится никак. Дотрахивая безвольную материю, Брагинский ловит настолько сильный оргазм, что звезды пляшут под закрытыми глазами. Тело ослабло и падает мешком без костей на другое, почти не живое и не дышащее. Отойдя от кайфа, мужчина трогает пульс. И, ухмыляется, когда слегка прощупывает его. Решив, что возня с телом не его проблема, Иван неспешно приводит себя в порядок, медленно выходит из комнаты, плотно запирая дверь. Наложник не реагирует. Придя в себя через несколько часов, Франциск с ужасом ощущает себя в холодном одиночестве. Понимая, почему раннее ему так сопереживали, парень остаётся привязанным на окровавленном каркасе, принимая свою мучительную смерть.