katy perry — swish swish
Чонгуку он нравится. Не так, как мог бы нравиться парень — отнюдь, здесь полное отсутствие намёка на романтический интерес, это уж точно. Чонгук оценивает его, скорее, с точки зрения потенциального партнёра по съёмкам — тем, с кем бы он мог легко сработаться, тем, под которого можно было бы легко подстроиться и с кем можно было бы срубить больше денег. В желании заработать побольше нет ничего плохого — он уверен в этом, и не считает свою профессию чем-то дерьмовым или же достойным осуждения, кто бы что ни говорил: все знают, что те, кто кричит о том, что порно — это для шлюх, на самом деле дрочат больше всех. Чонгук уверен в этом. Его лично особо ретивые пытались снять уже десятки раз за четыре года, но проституция — это не его конёк, если честно. И вот сейчас смотрит уже третье видео, задумчиво глядя прямо в экран. Не с целью вздрочнуть: в свои двадцать три он дошёл уже до той самой кондиции, когда сексом ты чертовски пресыщен, и порно смотришь уже с целью оценки чужих способностей. Ну, или собственных — в зависимости от того, что именно предстаёт глазу. Ви новичок, но у него отличный прогиб в пояснице и невозможно чувственный рот. А ещё отличная для начинающего раскованность и отпадная задница — его фигура вообще Чонгуку пиздец, как импонирует, потому что у него достаточно широкие плечи, довольно массивные в мышечном плане ноги и грудь, однако невозможно тонкая талия. Он не похож на девчонку, но обладает всеми качествами для того, чтобы отыгрывать совершенно потрясающих универсалов — и Чонгука это пиздец, как привлекает. Яркую мимику на смазливом лице тоже видно весьма хорошо даже с полумаской чёрного цвета — Ви достаточно эмоционален для того, чтобы возбуждать, но этой пикантности в нём ровно столько, чтобы не быть пошлым. Безумно хорошенький, одним словом. И волосы тёмные, волнистые, длинные — глядя на то, как Сокджин в кадре тянет за них, втрахивая этого парня в кровать, он даже немного завидует. И количеству того, сколько Джин снимается последнее время, и наличию его члена в заднице этого парня, конечно. При желании можно было бы даже хорошо подрочить, но проблема в том, что очередной ноунейм из клуба покинул его квартиру не более, чем полчаса назад, и по этой причине кончить даже как-то не тянет. Это если откинуть в сторону то, что Чонгук в принципе сейчас даже не думает об открывающейся ему картине в сексуальном ключе. Да, он бы действительно хотел, чтобы ДжейКей и Ви познакомились ближе в горизонтальной плоскости, но чертовски не любит, когда Намджун задаёт свои каверзные вопросы, на которые, в общем-то, имеет полное право, потому что последствия определённой травмы всё ещё присутствуют: Чанёль и Бэкхён не были, конечно, лучшими из лучших, но одними из, и их уход в лучшую (семейную) жизнь достаточно сильно ударил по карману агенства. Намджун прямо сейчас не переживёт такого предательства: он обожал их снимать. Не так сильно, как, например, Чонгука с Хосоком или же Джина, конечно, но всё же. Чонгук смотрит в экран. На видео Ви, эффектно содрогнувшись всем телом, спускает на белую простынь, а его мокрый член крупно пульсирует, выстреливая белёсыми густыми струйками. У него отличный член, не большой, но и не маленький, с пропорционально крупной головкой и достаточно широкий в диаметре — услада для глаз, а с его профессиональной точки зрения он является чертовски привлекательным и эстетичным, так и просится в рот. А ещё много течёт, подмечает Чонгук, и для тех, кто ценит вязкость и грязь, это потрясающий бонус. А ДжейКей очень любит такое, будьте уверены — он вообще за любую движуху, если дело не касается говна, мочи, зверей и несовершеннолетних, ей-богу. Возможно, стоит Намджуна всё-таки попросить об услуге. В конце концов, он, будучи приверженцем секса без обязательств, умеет точно и чётко проводить линию между собой — Чонгуком — и своим сценическим образом — проблем не возникнет, это уж точно.***
— Привет. Ты же ДжейКей? Надеюсь, тебе понравится работать со мной! У него чертовски приятный голос, Чонгук заметил это ещё по стонам на видео, но сейчас, когда Ви говорит с ним, войдя в выделенный для них двоих номер, широко улыбаясь и выглядя немного смущённым, то интонации звучат куда приятнее. Более глубокие, бархатистые, а ленца, с которой он тянет гласные, звучит куда глубже, приятнее. Он весь... живой: Чон подозревал это, глядя на видео, однако в данный момент оценивает, так сказать, во всей красе — видео не передаст того блеска глаз, солнечной, тёплой и обволакивающей ауры, а также искренности, с которой звучит то, что этот парень говорит. К слову об этом: Ви не говорит «спать» или смущённое «заниматься сексом» и «трахаться», но говорит абстрактное и прямое слово «работать» — Чонгук это оценивает. Как, впрочем, оценивает и то, что его сегодняшний партнёр по съёмке заслуженно ставит его опыт выше собственного, прямым указывая на то, что он надеется, что Чонгуку понравится. Не им обоим, не самому Ви, а именно более матёрому в порноиндустрии Чонгуку. Это мелочь, но она говорит о многом в отношении парня с копной тёмных волос, которые претерпели химию, но выглядят приятно, естественно. Говорит о нём как о чутком партнёре, с которым будет комфортно работать. Чонгук знает мудаков, которые требуют, чтобы в кадре подстраивались только под них (Сокджин, скотина), знает и тех, которые зачастую неосознанно перенимают на себя всё экранное время, не позволяя раскрыться партнёру (Хосок, но он над этим работает). Активы, вообще-то, таким дерьмом часто страдают, зная, что от них ждут альфа-ауру и доминантность, и если пассивам в таком ключе работать чертовски легко, то Чонгуку как универсалу... не очень, потому что его мышление настроено не столько на подчинение или доминирование, сколько на равноправие. Психология как она есть. Возможно, это делает его крайне дерьмовым актёром, но здесь уж что есть, то есть, да и его личные предпочтения в кадре отражаются ровным счётом никак. Сложно вот так объяснить, но для него очень важны такие вещи, и сейчас, глядя на этого парня, он понимает, что они определённо сработаются. А потому широко улыбается и машет рукой, собирая длинные волосы с фиолетовым градиентом в хвост: — Зови меня Чонгук. Чон Чонгук, двадцать три года. — Тэхён. Ким Тэхён, двадцать четыре, — Ви не выглядит ни напуганным, ни напряжённым. Он чертовски уверен в себе, но достаточно мягок в отношении человека, которого вживую видит впервые, а в его карих глазах читается явная оценка своего будущего партнёра. Чонгуку нравится — пусть оценивает, а он сам, в свою очередь, покажет всё, на что способен. — Ты, получается, мне хён. — Да, получается, что так. Ты же универсал, верно? — Ага, — кивает Чонгук, стягивая с себя носки и накидывая на татуированное плечо стрёмный мотельный халат серого цвета, в котором предстоит прошвырнуться до соседнего номера, где сейчас ставят аппаратуру. Он полный отстой, совсем как его бывший в кровати, когда дело доходило до того, что Чонгук тоже хочет кончить. Нет, без шуток, такое ощущение, что у этого парня нет своего члена, который он любит подрачивать — когда он томно говорил ему: «Я сейчас сделаю тебе хорошо, мабэби» и вцеплялся мёртвой хваткой в его хуй, Чон каждый раз опасался, что останется оскоплённым в лучших традициях средневековья. Как Чонгук вообще мог встречаться с человеком, который называл его в кровати мабэби, искренне считая, что это пиздец, как горячо? — Ты тоже уни, так ведь? — интересуется буднично, просовывая ноги в одноразовые тапочки. — Как ты понял? — хмурится Тэхён, вскинув бровь. — Мне пока ещё не доводилось сниматься в активной позиции. — Опыт, родной, — и Чон ему игриво подмигивает. — И, если мне сегодня ну очень понравится, как ты поскачешь на мне, то я даже предложу тебе сняться ещё раз. Но только с одним условием. Нет, даже прихотью. — И каким же? — уточняет его сегодняшний партнёр. — У тебя такая хорошенькая улыбка. Разреши мне на ней поскакать, — и, широко улыбнувшись на озадаченность на чужом красивом лице, Чонгук покидает номер, чтобы дать новенькому возможность хорошо подготовиться к съёмке и не смущать того своим присутствием. ...Он определённо хочет почувствовать его язык в своей заднице — для науки, конечно же, нежели из большого желания римминга, это вообще друг попросил его развлечься орально, Чонгук здесь вообще ни при чём, честное слово. Но если без шуток, то этот парень, блять, нереален. У него охуенная массивная (в самом наилучшем смысле этого слова) пятая точка, пиздатые длинные ноги и, да, он точно знает, что делает, не забывая о том, что он в кровати не один. Он хорош ровно настолько, чтобы ДжейКей стал для него чертовски податливым и откровенно подстраивающимся, пока Ви совершает круговые движения тазом, сидя на его члене верхом и удерживая в руках поводок, пристёгнутый карабином к ошейнику на шее Чонгука. Это сценарий, конечно, и Чонгук чертовски тащится не только от того, насколько обалденно и туго двигается его член в Тэхёне, но ещё и от чувства лёгкого удушения — поводок сильно натянут в руке Ви, пальцы которой скрыты за кожей чёрных перчаток. Но самый главный кайф ситуации — это, конечно, сетка чулков и широкая шпилька каблуков, которые Тэхёну велели надеть, а он... действительно отлично держится прямо на них. Ровно настолько, чтобы в какой-то момент податься вперёд, не позволяя Чонгуку толкаться внутрь себя, наклониться к его лицу и шепнуть достаточно громко для камеры: — Хочешь кончить, ДжейКей? — и, ох, блять, ДжейКей хочет кончить. Но вместо этого улыбается остро: в глазах наверняка пляшут огни интереса, но когда не плевать было — тем более, что под полумаской их может увидеть только один Ким Тэхён. — Всё зависит от того, что ты хочешь мне предложить, — это не по сценарию, но Намджун молчит: значит, порядок. А Тэхён ухмыляется, и на какую-то секунду его губы поджимаются в некой задумчивости, а после этого он вдруг ослабляет натяжение поводка, поднимается, упираясь каблуками лакированных туфлей в мягкий матрас, и протягивает одну ногу к лицу Чонгука. — Угадай. Он серьёзно? Кинув быстрый взгляд в сторону камер, он видит, как вытянулись лица всего стаффа. Но Намджун, сидящий со вскинутыми бровями и с выражением крайнего интереса на лице, всё ещё молчит, ожидая, очевидно, дальнейшего развития событий. А Чонгука всегда было легко взять на понт. И по этой причине он приподнимает голову, чувствуя, как собственный член пачкает смазкой на резинке низ живота — и бесстыже и показательно начинает вылизывать чистый носочек чужой обуви. Он слышит, что кто-то из стаффа шумно вдыхает: кажется, у кого-то произошёл срыв кинка — приятно. А сам улыбается, входя во вкус и не прекращая смотреть снизу вверх на Тэхёна. — Так? — урча. — Я всё делаю правильно? — Так, — низко-рычаще с ним соглашается Ви, осторожно отнимая от чужого лица свою ногу и несильно наступая на шею — так, чтоб придушить, но не до болезненного. А потом встаёт перед ним на колени, позволяя зрителю увидеть свой смазанный и хорошо растянутый сфинктер в 1080p, и, наклонившись, берёт в рот его член. Чонгук стонет. Громко. Возможно, неправильно громко, но, блять, его выгибает под этим охуеннейшим ртом, у него от того, как Ви его заглатывает без какого-либо напряга, точки перед глазами вспыхивают одна за другой. Его рот чертовски хорош. Окей, он сам чертовски хорош, особенно в тот самый момент, когда, продолжая быть чертовски раскрытым для аудитории, кончает на постель, не касаясь себя, просто из-за того, что в его рту член — и громко мычит, стимулируя этой вибрацией больше, сильнее и... вынуждая кончить себе прямо в невыносимейший рот. — Снято! Ёбаный рот, вы просто должны были сменить две позы, я не знаю, блять, что у вас за коннект произошёл только что, но, мать вашу, вы охуенны! И Чонгук, сухо сглотнув, позволяет себе выдохнуть и на какое-то время смириться с чёрными точками перед глазами. А чёртов Тэхён, выпустив его член изо рта, прямо глаза в глаза глядя... глотает. И широко улыбается, полумаску снимая, чтобы шепнуть: — Так что? На моей улыбке поскачешь?***
Чонгук в душе не ебёт, как это случается. Просто так происходит, что Ким Тэхён оказывается чертовски солнечным человеком вне койки: после съёмок, когда они оба по очереди душ принимают и одеваются, дожидается его в номере, после чего предлагает пойти покурить около выхода — и Чонгук соглашается, потому что больше в мотеле им делать до абсолютного нехер: Намджун, пища от восторга, выпроваживает их обоих с видом злого гения, и вопит, что это нужно отредачить немедленно. Летней преддипломной ебли с учёбой завтра нет, реферат для научрука он закончил сегодня с утра, и по этой причине, да, никуда не спешит, позволяя утянуть себя на первый этаж, где со вкусом затягивается, глядя на ещё пока голубое небо — солнце скоро сядет, на улице царит приятный ветерок, не погода, а благодать. Для сигаретки самое то, особенно, если парнишка рядом оказывается весьма симпатичным: много шутит, ведёт себя абсолютно естественно, чётко различая работу и повседневность, не испытывая ни капли смущения за то, что только пять минут назад счищал с языка вкус спермы своего собеседника. Тэхён оказывается ужасно лёгким в общении. У него смешные шутки с нужной концентрацией пошлости — когда прямо на грани, но чертовски смешно. Чонгук действительно любит таких людей: ненапряжный, комфортный, словно бы обволакивающий. А ещё от него вкусно пахнет. Действительно вкусно пахнет и, возможно, это действительно повод сказать ему «да», когда Ким предлагает выпить кофе в Старбаксе неподалёку отсюда. Чонгук соглашается. В конце концов, несмотря на то, что этот парень ему импонирует, он всё ещё остаётся профессионалом в своём деле и не позволит себе вкрашиться в своего партнёра по съёмкам: это ни Намджун не одобрит, ни блядливая душонка, которая никогда особо не хотела заморачиваться над тем, что зовут отношениями. На Хосока взглянуть — и хочется вздрогнуть. Они никогда не говорили об этом, конечно, но Чонгук не дурак, чтобы связывать какую-то давнюю травму романтического характера с нынешней отдачей своего друга в кадре с определённого типа парнями. Отношения сосут. Это то, что Чонгук хорошо понимает, потому что не хочет ни страданий, ни обязательств, ни всего того дерьма, которое преследует, когда у тебя есть постоянный партнёр. Не в его двадцать три года, по крайней мере, пока порно является его основным источником заработка, который никак не мешает учёбе, а полумаска на лице оставляет его относительно анонимным. Чонгук не наступит вот в эту противную лужу из розового, ведь он точно знает, что делает, а потому совершенно не против сходить с Тэхёном в кино, погулять и ещё раз на кофе, ни разу не затрагивая тему работы. Просто по-дружески, потому что Ким такой яркий, улыбчивый и солнечный, что ну просто взять — и потискать за щёки. Но он всё ещё не ебёт, как это случается. Это — то, что прямо сейчас Ким Тэхён сидит у него на полу в съёмной квартире, пьёт пиво, держа в правой руке баночку, а в левой — кусок пиццы. И много смеётся, а Чон, который заземлился на диване, поджав под себя ноги и отпуская череду бесконечно едких шуточек, не имеет ничего против вторжения подобного рода. Они впервые говорят о работе. И вовсе не потому, что договорились сняться, махнувшись местами — отнюдь, просто так получается, что Тэхён и в жизни ведёт политику полной универсальности, которая Чонгуку так импонирует в людях: уступчивый, когда нужно, и напористый в меру. Уступчивый — это когда Чонгук психанул в адрес курьера с грёбанной пиццей, который задержался на час, а Ким сгладил его острую вспышку парой простых слов с мягкой улыбкой, но напористый, потому что проявил инициативу и завалился с пивом без приглашения. Возможно, это не очень культурно. Но Тэхён как-то постоянно чувствует, что именно необходимо Чонгуку в тот или иной момент дня. И то, что, возможно, Чон всё чаще ощущает в себе потребность в Тэхёне в любой его промежуток, он анализировать точно отказывается. У него проблемы с доверием. У него охуеть, какие проблемы с доверием. Нет, он не пустит этого парня в своё сердце просто так, он даже может не рассчитывать на нечто подобное — вне кадра они просто двое приятелей, которым прикольно тусоваться друг с другом. Не очень близки, но и не так уж далёки, и это... комфортно. С Тэхёном комфортно. Без всякой романтики. В конце концов, они впервые говорят о работе. — Ты боишься отойти от сценария, — поясняет Чонгук, делая глоток своего пива. — Это нормально, когда ты новичок, но импровизация делает тебя в кадре естественней. — Я отошёл от сценария, когда мы снимались с тобой, — задумчиво тянет Тэхён, глядя на него снизу вверх. — Разве это была твоя инициатива? — кривит губы Чонгук. — Это я предложил тебе эту игру, а ты втянулся. Если ты будешь в активной позиции, аудитория захочет видеть тебя ведущим игроком. Тем, кто ведёт целый кадр. Секс — это тоже искусство. Даже в рамках сценария ты можешь подавать задумку совершенно разными способами, они очень гибкие. То есть, допустим, — и, отставив в сторону пиво, он садится по-человечески, уперевшись пятками в пол. — Вот он я. Гипотетически, нас с тобой снимают прямо сейчас. — Так? — и Тэхён тоже отставляет в сторону свои пиво и пиццу, чтобы развернуться к нему. — У тебя есть заданный сценарий, по которому ты разводишь меня, недоступную целку, на счастливые дебютные поебушки, — бросает Чон просто так, рандомно и просто, потому что фантазия после пивка работает очень не очень. — Тебе нужно отыграть со мной миссионерскую и, допустим, коленно-локтевую. Я же девственник, так что будем по-простому, без греха. Как ты к тому подведёшь? Тэхён задумывается, глядя на него прямо в упор, даже голову склоняет в немом интересе, а потом щурится и уточняет с кривой самоуверенной улыбкой, не забыв облизнуть губы кончиком языка: — А какая у меня активная модель поведения? — Заботливый папочка, — почему-то отвечает Чонгук, и вовсе не потому, что залипает на том, как увлажняется чувственный рот. Тэхён же игриво брови вскидывает на эту идею. — А ты интересный парень, ДжейКей. Так хочешь, чтобы я был твоим папочкой? — А ты меня разве в свои сладкие детки не хочешь? — не остаётся в долгу Чонгук. Ким на это только негромко смеётся, чтобы, встав на колени, провести по его бёдрам ладонями как бы на пробу, а потом, широко улыбнувшись, тянет своё лениво-растянутое: — Очень хочу, малыш. Ты же понимаешь, как сильно мне бы хотелось быть заботливым с тобой? И что-то происходит ни хрена не по плану. В том смысле, что почему-то через мгновение они совершенно по-братски целуются, ведь все приятели так делают, и им не стыдно ровным счётом ни хрена, а Чонгук старается не думать о том, что он ни разу не пьян и даёт себе полный отчёт в том, что он сейчас делает. Почему его пальцы путаются в длинных тёмных прядях Тэхёна — вопрос. Почему Тэхён так охуенно целуется — острая проблема. Почему Чонгук действительно так кайфует от того, как переплетаются их языки в его рту — злободневная тема. И почему его так прёт от того, что Ким ему в поцелуй улыбается, он не знает вообще. Всё, в чём он уверен, так это в том, что его сердце совершенно по-тупому быстро стучит в грудной клетке, а Тэхён останется у него на ночь и секса у них точно не будет. Потому что когда вы снимаетесь в порно, вы пресыщены сексом и у вас даже член не встаёт во время таких вот тактильных контактов: вы просто целуетесь, как блядские школьники, а потом, покраснев от смущения скулами, так же просто делаете два крупных глотка пива каждый из своей банки, чтобы: — Переночуешь? — Да... да, окей. Переночую. У тебя есть футон? — Можешь в постели со мной, — и пауза, в течение которой идёт обмен взглядами. — Только если без... — Я даже не думал, не парься. Потому что когда вы снимаетесь в порно, но трахаетесь вне кадра тоже, то это дерьмовый звоночек. Правда, не настолько дерьмовый, как поцелуи.***
Этого стоило ожидать. В том смысле, что Чонгук, наверное, полный придурок, когда речь заходит о том, что касается эмоций, потому что очень плохо умеет выражать то, что называется искренностью, особенно если речь идёт о привязанности. Но! Но. Ему действительно комфортно просыпаться с Тэхёном, который остаётся на ночь ещё пару раз без намёка на всякий интим, и первое, что видеть по пробуждении — его широкую хитрую улыбку, потому что Тэхён реально... классный. Он учится на факультете лингвистики на переводчика, учит китайский и чертовски эрудированный и разносторонний. А ещё — громко ржёт, когда Чон называет ему свою специальность, потому что, ну: — Никогда бы не подумал! — и смеётся ещё громче, а Чонгук, фыркнув, краснеет, как маков цвет, и отводит глаза. Его сложно смутить. Но хорошенько проржавшись над тем, что он будущий историк, конечно же, можно. — Это исторический момент! — ржёт Ким, показывая на него пальцем. — Смущённый ДжейКей! — Отвали, а, — бормочет Чон и кидает в него полотенце. Потому что, да, в этот день Тэхён снова остаётся у него ночевать, а Чонгук всё ещё плох в том, что касается выраженной привязанности, и когда этот парень просто виснет на нём, обнимая ногами, и кладёт подбородок на плечо, сердце чертовски сбоит. Не может не, очевидно, и Чонгуку пиздец, как не нравится такая реакция. — Не дуйся, — от Тэхёна всё ещё вкусно пахнет: отдушкой его парфюма и самим собой. У него потрясный запах тела, если честно. — Я просто не ожидал! В моей голове историки все поголовно деды с бородой и в очках, а не снимаются в порно и красят волосы в фиолетовый! — Значит, я буду твоим первым, — хмыкает Чонгук, повернув к нему голову. Без задней мысли. Но после этих слов между ними повисает та тишина, которая чертовски смущает — хотя, может быть, дело в том, что расстояние от одного кончика носа до другого, чёрт возьми, минимальное. Тэхён смотрит в ответ — у него большие глаза красивейшей формы и насыщенного карего цвета, в них тонуть хочется, но Чонгук не позволяет себе роскоши подобного рода. А потому, когда Ким произносит то, что произносит, едва-едва слышно и немного урчаще, заставляет всё внутри перевернуться: — Поцелуешь меня? И поцеловать, разумеется. И, возможно, именно в этот момент Чон понимает, что он в полной заднице, и если бы в прямом смысле этого слова — он к делам подобного рода чертовски привыкший, но одно понимает точно: когда Тэхён, приняв душ и отказавшись от завтрака, уходит на съёмки с Чимином, Чонгука пронзает странным, на его взгляд, ощущением, состоящим из миллиона оттенков. Оно похоже на злость, но вместе с тем имеет тягучий характер, заставляя чувствовать себя одиноким и немного покинутым, а ещё почему-то не таким уж и нужным. Чонгук понимает, что он ревнует. Ревнует Тэхёна к работе. ...— То-то же. Ты в него влюбишься. Снова. Секс — это дело такое, никогда не знаешь, как карта ляжет, потому что с кем-то ты трахаешься просто для камеры, галочки, а с кем-то как ёбнет, блять, как прошьёт — и пиздец. Особенно, когда для этого кого-то это всё ещё просто секс, и он просто «давай покурим?», «давай ещё разок снимемся вместе?» и «давай выпьем кофе?». — ...пиздец? Ты вкрашился в Ви? — и лицо Хосока вмиг становится чертовски живым, а Чонгук перед ответом ведёт плечом, чтобы вдохнуть и ответить: — Я предпочитаю думать о том, что мне просто зашла его задница на моём члене. Возможно, настолько, что я согласился на то, чтобы на следующей неделе его член в моей заднице мне также зашёл, — и он роняет лицо на ладони. — Я в дерьме, чувак. Но он, типа, такой... непосредственный? Болтливый? Солнечный? Я не знаю, как описать эту ауру, но он из тех громких в кровати деток, которым в повседневной жизни папочки лижут пятки, но вместе с тем из тех папочек, которые в кровати лишают тебя всех жизненных сил, чтобы после того, как кончат, закутать в плед и напоить какао с печеньем. Всё плохо. Всё до ужаса плохо. У Хосока, который оказался в кадре с любовью всей своей жизни, у Чонгука, который понимает, что чертовски запал и что этого делать нельзя ни в коем случае. Их индустрия исключает какие-либо привязанности — когда такое случается, теряются деньги. — У тебя не было шанса, — озвучивает Хосок очевидное. — У меня не было шанса, — поджимает губы Чонгук, глядя на него: — Но он ещё есть у тебя, если ты включишь голову. Ты не можешь влюбиться в того, с кем снимаешься. Даже если эта влюблённость случится повторно. От этого куча проблем, не считая того, что ты отвратительный собственник, а наша профессия исключает моногамию. — Я не отвратительный собственник! — Ты буквально не дал мне попить воды из своей кружки, потому что она твоя! — Ну так а хули ты! — Чел, это было в твоей квартире! Тут все кружки твои! — и Чонгук вздыхает, чтобы закурить. — Не знаю, короче. Я бы отказался на твоём месте, потому что похуй на бабки, какой смысл в них, если после этого ты всё спустишь на то, чтобы чинить менталку у мозгоправа? И, наверное, он говорит это себе самому в первую очередь. Потому что они с хёном сейчас в одной лодке, и Чонгук хорошо понимает, что тот ощущает. Нет, не досконально, конечно, потому что у него никогда не было ориентационных кризисов или вроде того, да и родители приняли его геем нормально, без всяких заёбов, но просто больше всего на свете он любит... Деньги. И больше всего боится их лишиться сейчас. В конце концов, обучение нужно оплачивать, а у родителей попросту нет на это возможности: у Чонгука младший брат ещё есть, которого на ноги нужно поставить. — Пообещай мне одно, — хмурится Чонгук, глядя на него исподлобья. — Что же? — Как только ты поймёшь, что ты хочешь его не только в качестве партнёра по заработку, а как человека... захочешь его не в кадре, а в своей квартире, в своей постели... захочешь держать его за руку, а не за член, в конце концов, блять, то просто прекратишь это. Скажешь Намджуну «нет». Он поймёт. Всегда понимает. Он, если ты не забыл, и сам против того, чтобы актёры начинали друг к другу что-то чувствовать — обычно это кончается уходом из бизнеса и потерей бабла и просмотров. И это он тоже говорит себе в первую очередь.***
Он невозможен. В самом лучшем смысле этого слова, потому что Чонгук под ним задыхается, глядя в объектив камеры, не мигая, и чувствует, как у него видимо дрожат от перенапряжения бёдра, пока Ви его трахает сзади со вкусом и грубо, рывками. Член внутри скользит, как влитой: ДжейКей пускает слюну на наволочку, сжимаясь вокруг чужого ствола и ощущая, как приятно изнутри распирает — он так чертовски слаб прямо сейчас, и в кои-то веки идёт по сценарию, где ему было велено ломать из себя строптивую барышню только в начале, а дальше стать податливой сучкой, из которой вытрахают всё дерьмо. Намджун сказал: «Сегодня мы снимаем то, что зацепит пик спермотоксикоза. Что-то такое, что в здравом уме ни за что не посмотришь, но когда додрачиваешь на полный пиздец в качестве 360p, потому что тебе всё равно». И Чонгук со своим подкрашенным красным носом и чёрными пушистыми кошачьими ушками, делая в камеру ахегао фейс, отыгрывает это на полный максимум. Ему хочется быть хорни с Тэхёном. Запретно развязным с Тэхёном. Ему хочется сегодня быть с Тэхёном таким, чтобы потом было стыдно даже вспомнить. И именно по этой причине, когда он чувствует на ягодице жжение чужого шлепка, с его губ срывается не стон, а жалкий скулёж, и он подаётся назад, чтобы насадиться на чужой член как можно глубже. — Тебе в следующий раз нужно быть изначально сговорчивее, чтобы не злить своего папочку, понял? — сегодня не ошейник, а длинный чёрный галстук, который изначально был на простой белой рубашке, пуговицы которой теперь рассыпаны по полу умелыми тэхёновыми руками: он не тратил экранное время на то, чтобы быть нежным и расстегнуть по одной, а просто схватил за полы и дёрнул, открывая зрителю вид на голую чонгукову грудь. В сценарии этого не было. Он чертовски быстро учится, этот Ви — и даже сейчас, когда он его трахает, тихо посмеиваясь над чувствительностью ДжейКея, являет собой импровизацию. Что Чонгуку до одури нравится — громкость. Тэхён громкий с ним, он стонет и не стесняется этого, и эти звуки кардинально отличаются от того, что можно было слышать во всех предыдущих видео: они гортанные, более глубокие, чувственные, отрывисто-резкие. Вы никогда не задумывались, как горячо, когда тот, кто вас трахает, издаёт столько звуков? Возможно, это одна из причин, по которой Чонгук кончает прямо на простынь, не касаясь себя. Что, к слову, не по сценарию. — Мой малыш такой чувствительный, да? — урчит Тэхён сверху не по сценарию и не сбавляя темпа: Чонгук, чей член ещё столь чувствительный и сильно пульсирующий, только и может, что коротко вскрикивать — у этого парня идеальный размер. В нём всё идеально, мать вашу. Ровно настолько, что он выдыхает не без облегчения, когда Ви спускает в резинку и Намджун рявкает: «Снято!». Потому что Тэхён слишком хорош. Тэхён во всех отношениях слишком хорош. И это до усрачки пугает Чонгука, который выбирает блядские деньги, но ловит себя на мысли о том, что было бы здорово, если бы они впредь снимались только друг с другом. ...— Ты выглядишь мрачным, — они снова пьют, но на этот раз у Тэхёна, и тот в просторной белой футболке и коричневых шортах чуть выше колена настолько домашний, что сжимается сердце. Снова пиво, но на этот раз вместе с острым рамёном — Ким варит огромную кастрюлю к приходу Чонгука, и, кажется, всё идёт прямо к тому, что Чон останется на ночь, и они снова проснутся в одной постели. Без интима — это запрещено, когда вы коллеги, которые трахались днём, а вечером теперь, вот... всё по-другому. И Тэхён сам другой: домашний, улыбчивый, снова до невозможности солнечный — ни следа от того самого дэдди, который так позорно заставил Чонгука спустить на простынку, но от мысли о том, что он может так, немного ведёт. — Что-то случилось? «Ты». — Нет, просто слегка заебался, — проглатывая лапшу и делая глоток пива, отвечает Чонгук. Ещё недавно он находил плюсом умение своего нынешнего собеседника так легко переключаться между работой и бытом — забудьте. Его от таких метаморфоз почему-то плавит сильнее, чем должно бы. — И жопа болит, — наморщив нос, жалуется. — Ты меня так поимел, что посрать ещё два дня не смогу. — Жалеешь? — вдруг интересуется Ким, вскинув тёмную бровь. И Чонгук замирает. — О чём? — О том, что снялся со мной. Перед съёмкой мне показалось, что ты ведёшь себя немного отстранённее, чем в наш первый раз. Не хотел быть снизу? «Не хотел быть с тобой в кадре, потому что наш с тобой секс теперь кажется мне чертовски интимной хуйнёй, которую нужно разделять только между двумя, и это пиздец». — Нет, мне всё равно, в какой позиции быть, никаких заёбов о том, что давать в жопу не мужественно, у меня нет, — пожимает плечами Чонгук. — Ты либо норм чел, либо хуйло, и это не зависит от того, суёшь ты или даёшь. Ну, я так думаю. — Но ты был... — начинает Тэхён, сидя рядом с ним на диване. — Я не был, — это звучит куда резче, чем ему бы хотелось. Чонгук правда не хочет грубить, но сейчас пугается того, как рамён застревает поперёк горла, а потому, ещё раз мучительно сглотнув, вздыхает: — Я просто устал. — От меня? Вот так вот просто. Если Чонгук сейчас скажет «да», всё закончится, нажмётся на «стоп» и они разойдутся, как в море корабли, а жизнь вернётся в свою колею, где из событий будут только новые съёмки, разовый трах в клубе раз в пару недель и учёба, много учёбы. Он действительно привык жить так: в его мире нет места на то, чтобы строить отношения с кем бы то ни было, по крайней мере, пока. Может быть, позже. А может быть, вообще никогда — Чон не хочет думать об этом в свои двадцать три, перейдя на последний курс бакалавриата. Ему нужно закончить универ и поступить в магу. Вот, как Хосок. А если Чонгук сейчас скажет «нет», то это продолжится и приведёт хуй знает, к чему. Они уже ведут себя так, будто встречаются: целуются, спят в одной кровати чаще, чем это делают просто друзья, готовят друг другу и, да, снова целуются. Разок принимали душ вместе и, блять, быть с Тэхёном рядом кажется настолько естественным, что у них уже был тот момент, когда один ссыт в унитаз, подняв стульчак, пока второй моется рядом. У Чонгука есть выбор. Здесь и сейчас. И не больше секунды, чтобы принять решение, которое либо вернёт его в зону комфорта, либо выкинет его из неё к чёртовой матери, потому что у сидящего рядом с ним на диване Тэхёна сейчас глаза, как у оленя в свете фар, когда он на него смотрит вот так вот открыто и уязвимо, уже отставив в сторону пустую тарелку. — Нет, просто мой научный руководитель ебёт меня в жопу, — и он его делает. Делает гребаный выбор, глядя в эти глаза, не в силах поверить в то, что говорит. Он хотел сказать «да». Его разум об этом буквально кричал. — Бедный, — вздыхает Тэхён, а потом... — Иди ко мне?.. — говорит робко, руки раскинув и неловко губы поджав. А Чонгук почему-то идёт, прижимаясь спиной к его груди, и позволяет им перепутаться руками-ногами. В объятиях Тэхёна тепло. И поцелуи у Тэхёна тоже самые тёплые. Когда это вообще для них стало нормой?***
К сентябрю и началу учебного года Чонгук всё ещё не может сказать, находятся ли они в отношениях: каждый из них продолжает сниматься и зарабатывать, и что по этому поводу думает Тэхён, он не в курсе, но ему, кажется, становится всё тяжелее принимать эту реальность, в которой человек, в которого он так по-дурацки влюбился, занимается сексом не с ним. Вернее, не только с ним: Ви действительно завоёвывает чертовски крутую популярность на сайте, снявшись с Хосоком перед тем, как Джей Хоуп окончательно ушёл из мира порно, прихватив за собой того самого Шугу, который вливается в их тусовку вне индустрии с такой лёгкостью, будто был с ними всегда. Чонгук часто зависает у них на квартире: она вся становится похожа на то самое семейное гнёздышко, к которому он, наверное, никогда не придёт — и даже приводит туда самого Тэхёна, который мгновенно находит с ребятами общий язык. Возможно, они ведут себя как-то не так, чёрт его знает, но в какой-то момент Юнги действительно отводит Чонгука в сторону, чтобы спросить: — Что между вами? — а Чон, пожав плечами, интересуется встречно: — А что между нами? — Вы ведёте себя, как пара. Вы обговаривали этот момент? — вскинув тёмные брови, задаёт Мин новый вопрос. Юнги не дурак, а ещё как человек безгранично эмпатийный и чертовски заботливый. Чонгук действительно в восторге от этого парня, а за близкого друга искренне рад — после всех своих проблем и загонов Хосок заслужил быть по-простому счастливым. Как и Юнги, в своё время пострадавший от чужих тараканов. Хёну чертовски повезло с тем, что его нынешний (и бывший в одном лице) бойфренд оказался куда умнее, чем сам Хосок, потому что принял его обратно без лишней драмы, каких-либо вопросов и абсолютно доверившись чужим изменениям. Юнги рисковал, но, кажется, не пожалел. И это чудесно. — Нет, не обговаривали, — отводя взгляд, отвечает Чонгук. — Но почему? Нет, я понимаю, что вы вместе, потому что это очевидно. Знаешь, этот момент, когда каждый из вас понимает, что вы пара, но не обговаривает этот момент, потому что страшно. Думаю, чем скорее ты поговоришь с ним об этом, тем лучше. Не думаю, что ты встретишь отказ. Это и верно, наверное, потому что в стаканчиках для зубных щёток у обоих уже стоит по две. А ещё у Чонгука дома аж две футболки Тэхёна, а у Тэхёна где-то валяются его домашние треники. Он действительно не знает, как так вышло, честное слово. — Чимин на прошлой неделе сказал мне то же самое, — буркает он, опустив глаза. — А мне стрёмно, хён. Потому что я боюсь, что когда мы это обсудим, придётся решать, что делать с... — Порно, — кивает Юнги, вздохнув. — Да, тяжело отказываться от лёгкого и приятного заработка, который никак не мешает учёбе. В пользу обязательств. — Вот именно. Знаешь, я очень люблю деньги. У меня их меньше, чем ты можешь думать. — А его? — и Мин поворачивает голову в сторону гостиной, откуда слышится смех Намджуна, Чимина, Хосока и Тэхёна. Он действительно влился в тусовку, парни от него в полном восторге. Совсем, как Чонгук. — Я не могу сказать, что люблю, но... не признавать, что я влюблён в него до безумия, глупо, ведь так? — Ты умный парень, Чонгук-а, и я уверен, что вы двое со всем разберётесь и придёте к какому-то решению, — Юнги ерошит его волосы, концы которых Чонгук перекрасил из фиолетового в синий. — И я надеюсь, что ты с ним ещё не спал. — Только в кадре. — Это не то. Я говорю о моментах, когда вы наедине и занимаетесь любовью. Не сексом. — Нет, такого у нас ещё не было, — потому что тогда бы это всё пустило по ещё большей пизде. Чонгука за страх нельзя осуждать. И Юнги, мягко губы поджав, ему, кивнув, улыбается. — Хорошо. Не спеши с этим, ладно? Но вопрос ребром поставь как можно скорее. ...— Ты слышал? — это то, что говорит ему Тэхён напоследок, собираясь уже уезжать на очередную съёмку, но застывая буквально в дверях. — О Ёнджуне с Субином? Да, Намджун ныл вчера целую вечность, — и Чон фыркает. — У него становится всё меньше и меньше актёров из-за того, что они влюбляются и валят из индустрии. Мне искренне жаль, — и он пожимает плечами, давя в себе червячок чёртовой ревности. Тэхён сегодня снимается с Джином, и это ужасно. У Джина охуенное чувство юмора, большой член и он отлично им пользуется. Да, Чонгук немного сходит с ума, понимая, с кем Тэхён кончит сегодня. Но Ким, уже обутый в кроссовки, на него смотрит задумчиво, склонив к плечу голову, а потом вдруг задаёт закономерный, но странный вопрос: — Что ты об этом думаешь? — Ну, это логично, — отвечает без задней мысли Чонгук. — Мы не можем быть в бизнесе до самой старости. Нет, можем, конечно, но это уже для геронтофилов, а мне такое не в кайф. — Нет, я о том, что они, будучи двумя актёрами, полюбили друг друга и решили, что уйдут из индустрии вдвоём? — уточняет Тэхён, глядя в сторону. Чонгук задумывается. Но ненадолго. — На самом деле, идея, по факту, хуйня. Вот что им двоим делать теперь? Они студенты, у них даже вышки нет, поэтому на нормальную работу их никто не возьмёт. У Хосока и Юнги хотя бы бакалавриат есть, а у них ещё нет. Это глупо — не думать о будущем, обучение в Корее, если ты вдруг забыл, пиздец дорогое. Да и Намджуна так подставлять... не знаю, в общем. Но, да, не одобряю этот их поступок. — Ясно, — коротко отвечает Ким, кивнув. — Понял тебя. Что ж, до скорого? — Да, давай, — и Чонгук ему улыбается, закрыв дверь. Даже не догадываясь, что после этого диалога Тэхён его жизнь покинет. Исчезнет и перестанет брать трубки, станет игнорировать сообщения и ни хрена не будет появляться дома или же намеренно игнорировать звонок: Чонгук будет сидеть у него под дверью несколько часов, но ни хрена не добьётся контакта. А потом зайдёт на сайт и увидит, что только за одну неделю с участием Ви выйдет аж три новых видео, где в одном он будет трахать Чимина, в другом — Феликса, а в третьем его снова нагнёт Джин. А в комментариях к каждому диванные знатоки будут писать, что Ви вышел на новый уровень, сразу видно, что его кто-то подтянул, научил, рассказал, как нужно действовать в кадре, и что он будто намеренно переплюнул даже ДжейКея, который до этой поры был самым популярным универсалом портала. «ДжейКею что, замену нашли?» — будут писать. «Эй, ДжейКей, у тебя конкурент!» «Ви стал так трахаться после видео с ДжейКеем. Ученик превзошёл учителя?)» «Если это так, лол, то мне хочется знать, что ДжейКей думает по этому поводу. Он так стремительно теряет свои просмотры!» И когда Чонгук читает это всё, когда он видит, с каким успехом Тэхён использует его советы и то насколько активно он ими пользуется, то в одном он уверен на все сто процентов. У него горит жопа.***
— Ты можешь уйти из порно, но порно от тебя не уйдёт. По крайней мере, пока жив Чон Чонгук, — это то, что Юнги говорит дождливым октябрьским вечером, появляясь на пороге спальни в их квартире, пока мокрый как собака, вышеупомянутый Чон Чонгук, в бешенстве следует прямо за ним. — Что случилось? — удивлённо интересуется самый счастливый на свете человек. Конечно, самый счастливый, ведь он не ловит краш на коллегу (больше они не коллеги, не считается) и не снимается в порно. У Чон Хосока теперь стабильная зарплата, учёба и один Мин Юнги, с которым он живёт — пиздато, наверное, быть Чон Хосоком. — Я случился, мать его раком! — и, отстранив Юнги, Чонгук вваливается в комнату, игнорируя прилипшие ко лбу синие пряди. — Моё сердце разбито! А честь, нахуй, порушена! А репутация в жопе! — Что не так? — моргнув, удивляется тот Чон, который постарше на год, и шумный друг, фыркнув, падает жопой прямо на пол. — И почему ты мокрый? У тебя нет зонта? — У меня нет зонта! — восклицает тот, кого мир порно знает под псевдонимом ДжейКей. — И, по ходу, не будет. И знаешь, почему?! — И почему же? — Потому что мой краш... увёл мои просмотры, понятно?! Я ненавижу его? Я ненавижу его! — Подожди, но разве вы не снимались вместе последнее время? — с этими словами Юнги кидает ему на голову полотенце и начинает сушить чужие волосы, словно ребёнку. — Типа, разве вы не встречались? — Я не знаю? Я не знаю! А теперь я в жопе, понятно?! — и в паузу Чонгук злобно дышит. — Намджун разводит руками, потому что, бог свидетель, он реально пытается вытащить меня из этой ямы всевозможными способами, но это ни хрена не работает! А Тэхён со мной сниматься больше не хочет! — Почему? — моргает Хосок. — У вас же отлично всё получалось. Типа, вы даже здорово ладили, нет? Я тоже думал, что вы вместе, если честно, но... — Я тоже так думал. Но знаешь, почему мы не вместе? — и Чонгук ему широко улыбается. Фальшиво, конечно. — Так?.. — Потому что Ким Тэхён — неблагодарный лицемерный козёл. И я его ненавижу, клянусь, — и Чонгук, игнорируя полотенце на своей голове, смотрит в стену пару секунд, чувствуя прилив мрачного ликования в своей прогнившей, чёрной душонке. Разбитой душонке. И в сердечке. Тоже в осколочках. Он отомстит. Нет, без шуток, он сделает это. — Я его ненавижу, — повторяет малой, глядя на каждого из присутствующих с нехорошим огнём в карих глазах. — И я его уничтожу. Никто не смеет сначала втираться в доверие к ДжейКею, а потом забирать у ДжейКея просмотры. Никто. ...— Рот закрой свой, мстить он собрался, блять, Саске хренов, — это Чимин, сидя на кухне квартиры Юнги и Хосока, говорит абсолютно спокойно и даже с ноткой насмешки, а Намджун, привалившийся жопой к столешнице, фыркает в кулак. — Вы все сговорились, — мрачно заявляет Чонгук, глядя на них всех по очереди. — Вы все сговорились не дать мне разбить ему рожу за то, что он меня поматросил и бросил. Сорвал бутон и кинул на землю. Опорочил и оставил у входа в церковь. Воспользовался моей сердечной привязанностью и кинул, как школьницу... — Никто тебя не матросил и не бросал, — замечает Юнги между делом, глядя на него ровно также, как и все присутствующие: как на дебила, — потому что ты с ним не спал... — Я с ним целовался! Ночевал! Ходил на свидания! Мы ели один кусочек пиццы на двоих! — ввинчивает Чонгук, но кто бы его слушал: — ...бутон твой был сорван в шестнадцать лет с мальчиком по имени... ах, да, точно, ты не знаешь его имени, ведь впервые тебя поимели в шестнадцать, когда ты проник в гей-клуб по липовым документам. Ты даже не знал того парня... — Я ни о чём не жалею, — гордо замечает Чонгук, скрестив на груди руки и самодовольно ухмыляясь. — Это лучше, чем отдать свою девственность какому-нибудь мудаку, довериться, а потом ходить с разбитым сердцем, совсем, как я хожу сейчас, сука, а вы не даёте мне выцарапать ему глаза! — ...опорочить тебя тоже очень сложно, — подхватывает идею своего парня Хосок, — ведь ты буквально снимаешься в порно. И есть у меня подозрение, что если ты наступишь на святую землю, то сгоришь заживо, содомит проклятый... — Между прочим, когда я был младше, я ходил с мамой в церковь по воскресеньям, — замечает Чонгук. — Лет до пятнадцати. Мне даже нравилось. — А потом? — интересуется Намджун. — Почему перестал? — А потом я понял, что у меня стоит хер на молодого святого отца в этой их рясе, — получает невинный ответ. — Он был горяч. — В любом случае, все мы знаем Тэхёна. Я и Хосок спали с ним, — ставит точку Чимин. — И знаешь, что я хочу тебе сказать? — Что же? — Ты не Питер Паркер. Не Тони Старк. Не Тор. Не Стив Роджерс. Ты не мститель, короче, чувак. А вот Тэхён — один из самых умнейших и рассудительных людей, которых я когда-либо встречал, и, да, он не способен на то, чтобы намеренно переходить кому-то дорогу. Слишком честный и добрый для такого дерьма. Так что, скорее всего, это как раз-таки ты его сильно обидел, попробуй подумать, чем. — Я не понимаю, — хмурится Чонгук, вздыхая. — Всё было нормально. Между нами ничего не менялось, я... — Ты прояснил с ним ваши отношения? — интересуется Юнги. — Как я советовал тебе? — Нет, — бормочет Чонгук. — Окей, каким был ваш последний разговор? — задаёт Хосок логичный вопрос. Чонгук задумывается. Но опять ненадолго: — Это было, когда Субин и Ёнджун приняли решение покинуть агентство. Он спросил меня, как я отношусь к тому, что актёры влюбляются друг в друга и всякое такое. — О, блять, нет, — стонет Хосок. — Я догадываюсь, что ты ему ответил, и начинаю понимать, где собака зарыта. — Что ты ему ответил? — хмурится Намджун. — Что я... ну, нахожу это глупым, потому что нормальную работу для оплаты обучения ни тот, ни другой не смогут найти, ещё и тебя подставили. И сказал, что не одобряю этот поступок. И на кухне воцаряется тишина. И все взгляды вновь направлены только на него одного. — Что, — без вопросительной интонации в голосе говорит Чонгук. — Что я не так сказал. — Ясно, девочки, расходимся, у нас за столом долбоёб, — резюмирует Чимин ситуацию. — Ты понимаешь, что он не просто так задал тебе этот вопрос? — Он бегает от тебя, потому что влюблён в тебя до усрачки, — переводит Юнги. — А ты его отшил. — Но я не отшивал его! Я говорил о Субине и Ёнджуне! — А ему ты эту деталь уточнил? — задаёт Хосок верный вопрос. — Это было очевидно! — восклицает Чонгук. — Очевидно, что я не имел в виду нас! У нас почти закончен бакалавриат! — Долбоёб, — повторяется Чимин. — Долбоёб, — соглашается с ним Намджун. — Долбоёб, — не спорит с ними Юнги. — Долбоёб, — ставит точку Хосок. — Долбоёб, — понимая, как обосрался, кисло подтверждает Чонгук свой ярлык. — И теперь надо что-то... срочно решать, — вздыхает Намджун. — Пока Тэхён-то дров не наломал и не загнулся. Давайте я ему позвоню? — Не лезь, — цыкает его бойфренд, — это то, с чем Чонгук должен разобраться сам. В конце концов, ему с этим парнем отношения строить в дальнейшем, а не нам. Пусть учится не быть придурком. — Подожди, то есть ты сейчас реально подталкиваешь меня к тому, чтобы поговорить с ним? — глядя на великого мастера, уточняет самый младший из всех присутствующих. — Разве ты не против служебных романов? — Люди живые, пиздюк, — отвечает ему режиссёр. — И если они влюбляются, то они... влюбляются? Это просто. Закономерно. И я не имею прав кому-то мешать. Разве нет? И на этом... заканчивают. Потому что сказать, в общем-то, нечего. ...— Я буду орать, пока ты мне не откроешь! — кричит Чонгук, ударяя в дверь кулаком. — Твои соседи вызовут копов, у тебя будет хреновая репутация и тебе придётся съехать, тебе лучше пустить меня, потому что иначе я всем здесь расскажу, что ты умеешь делать в момент... — Заткнись, — прерывают его и, вздрогнув, Чонгук оборачивается, чтобы за собой увидеть спокойное лицо Тэхёна, что замер на лестничной клетке в лёгком пальто. С пакетом в руке. — Я не открываю тебе не по причине того, что я тебя игнорирую, а потому что меня банально нет дома. Сегодня поэтому. — Но не в другие дни, — говорит Чон. — Но не в другие дни, — не спорит Тэхён, обходя его и вводя код от двери. — Что тебе нужно? — Поговорить с тобой. — О чём? — О нас, — и он видит, что Ким вздрагивает, когда открывает чёртову дверь. Чтобы, повернувшись, заметить: — Ты, вроде как, ясно дал знать, что думаешь, когда мы последний раз говорили, разве нет? — Мы тогда говорили не о нас, — отвечает Чонгук, нахмурившись. — А о двух малолетках. Мы — не они. Выслушай меня. — Ты осуждаешь. — Их. Но не тебя. И не себя. — Звучит дерьмово. — Как есть. Вздохнув, Тэхён окидывает его взглядом с носков кроссовок до самой макушки. А потом, цыкнув, открывает дверь шире: — Чай не проси. — Не собирался. Пока, — и, хмыкнув, Чонгук проходит в чужую квартиру, чтобы уже через пару минут сидеть на знакомом диване и смотреть на замершего перед ним в одном простом бежевом свитере Тэхёна. На парня, в которого он чертовски влюблён. На парня, которого он сильно задел. — Я хочу кое-что сказать. — Говори. — Я влюблён в тебя. Вот так вот просто и глаза в глаза глядя. Тэхён снова вздрагивает, видно, что ищет подвох на чужом лице — даже хмурится непонимающе, но Чонгук чертовски серьёзен сейчас, когда произносит эти слова. И для острастки добавляет своё: — Пиздец как, если честно. Я чертовски сильно влюблён в тебя, Ким Тэхён, и не хотел, чтобы ты подумал, будто я не хочу с тобой отношений. Если честно, я думал, что мы с тобой уже в отношениях, и мне очень жаль, что я засунул язык в жопу и не прояснил с тобой этот момент. Мне следует быть осмотрительнее и внимательнее, но... — и, протянув руку, он сжимает чужие пальцы своими, чтобы вздохнуть и произнести: — Но мне очень плохо без тебя. Пожалуйста, прости меня за то, что я был некорректным и неправильно выразился. Тэхён смотрит молча какое-то время. Всё такой же солнечный, обволакивающий и безумно красивый, а ещё чертовски испуганный, потому что такого напора явно не ожидал, но Чонгук, наверное, по-другому и не умеет. У него в жизни всё достаточно просто, и сейчас он себе её усложняет, да, но, по крайней мере, точно знает, чего хочет. Кого хочет. — Я скучаю по тебе в своей постели, — говорит, дожимая. — И я действительно повёл себя, как мудак. Поэтому... давай проясним? Скажи мне, Ким Тэхён, ты простишь мне мой долбоебизм и будешь встречаться со мной? Потому что я этого очень хочу, если честно. Тэхён смотрит. Но недолго — вздохнув, неожиданно расплывается в мягкой счастливой улыбке, а потом с размаху прыгает к нему на колени, чтобы, заглянув прямо в глаза, шепнуть своё: — Долбоёб ты, Чон Чонгук. — Мне это все уже сказали, спасибо, — под чужой низкий смех бормочет тот, а потом, обхватив чужую талию крепким объятием, уточняет: — Ну, так что? Ты согласен встречаться со мной? И, мило нос сморщив, перед нежнейшим поцелуем получает в ответ тихое: — Да. Согласен, конечно.***
— Ты можешь уйти из порно, но порно от тебя не уйдёт. По крайней мере, пока жив Пак Чимин. — С каких пор ты говоришь о себе в третьем лице? — интересуется Чонгук, который к декабрю из порно тоже ушёл, заработав достаточно денег на то, чтобы жить безбедно до самой защиты диплома. Честное слово, его член и задница почти заработали трудовые мозоли — как и тэхёновы, собственно, потому что сейчас они, глядя на Чимина в упор, являются тем самым примером образцово-показательных ботанов, которые проживают жизнь за написанием выпускной квалификационной работы (хотя Тэхёну с его менеджментом потяжелее, потому что его-то научрук всё лето не трахал в мозги). А там ещё и магистратура не за горами. Но Чонгук счастлив. Нет, без шуток, он чертовски счастлив заниматься сексом с тем, кого любит, без камер, и... даже может назвать это ужасным словосочетанием «заниматься любовью», потому что это именно то, что они вдвоём делают. Даже без какой-либо экзотики — они ей тоже пресытились, и теперь трахаются довольно банально и даже лениво. В конце концов, секс-то не главное. Даже когда вам ещё нет двадцати пяти лет. — С тех самых, как Намджун меня бросил, — заявляет Чимин с абсолютно невозмутимым лицом. И на этом моменте сидящий на диване рядом Тэхён давится своим чаем, а челюсть Чонгука падает на пол. — Не обращайте внимание на моё спокойствие, котики, — разводит руками их красивейший хён. — Я просто под транквилизаторами. Такое бывает, когда тебя бросает любовь всей твоей жизни.