Любовь дороже золота

Тэхён уехал. Был праздничный прощальный ужин, где щедро лилось вино и подавались лучшие угощения. Весь вечер улыбки не сходили с лиц, музыканты играли без устали, все чувствовали себя расслабленно и свободно. На восходе гости отправились в дорогу. Тэхён улучил секунду и тихо шепнул на ухо Сокджину: «Я буду ждать, ты обещал». В ответ тот кивнул и с улыбкой пожал ему на прощанье руку, однако не видел в тот момент, с каким изумлением братья смотрели на него. Утреннее солнце мягко скользило по светлым деревянным стеллажам, уставленным книгами, и бликовало на начищенном паркете. Оно отражалось от незажжённых серебряных канделябров, пуская солнечных зайчиков до самого потолка, что представлял собой застеклённый купол, величественно накрывающий библиотеку. Сокджин не первый час сидел за небольшим столом у окна, пытаясь начать письмо Тэхёну. Голова была немного тяжёлая от раннего подъёма и выпитого накануне вина, но внезапно начавшие налаживаться отношения с принцем давали некое воодушевление, отчего обещанную весточку не хотелось откладывать в долгий ящик. Однако, слова никак не шли, кончик фазанового пера то и дело оказывался зажат между зубов от задумчивого напряжения принца. Кляксы от капающих чернил покрывали уже не один лист бумаги, что в беспорядке лежали смятыми на полу. Что он должен был написать? Правила этикета, требующие вначале справиться о здоровье и спросить про погоду, казались неуместной лишней мишурой, но не могло же письмо содержать лишь две строки, несущих суть и причину сообщения — предложение приехать к Тэхёну в определённое время, как тот и просил. Сокджин всё ещё чувствовал себя неоднозначно по этому поводу, в том числе и потому, что переживал, как это воспримут родные — в контексте его поведения ранее он и сам удивлялся своему решению. Однако, надо сказать, уверенность и настойчивость Тэхёна действительно немного успокаивали. — Чем занимаешься? Сокджин поднял глаза на Намджуна, что оказался рядом, опираясь бедром о край стола. В руках он держал несколько довольно пыльных свитков, каждый из которых был перевязан красным жгутом с сургучной печатью. Рукава его светлой рубашки были закатаны, видимо, для готовности к усердной работе, а на лице была лёгкая, но немного усталая улыбка. — Пытаюсь написать письмо, но никак не получается подобрать слова, — Сокджин кивнул на очередной лист бумаги перед собой. Намджун понимающе покачал головой. — Начать всегда сложнее всего. Пишешь принцу Тэхёну? Щёки Сокджина вспыхнули румянцем. — Я… Вообще да, просто видишь ли… — Я заметил, как вы прощались. Вы всё-таки поладили? Я думал, ты всё ещё строишь с Чимином план, как освежевать его и повесить на корм воронам, но вы довольно дружелюбно шушукались и жали руки, так что я выдохнул с облегчением. — Да никто не собирался никого свежевать, — фыркнул Сокджин. — Мы с Тэхёном пару раз столкнулись и немного побеседовали. Он оказался вроде не так плох, как мы думали поначалу. — Что ж, это хорошо, — Намджун похлопал брата по спине, — тогда не буду тебя отвлекать, пойду в дальний зал. — Я пошлю за тобой к обеду, а то снова уснëшь прямо за работой, — улыбнулся он брату. Однако спустя ещё час Сокджин решил сдаться, потому что всё, что он пытался написать, выглядело искусственно и слишком светски, это казалось смешным в отношении Тэхёна, равно когда Сокджин обращался к нему «Ваше Высочество». Так что он временно оставил чрезмерные усилия, позволив нужным словам самим прийти к нему, когда будет время. К чему спешить? Так прошёл день, за ним — неделя, а затем — и две. Сокджин вернулся в колею своих занятий с учителями и сочинения музыки. Ровная стопка чистой бумаги для письма укоризненным напоминанием продолжала лежать на столе в его спальне, а Сокджин по-прежнему не мог подобрать подходящих слов. Он чувствовал вину за это — ведь Тэхён, скорее всего, ждал, но не мог же Сокджин позволить себе написать абы что и абы как. Однажды вечером, когда он собирался готовиться ко сну, к нему в комнату вошёл Юнги. — Джин, тебе пришло письмо. — Что? Сокджин подскочил с кровати, полы его расстёгнутой рубашки распахнулись, и он подлетел к другу, поспешно забирая из его рук плотный конверт с тёмно-синей королевской печатью. — Сначала я подумал, что это какая-то ошибка, но адресовано действительно тебе, — не скрывая любопытства, негромко сказал Юнги, словно они обсуждали какую-то тайну. — Это… от Тэхёна. — Чего? — Тэхён написал мне, — голос Сокджина был полон неприкрытого волнения. — Я обещал это сделать первым, но он, видимо, устал ждать, и вот… Ох, Юнги, что же делать? — В каком смысле? Открой и прочти. — Да нет же, он, наверняка, злится и думает, что я не способен сдержать обещания! Боже, он точно злится! — Э-э, — Юнги попятился к двери, — вижу, тут явно какая-то предыстория, о которой я не имею ни малейшего понятия, но надеюсь, что ты соизволишь позже меня просветить. Я тебя оставлю, а утром ты мне всё расскажешь. Сокджин уже не слушал его и лишь на автомате покивал головой, нетерпеливо усаживаясь за стол с письмом в руках. Он поднёс его чуть ближе к горящей свече, чтобы лучше рассмотреть фамильный герб с коронованным львом, вновь и вновь проводя большими пальцами по приятной чуть шершавой бумаге. Наконец он вскрыл конверт и вынул аккуратно сложенный лист, который тонко пах чем-то цветочным. Развернув его, он в изумлении тихо ахнул, потому что на стол упал плоский засушенный цветок жасмина. Сокджин осторожно провел пальцем по четырём лепесткам, что из белоснежных превратились в чуть желтоватые и полупрозрачные, и его губы невольно растянулись в улыбке. — Не могу поверить… «Мне пока не удалось найти счастливый, но я так легко не сдамся», — гласили первые строки письма. Вот так просто. Без обращения, без формальных приветствий — словно они сидели рядом и давно вели дружеский диалог. Сокджину стало стыдно, что он не одну неделю переживал и пытался написать идеальный текст, в то время как Тэхён, похоже, даже не утруждался подобными мыслями. Принц писал о том, что, да, у него были гнетущие мысли, что Сокджин забыл об обещании или, того хуже, не хотел его исполнять. Но он верил, что тот внезапно оказался слишком занят или пытался довести своё письмо до какого-то невероятного идеала, и Тэхён находил такую щепетильность «очаровательной». Сокджин представил, как озорной огонёк блестел в голубых глазах, когда он писал эти строки. Он рассказывал, что по возвращению домой отец усилил напор и контроль над Тэхёном по части его обязанностей наследника, но тот в противовес легче обычного пропускал недовольства короля мимо ушей и лишь с бо́льшим наслаждением играл на любимой скрипке, а также чаще стал гулять по окрестному лесу, с Чонгуком, конечно — одному ему не дозволялось — но лучше так, чем никак. Именно там он нашёл пышный куст жасмина и долго перебирал ветви в поисках счастливого цветка, заставляя Чонгука довольно долго ждать в недоумении. Слог Тэхёна был простым и лёгким. Он писал о том, чем занимался, о том, что они будут делать вместе с Сокджином, когда тот приедет, и принц не мог сдержать улыбки, читая всё это. Его сердце взволнованно стучало, и в то же время на душе становилось тепло и спокойно. Дочитав письмо, Сокджин сложил его и убрал обратно в конверт вместе с цветком жасмина. Следуя порыву, он тут же открыл чернильницу, взял лист бумаги из подготовленной стопки и вооружился любимым фазаньим пером. Слова полились из него, будто сами по себе, легко и вдохновенно. Следуя просьбе Тэхёна просто сообщить о дате прибытия и не ждать ответа, Сокджин написал, что приедет через десять дней и начнёт сборы уже завтра. Спустя пару часов он закончил и удовлетворённо ещё раз перепроверил написанное, сложил письмо дважды, а затем взял из шкатулки чистый конверт и брусочек сургуча. Через минуту на бумаге скопилась небольшая бордовая лужица, и, убрав свечу в сторону, Сокджин поставил на сургуче печать своего королевства — резной полумесяц. Утром он нашёл гонца и передал ему письмо, докинув сверху кожаный мешочек золотых, чтобы тот поспешил с доставкой. Уже через несколько дней Сокджин утирал пот со лба, сидя в седле выносливого молодого жеребца. Начало лета было действительно жарким, и Юнги каждый час предлагал принцу воду, но тот отмахивался и настаивал, чтобы слуга не забывал утолять и свою жажду тоже. Их процессия была небольшой — помимо Сокджина и Юнги были ещё четверо солдат, что ехали спереди и сзади по двое. До королевства Тэхёна было около трёх дней пути, что не могло не радовать, но Сокджин всё равно довольно тяжело переносил даже такую дорогу из-за того, что нечасто путешествовал. Во время ночных стоянок он чувствовал себя тревожно. Пускай горел костёр, вокруг была охрана, но абсолютная чернота вокруг и истории о разбойниках, прочитанные и услышанные когда-либо, заставляли Сокджина бесконечно оглядываться, ощущая противный холодок на спине. Если в первую ночь он быстро уснул из-за усталости от непривычной нагрузки, то во вторую сон никак не шёл — его заменяла тревога. Сокджин сидел на небольшой мягкой подушке, устроившись на широком бревне вместе с Юнги, и кутался в свой походный плащ. Трое солдат уже спали, чтобы восстановить силы для ночной вахты и продолжения пути, а четвёртый стоял в нескольких метрах от костра, внимательно оглядывая окрестность и уверенно держа ладонь на рукояти меча. Тихо потрескивали поленья, облизываемые языками пламени, белый дымок, подхваченный ветром, тянулся в сторону, переплетаясь причудливыми узорами. — Держи. Юнги протянул Сокджину небольшую серебряную флягу, что принц подарил ему однажды на день рождения. Неуверенно приняв сосуд, принц принюхался и поморщился: пахло крепко и резко. — Да пей уже, согреешься и успокоишься, — Юнги пошевелил дрова в костре длинной палкой. Сделав небольшой глоток, Сокджин зажмурился и с трудом проглотил напиток. Через пару секунд внутри разлилось тепло, и, кажется, впервые за вечер Сокджин вдохнул полной грудью. Вскоре он отпил ещё и вернул флягу Юнги. — Чем вы планируете заниматься с Тэхёном целую неделю? — Думаю, мы будем просто общаться. Мы практически не знаем друг друга, но он уверен, что поладим. А почему нет? Какой прок от меня дома? - Сокджин нервно подёрнул плечами. Юнги чуть стушевался, закусив губу. — Я же не говорю, что ехать было плохой идеей. Просто ты так резко поменял своё отношение к нему, что я немного удивлён. — Юнги, — Сокджин придвинулся к другу и заглянул ему в лицо, — тебе не стоит так волноваться за меня — я уже большой мальчик. Тэхён хочет показать мне свою игру на скрипке, его совсем никто не поддерживает в этой страсти, а я могу его понять. То есть, это он так сказал. Но, в любом случае, это всего одна неделя, обещаю, ты даже не успеешь соскучиться по дому! — Эко капля шнапса тебе язык развязала — того и гляди сейчас и песни горланить начнёшь. — Так вот какой гадостью ты меня поить вздумал?! — Не благодари, — ухмыляясь, Юнги похлопал Сокджина по спине. К полудню четвёртого дня они уже приближались к длинной каменной тропе, что вела к глубокому рву, обрамляющему высокий замок. Серые башни возвышались до самого неба, касаясь его своими чёрными шпилями с развевающимися синими флагами. Было пасмурно, и на фоне тёмных облаков замок казался мрачным и холодным, из-за этого Сокджин чувствовал себя неуютно. Вдобавок, из головы не шли мелькающие лица людей, что удивлённо и с недоверием смотрели вслед гостям, пока те шли верхом вдоль центральной улицы. Когда, наконец, перед ними опустили мост, и стало видно толпу придворных, что вышли их встречать, Сокджин почувствовал, как сердце забилось где-то в горле. Он тут же невольно принялся искать глазами Тэхёна, который, может, опаздывал и, расталкивая людей, бежал встречать Сокджина, но ничего подобного не заметил. Его ладони вмиг вспотели, и он крепче сжал поводья. Принц не ожидал, что будет так волноваться перед встречей. Вдруг в толпе поднялся галдёж, и из неё вынырнул раскрасневшийся Чонгук, стремительно приближающийся к Сокджину, которому Юнги уже помогал спуститься с коня. — Ваша Светлость! — Поклон. — Глубочайше прошу простить! — Ещё один. — Его Высочество принц Тэхён сожалеет, что не смог встретить вас! Он велел сопроводить вас к нему, чтобы принести извинения лично. — Возьмите моих людей и лошадей. Не сочтите за труд устроить их и дать восполнить силы с дороги. — Конечно, Ваше Высочество, будет исполнено немедля! Чонгук раскланялся и передал поручение нескольким подоспевшим слугам. Юнги усмехнулся в кулак и шепнул Сокджину: — Намджун бы тобой гордился. Тот украдкой толкнул Юнги локтем, смутившись. — Позвольте сопроводить вас. Сокджин кивнул и последовал за Чонгуком в замок. Несмотря на то, что был день, на напольных канделябрах горели белые свечи, освещая тёмные стены. Сокджин с интересом осматривался и подмечал, что дом Тэхёна сильно отличался от его собственного — потолки были невероятно высокими, окна узкими и вытянутыми, общая атмосфера казалась неприветливой и хмурой. Поднявшись на три этажа, Сокджин с Чонгуком прошли по длинному коридору, который то и дело поворачивал в разные стороны, и, наконец, предстали перед высокой чёрной дверью. Слуга как-то нервно вдохнул и, будто задержав дыхание, негромко постучал два раза. — Ваше Высочество, Его Светлость приб… Дверь тут же распахнулась, и на пороге предстал Тэхён, облачённый в шёлковый халат цвета спелой сливы. — Сокджин! Наконец-то, как я рад! Тэхён быстро приблизился к нему и заключил в крепкие объятия. Сокджин вмиг залился краской от этого жеста, от того, что рядом стоял Чонгук, и от того, что сразу заметил, как приятно пах Тэхён: что-то тёплое, как воск, пряное, как корица, и какой-то очень тонкий, терпкий запах, не похожий ни на что. Как будто новая книга в кожаном переплёте или что-то вроде… — Чонгук, можешь идти. Распорядись о ванной и обеде для нашего почётного гостя. Сокджин, заходи скорее, я так ждал тебя! — с этими словами Тэхён затянул его внутрь, закрыв дверь.