Но это был Сайтама

— Вы мне нравитесь, сенсей! Казалось бы, четыре слова, сбитые в одно сжатое предложение. Короткое и лаконичное, как любит Сайтама. Это должно быть легче, чем пространные размышления о преданности и восхищении, с которых прошлый Генос предпочёл бы начать столь важное откровение. Возможно, он и правда был болтлив, потому как именно к ним, к этим пространным размышлениям вслух, тянуло Геноса больше всего. Признаться, ему стоило усилий, чтобы после «Сенсей!» не продолжить говорить в попытке оправдаться. Силой сжимая губы в порыве не сболтнуть лишнего, он впивался взглядом в человека напротив, который, впрочем, как и всегда, ничем не показывал своего смятения. То, что оно у него все-таки было, Генос надеялся, потому как признать вслух свои чувства стоило ему титанического усилия над собой и крайне скрупулезной подготовки. Киборг намеренно подобрал подходящее время, прекрасно зная о склонности Сайтамы терять концентрацию при любом удобном случае. Сайтама улетал мыслями к списку покупок, если то, что говорил собеседник, было слишком длинно. Сайтама часто перебивал речи соперников честным уведомлением о желании поесть, если был голоден. Если он играл в приставку или был задумчив, его внимание необходимо было вначале к себе привлечь, потому как иначе он все прослушает. Ну и да, Сайтама был удивительно забывчив для всего, что считал неважным, отчего из раза в раз забывал даже имена коллег по цеху. Генос лишь надеялся, что пункт «признание ученика в симпатии» был достаточно важен для сохранения его в памяти. Перед судьбоносным признанием Генос удостоверился, что сенсей был сыт, доволен жизнью и удавшимися распродажами. Он сел напротив в позу готового к смерти самурая и честно сообщил, что должен сказать нечто важное. Только после этого он произнёс то, что давно билось в мозгу и против воли выкатывалось на язык каждый раз от невероятности его учителя. Следующие несколько секунд казались одними из самых длинных в жизни Геноса. Он прекрасно знал, что на самом деле время не замедлялось, но ничего не мог поделать со своим мироощущением, потому как Сайтама смотрел на него своим по обыкновению рассеянным взглядом, Сайтама обвел взглядом комнату, Сайтама почесал нос и… — Я знаю. Если бы Генос не знал своего учителя, он бы ошалел от бестактности подобного ответа, — потому что кто, черт возьми, на признание в любви отвечает «я знаю»?! — но Генос знал и был подготовлен к тому, что мысли учителя порой недоступны для понимания. Пускай и ценой того, что его внутренние механизмы скоро задымятся от внутренней паники. — Т-то есть… Похоже, перегрев все-таки даёт о себе знать, голосовой модуль не должен сбоить. Генос тряхнул головой, приводя мысли в порядок и нашёл единственное, что может сказать в такой ситуации. — Как? — Ну, — учитель рассеяно потёр щёку ладонью, — Ты всегда смотришь так… После недолгого ожидания Генос понял, что, видимо, как «так», он не узнает. Догадайся сам. Хотя, если быть до конца откровенным, киборг полагал, что его взгляд преданной собаки, похоже, не остался незамеченным. — И вы ничего не скажете? — вырвалось у него, когда Сайтама вновь приобрёл вид незаинтересованного в происходящем человека. — Не уверен, что могу что-то тебе обещать, — наконец, серьёзно добавил Сайтама, — Я никогда не рассматривал возможность отношений с кем-либо. Не думаю, что нуждаюсь в них. Зацепившись за самое важное, Генос вскинул голову — Это не отказ, сенсей! — А? — брови Сайтамы дернулись вверх, — А ты хочешь отказ? — Нет, но… — Генос отпустил ткань штанов, которые нещадно дергал и сжимал весь диалог, — Я не понимаю ваш ответ… Сайтама тяжело вздохнул. Казалось, он сам не понимает свой ответ. — Ты дорог мне и я не хочу, чтобы ты уходил. Но я не уверен, что смогу дать тебе то, что ты хочешь. Вновь не отказ. Сомнения — да, но не отказ. — Тогда… Это значит, что я могу быть с вами в отношениях? — Если ты хочешь. Любого другого человека столь пофигистичный ответ расстроил бы. Может, даже разозлил, ведь отношения не строятся на желании одной стороны. Но это был Сайтама. Сайтама, который был рассеян и имел проблемы с социализацией. Сайтама, от взгляда которого сладко ныло там, где когда-то было сердце. Сайтама, который был потрясающим и который только что позволил быть с собой рядом не только как учитель. Генос не был бы собой, если бы не ухватился за эту возможность. — Да, я хочу!