Что в коробке?

Очередное утро, очень, очень позднее утро, застало меня в родительском доме в моей старой комнате. «Занятно, не помню, чтобы сюда приезжала…» Выспалась я отлично, снилась, правда, всякая муть. Беглый анализ ситуации показал, что дела обстояли неплохо. Руки-ноги функционировали исправно, голова после контрастного душа быстро прояснилась. Что ж, явно лучше, чем можно было ожидать, учитывая как совсем недавно мы сидели взаперти привязанные к стульям. «Чёрт! — меня накрыло волной паники, — а где, спрашивается, находится и как себя чувствует вторая часть этого самого «мы»? Сильно сомневаюсь, что где-то рядом и в полном порядке…» Настроение шустро переместилось под плинтус и закрепилось на достигнутой высоте. Надо было разбираться в ситуации и первым делом пообщаться с родителями. В стенном шкафу хранилось достаточно одежды со времён когда я проживала здесь постоянно. Вещи, в основном, были ещё впору, а кое-что даже до сих пор нравилось. Умытая и одетая я спустилась вниз. Предки обнаружились за обеденным столом рядом с кофе и печеньками. Выглядело всё до умиления безмятежно, но что-то невыносимо нервное заполняло пространство вокруг, пряталось за показным спокойствием и неестественной, угрожающей тишиной. «Что-то грядёт!» — определила чувствительная часть тела пониже спины, и сразу неприятно засосало под ложечкой. В наказание за панику и дабы заглушить голос, так сказать, разума, я с размаху плюхнулась на свободный стул. — Мам, пап, доброе утро! — беззаботно поприветствовала я и приобщилась к выпечке и кофе. — Доброе утро, Розмари! — хором ответили родители. «Не доброе, ни фига не доброе!» — поступил явственный, хоть и приглушенный, тревожный сигнал снизу. Пришлось поёрзать на стуле, чтобы справиться с волнением. — Кхм. А как это я у вас оказалась? — Очень просто, — сообщил отец ровным голосом. — Позавчера ночью нам позвонили из больницы и сообщили, что ты находишься у них. Врач объяснил, что у тебя был шок, пришлось вкалывать успокоительное. Я распорядился перевезти тебя сюда. Эйбрахам Мазур никогда не впадал в ярость в том смысле, чтобы рвать и метать. Вместо этого у него было два состояния покоя. Первое — когда он был расслаблен и действительно спокоен и второе — когда он, ну вот как сейчас. «Ой-вэй! Может лучше сидеть тихо и не отсвечивать?» — мелькнула в голове дельная мысль, но, как это не редко со мной происходило, быстро исчезла не оставив следа. — Спасибо, — сдержанно поблагодарила я. — А что с Дмитрием, как он? — Лучше, чем того заслуживает, — безразлично ответил отец, громко разламывая печенье. Мать с отвращением добавила: — Возможно выживет, — и шумно отхлебнула кофе. В недоумении я переводила взгляд от матери к отцу. — Не понимаю… Откуда такая… Почему так зло? Родители переглянулись. — Требуются пояснения? Дай-ка подумать… Какой-то аудитор вообразил себя великим сыщиком, из-за чего чуть не погиб наш единственный ребёнок. Как прикажешь это расценивать? Одно дело самому ворошить чужие тёмные делишки, совсем другое — втягивать в это наследницу империи Мазур. — сообщила мать ровным голосом. Она не смотрела на меня и сосредоточенно мешала ложечкой свой чёрный кофе без сахара. — Никуда он меня не втягивал! — запротестовала я. Было почти обидно: можно подумать сама ни во что вляпаться не могу, если меня за руку не тащить! — Дмитрий наоборот говорил, что лучше ему одному поехать. Это я в последний момент решила сделать всё по-своему. — Неужели? — с издёвкой в голосе переспросил отец. — А почему, собственно, возник вопрос о том, чтобы куда-то ехать? Известно каким местом я определённо чуяла подвох, но в чём дело, хоть убей, не понимала. — Мы пытались разобраться в странностях с продажами нашей одежды, — аккуратно ответила я. — А откуда, позволь спросить, ты узнала про эти «странности»? — вкрадчиво уточнил отец. Упс… — Дмитрий рассказал. — Дмитрий. Есть полиция, есть частные сыщики, есть в конце концов мелкие людишки вроде него. Отчего не обратиться к ним? О нет. Недоделанному Пуаро понадобилась моя дочь. Ты хоть представляешь, во что по его милости влезла? Я вот успел ознакомиться. И если этот тип думает, что ему это так просто сойдёт с рук… Голос отца оставался холодным и отстранённым, выражение лица немного насмешливым, но за нарочитым спокойствием бушевала ярость. Захотелось буквально провалиться сквозь землю, чтобы оказаться максимально далеко от родительской гостиной. Впрочем, знать об этом никому не следовало. — Спокойно, папенька, у Вас давление, — перебила я своего совершенно здорового родителя. — Со мной всё прекрасно, ни царапины, это Дмитрий в тяжёлом состоянии. У тебя нет причин жаждать его крови. Глаза Эйба сузились: — Я жажду его крови, потому что он рисковал моей. Как по мне, ему бы сдохнуть. Жаль, что чёртова баба подсуетилась отправить этого идиота клинику Святого Владимира. Там вполне могут спасти нашего «героя», особенно с учётом его крепкого здоровья… Понятно. Хотя нет, непонятно. Что ещё за… — Баба? — Озера. Таша Озера. Маленькие сиськи с большими деньгами, — криво улыбаясь пояснил Эйб и добавил, — с её бабками, давно пора силикон закачать. — Может, к свадьбе и закачает, — пожала плечами маман с неизменной чашкой кофе в руке. — Свадьбе? — Таша собирается сделать Беликову предложение. — мать состроила презрительную мину, — Даже не знаю, дождутся выздоровления или как очнётся сразу в ЗАГС. Каждую новую фразу родители говорили чуть тише и чуть медленнее, кофейные же чашки пополнялись всё чаще, а печенье ломалось всё громче. «Бежим!» — предложила чувствительная часть тела, ноги безоговорочно поддержали идею, даже голова согласилась и начала прощаться:  — Мне, пожалуй, пора идти. Спасибо за завтрак. Я уже поднималась из-за стола, но вернулась на место, когда мать жестом велела сесть. — Нет, Розмари, разговор ещё не окончен, — заявила она безапелляционно, ложечка в её руке звонко ударила о кромку чашки. — мы не можем просто разойтись и забыть о случившемся. Очевидно, мы и так слишком долго пускали ситуацию на самотёк. Что оказалось огромной ошибкой. Пора её исправить. В твоей жизни, Розмари, произойдут перемены. В первую очередь, ты съедешь с квартиры и вернёшься в наш дом. Что?! Как?! Это просто… Даже слов подходящих не находилось. Стоп, если было первое, надо полагать, что… — Второе: пойдёшь работать к отцу, для начала в один из филиалов. Третье: пора заняться замужеством. Сейчас определимся с женихом, а через два года свадьба. Третий пункт меня окончательно добил. Я и от первых-то двух вполне себе в осадок выпала, а тут ещё и замуж! — Не буду я этого делать, — объявила я, глядя матери прямо в глаза. — Не будет ни первого, ни второго, ни компота. И вы не можете указывать мне, что и как, не маленькая уже. У меня давно своя жизнь, в которой решения принимаю только я. Сказать по правде, я искренне ожидала, что эти слова произведут на родителей определённый отрезвляющий эффект, а вот фигушки. Как показал дальнейший разговор, отрезвиться предстояло только мне. — Достаточно, Розмари, — ответил отец спокойным, даже скучающим голосом, попивая очередной кофе. — Поиграла в самостоятельность и хватит. Когда в двадцать лет ты объявила, что хочешь жить отдельно и независимо, мы с матерью обрадовались. Думали это поможет тебе накопить опыта, лучше узнать себя и в будущем пойдёт на пользу всей семье. Не скрою, поначалу всё шло хорошо. Получила диплом, нашла достойную партию, устроилась на приемлемую для начала карьеры работу. Увы, дальше дело не пошло: Ивашкова бросила, застряла на мелкой должности в конторе, которая оказалась втянута в серьёзный криминал. Мы долго ждали, что ты определишься со своей жизнью. Больше не будем. Мать положила передо мной четыре папки с документами. — Досье на кандидатов в мужья, — пояснила она. — Для тебя уже подобраны оптимальные варианты. Изучи и выбери. Срок до конца месяца. — Но… — Никаких но, — оборвал отец. Некоторое время мы молчали. Мать мешала ложечкой кофе, отец крошил печенье в блюдце, я жевала окаменевшую ириску. Наконец, отец заговорил:  — Твоя квартира приобретена мной, машина куплена мной, кредитку оплачиваю я, и делать ты будешь то, что решу я… и твоя мать, — дополнил он после короткой заминки и красноречивого маменькиного взгляда. Хм, а в этом что-то было. Далее мне, видимо, полагалось всё осознать и послушаться. — А если я откажусь? Эйб молчал, буровя меня глазами. Он покраснел, пожелтел, позеленел, но уезжать было всё ещё нельзя… — Лишу всего. Попрощаешься с квартирой, машиной, кредиткой. Не увидишь от меня ни цента, из завещания вычеркну. Получишь самостоятельность и независимость по полной программе. Хм, всего-то? — случалось игнорировать угрозы и поинтереснее. С чего он вообще решил, что этим меня испугает? Неужели мои расходы по кредитке натолкнули на мысль о несостоятельности моей самостоятельности? Я пожала плечами и потянулась за печенькой. Папенька, похоже, догадался, что я не особо прониклась страшилкой, вырвал у меня вкусняшку чуть не изо рта и продолжил монолог: — Не веришь? Думаешь, пустые угрозы? Считаешь, я не оставлю состояние в чужие руки? Верно, не оставлю. Но тебе это не поможет. Ослушаешься меня — заведу другого наследника! Вот это поворот! Мы с маман прям обе прифигели. Причём если я совсем слегка и больше от удивления, то родительница моя конкретно ужаснулась: — Ибрагим! Ты не можешь в одиночку принимать подобные решения! — Могу. Но поскольку ты дорога мне и из уважения нашему браку, ты — первая и предпочтительная кандидатура в матери. Я понимаю: возраст, здоровье, поэтому готов рассмотреть ЭКО или суррогатное материнство. Джанин была зла, очень зла. За столом все прекрасно понимали, что проблема не в возрасте и не в здоровье. Была иная, прекрасно известная причина, почему у меня не было ни братьев, ни сестёр: мать никогда не хотела детей. Она осознавала и принимала необходимость наследника, поэтому и появилась я, но на этом вопрос продолжения рода был для неё закрыт. — Не забывайся, Мазур! Мной нельзя помыкать. Ты не можешь мне диктовать! Мать с вызовом посмотрела на отца, а отец на мать. Началась битва взглядов. На моей памяти это была не первая игра в гляделки между родителями, но я до сих пор не пришла к выводу, как следует поступать: прятаться в бункере или тащить попкорн. Так ничего и не решив, я потянулась за печеньем. Тем временем Эйб, не отводя глаз, кивнул Джанин: — Если таково будет твоё окончательное решение, я приму его. Остальное будет урегулировано в соответствии с брачным контрактом, после чего я буду рассматривать другие кандидатуры в матери своего ребёнка. Отец встал из-за стола, это был знак, что разговор окончен. Я была вольна убираться восвояси, чем немедленно и занялась. Перед выходом отец окликнул меня: — Срок до конца месяца. За это время ты должна переехать сюда, уволиться и выбрать жениха. Не наделай глупостей. Ты достаточно плескалась на мелководье, рыбка, пришло время нырнуть в настоящее море. Я молча отвернулась и уехала на родительской машине из родительского дома в родительскую квартиру. На кухонном столе меня ожидала огромная коробка. Внутри оказалось ещё несколько коробок поменьше и записка: «Для переезда». Итак, у меня было почти три недели времени, куча коробок и многое, о чём следовало подумать.