Что в коробке?

В жизни всякое случается. Вот, вроде, всё тихо-мирно, и вдруг ба-а-ац — и уже бизнесмен не просто бизнесмен, аудитор не просто аудитор, владельцы кафе не просто кафевладельцы, на швейной фабрике притаилась наркота и вообще всё сложно. Зато нескучно. Удивительно, как мне удалось провести всю жизнь в блаженном неведении о том, что происходило буквально под боком. Но теперь узнать о тёмных делишках отца оказалось совершенно несложно: Соня просто сгорала от желания поделиться информацией: — Эйбрахам Мазур крайне интересная личность. Он окутан слухами и легендами. Достоверной информации мало, масштабы деятельности не определены… Она продолжала вдохновенно разглагольствовать, когда её перебил супруг: — С твоего позволения, милая, — объявил он с улыбкой и чмокнул недовольную рыжую макушку. — Буквально несколько слов. Соне оставалось только смириться. — Твой отец, Роуз, он человек знаменитый. Его… экхм… карьера началась на восточном побережье. Там он, кстати, и заработал прозвище «Змей». В общем, он создал там амбициозную и жестокую группировку. И за несколько лет поднялся с нуля до вершины. В какой-то период времени вся преступная жизнь восточного побережья была под его контролем. Он тогда много где наследил. Но всё это было давно, до переезда в Монтану. Никогда не поверю, что сейчас Змей завязал с тёмными делишками, но почерк сменил. Теперь он работает иначе, очень чисто. Михаил запнулся. Кажется, он хотел рассказать о прошлом подробнее, но передумал и сосредоточился на настоящем: — Деталей, понятно, я не знаю, но одно точно — связываться со Змеем — дурная затея. Он может предложить многое, всё что угодно, на самом деле. Но цена будет непомерно высокой. Впрочем, это не останавливает желающих пойти на сделку. И все они остаются его должникам. А когда понадобится, оказывают ему ответные услуги. Сама понимаешь, возможности Змея от этого только растут. Сейчас под его влиянием находятся и видные политики, и матёрые бандиты, и куча народу помельче. Любой, кому вздумается пойти против Змея, столкнётся с целой армией могучих марионеток. Врагов и конкурентов у него всегда хватало, но открыто выступить никто не способен. Все, кто пытался, давно и поучительно устранены. Со стороны закона тоже не подобраться. Официальный бизнес безупречен, всё остальное недоказуемо. На этом Михаил закончил вводную часть, слопал заслуженную печеньку и кивнул жене, чтобы продолжала. — Тут и сказочке конец, — насупилась Соня. — Смысл что-то ещё говорить?.. За столом повисла неловкая, не до конца понятная пауза. — Эм? — попыталась я уловить суть проблемы — А!.. — Соня всплеснула руками и отвернулась от мужа. — Я когда-то занималась твоим отцом по работе. Ну, пока была на испытательном сроке. Мне поручили создать психологический портрет главаря, на основании ряда преступлений, совершённых бандой. Это, так сказать, было проверкой профпригодности. Если хочешь знать, справилась я так себе, но должность в ФБР всё же получила. Как сейчас помню: куратор разносит в пух и прах мой отчёт. А я сижу, красная как свёкла. Я, знаешь ли, легко краснею. А следом начинает говорить сама Донна Уильямс! — Соня посмотрела на меня блестящими глазами и слегка хлопнула ладонями по столу. Видимо, она ожидала от меня какой-то реакции на это имя, но увидела лишь недоумение, и слегка обиженно пояснила: — Это, вообще-то, тогда была зам. главы криминально-следственного отдела. А раньше она занималась расследованием деятельности ОПГ Нью-Йорка. И конкретно бандой Змея. В общем она тоже отметила, что в у меня в отчёте ошибок много. Зато кое-что, сказала она, мне удалось очень верно пометить. И вообще потенциал высокий, вот! Так началась моя карьера криминального психолога ФБР. Ну а Эйб Мазур с тех пор стал для меня профессиональным увлечением. Я, порой, представляла, что мои исследования увенчаются громким и неожиданным успехом. Что я преуспею там, где все остальные потерпели фиаско. Что я поймаю скользкого змея… Соня слегка покраснела, видимо, решив, что сболтнула лишнего, и некоторое время выжидающе смотрела на меня: — Серьёзных улик против твоего отца не было, но материала для исследований хватало. Какое-то время я пыталась систематизировать всё это в надежде… Ну… Я махнула рукой: было сложно определить своё отношение и к новым аспектам отцовского прошлого и к Сониным попытками его посадить. — И что же ты смогла выяснить? — Не очень много. Думаю, до женитьбы на твоей матери Змей занимался только легальным бизнесом, нелегальный добавился сразу после. Успех пришёл быстро, года за три он стал силой, с которой считались все. Змей действовал агрессивно, нагло, непредсказуемо, но при этом хитро и точно и продуманно. А ещё я убеждена, что твой отец не был единственным, кто принимал решения. Я задумчиво почесала подбородок: — То есть змей наш — двухголовый?.. И кто же тогда папина вторая голова? — На мой взгляд это мог быть только Эрик Драгомир. Конечно, доказать что-либо я не могу, но участие Драгомира для меня несомненно. Собственно, это всё, о чём я могу говорить более-менее уверенно. Остальное — смесь правды, полуправды и лжи в неизвестной пропорции. И Соня без лишних уговоров сообщила наиболее яркие слухи связанные с преступной деятельностью моего дорогого предка. Я слушала Открыв рот то ли от ужаса, то ли просто от удивления. Ещё тогда подумалось, что Сонин рассказ можно было бы назвать «Сказания о Змее», напечатать миллионными тиражами и продавать по всему миру — успех гарантирован. А вдогонку можно замутить и подростковую серию «О дружбе Дракулы со Змеем»… Мрачные, но захватывающие истории о хитрости, ловкости, хладнокровии и коварстве героев поражали воображение и, кажется, превышали человеческие возможности. В своей деятельности отец и дядюшка Эрик, за исключением определённой склонности к театральным эффектам, отличались точно просчитанными, предельно эффективными решениями. Не преступали закон, где не требовалось, не проливали ненужной крови, но когда решали действовать жестоко, а это было более чем не редкостью, не колебались, не сдерживались и шли до конца. — Около пятнадцати лет назад произошло примечательное и, пожалуй, поворотное событие. Четыре крупнейших группировки побережья объявили войну Змею. Само по себе это, хоть и неприятно, но не катастрофа. Однако, никто из возможных союзников открыто не стал поддерживать Мазура, заняв позицию наблюдателей. При таком раскладе, разница в силах была подавляющей, на победу Змея не ставили и цента. А, если хочешь знать, ставки действительно принимались. — И кто, интересно, додумался замутить тотализатор на такое дело?.. — обронила я задумчиво. — А Эрик Драгомир с твоим отцом и замутили, — охотно пояснила Соня. Действительно, кто ж ещё? Следовало догадаться. — Это была кровавая, но быстротечная война. Меньше чем через два месяца четыре мощные ОПГ канули в лету. Убили огромное количество народу, но кого-то и специально оставили в живых. Так сказать, чтобы их воспоминания послужили наглядным примером для всех, кто вздумает пойти против Змея. На допросах никто из них не сказал ни слова, а на улице, среди «своих» нужная информация появилась сразу. — Я слышал некоторые из этих историй, когда начинал в банде, — вставил слово Михаил. — И даже если считать, что их изрядно преувеличили… бррр. Минут на десять за столом воцарилось молчание, пока Соня, тяжело вздохнув, не продолжила: — Что касается Эйба и Эрика, они, в целом, вышли из этой истории победителями. Серьёзно обогатились да ещё и остались чистыми с точки зрения закона. В то время как многие из замешанных в тех событиях попали в руки правосудия, против этих двоих не нашлось серьёзных улик. После столь впечатляющего успеха количество желающих повоевать со Змеем, понятное дело, резко поубавилось, а немногие оставшиеся быстро закончились. Миссис Скорпион нахмурилась и ненадолго задумалась. — Впрочем, нельзя сказать, что Мазур легко отделался. Для него и для Драгомира наступила новая жизнь. Если раньше наша пара закадычных друзей стремилась подмять под себя буквально всё, то потом ограничилась лишь своей, строго определённой нишей, и ролью посредника между различными заинтересованными сторонами. Всё стало делаться более скрытно и аккуратно. Больше времени и сил стало уделяться легальному бизнесу. А вот переезд в Монтану, уверена, был своеобразной мерой наказания криминальному миру Нью-Йорка за отсутствие поддержки в войне. Местная преступная деятельность была настолько крепко завязана на Эйба и его людей, что неожиданный выход последнего из игры ударил по ней гораздо сильнее, чем вся предыдущая бойня. Налаженные схемы рухнули, привычные контакты оборвались. Нейтральные и даже союзнические отношения мутировали во враждебные. Всё посыпалось. В наступившем хаосе правосудию удалось поймать и посадить целый ряд крупных авторитетов. Считай, одним махом обезглавили преступный мир. Конечно, на их места со временем пришли другие, но всё же… Шестерёнки в моей головушке активно скрипели. Я сопоставляла полученную информацию с собственными детскими воспоминаниями. Пятнадцать лет назад… Как раз тогда мы с Лиссой, Андре, Реей и Джанин в сопровождении начальника отцовской охраны Павла и нескольких телохранителей отправились в Монтану на длительный «отдых», который, в итоге, перерос в пмж. Кто бы мог подумать, что истинная причина вовсе не в том, что детям вреден испорченный климат мегаполиса… — Этот уход в тень, — продолжала Соня, — породил ряд вопросов к авторитету Мазура. Опять нашлись желающие с ним потягаться. Собственно, это стало их последней ошибкой. — И в чём же причина такой перемены? Он же, получается, фактически завязал с преступным прошлым, — я пыталась, но никак не могла понять. — Сложно сказать, — пожала плечами Соня. — Думаю, сошёлся целый ряд причин. Возможно, попытка контролировать сразу всё оказалась неподъёмной ношей. Опять же непонятно, какими именно средствами Мазур и Драгомир сумели выиграть войну, с кем и на каких условиях удалось заключить сделки. Ясно, что повторения чего-то подобного хотелось избежать, а значит потребовалось договариваться, делить зоны влияния с другими игроками. А это подразумевает урезание собственных аппетитов. А может, уход в абсолютный криминал перестал быть целью. Был достигнут нужный уровень авторитета, налажены связи и созданы контакты, достаточные, чтобы оперировать в серой зоне, общаться на своих условиях с партнёрами по обе стороны закона. Мой мозг устал. Информации и потрясений было чересчур много, да и время позднее. Я спешно начала прощаться, но Михаил меня остановил: — Прежде, чем ты уйдёшь, Роуз, надо обсудить ещё кое-что… Позднее в квартире, уже лёжа в своей кровати (да, в своей: купила на честно заработанные средства на распродаже), я пыталась систематизировать полученную информацию. Вырисовывалась картина маслом под названием «Мне крышка». Либо сделаю, как сказал отец, либо… С другой стороны, кое-что не складывается. Я взяла с тумбочки папки, полученные от родителей и начала просматривать. Номер один. Барабанная дробь. Джесси Зеклос. Хм. Пожалуй, следовало догадаться: подходящий возраст, могущественная семья, успехи в бизнесе, безусловно привлекательная внешность и даже интерес ко мне, впрочем, давно уже не взаимный. Номер два. И там у нас… Андре Драгомир. Не удивлена, ожидала. Ещё с того памятного обеда, где маман безуспешно ловила креветку. Увы и ах, брат Лиссы в этом плане мне интересен даже меньше, чем Зеклос. Номер три. Мейсон Эшфорд. Ух ты, какой сюрприз. Вот ведь где увиделись. Мейсон был моим другом во времена жизни в Нью-Йорке. Тогда, в детстве, мы планировали пожениться, но потеряли контакт вскоре после моего переезда. Что ж, мужчиной он вырос шикарным, что есть, то есть. Капитал тоже при нём, папа проверял. Но моё желание выйти за него так и осталось в далёком-далёком детстве. Номер четыре. Ой, кто это? Джошуа Доус. Понятия не имею, кто такой. Сын какого-то промышленного магната. Опять же молодой красавчик: волосы светлые, кожа загорелая, мышцы накачанные, глаза голубые. Сразу ясно: не мой типаж. Да и глазки, напоминающие кого-то из Озера, убивают мне настроение. И чего, спрашивается, я сидела и смотрела в эти папки? Ну, во-первых, это же дико любопытно. А во-вторых, пыталась понять поведение отца. — Странные вещи получаются, — сообщила я, глядя в плюшевые глаза Филомены. — У отца достаточно ресурсов, воли и решимости добиваться своего. Так чего ради он устраивает эти непонятные кошки-мышки? Дельных мыслей у игрушки не нашлось, пришлось рассуждать самой. — Мог потребовать немедленно съехать с квартиры. Чёрт, мог просто вывезти отсюда все вещи, забрать ключи и запереть в меня в семейном особняке. Но вместо этого заморочился тем, чтобы вернуть мне, хотя бы на время, машину, неизвестно куда отогнанную Беном. А ведь она, поди, ещё и уликой является. Ящерица молчала. — Нет, ну отец, как оказалось, и поинтереснее вещи проделывал, когда требовалось. Так чего ради он даёт мне эти чёртовы три недели? Почему собирает для меня досье на кандидатов в мужья? Мог просто сообщить имя жениха в приказном порядке. Опять же все претенденты молоды и привлекательны, вряд ли так случайно совпало. Что это, забота о здоровье будущих внуков или попытка действительно заинтересовать меня? Я замолчала, чтобы немного успокоиться. Что мне, по сути, предлагалось? Жизнь в роскошном особняке на всём готовом, работа в процветающей бизнес-империи с перспективой её же и унаследовать, огромное состояние, замужество с одним из самых желанных женихов страны на мой выбор. Вот уж поистине, жуть жуткая. Если такое предложение выставить на eBay, очередь из желающих принять пару раз обогнёт Земной шар… — Почему эти три недели, для чего? Наверняка родители в курсе, что у меня ещё в наличии почти вся зарплата. Так в чём смысл этой отсрочки? Это шанс понять, чего я лишаюсь или время, чтобы как-то самостоятельно устроиться? — снова спросила я вслух. Какие у меня были варианты справиться самой? Пример Сейдж наглядно демонстрировал, что независимая жизнь на зарплату моего уровня вполне реальна. Надо, кстати, попросить у Сидни пару советов. Итак, что у меня было? Работа с неясными перспективами, а также машина и квартира сроком на три недели. Понятно, жильё и транспорт — дело наживное, но когда я переезжала сюда два года назад, уже нос воротила, а ведь дальше доступные варианты будут ещё скромнее. Смогу ли я справиться лучше со второй попытки? В какой-то момент усталость начала одолевать меня, мысли стали путаться и блуждать по кругу. Нежданно-негаданно в засыпающей голове возник образ Дмитрия. Что с ним сейчас? Что будет потом? Главное, разумеется, чтобы он очнулся. Думать об ином исходе было невыносимо. Но вот он придёт в сознание, и что потом? Я не верила, что он кинется в объятия Таши, но убеждённость матери заставляла сомневаться. Как знать, вдруг, узнав, что Таша помогла ему с лечением, он увидит в ней своего ангела-спасителя? Повлияет ли это на его желание оставаться ей просто другом или он будет готов переосмыслить их отношения, когда она предложит? Но главное, что лично мне следовало понять в ближайшее время: зависит ли мой ответ отцу от выбора Дмитрия?