One day. Серия драбблов.

— В каком смысле, мы едем туда? Мы же должны это обсудить, решить, обдумать все. Это важный и ответственный шаг. — Себастиан…- Блейн бросает убийственный взгляд на мужа, поднимая голову от ноутбука.- Не будь идиотом. Какой ответственный шаг? Мы едем к моим родителям. — Вот именно. Знаешь, ты бы мог съездить и сам и. — Смайт! Хватит уже вести себя как придурок, — Блейн поднимается с дивана и скрещивает руки на груди.- Ну, хватит тебе. Чего ты так боишься? — Просто у нас не самые простые отношения с твоим отцом и ты это знаешь. — Они лучше, чем. были у меня с твоим. Мой отец давно смирился с нами, и он смог принять и полюбить Томаса, а от Реджины без ума. Ты знаешь! Он просто скучает по внукам. Шатен зарывается пальцами в волосы и прикрывает на секунду глаза. Блейн прав. Во всем прав. Роберт, отец Себастиана, так и не смог принять того, что его сын гей и живет с мужчиной. Он так никогда с этим и не смирился, а внука видел всего лишь несколько раз. А потом стало слишком поздно. Адам в этом плане был другим. Ему было сложно смириться, но там повлиял старший сын, Купер, который обожал Блейна, да, и сам Блейн любил старшего брата. К тому же Мария, мама Блейна, никогда не отступалась от сына, как сделала его собственная мать однажды. Себастиан отогоняет ненужные воспоминания и подходит к мужу, обнимая его. — Просто он не особо рад мне, Блейн. Прости. — Перестань. Столько лет прошло. Он уже привык и по-своему любит тебя, вот что я знаю, Себастиан, — мужчина крепко обнимает мужа в ответ и касается губами его шеи. Он прекрасно понимает чувства Смайта. Это неприятно, когда на протяжении многих лет тебя принимают в штыки, но сейчас отец и правда пытается исправиться. И у Блейна есть еще одна тайна, которую он припас совсем уж на крайний случай. Последняя беседа с отцом не прошла даром, а его слова Андерсон запомнит навсегда. *** — Ну, и что ты приехал? — Я соскучился, папа! Мне уже приехать нельзя? — Ой, мне лапшу на уши не вешай. Вообще, чуткой и все замечающей должна быть твоя мать. Но у нас все не как у людей. Она приняла за чистую монету, но я то вижу, какой ты. Поссорились со своим что ли? — Пап… — С Себастианом. Хорошо- хорошо. Я знаю, — мужчина поднимает руки вверх, сдаваясь и садится в глубокое кресло. У Адама уже изрядно седые волосы, но удивительно молодое лицо и проницательные глаза. В детстве Блейн всегда боялся этого взгляда отца, казалось, что он читает мысли мальчика. Сейчас он научился с этим справляться, прекрасно понимая, что никакие мысли его отец не читает, но менее проницательным от этого он не стал. — Да, немного. Я просто… был не в настроении. — Ты был не в настроении и решил развлечься тем, что поссорился с мужем? Андерсон, ты… — Пап, я знаю, ясно? Я просто приревновал. Вот и все. Он видит как мужчина тяжело вздыхает и готовится к очередной лекции и не особо приятным высказываниям, но то, что говорит Адам в следующий момент совершенно не вяжется с тем, что он говорит обычно. — Знаешь что, не будь одним из тех придурков, которые теряют любимых людей из-за такой ерунды. Я могу много чего говорить, так как был воспитан в консервативной семье, но, Блейн, послушай и запомни, потому что я никогда не признаюсь в том, что говорил это, ясно? Себастиан любит тебя больше жизни, наверное, и это так чертовски видно. Я никогда не видел, чтобы на кого-то так смотрели, как он на тебя. Он разве что не дышит тобой, иначе я никогда бы не смирился с этим. Он любит тебя, сынок, не сомневайся в этом. И не потеряй его. *** «Не потеряй его», — нет, Блейн никогда не забудет этих слов. Он находит губы мужа и нежно целует его. — Я люблю тебя. Все будет хорошо. — Ладно, едем. В конце концов, Джина с Томом тоже скучают по Марии и Адаму. — Ты тоже по нм скучаешь. И по перепалкам с моим отцом. Признай это, — улыбается Блейн, отстраняясь от мужа и направляясь к шкафу. — Никогда. Одевайся, я соберу детей. *** — Дедушка! — Томас открывает заднюю дверь и Реджина первая выскакивает на улицу, бросаясь в объятия Адама, который поднимает внучку и кружит в воздухе, а после прижимает к себе и несколько раз целует в щеку. — Кто-то и правда соскучился. Меня ждет такой же теплый прием от старого Смайтоненавистника? — спрашивает Себастиан и тут же чувствует как его атакуют с двух сторон.- Сдаюсь, сдаюсь. Эй, вас двое, а я один. Это нечестно! Томас только смеется, а Блейн закатывает глаза. — Хватит, па. Выходи из машины, — мальчик выбирается следом за сестрой и обнимает Адама с Марией. — Они очень любят твоих родителей. Я готов боготворить Адам с Мари только за это. Хотя бы с одной стороны у них есть любящие бабушка с дедушкой. Блейн замирает и смотрит на Смайта, прекрасно чувствуя его боль. Когда твоя собственная семья отрекается от тебя — это больно. Себастиан так и не смог до конца простить отца за всю причиненную боль, а уж Блейн тем более. Пока Андерсон обнимает мать, Адам подходит к Себастиану с Реджиной на руках и приобнимает его за плечи свободной рукой. Если бы была возможность, Блейн с Мари устроил минуту шокового молчания, но вклинившийся между ними Томас, не дал им этого сделать. И если у Блейна начались галлюцинации, то он был вполне доволен ими. Андерсон старший лишь улыбается превратившемуся в статую Себастиану, когда пропускает того в дом. Слишком о многом он думал после отъезда сына в последнюю встречу. О том, что сказал там, о том, за чем наблюдал много лет и о том, что узнал совсем недавно. Он слишком долго старался привыкнуть. Так долго, что не заметил, как полюбил Смайта будто второго сына. И когда он узнал, какие у Смайта были отношения с отцом, это окончательно убедило Адама, что пора прекратить эти игры. Слишком много хорошего Бастиан принес в их семью, чтобы вот так обращаться с ним. — Не ищи подвоха, его нет, — усмехается мужчина, опуская Реджину на пол, но не отрывая взгляда от Себастиана. — Спасибо. Спасибо тебе Адам. Возможно, сегодняшний день станет переломным для них всех. А может уже стал, потому что именно в этот момент, Смайт почувствовал себя дома. Что эти люди ему не чужие и что ему можно больше не стараться что-то доказывать. Он уже все доказал, создав прекрасную семью и подарив Блейну всего себя и свою любовь. Шатен чувствует, как руки мужа обнимают его сзади и теплый, родной голос словно окутывает его: — Я же говорил. Все будет хорошо, Себастиан… Мы в полном порядке. Скрывшийся в кухне Адам появляется в дверях и легко приподнимает брови. — Я, конечно, все понимаю, но хватит. Быстро за стол! Дома будете миловаться. — Как всегда, Адам. Ты такой милый, — прищуривается Себастиан, лишь крепче прижимаясь к мужу. — Как всегда, сынок, как всегда.