West & Vega: The Untold Jori

Ставлю, что у Мэри Хэррон не было таких проблем на площадке. И снова, я сомневаюсь, что она когда-либо работала с группой дешёвых любителей. Я обзвонила просто каждого, о ком только могла подумать, из Голливуд Артс, чтобы они помогли со съёмками короткометражки. Я дала объявления на паре этих сайтов с высокой репутацией для поиска членов съёмочных групп. Я собрала вместе то, что казалось довольно солидной группой. На бумаге. До того, как никто из них не пришёл. Я пыталась звонить им. Большинство не отвечало. Ни один не ответил на мои голосовые. Я была в гневе. Кто, чёрт возьми, соглашается делать что-то, а затем решает, ‘знаете что, мне не нужно утруждаться, появляясь здесь ради этого’. И не просто один. Нет, все шесть. Все. Шесть. Я клянусь, если мне когда-либо случится пересечься с неявившимися идиотами, они не забудут этой встречи. И они дважды подумают о том, чтобы подвести кого-то ещё. Но клятвы о будущем насилии, какими бы расслабляющими они ни были, не помогут мне отснять мой фильм. Звонить, увы, было больше некому. Кто-либо достойный хотел бы деньги (как и должен), но на моём банковском аккаунте ничего не оставалось. Когда моя мать меня выгнала, она прекратила делать ежемесячные выплаты. Так что все деньги мне пришлось сжечь в конце выпускного года, покупая Кисе её платье, оплачивая наш полёт в Нью-Йорк, были давно потрачены. Мой отец тоже не был особой помощью. И мне пришлось достать абсолютно всё, что я сохранила с работы, для возможности обеспечить себе, по крайней мере, еду и перекусы для съёмочной группы и актёров на следующие две недели. Если короче: у меня не было денег, не было времени и не было группы. Синджин Ван Клиф был чудаком. Он заставлял заурядных чудаков казаться нормальными. Чувак был высоким, худым и почти птичьим. Он был ещё и довольно стрёмным. Один из тех парней, что подкрадываются к тебе по-настоящему близко, просто чтобы понюхать твои волосы. Я имела неудовольствие часто сталкиваться с этим в школе. Я ненавидела это. И действительно никогда особо не любила Синджина. Но я была в той степени отчаяния. Я позвонила ему, и он был на нашей съёмочной локации меньше чем через час. У него было своё оборудование, которое он знал от и до, поэтому, если не другие, у меня был хотя бы кто-то, по крайней мере, немного надёжный за моей камерой. Он прихватил с собой своего действительно чудаковатого друга Бёрфа для помощи. Если Синджин заставлял заурядных чудаков казаться нормальными, Бёрф заставлял Синджина казаться нормальным. Я и впрямь не могу сказать ничего другого о парне. Он управлял звуком у Синджина. И под “управлял звуком” я имею в виду падения микрофонного держателя В. Каждом. Дубле. - Стоп! Снова! Бёрф, клянусь карйслеру, если ты уронишь микрофон ещё раз, я заменю тебя триподом или штативом! - А так можно? – он спросил с куда большим энтузиазмом, чем демонстрировал за прошедшие шесть часов. – Почему мы просто не сделали это с самого начала? Я почувствовала, что мои щёки начинают гореть. Снова. “Почему бы не… Ты что… Потому что трипод не может нажать на ‘запись’… Знаешь что, пошло оно, я на ланч. Буду через час!” Бёрф уронил шест с микрофоном и пытался сбежать, забыв про ремни, держащие на нём оборудование. Шест рывком упал за ним, тащась на $80 XLR-кабеле. Я никогда не была так близко к избиению кого-либо до полусмерти, как в тот момент. И это включая сучку, которая подкатывала к Бэку в ‘Karaoke Dokie’. - Синджин! Он видел ошибку Бёрфа и был уже в пути, чтобы схватить шест. - Уже, босс! Я сжала свои руки в кулаки в сотый раз, впившись ногтями в ладони моей руки. Это затронуло всё, что мне было нужно, чтобы взорваться и начать крушить оборудование. Тогда я была бы знаменита по совсем другим причинам. У нас было шесть часов съёмок в день, и мы бы снимали ещё, может быть, три часа, благодаря группе, забившей на меня. Я лезла из кожи вон, чтобы сделать шот-лист¹ на ходу, основываясь на заметках, которые я отправила первому AD², одному из неудачников, которые не явились. Первый AD должен вести группу по плану весь день, используя шот-лист и график. Но никто ничего мне не отправил перед тем, как свалить с проекта даже не придя, поэтому я должна была собрать это всё воедино. По крайней мере, мы были в приличном районе. Мой старый учитель, Эрвин Психовски, рекомендовал дом своего друга для экстерьера дома Сары. Раз уж это был прекрасный день, это было первой сценой в графике. Ну, одном из графиков. Так как ты никогда не можешь быть уверенной, что погода собирается делать, ты всегда пытаешься отснять уличные сцены первыми, но тебе нужно быть готовой, имея запасные интерьерные локации на случай плохой погоды, смога³, или чего-то такого. По большей части, это не было проблемой в ЛА. Как бы да, вот почему Голливуд именно там, где он сейчас. Плохая погода довольно редка. Но я руководила настолько приближенно к профессиональному продюсированию, насколько могла. Я должна была. Мне нужно было доказать Лиз, что я могла сделать это. На случай, если вы уже задремали, день начался не слишком хорошо. Тори всё ещё была на своём месте в центре подъездной дорожки⁴. Она подарила мне ободряющую улыбку. В этом было что-то очень милое и искреннее, и я почувствовала, что часть напряжения начала спадать. Это было странно. Как правило, Бэк был единственным, кто мог сделать это. Я почти улыбнулась в ответ, но, когда я установила связь между её улыбкой и Бэком, свежая волна разочарования накатила на меня. Наоборот, я сорвалась с места, подальше от съёмочной площадки. Мне была нужна прогулка. Я сожалела о том, как отреагировала на вещи в предыдущую ночь с Тори. Я была неоправданно злой. Некоторые люди сказали бы, что это нормально для меня, идеально попадает в характер. Они были бы правы. Но это не то, какой я могла быть, если хотела, чтобы фильм был успешным. Я знала, что так и будет, и именно поэтому я не хотела вовлекать Тори на первое место. Она всегда усложняет вещи. Я приехала домой настолько переработавшая, что едва ли могла разумно мыслить. Я стояла в душе под холодной водой на протяжении минут 15. Мои губы были почти синими ко времени, когда я закончила. Думаете, это помогло? Я бы вообще вас спросила, если бы это было так? Я пыталась дозвониться Бэку, но он уже спал. Тупая разница во времени. Поэтому я заползла в кровать и попыталась заснуть. Мой мозг отказывался успокаиваться. Так что, как бы я ни не хотела, я пыталась избавиться от моего разочарования в одиночку. Что ж… не буквально. Мои руки тоже были вовлечены. И каждый раз, когда я наконец попадала в углубление, каждый раз, когда я чувствовала движение к какому-то рельефу, что-то уводило моё внимание, и я полностью теряла его. Мой отец пришёл домой. Потом его жена пришла домой. Потом они смотрели какую-то тупую комедию, и у неё был самый тошнотворный смех. Ничто не убивает нарастающий оргазм быстрее, чем возможность услышать ор спиритического животного Фрэн Дрешер, будто бы гиена дальше по коридору. Даже после того, как они утихли. Я просто не могла сделать так, чтобы это случилось. Мой мозг продолжал возвращаться к Тори, видя её впервые в аэропорту, вытаскивая меня с ней на сцену, прижимая к ней. Я пыталась вымести эти изображения из своего ума. Я нуждалась в каком-то расслаблении, но я не хотела, чтобы лицо Тори было в моём воображении в момент, когда это случится. Или, может быть, всё было даже хуже. Может быть, я хотела, чтобы лицо Тори было в моём воображении, когда это случится. В любом случае, после часа попыток я была разочарована больше, чем когда-либо. Я сдалась и попыталась уснуть вновь. Это сработало примерно настолько же, насколько в первый раз. Всё закончилось просмотром “Ножниц” на моём телефоне. Это, наконец-то, оказалось вещью, которая успокоила меня достаточно, чтобы заснуть. Я проснулась от сообщения Тори в 6:00, спрашивающей у меня адрес. Она извинилась за такое раннее беспокойство и упомянула, что она пыталась спросить у меня об этом, когда я сорвалась с места на машине прошлой ночью. Моя первая сознательная мысль была о том, как ужасно закончилась прошлая ночь. Это установило тон. Не считая неловкое “доброе утро”, Тори и я больше не говорили по пути на площадку. Как только мы приехали, и я повозмущалась и позлилась из-за бесполезных неявившихся, я объяснила всем модифицированный план игры на сегодняшний день. Тори пыталась задать несколько вопросов о героине, но я особо не ответила. Я сказала ей, что доверяю её знанию героини более чем достаточно, чтобы она сама приняла решение, которое считала правильным. Затем я сказала “стоп” после первого дубля (который, как вы помните, отставал от графика на 3 часа), говоря ей, что она сделала всё это неправильно, и должна была поступать иначе. Она ответила, что пыталась обсудить это со мной сначала, но я отказалась говорить с ней. Отсюда всё ухудшилось, но я избавлю вас от этих деталей. Давайте просто скажем, что после всех усилий, мы справились, может быть, с тремя сетапами⁵. В графике их было целых семь, поэтому у нас оставалось ещё задач, которые нужно было покрыть после ланча. Это был Ноябрь, к слову, и даже если погода была всё ещё прекрасной в Калифорнии, закат наступал на часы раньше, чем летом. Мой рингтон заиграл. Звонила Лиз. Дерьмо. Почему сейчас? Я включила своё лучшее лживое лицо. Даже если у неё не будет возможности меня видеть, она казалась мне той женщиной, которая всё ещё может сказать, что делало твоё лицо, исходя из тона. - Привет, Лиз! - Джейд! Как проходит твой первый день? Надеюсь, я не помешала съёмке? Я поборола смех. Это ощущалось странно и отвратительно. - Нет, я объявила ланч пару минут назад. Как всё проходит… - я старалась изо всех сил, чтобы покрыть блеском то, что всё ещё было довольно ужасным днём. – Всё встаёт на свои места. Группа сработалась. Идём по графику. - Хорошо, хорошо, - она сказала. – Какие-то большие сцены сегодня? - В первый день? Нет. Мы прорабатываем некоторые экстерьерные кадры дома Сары. Не хотелось слишком нагружать всех, пока они все ещё учатся, как работать друг с другом. Лиз молчала. Я тяжело сглотнула и надеялась, что желчь, бурлящая внизу, останется там, где она была. - Это разумный график, - Лиз наконец-то сказала. – Звучит так, будто ты знаешь, что делаешь. Слушай, я надеюсь, ты не против, но я бы хотела заехать и увидеть тебя в действии сегодня. Это будет уместно? Нет. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет! Во имя любви к Джерри Крайслеру, нет! - Это звучит прекрасно, буду очень рада, если ты заедешь. - Отлично. Продолжай в том же духе! Ты моя девчонка! Или… женщина. Или что угодно, что ты предпочитаешь. Ты она! Напиши мне адрес и я буду там через пару часов. - Напишу. Увидимся! Звонок закончился. Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Это не работало. - Чёрт, - я проворчала. Чёрт. Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт! - Ты в порядке? - Чёрт! – я развернулась. Тори стояла за моей спиной. Она сохраняла безопасную дистанцию, будто бы боялась, что я могла замахнуться на неё. Признаться, в тот момент, возможно, это было хорошей идеей. Но за очень поверхностным страхом я видела искреннее волнение в этих тёмно-коричневых глазах. - Это седьмое. Хочешь продолжить до восьми и сделать число чётным? – исходя из тона и её улыбки, я могла сказать, что она пытается быть забавной. Но она была взволнована, и она рисковала получением травм, подойдя поговорить со мной. Это было одновременно и успокаивающим, и бесящим. Комфортным, потому что… что ж, думаю, потому что она беспокоилась о съёмках, по крайней мере. Но то, что она знала меня настолько хорошо, чтобы прийти и попытаться поговорить со мной, когда я была расстроена, оставляло меня с чувством обнажённости и уязвимости. А я ненавидела чувствовать себя обнажённой и уязвимой перед ней. Я позволяла этому случиться слишком много раз за эти годы. - Чего ты хочешь? - Проверить, как ты. Кажется, ты безумно нервничаешь. - Я в порядке, - я фыркнула. – Это не твоя работа проверять меня. - Я знаю, - она сказала. – Я тут не потому, что это моя работа. Я здесь из-за… Её голос затих. Я посмотрела на неё, ожидая, когда она закончит предложение. Под моим пристальным взглядом она, казалось, немного замкнулась в себе. - Я здесь, потому что хочу помочь. Я хочу, чтобы этот фильм был успешным. - И ты думаешь, что для этого мне нужна ты? Она вздохнула. - Нет, Джейд. Это не то, что я имела в виду. Имею в виду, да, тебе нужно, чтобы я была здесь, иначе ты бы не просила меня. Но я хочу, чтобы фильм стал успешным, ради тебя. Я люблю играть, но музыка – это моя настоящая страсть, поэтому, если это не удастся, это не страшно для меня. Но это большой шанс для тебя, и я хочу помочь этому случиться для тебя. - Почему? Она замешкалась. - Разве это важно? Слушай, мы обе знаем, что ты не нуждаешься во мне. Но ты имеешь меня. Я здесь. И я хочу помочь. Как бы это ни выглядело. Какие бы формы ни принимало. Густой туман, казалось, заполнял мою голову. ‘Ты не нуждаешься во мне’, - она сказала. И я ненавидела себя за мысли о том, как неправдиво было это заявление. - Лиз приезжает, - я сказала. – Она будет здесь после полудня. И она увидит, что никто не явился. Она увидит, что я не могу сделать этого, и она выкинет меня из проекта. - Нет, она не выкинет тебя. - Ты не знаешь этого. - Нет, но я знаю, что ты можешь сделать это. Джейд, ты самая сильная, самая талантливая женщина из всех, что я знаю. Твоё видение этого фильма настолько сильное. Лиз не приезжает судить тебя за правильный размер группы или безупречные съёмки, она приезжает, потому что ты впечатлила её другими своими работами, и она хочет видеть тебя в действии. Это твоя площадка. Ты управляешь шоу. И я знаю, что ты не позволишь кучке лузеров, которые не пришли, сбить тебя. И ты не собираешься позволить какому-то продюсеру пошатнуть тебя. Ты Джейд чёртова Вест, и это твоё кино. Я старалась осмыслить всё то, что сказала Тори. Это был первый раз, когда я услышала ругающуюся Тори. И она сделала это с такой страстью, уверенностью и решимостью, я остолбенела в молчании. Конечно же, я хотела обнять её. Я более чем уверена, там был целый список других вещей, которые я хотела сделать с ней после этого, хотя это могло быть простым “невинная девушка употребила плохое слово”, обрадовавшим меня. Чем дольше продолжался молчаливый взгляд, тем больше Тори-психотерапевт казалась погружающейся обратно в себя. - Так… Я уволена? Джейд? Скажи что-нибудь Я позволила молчанию повисеть, пока я возвращалась к спокойному дыханию. - Я не думаю, что когда-либо настанет день, в который я смогу сказать это без боли в желудке. Но ты права. И мне нужно было услышать это. - Не волнуйся, - сказала Тори, её искренняя улыбка вернулась. – Я не скажу никому, что ты признала это. - Прекрасно, потому что, если ты сделаешь это, ты будешь уволена по-настоящему. Я собираюсь погулять и попытаться обдумать это. Тебе стоит вернуться. - Хорошо. Приятно погулять. Тори развернулась, и помогите мне, я не хотела, чтобы она ушла. Идея о ней, не оставшейся здесь, ощущалась… неправильной. Перед тем, как я могла бы себя остановить, я крикнула: “Хей, Вега”. Она обернулась. Я запиналась на словах, которые не хотели выходить. - Ты… Ты хорошо справилась сегодня, - я, наконец, сказала. – Да, большинство сцен были простыми, но твои выступления… ты крутая. Она молчаливо улыбнулась, а затем обернулась и пошла обратно на площадку.