У луны голубые глаза

Свежее раннее утро было украшено чириканьем нескольких ближайших птиц. Их гнездо было окружено деревьями, но пение маленьких существ никогда не было слышно, когда они вдвоем были за пределами. И причина этого не является тайной, ведь достаточно просто, что они отпугивают их всех. Но кто бы не побоялся приблизиться к ним? Звуки ее мучительного дыхания и кряхтения, сопровождаемые выкрикиваниями приказами и поручениями, когда она пинала и била по тренировочным грушам, кажутся последним что кому-либо доставило бы удовольствие слушать. Сама она ни в коем случае не хотела этого. Энни считала, что ей повезло, что прямо сейчас не было такого утра. Пение крылатого животного успокаивало, и, слушая его, Энни почувствовала, как ее веки тяжелеют. Она потерла глаза, стараясь не казаться сонной, но вырвавшийся зевок выдал ее. Ее отец был в той же комнате, что и она, и, несмотря на то, что он, к счастью, стоял к ней спиной, она ожидала, что он прокомментирует ее сонливость. — Ты что, ночью не спала?— спросил мужчина хриплым, грубым голосом. Сам он, по-видимому, тоже еще не совсем проснулся. — Спала нормально,— соврала она. Она лежала в своей постели, непрерывно ворочаясь с широко открытыми глазами до поздней ночи. Ее матрас казался набитым камнями, из-за чего ее спина болезненно затекла и была вся скомкана. Поскольку каждая поза была неудобной, светловолосая девушка прибегла к прямому сидению, в конце концов обнаружив, что просто смотрит на стену напротив своей кровати в полной темноте. Ужасная нервозность поглотила ее. Ощущение, что ее желудок почти взорвался, было ужасным, но она не могла понять, в чем причина ее беспокойства. Хотя довольно убедительным подозреваемым было обещание, которое она дала на закате. Энни обхватила себя руками с легкой дрожью. Несмотря на то, что днем становилось теплее, по утрам все еще было прохладно. Вскоре ей предстояло отправиться на дневную тренировку воинов, поэтому она была полностью одета в форму стажера. Поскольку темно-зеленые брюки спадали до колен, а светлая рубашка на пуговицах имела короткие рукава, довольно легко заметить, что они плохо подходят для холодной погоды. Поэтому само собой разумеется, что по утрам, подобным этому, Энни больше всего скучала по своим свитшотам и толстовкам. Озноб, пробежавший вверх и вниз по ее телу, утих по мере того, как в комнате становилось теплее оттого, что ее отец разогревал их завтрак. Или, другими словами, вчерашний ужин. Поскольку вся семья состояла только из Энни и ее отца, они не ели слишком много за один прием пищи, поэтому было не редкостью, что они оставляли остатки на следующий день. Отец Энни сел за стол лицом к ней после того, как поставил две тарелки. Запах тушеных грибов, стоявший перед ней, был необычайно приятным по сравнению с другими блюдами, которые она недавно ела, а пар, поднимавшийся от блюда, оставлял ее в тепле. Сам по себе вкус не был чем-то особенным, но, по общему признанию, он был сытным и довольно приятным. — Ты хорошо запомнила свою вчерашнюю тренировку?— спросил ее отец после полудюжины ложек, проведенных в молчании. Энни подумывала о том, чтобы саркастически закатить глаза, но она чувствовала, что он наблюдает за ее реакцией, и сделав это, она заработала бы отличный нагоняй. «Да.» Она ответила, проглотив еще один кусок тушеного мяса. Упражнения на локоть, которые они делали прошлой ночью, были довольно болезненными, несмотря на то, что они выполнялись в течение относительно короткого периода времени. Ранее, когда она обхватила себя руками, чтобы согреться, она почувствовала, что кожа в этой области была сухой и шершавой на ощупь, в ней было легкое жжение. Но ей лучше привыкнуть к этому, она, скорее всего, повторит упражнение сегодня вечером. Сегодня вечером…? Ну да, она снова вернется домой поздно. Блондинка пообещала одному парню, что встретится с ним после тренировки. Она задалась вопросом, зачем вообще дала это обещание, когда оно могло только доставить ей неприятности. Было ли это по прихоти? Как один из тех сценариев «в данный момент»? В любом случае, она была уверена, что пройдет через это. В любом случае, она была уверена, что пройдет через это. Вчера вечером она вернулась домой поздно вечером без предупреждения, и ей все сошло с рук благодаря какому-то легкому для понимания оправданию. Теперь у нее возникла мысль, что если бы она заранее сообщила отцу о своем возвращении домой, она была бы в более безопасном положении и ей не пришлось бы беспокоиться о мужчине, когда она встретит Армина. Конечно, это стоило того, чтобы попытаться. — Сегодня они объявят результаты теста,— она начала оправдываться и заметила, как его брови приподнялись при ее заявлении.— После этого мы будем знать всех отобранных кандидатов. — Какое отношение это имеет к тебе?— пожаловался он, заметно разглядывая ее повязку. — Я думаю, что результаты будут даны нам после тренировки. Я должна быть там, несмотря на свою повязку,— она продолжила рассказывать свою выдуманную историю, стараясь, чтобы это звучало как можно убедительнее.— Я поздно вернусь домой. Мужчина недовольно хмыкнул, закрыл глаза и выдохнул, к большому беспокойству Энни. Однако он продолжил есть, очевидно, смирившись с тем, что она сказала. — Хорошо. Тогда мы попрактикуемся, когда ты вернешься. Что касается его тренировки, она и не ожидала меньшего. Но ей удалось одурачить его еще раз, уже от одного этого она чувствовала себя непринужденно. Тем не менее, было бы неприятно, если бы эта ложь, которую она замышляла, продолжалась. Но о том, чтобы рассказать отцу о мальчике, с которым она встречалась, конечно, не могло быть и речи. — А теперь…— он нарушил неловкое молчание между ними.— …не могла бы ты сказать мне, как ты можешь использовать локти при ударе? Так оно и было. Всякий раз, когда они физически не тренировались на улице, он задавал ей вопросы о техниках боевых искусств, которым он ее обучал, и о боевых стратегиях. Почти каждая их совместная трапеза была такой, к этому она привыкла. Они редко говорили о чем-то другом. — Горизонтально, по диагонали-вверх, по диагонали-вниз, апперкотом, вниз, вращение-назад и перелет,— прямо она изложила на одном дыхании.— Диагональные быстрее остальных, но не такие сильные. — Правильно. Дальше…— покончив с завтраком, он встал, чтобы вымыть тарелку.— Расскажи мне о том, как ты можешь использовать свой локоть в бою? Теперь, когда он не смотрел, ей стало легче сделать раздражающее лицо. Последовал ее ответ: — Если враг будет сбит вблизи области глаз с большой силой, его зрение может затуманиться и заблокироваться от крови. Ему больно и это позволяет мне немедленно атаковать снова. Дав ответ, девушка встала, чтобы вымыть свою собственную совершенно пустую тарелку. Она была молчаливо удовлетворена, впервые после стольких лет, она чувствовала себя наевшейся. Тем временем ее отец тоже чувствовал себя удовлетворенным. Ее ответами, конечно. — Быстро учишься,— похвалил он с довольной улыбкой на лице.— Хорошая работа, Энни. Меньшего я от тебя и не ожидал. Маленькой девочке была не чужда его похвала. Он говорил об этом открыто всякий раз, когда она добивалась чего-то достойного. И с учетом того, насколько выдающимися были ее способности и результаты, это случалось довольно часто. Энни подумала о том, как это иногда делало ее счастливой. Она думала, что делает все хорошо, раз получала похвалу, но, получая ее, чувствовала себя особенной, испытывала своего рода чувство долга. Может быть, цель? Но сейчас, когда она изо всех сил пытается заработать простые слова, кажется, что прошла целая жизнь. Все изменилось для нее, как только у нее случилась вспышка гнева. Радостный, хотя и явно страдающий от боли, он похвалил ее с самым большим энтузиазмом, который она когда-либо от него слышала. Позже в тот же день, когда он вернулся от врача и Энни увидела состояние его ноги и костыля в его руке, он еще раз похвалил ее. Эмоционально ошеломляющий опыт оставил Энни с навсегда изменившимся взглядом на слова, которые он скажет, и на природу его ожиданий. Это означало, что теперь она ничего не чувствовала к его гордости за нее. Энни быстро налила себе и залпом выпила чашку воды, решительно поправила повязку на руке и резинку для волос и пошла своей дорогой, попрощавшись с отцом. С криком деревянной двери девушка услышала шелест ветвей и звук хлопающих крыльев. Пение улетало далеко вместе с птицами, отчего окрестности казались еще более серыми. Небо было почти белого оттенка синего. В это раннее время дня большая часть Либерио все еще спала. Маленькая девочка должна была признать, что ей было завидно. Фантазировать об этом было так приятно; спать до позднего утра, уютно, как только можно, завернувшись в одеяла и подушки. Она бы полностью опустила жалюзи, чтобы раздражающие утренние солнечные лучи не могли проникнуть в ее закрытые глаза. И, возможно, в довершение всего: завтрак в постель? Теплый хлеб, точно такой же, как тот, что дал ей Армин, может быть, с чем-нибудь сладким и теплым напитком, чтобы все это запить. Молодая девушка знала происхождение большинства своих желаний, связанных с едой. Она была вдохновлена волной подрумяненного, восхитительно пахнущего воздуха, который окружал территорию пекарни, мимо которой она в данный момент проходила. Пекарям пришлось проснуться пораньше, чтобы приготовить товары, которые понравятся людям, и от одного лишь дуновения она внезапно остановилась. Энни увидела то же самое пятно красивых желтых цветов, которое привлекло ее внимание в прошлый раз. Они выросли сильными и удивительно красивыми под чьей-то нежной заботой. Когда у нее появится возможность, она обязательно снова останется здесь подольше. До тех пор, пока владелец не прогонит ее. По мере того как она медленно приближалась к учебному штабу, в поле зрения появлялось все больше и больше детей. Иногда такое количество людей было подавляющим, особенно когда принималась во внимание шумность. Энни пришлось привыкнуть к голосу своего отца, но хоровая громкость толпы была совершенно другого рода боли. Это не могло сравниться с тем гудением, оцепенелым чувством, которое она часто испытывала, когда была со своим отцом. Оказавшись в штаб-квартире, она чувствовала себя не в своей тарелке, отчаянно желая просто ускользнуть и исчезнуть где-нибудь, где ее никто не мог увидеть. Не то, чтобы кто-то обращал на это много внимания, по-видимому, с самого начала, так как она почувствовала, как кто-то врезался в ее левую руку, когда она бежала на полной скорости. Девушка дважды удивленно моргнула и увидела, что он уже был далеко от нее, это был Порко. Марсель быстро последовал за ним и, проходя мимо девушки, быстро сказал ей «Прости!» за своего брата. Как обычно, Марселю предоставилось самому пытаться исправить поведение своего брата, которое, к сожалению, временами было довольно высокомерным и испорченным. Старшему брату следовало бы поаплодировать за его стальные нервы. Как бы эти двое когда-нибудь выглядели вместе в бою?.. О, действительно, вот почему Порко так взволнован; результаты. Каждая косточка в его теле, вероятно, дрожала от возбуждения, просто надеясь, что он окажется в числе немногих избранных. Вероятно, он был не единственным. Энни вспомнила предыдущую встречу Порко с Райнером, мальчиком, столь же отчаявшимся. Молодая кандидатка в воины предположила, что этот день наверняка будет долгим и болезненным. Не из-за упражнений и беговых кругов, конечно, после многих лет тренировок упражнения стали скучно повторяющимися. Но в каком-то смысле ей было бы лучше избегать большинства своих сверстников, иначе ей, вероятно, придется стать свидетелем более мальчишеских подшучиваний между практикантами. Это был конфликт, который ее нисколько не интересовал. К счастью, ее предположение оказалось ложным, и часы смогли пройти безболезненно. Большинство их старших были слишком заняты организацией результатов, поэтому ответственными за обучение оставались слабаки, которые отдавали ленивые и расплывчатые команды и не обращали бы слишком много внимания, если бы дети расслабились. Солнце стояло высоко в небе, теперь не было видно ни облачка, и блондинка совершенно забыла о дрожи, которую она почувствовала в то же утро. Теперь возникла другая проблема; тепло скоро сделает ее кожу липкой, а покрытые тенью участки тренировочной площадки были ограничены, так как это было в основном открытое поле. Энни спокойно обдумывала возможность пробраться в свое обычное укрытие, недалеко от здания штаб-квартиры, но затем услышала тихий голос, зовущий ее по имени. Ее позвала вчерашняя черноволосая девушка, Пик, и на этот раз она махала Энни, чтобы та подошла и присоединилась к ней в тени дерева, под которым она сидела. Хотя Энни пообещала себе, что постарается остаться одна, предложение было необычно заманчивым. Здесь было не так много деревьев, особенно таких, которые давали такую приятную тень, как это, и, честно говоря, Пик была не самой худшей компанией, которую можно себе представить. После короткой дискуссии приглашение было принято, по-видимому, к счастливому удивлению девушки. Она продолжала жестом приглашать Энни подойти ближе, вероятно, боясь, что блондинка на полпути передумает и обернется. Она прислонилась к стволу дерева, который указывал в сторону от тренировочной площадки и был обращен к ограждающей стене, так что она была надежно скрыта от инструкторов, купаясь в прохладе маленького укрытия. Пик сидела на земле, скрестив ноги, и, не сводя глаз с блондинки, приветствовала Энни улыбкой. — Садись!— пригласила черноволосая девушка, указывая на землю рядом с собой.— Не думали, что ты придешь. Сбитая с толку тем, что она имела в виду, употребляя множественное число, Энни огляделась. Она нашла ответ на свой вопрос, когда увидела Бертольда, стоящего у дерева. Он вертел большими пальцами, наклонив голову, повернувшись к тому же месту, на которое указал Пик. Хотя это было правдой, что он не стоял прямо рядом с их товарищем-кандидатом в воины, Энни была ошеломлена тем, что ей не удалось сразу его заметить. Что ж, проблема, скорее всего, заключалась в его поведении; несмотря на то, что он был одним из самых высоких детей-стажеров, его было ужасно трудно заметить. Большую часть времени тихий, как мышь, редко тот, кто первым заводит с кем-то разговор. Не то чтобы она имела право судить его за это. Энни села рядом с Пик, само собой разумеется, на приемлемом расстоянии. Тень, безусловно, была приятной, она взяла на себя смелость немного расслабиться, прислонившись спиной к коре дерева и вытянув ноги. Блондинка закрыла глаза и выдохнула, благодарная, что в этом месте больше не было детей. Легкий шелест листьев заглушал все фоновые шумы, и двое детей с ней хранили молчание. Может быть, она создавала для них неловкую атмосферу, но чем больше проходило времени, тем меньше Энни это волновало. Ее глаза оставались плотно закрытыми, мысли начали уноситься прочь. Девушка была не против использования дерева в качестве подголовника и не против что ее тренировочные штаны запылились. Она хотела насладиться спокойным моментом в попытке наверстать упущенное прошлой ночью. Она слабо слышала, как двое других кандидатов перешептывались. Как бы ни было приятно, что она закрыла глаза, она была права, предположив, что им, должно быть, было неловко. Они, конечно, позвали ее не просто для того, чтобы предложить ей место для сна. Энни подняла руки, чтобы протереть глаза, и зевнула, как в то утро за завтраком. — Плохо спала прошлой ночью?— Пик усомнилась, наблюдая за поведением Энни. — Наверное,— ответила блондинка, правдивее обращаясь к девушке с растрепанными волосами, чем к ее отцу. — Приснился плохой сон?— продолжила она, в очередной раз надеясь разговорить девушку, сидевшую рядом с ней. Краем глаза Пик заметила пристальный взгляд Бертольда, устремленный на блондинку. Энни покачала головой в ответ и вытянула спину, чтобы разрубить образовавшиеся узлы. — Я просто… не могла уснуть,— объяснила та. С этим напоминанием она вернулась к мыслям о нем. Нежный розовый румянец залил ее щеки, она постаралась отвернуться, чтобы это не было очевидно для них двоих. Энни потерялась в этой внезапной волне смущения, нахлынувшей на нее, одна только мысль заставляла ее нервничать. Тренировка должна была закончиться достаточно скоро, их маленькое воссоединение медленно приближалось. — Энни…?— услышала она, как высокий мальчик нерешительно заговорил.— Ты… ты не волнуешься за сегодняшние результаты? — Не совсем,— холодно ответила она и повернула голову, чтобы бросить на него свирепый взгляд (который, честно говоря, поразил его), теперь задавая ему вопрос.— А ты да? У Бертольда перехватило дыхание от ледяного взгляда ее глаз, он запнулся с ответом, мгновенно покраснев. Пик нашла маленькое затруднительное положение мальчика довольно забавным, тихо хихикая про себя. Более того, Энни ее забавляла, так как блондинка почему-то понятия не имела о том, как она на него действует. — Я, ах, думаю да…— он потер затылок.— Хочу знать кто пройдет отбор. — Ты имеешь в виду Райнера, верно? Потому что он твой друг?— Блондинка-кандидатка продолжила допрос. — Думаю так… Он… Он хочет быть воином больше, чем большинство из нас, детей…— пытался объяснить Бертольд изо всех сил. — Серьезно?— спросила Энни с саркастическим подтекстом, и высокий мальчик кивнул.— Ну ладно… В любом случае, мне все равно. После короткого обмена репликами наступила тишина. Резкость Энни заставила Бертольда прикусить язык, его щеки все еще были красными. Девушка больше не смотрела на него, вместо этого она смотрела вверх, ее глаза пытались найти дорогу сквозь ветви деревьев. Ему было интересно, что происходит у нее в голове, но после льда, который он только что увидел в ее взгляде, он боялся спрашивать ее. С другой стороны, Пик, несмотря на то, что раньше находила их забавными, чувствовала, что теперь она немного лучше понимает Энни. Даже если это была самая малость, черноволосая девушка была счастлива. Для этих двоих, как и для большинства людей, Энни была лицом, которое они видели много раз, но все же оставались совершенно незнакомыми. Они знали об этой девушке много лет, но почти ничего не могли о ней сказать. Только то, что было очевидно, ее навыки в бою и ее враждебное поведение ко всему и всем вокруг нее. Когда они в конце концов получат силу титанов, они станут товарищами, и какие узы тогда их объединят? Блондинка была одиноким волком насквозь. Они оставались так долгое время, не произнося больше ни слова, пока командир Магат не отдал приказ всем детям собраться. Командир быстро прошелся глазами по детям, пытаясь понять, есть ли среди них нужные. Он стоял серьезный, как статуя, держа в руках бумаги и две желтые повязки, которые будут вручены в качестве награды счастливчикам. Прежде чем вручить нарукавные повязки избранным, Магат провел перекличку и призвал к себе четверых уже выбранных детей. Когда она стояла рядом с командиром, Энни хорошо видела всех детей впереди. Затем девушка взглянула на двоих, стоявших слева от нее; Марсель и Пик посмотрели на Порко, который уставился на повязки на руке мужчины. Справа от нее Бертольд, казалось, стеснялся того, что его подняли на глазах у всех. Командир откашлялся, после чего произнес речь. Речь о том, как элдийцы делали добро, чтобы искупить свои ужасные, многовековые грехи смиренным и тихим поведением, клянясь в своей полной верности великой земле Марли с помощью тяжелой работы своих детей. Их потомки, хотя и не могли изменить свою злую кровь, могли изменить то, как мир будет относиться к ним. О славе войны и их гордости за грядущие победы. Когда он закончил свои о, такие величественные слова, Магат официально объявил двух последних кандидатов в воины, выбранных военными: Порко Галлиард и Райнер Браун. Честно говоря, Энни нисколько не удивилась. В конце концов, это были те же самые два мальчика, у которых было самое большое видимое желание получить статус. Глаза Райнера расширились от яркого света, и он слабо попытался скрыть усмешку. Порко тоже излучал гордость, и когда у него были новые повязки, плотно обмотанные вокруг верхней части левой руки, он с улыбкой посмотрел на своего старшего брата. Марсель ответил кивком, скрывая свои истинные чувства. Остальные дети зааплодировали, когда два мальчика присоединились к группе, теперь в общей сложности шесть кандидатов. Бертольд прошептал «поздравляю» Райнеру, который от волнения не успокоился, подавляя желание подпрыгнуть от радости. Как обычно, Энни нашла его поведение ужасно несносным. Она предпочитала гораздо более профессиональную реакцию Порко, хотя и знала, что есть все шансы, что внутри он тоже визжал. Энни на мгновение вспомнила, что она сказала отцу, и как она продолжала думать, что это была слишком неуклюжая история, чтобы в нее поверить. По иронии судьбы, то, что она сказала ему, оказалось наполовину правдой. Когда прославленное событие наконец закончилось, детей отпустили домой. Она была уверена, что большинство из них так и поступят; Райнер убежал со скоростью, которой она никогда у него раньше не видела, Пик сгруппировалась с братьями Галлиард, и они ушли своей дорогой. У Энни, однако, были другие планы на себя. На своем тихом, одиноком пути к детской площадке Энни боролась с тяжелым комплексом чувств. Первоначальная нервозность, которую она чувствовала в течение дня, теперь проявлялась в виде страха, заставляя ее чувствовать, что она тащит наковальни с каждым шагом по этой дороге, которая постепенно становилась знакомой. Но одного она не понимала: чего, черт возьми, она так боялась? Когда она тренировалась со своим отцом, она знала, откуда берутся негативные чувства. Когда она коротко разговаривала с другими детьми, она ничего особенного не чувствовала. Так что же тогда было такого в этом ярком светловолосом мальчике, о котором она почти ничего не знала, что заставляло ее чувствовать себя так? Прерывистое дыхание кандидата в воины и колотящееся сердце продолжали говорить ей развернуться и уйти куда-нибудь еще, пока она еще могла. «Возьми себя в руки…»— прошептала она сама себе. Когда они застенчиво обсуждали время своей встречи, они невинно пришли к обоюдному согласию, что просто «закат» был хорошим временем. Каким бы расплывчатым ни был этот термин, он действительно придерживался его. Мальчик действительно был там, сидел один на скамейке, глядя в теплое оранжевое небо. На этот раз у него ничего с собой не было, ни мешков с хлебом, ни зелени, это был только он. Обычно он приезжал в город с обязанностями, которые должен был выполнить. Так вот, он специально проделал весь этот путь сюда, чтобы только увидеть ее. Эта мысль вызвала у девушки странное чувство. Неужели он действительно обдумал эту идею вчера и проделал весь этот путь только для того, чтобы просто увидеть ее? Он, казалось, еще не заметил ее, а она, в свою очередь, не знала, как его поприветствовать. «Что… я вообще могу сказать…?»— пронеслось у нее в голове, яма в животе почти поглотила ее целиком. — О! Энни! Как только мальчик поймал на себе ее взгляд, он широко улыбнулся и весело помахал ей рукой. Ни одна мысль не промелькнула у нее в голове, когда она услышала, как его голос произнес ее имя. Она почувствовала себя свободной, чтобы шагнуть вперед, ближе к нему, тяжелый вес, который она чувствовала привязанным к своим ногам, почти полностью исчез. Армин отодвинулся в сторону, освобождая ей место на скамейке и вытирая для нее пыль рукой. Прежде чем она села, он спросил ее: — Ты устала? — Нет,— ответила она, когда села, заставив его с любопытством приподнять бровь. — Как так? Разве ты только что не тренировалась?— продолжил Армин. — Тренировалась. Но сегодня мы мало что делали, так что я совсем не устала,— объяснила она. Армин вспомнил, как Энни рассказывала ему об их тесте, и как раз в тот момент, когда он подумал о том, чтобы спросить ее, вернулись ли результаты, она заговорила первой. — Ты… долго здесь ждал? Это правда, может быть, он пришел на несколько минут раньше, но он вообще был не против подождать. В конце концов, это окупилось. Улыбнувшись, он покачал головой. — Нет, это не было проблемой. Частичка этой нервозности все еще жила в ней. Да, она была рада, что оказалась здесь, но не могла не чувствовать себя ужасно неловко. Энни плохо разбиралась в подобных вещах, она только надеялась, что он добровольно поведет большую часть разговора, который у них будет, так как она сама понятия не имела, о чем на самом деле говорить. Армин был мальчиком очень сообразительным для своего возраста, чего она о нем еще не знала, так что у него было четкое представление о том, что она чувствовала в данный момент. Он посмотрел на ее профиль, хотя познакомился с ней относительно недавно, его интуиция подсказывала ему, что она обычно холодна с окружающими ее людьми. Но, судя по тому, как свет заката падал на ее бледное лицо, она выглядела гораздо естественнее. Она чувствовала себя живой. — Красиво, да?— сказал он нежно. — Хм?— она повернулась к нему лицом.— Что? Армин воспользовался моментом, чтобы взглянуть на нее. Из-за атмосферы ее бледные светлые волосы имели оттенок календулы, было жаль, что они были завязаны. По крайней мере, ее челка была свободна от пучка, они красиво очерчивали форму ее лица. Его глаза пробежались по ее лбу, необычному носу, щекам. На его лице появилась расслабляющая улыбка. — Небо,— ответил он после, что растерянной девушке показалось вечностью.— Разве не красиво? Энни перевела взгляд на закат. Далекий шар в небе появился так, как будто он мягко касался вершины едва видимой стены, окружавшей Либерио. Теплое небо выглядело как огромное полотно, на котором пушистые розовые облака расцветали яркими красками, украшая его. Она задавалась вопросом, так ли выглядело все искусство? Маленькая девочка кивнула в ответ на его вопрос и задумалась вслух. — Почему облака не того же цвета, что и небо вокруг них?— спросила она. — Хм… Я не эксперт, но… Я думаю, что это связано с солнцем и тем, как свет проходит под разными углами,— ответил он не очень уверенно.— Я уверен, что читал об этом по крайней мере один раз, но я плохо помню. Заинтригованная, Энни задала еще один вопрос. — Так это для всего, что мы видим, а не только для неба? — Думаю да,— согласился он с ней.— По сути, наши глаза и разум превращают свет в разные цвета. Я действительно должен попытаться найти эту книгу снова, это было очень увлекательно… — Ты много читаешь?— судя по его энтузиазму по поводу ее вчерашнего теста, упоминания о книгах только что и то, как по-взрослому он говорил, ответ на его вопрос был уже очевиден. — Да, конечно! Так здорово, когда у тебя в руках интересная книга, она может привести тебя куда угодно!— мальчика головокружительно рассказал ей о своем любимом занятии, огромная улыбка осветила его лицо.- Ты тоже любишь читать? Грубое «нет» было первым ответом, который пришел ей в голову, но она поправила себя ответом, который, вероятно, был ближе к истине. — У меня никогда не было возможности читать. Если только я не готовлюсь к тестам, подобным тому, что у нас был совсем недавно, но даже так я мало читаю,— призналась она, ожидая, что он будет разочарован. Однако это было не так. Или, по крайней мере, он этого не показывал. Вместо этого светловолосый мальчик сохранил свою улыбку такой, какая она была, и поднялся, чтобы сесть на деревянную спинку скамейки, поставив ноги на то место, где он обычно сидел. Он жестом попросил Энни сделать то же самое: — Иди сюда, так ты сможешь видеть небо чуть лучше,— пригласил он, и она так и сделала.— Теперь, как ты и упомянула об этом, каковы результаты твоего вчерашнего теста?— радостно осведомился он, как только она устроилась поудобнее. — Мм…— напела она, убирая прядь своих свисающих волос и заправляя ее за ухо.— Сегодня они объявили окончательных кандидатов в воины. Это было немного раздражающе… — Оу…— его глаза расширились. Не так взволнованно, как они обычно это делали, внезапно он казался опечаленным.— Ты… этим довольна? — Мне… на самом деле все равно. Я имею ввиду… кого выберут— это не мое дело,— сказала ему Энни, холодно уставившись на свои ботинки на скамейке. Взгляд Армина стал жестким, как только он заметил ее повязку. Она носила его с того момента, как он впервые увидел ее, ярко-желтого цвета, похожего на цвет цветов, перед которыми она тогда сидела на корточках. Швы на нем были новыми и сделанными с точностью, и он все еще был чистым и гордо презентабельным. Мальчику было стыдно за свою собственную, она у него уже три года, но ему еще предстояло полностью погрузиться в нее, руки у него были немного тощие, поэтому ему приходилось часто поправлять повязку. Дыхание Энни застряло у нее в горле, а тело замерло, когда дрожь прошла от ее руки к остальной части тела. Рука Армина легла на ее нарукавную повязку кандидата, как бы осматривая ее. Вскоре после этого его рука свелась только в указательный палец, который тщательно обводил контуры звезды с девятью краями, символа элдийского народа. — Это… действительно не твое дело? Даже несмотря на то, что… ты тоже одна из них?— он говорил тоном, в котором излучалась меланхолия. Очевидно, мальчик не отдавал себе отчета в своих действиях прямо сейчас. Когда Энни наконец повернула к нему голову, он отпрянул от нее с ярким румянцем на щеках. Ему и в голову не приходило, что раньше он никогда не прикасался к ней, как и она к нему. Голос Армина стал выше, когда он попытался оправдаться. — Я… П-прости… Я не имел ввиду, что… — Нет, это не так,— перебила Энни, прикрывая повязку свободной рукой, все еще чувствуя легкое щекотание в том месте, которое он касался пальцем.— Я не участвую в программе из-за других. Что с ними случится, меня не касается,— пробормотала она так, что если бы он не сидел рядом с ней, он бы этого не услышал. Ее выбор слов заставил покраснеть его щеки. Изучая ее загадочное лицо, он спросил: — Почему ты участвуешь в воинской программе? Остановившая время тишина окружила этих двоих. Выражение лица Энни нисколько не изменилось, когда она услышала его. Лицо, которое ни в коем случае не подходило девочке ее возраста. Серьезное и холодное, кажущееся нерушимой видимостью, но он догадался, что ее мысли, которые она держала при себе, были в полном хаосе. Когда она закрыла глаза, блондинка дала краткое, но загадочное объяснение. — Потому что должна. Просто так оно и есть. Быть воином было широко известно как честь, чудесный титул, способ показать стране Марли, что ты элдиец с добрым сердцем. По крайней мере, так выглядели марлийцы, и именно в это полностью поверило большинство элдийских людей, живущих в стенах Либерио. Те, кто открыто заявлял об обратном, подвергались самым жестоким наказаниям. Мальчик хорошо это знал. Он испытывал к ней искреннее сострадание, неописуемое чувство побуждало его протянуть к ней руку, снова прикоснуться к ней, попытаться утешить ее от того, что ее явно беспокоило. Однако он знал, что не сможет, поэтому все, что он мог сделать, это сидеть там, раздувая пламя неловкой атмосферы, охватившей их. Звезды начали появляться одна за другой на небе, когда последние следы солнечного тепла медленно исчезали на горизонте. Мрачное напоминание о том, что у них было всего несколько минут побыть вместе. Энни пожалела, что не может снова поднять солнце хотя бы ненадолго, просто чтобы побыть еще пять минут. — Можно провести тебя домой?— прошептал он. — Что?— спросила она, думая, что ослышалась. — Просто… просто ты вчера пошла со мной,— он нервно вцепился в материал своих брюк, наклонив голову, готовясь к тому, что собирался предложить.— Я подумал, что сегодня… могу провести… и тебя. Энни быстро спрыгнула со скамейки и кивком головы согласилась. — Но только пройдешь со мной не до конца,— поставла она условия, на которое он почтительно согласился. Армину не нужно было говорить вслух, что он не знаком с дорогой к дому Энни, это было очевидно, просто взглянув на него. Его голова постоянно переключалась слева направо, изо всех сил стараясь запомнить обратный путь, изучая дома и деревья. Энни это позабавило, его, казалось, было легко понять. Добрый мальчик, который любит читать, такой до смешного простой, что его задирают хулиганы только за то, что он такой какой есть. Сейчас, оглядываясь назад, ее беспокойство было таким нелепым. Ее жизнь с отцом была строгой и определялась послушанием; общение с другими практикантами было для нее чем-то вроде рутинной работы, которой она хотела избежать. Но с Армином Энни не чувствовала никакого бремени «должна» или «обязана», проводить эти короткие промежутки времени вместе, говорить о вещах, которые были такими тривиальными, как закат, было чем-то, что она медленно обнаружила, что хочет делать. Ранняя ночь была освежающей, и их прогулка была приятной. Когда Энни обнаружила, что постоянное стрекотание сверчков раздражает, ее спутник объяснил ей, что необычный звук издают насекомые, когда трутся друг о друга частями своего тела. Это заставило ее задуматься, как много еще он знает такого, о чем она никогда не слышала. Как только мальчик увидел пекарню, в которую он обычно ходил, он мог отдохнуть от осмотра окрестностей, он точно знал, где находится. Свет все еще горел, и показалось, что он вот-вот закроется на весь день. Проходя здесь с ним, Энни кое-что заметила. — Зачем ты ходишь в эту пекарню, раз живешь так далеко? — Ох, это, ну…— остановился он, вздыхая.— Вчера… Я же говорил тебе, что эти старшики какое-то время меня беспокоили. Я думал, что если пойду в другое место за едой, они меня больше не найдут. Его объяснение имело смысл, жаль, что все пошло не так, как он ожидал. Ее беспокоило другое: — Как ты обычно от них избавляешься? — Я… не знаю,— признался он, удивив ее.— Они останавливаются сами по себе через некоторое время, когда насытятся. — Понимаю…— кандидат в воины прошептала себе под нос, зная, что он просто дал ей пищу для размышлений, когда она останется наедине с собой. На безопасном расстоянии от своей каюты, где их все еще не было видно, она попросила его перестать идти за ней. Такова была сделка, которую они заключили, так что Армин не жаловался на это. Он был благодарен, что она вообще согласилась на его глупую просьбу. Милый мальчик пожелал Энни спокойной ночи, на что она нерешительно кивнула, зная, что ее ждет, когда она вернется домой. Но она оставалась на месте еще несколько мгновений, наблюдая, как он идет, невинно шагая в ночь. Ни один из них не упомянул о возможности новой встречи, и хотя Энни знала, что это облегчит ей задачу, она также мгновенно поняла, что сожалеет о том, что не заговорила. Все, что ей теперь оставалось,— это отвернуться и вернуться домой, к кошмарному режиму своего отца. И, возможно, после того, что только что произошло, ей будет легче заснуть этой ночью.