У луны голубые глаза

– В этот раз скажи мне, если что-то пойдет не так, хорошо? Энни посмотрела вниз, чтобы убедиться, что обе ее ноги не пересекают быстро импровизированную линию, которая отмечала их отправную точку. – Угу, - пробормотала она в ответ Марселю, который стоял рядом с ней и продолжал смотреть в ее сторону. – Я серьезно, знаешь ли, - он быстро прошептал, так как не знал, когда их руководитель начнет тай-брейк. - Твой обморок реально не стоит этой гонки. Так что, просто остановись или скажи что-нибудь и... – Хватит уже, - Энни резко прервала его, потянувшись, чтобы схватить свою ступню сзади, готовясь вытянуть ногу. Несмотря на то, что воспоминание о том, как она потеряла сознание в тот день, было туманным и слабым, она ясно помнила, как было мучительно жарко, как солнце обжигало ее кожу. Она посмотрела на небо, ярко-голубое, выглядывающее из-за пухлых белых облаков, которых было в изобилии. - На этот раз со мной все будет в порядке. Но, спасибо. – Надеюсь, смогу поверить тебе на слово. – Просто... беги изо всех сил, - Энни пристально смотрела на дорогу впереди. Они были только вдвоем и их начальник в униформе, который не сводил глаз с карманных часов в руке, ожидая, когда часы пробьют и начнется гонка. Командир Магат и остальные будущие воины будут ждать их на финишной прямой, чтобы поздравить того, кто из двух пересечет ее первым. Проводить время с Марселем без Порко поблизости было редкостью, и Энни была слегка ошеломлена тем, насколько надежным и, можно сказать, заботливым он был. Она узнала, что это было не просто то, что он делал перед толпой ради похвалы, это было просто в его характере. Ты напоминаешь мне кое-кого... Думает Энни, но не может сказать об этом мальчику. – Ладно... Приготовились, - Их руководитель сообщил об этом, и пара опустилась на землю и выставила руки вперед. Мгновение спустя мужчина крикнул “Вперед!”, и двое детей вскочили с земли, оставляя за собой небольшие облачки пыли. Они держали свой темп синхронно, бежали бок о бок и в гораздо менее интенсивном темпе. На этот раз гонка проходила по гораздо более короткому маршруту, и Магат объявил, что время их пересечения финишной черты не имеет такого большого значения. Он сделал все просто – тот, кто пересечет первым, получит рекордное время. Точно так же, как это не имело значения для Энни несколько дней назад, это не имело значения для нее до сих пор. Это была просто формальность, от которой никуда не деться, поскольку Магат уже не воспринимал ее предложение "отдать титул Марселю" как действительный вариант. И после того, как Энни впервые ощутила заботливость Марселя, она задалась вопросом, обращался ли ее коллега-кандидат в воины к командиру с тем же желанием, за исключением того, что оно было в пользу Энни. Как будто он знал, о чем она думает, Марсель повернул голову в сторону Энни. Подняв брови и кивнув головой, он безмолвно спросил: – У тебя все в порядке? - на что Энни кивнула в ответ. Пробежав неторопливо большую часть трассы, они оба ускорили темп после того, как впервые увидели своих сверстников, ожидавших их, а именно Пик и Порко. Пара издали помахала гоночному дуэту, вызвав улыбку на лице Марселя. Вскоре после этого их встретила высокая фигура командира Магата. Рядом с ним два оставшихся кандидата в воины – Райнер, который был очень глубоко погружен в свой, судя по всему, односторонний разговор с Бертольтом, который старался не спускать глаз с гонки (точнее, с Энни). Три кандидата в воины начали подбадривать и хлопать бегунам, и в конце концов Райнер неохотно присоединился к ним. И именно там, на последних нескольких футах гонки, Энни приняла решение сменить темп. Через секунду она сделала свои шаги чуть короче и отстала от своего соперника. И первым, кто пересек финишную черту, был Марсель, а Энни последовала за ним двумя секундами позже. Пик и Порко подбежали к Марселю, который слегка запыхался, и радостно обняли его, поздравляя. Лицо Порко было особенно сияющим, с широко раскрытыми глазами и широкой улыбкой. Энни могла только догадываться, насколько он гордился тем, что у него есть такой достойный похвалы старший брат, как Марсель. – Все... все в порядке, Энни, - она услышала голос сзади и, обернувшись, увидела робко приближающегося Бертольда. - Ты сделала все, что могла, верно? И это самое главное, - он изо всех сил старался утешить ее. – Я не расстроена, - холодно ответила Энни, отворачиваясь, чтобы снова посмотреть на братьев Гальярд и Пик. - Мне все равно. Думаю, Марсель этого заслуживает. Она засунула руки в карманы своих теперь уже слегка запыленных тренировочных штанов и бросила сердитый взгляд через плечо. То, что, как она думала, должно было последовать, было язвительным замечанием Райнера, которому, безусловно, было что сказать о ситуации несколько дней назад, когда был объявлен тай-брейк. Но он просто некоторое время стоял молча и в конце концов направился к Марселю, чтобы похлопать его по спине и поздравить. – Да, действительно, - Магат откашлялся, чтобы напомнить празднующим детям о своем присутствии. - Поздравления уместны, Гальярд. Это будет хорошо смотреться в вашем послужном списке. Командир подошел к мальчику и протянул руку для рукопожатия, на что уверенный в себе Марсель ответил: – Большое вам спасибо, командир! - ему удалось сдержать подступающий к лицу румянец. Среди всей этой суматохи никто, кроме Энни, не заметил приближающиеся фигуры вдалеке. Двое мужчин, оба относительно высокие. Когда они подошли достаточно близко, чтобы, наконец, прервать этот момент, девушка узнала, что первый из них двоих был их предыдущим начальником. Второй мужчина, которого она помнила, видела раньше, и совсем недавно. Высокий, дружелюбный и уверенный в себе, с пыльными светлыми волосами и слегка волнистой челкой на лбу. Но с некоторыми изменениями в его внешности, причем заметными. И не потребовалось много усилий, чтобы смириться с тем, что она просто не помнит его имени. Он улыбнулся кандидату в воины, когда Магат приветствовал их обоих. – Приветствую вас, будущие воины Марли, - командир обратился к группе и, видя, что все внимание сосредоточено на Марселе, продолжил. - Молодец, Марсель Гальярд. У нас были свои предположения о светлом будущем, ожидающем вас, и вы продолжаете доказывать, что мы правы, - услышав это замечание, мальчик выпрямил спину, как дерево, изо всех сил стараясь не казаться взволнованным. – Коммандер Магат, - начал светловолосый молодой человек после этого. - Мы не хотели прерывать. Однако ваше присутствие было необходимо по приказу генерала Кальви. И я боюсь, он не будет ждать. Магат фыркнул, услышав приказ. – Да, хорошо, с генералом Кальви никогда не бывает никакого ожидания. Сейчас, - затем он повернулся к детской аудитории, - Марсель, ты будешь назначен главным в группе. Мы вернемся, как только закончится эта встреча. Итак, трое мужчин направились в штаб-квартиру, оставив группу кандидатов в воины смотреть им в спины, пока они становились все меньше на расстоянии. Когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы дети были уверены, что их больше не слышно, они повернулись друг к другу в неловком молчании. – Я думаю, нет смысла стоять на одном месте, - первым обратился к группе Марсель, почесывая за ухом. - Давайте пойдем к дереву у ворот и подождем Магата в тени. Энни была последней, кто начал двигаться, и сделала это только после того, как все остальные оказались впереди. Она наблюдала со спины, как ее сверстники сгруппировались – Райнер с Бертольдом, а Пик с братьями Гальярд. Она не могла расслышать, о чем именно говорили блондин и черноволосый мальчик, но то, что она могла слышать, была похвала от всей группы, адресованная Марселю. Приближаясь к месту назначения и уже чувствуя прохладу тени, Порко обратился ко всей группе. – Так что это было, в конце концов? Вызывают Магата и так срочно... - обратился он, когда все они сели под деревом. – Должно быть, что-то серьезное, - ответил его брат. - Особенно если генерал сказал, что не может ждать. – Если это важно для нас, он объявит об этом, - последовала за ним Пик. - А если нет, мы не должны его спрашивать. Он не выглядел уж больно счастливым, когда услышал это. Некоторое время они мирно сидели рядом, прислонившись к стволу и наслаждаясь освежающим ветерком, дующим от пышной зеленой кроны дерева. Даже Порко и Райнер почти не разговаривали, особенно друг с другом. На самом деле Энни начала замечать, что некоторые мальчики засыпают. Однако Пик (сидевшая слева от Энни), несмотря на то, что всегда выглядела так устало, бодрствовала рядом с ней. И, заметив, что Энни тоже, она улыбнулась в ее сторону. Черноволосая девушка наклонилась, почти положив подбородок на плечо Энни. – Кажется, у тебя порвалась резинка для волос, - прошептала она. Рука блондинки взлетела к затылку, чувствуя, что ее волосы действительно распустились. Ее пальцы нашли завязку среди прядей и вытащили ее, волосы полностью рассыпались по плечам. На ее лице появилась надутая гримаса, когда она посмотрела на то, что когда-то было ее резинкой для волос (а теперь стало просто куском резиновый шнурок), на что Пик хихикнула. – Вот, - прошептала Пик, чтобы не потревожить никого из дремлющих мальчиков, и принялась распускать свой свободно завязанный конский хвост. Черное месиво покрыло ее плечи и часть спины, когда она предложила Энни резинку. - Возьми это. Лучше иметь надлежащую резинку для волос, это вовсе резинка”, - сказала она, игриво поддразнивая. Энни на мгновение задумалась и пришла к выводу, что ей следует согласиться, если девушка проявила великодушие. Она взяла резинку и продолжила собирать волосы, но Пик предложила еще кое-что, прежде чем она успела закончить. – Можно я сделаю тебе прическу? – Что? - прошептала Энни, ошеломленная вопросом. - Что значит "сделаю тебе прическу"? – В общем, завяжи их красиво, - предложила Пик, но вид ее собственных растрепанных волос не был особенно привлекательным для Энни. - Я могу заплести их, если хочешь? – Ты знаешь, как это делать? - спросила Энни. – Конечно, - уверенно ответила девушка. - Моя мама научила меня этому. Так ты позволишь мне? Неуверенность все еще оставалась: хорошо это или нет. Но она заметила свои светлые волосы, свисающие перед ее лицом. Голос, напоминающий звон колокольчиков, звучит в ее сознании, а вместе с ним и недавнее воспоминание, врезавшееся глубоко в ее сознание. "– Потому что... Ты... Ты очень красивая... Ему... Ему нравятся. Мои волосы." Боясь, что Пик укажет на румянец на ее щеках, она бросила резинку обратно в ладонь Пик и повернулась к ней спиной. – Позволяю, - соглашается она, к большому удовольствию черноволосой девушки. Пик правильно расположилась позади Энни, и ее пальцы тут же пробрались сквозь светлые волосы. Она не собиралась говорить это ей, но, по правде говоря, Энни никогда не заплетала волосы в косу или что-то еще в этом роде. – Твои волосы очень гладкие, - похвалил Пик, поглаживая их движениями вниз. - Но они не слишком длинные, так что коса будет немного короче. – Ничего страшного, - девушка ответила неловко, так как чувствовала, что Пик теперь разделила ее волосы на три равные части. Затем что-то пришло ей в голову. - Почему я никогда не видела тебя с косой, если ты знаешь, как их заплетать? – Ну, знаешь ли, - начала девушка, больше обращая внимания на светлые волосы. - Трудно заплести свои собственные волосы, - Она делает паузу, достаточно резко, чтобы заставить Энни вздрогнуть, но продолжает хихикать несколько секунд спустя. - Мой папа, он пытается сделать мне прическу. Почти каждое утро просыпается перед тем, как я иду на тренировку, чтобы расчесать волосы и завязать их. Иногда он пытается заплести их в косу, но э... на самом деле не получается... Энни чувствует, как Пик работает над поставленной задачей, как она перемещает разделенные сегменты справа налево и наоборот. К ее облегчению, это не доставляет дискомфорта. Или это было только до тех пор, пока Пик не продолжила с того места, где она остановилась. – Я… Я знаю, что они выглядят не очень. Я имею в виду мои волосы. Но... - она глубоко вдыхает. - ...Думаю, это делает его счастливым. Поэтому я не возражаю. И это тоже делает меня счастливой. – Я понимаю, - отвечает Энни, когда Пик немного наклоняет голову вниз, чтобы лучше видеть. - Но почему твоя мама не заплетает их тебе? Это она научила тебя, верно? Внезапная тишина, и Энни чувствует, как воздух вокруг них становится тяжелым. Пальцы девушки останавливаются как вкопанные, не выпуская наполовину заплетенных волос. – Она... Я... - Энни слышит ее протяжный шепот, уже зная по нему, что она услышит дальше. - Она... хммм… У меня нет... – Ничего, - вмешивается блондинка, чувствуя, как пальцы Пик дрожат в волосах, которые их соединяли. - У меня тоже. – Что? - спрашивает черноволосая девушка, надеясь, что Энни прояснит ситуацию. – У меня тоже нет, - говорит Энни, желая, чтобы это послужило хоть каким-то утешением, и в конце добавила. - Извини, не надо было спрашивать. – Нет, нет, - Пик качает головой, беря себя в руки. Наконец, она берет резинку и заканчивает работу, завязывая оставшиеся волосы наверх и оставляя челку Энни свисать, обрамляя ее бледные щеки. - Ну вот, - ее голос снова стал радостным. - Думаю, получилось очень даже красиво. Ты носишь один и тот же хвост каждый день, тебе, должно быть, он правда нравится, если ты никогда его не меняешь, верно? Кончики пальцев Энни взлетели к затылку, чтобы почувствовать, как пряди волос сцепились друг с другом, поскольку сама она не могла видеть, как это выглядит. – Мне все равно, - отвечает она, в то время как Пик усаживается спиной к стволу дерева. - Мой отец всегда говорил мне, чтобы я убирала волосы, и он настоял, чтобы я их завязывала. Так что я просто продолжала завязывать хвост. – Но менять прическу время от времени было бы не так уж и плохо, верно? – Я... думаю да. Пик замолчала, когда попыталась прижаться к коре дерева, пытаясь устроиться поудобнее, прежде чем закрыть глаза. Из-за черного беспорядка ее распущенных волос казалось, что под ними у нее подушка. – Мне вернуть его тебе позже? - Энни снова заговорила. - Когда я найду новую резинку, я верну тебе эту. – Что? - девушка приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть на блондинку. - Нет, оставь ее себе, прими как подарок. У меня все равно дома есть еще, так что ничего страшного. Когда Энни собиралась поблагодарить, разговор шепотом был внезапно прерван ворчанием с другой стороны дерева. И Энни, и Пик повернулись в сторону, чтобы увидеть, как расстроенный Порко, неспособный говорить спокойно, встает на ноги. – Давай! Ты ведь пойдешь со мной, правда? - он прошептал, но достаточно громко, чтобы его все равно услышали. - Я больше не могу просто сидеть здесь, это же не проблема! Человек, с которым он разговаривал, был не кто иной, как его брат, который, казалось, не был уверен в том, в чем его пытался убедить Порко. – Пик уже сказала, чтобы я не поднимал этот вопрос первым, - рассуждал Марсель в ответ. - Кроме того, я здесь главный, и я тоже не думаю, что это хорошая идея. Райнер и Бертольд, очнувшись от своего недолгого сна, присоединились к братьям. – Но никто в штаб-квартире даже не узнает, что мы там! Мы очень быстро! - все они должны отдать должное Порко, по крайней мере, он очень легко объяснял суть своей компании. - Ты правда хочешь сказать, что тебе совсем не любопытно? – Любопытство до добра не доводит, Пок, - Райнер вскочил, безуспешно пытаясь скрыть, что ему нравится это зрелище. - Слушай Марселя и не ввязывайся в неприятности, которые тебе не нужны. И, возможно, это был бы хороший совет, если бы он исходил от кого-то другого. Но для Порко намерения Райнера были ясны как божий день, и он не колебался со своим ответом. – Знаешь, - он стрельнул в него спокойным, ледяным взглядом. - Ты облизываешь столько сапог, что можешь этим зарабатывать на жизнь. Так когда же ты начнешь лизать мои для разнообразия? Энни повернула голову, чтобы посмотреть на Райнера, когда он встал, слова Порко, должно быть, задели за живое. Младший Гальярд непримиримо противостоял ему, намеренно игнорируя громко шепчущего "Порко!" Марселя в его попытках успокоить его и предотвратить что-либо нежелательное. – На твоем месте я бы не вел себя так высокомерно! - Райнер говорил громко и ясно. - Не тогда, когда они смотрели на тебя только из-за того, с кем ты связан! Покраснев от охватившей его ярости, Порко зарычал и двинулся вперед, чтобы затеять драку (зрелище, с которым дети сталкивались не в первый раз). К счастью, Марсель быстро вскочил на ноги и обхватил торс своего младшего брата обеими руками. Он был сильным, и схватка помешала Порко пошевелиться, но не ответить. – Ты здесь на дне бочки, приятель! - тон его голоса был резким и явно выражал намерение причинить боль другому мальчику. - Так что тебе лучше перестать строить из себя умника, потому что ты утонешь от стыда, когда останешься единственным с этой желтой повязкой на рукаве! Никто из других детей не вмешивался. Пик покачала головой в легком раздражении от ситуации, немного привыкнув к ней. Бертольд сидел, глядя в землю, вероятно, желая, чтобы все поскорее закончилось. Как он продолжал находить оправдания поведению своего друга, оставалось загадкой. А Энни сидела между двумя черноволосыми детьми, невольным зрителем спора. Марсель продолжал нашептывать слова, говоря своему брату, чтобы он уже бросил это, и, исчерпав все варианты, он вздыхает и соглашается на "Хорошо, мы пойдем". Это сработало как заклинание, и ярость Порко по большей части утихла. Он повернулся к Марселю, желая услышать, что тот скажет дальше. – Мы с тобой уйдем всего на пять минут, а потом вернемся сюда, - предложил он. - Если они поймают нас и спросят, почему мы там, мы скажем, что просто хотели проверить, было ли официально зафиксировано мое время в гонке. Не задавать вопросов и не издавать никаких звуков. Договорились? Освободившись от сдерживающей схватки, Порко опускает взгляд на свои ботинки и подбрасывает в воздух немного грязи. – Договорились, - соглашается он, - Пошли. Как будто они еще не слышали всего этого, Марсель объяснил группе, что они пойдут в штаб-квартиру, чтобы получить какую-то информацию, если таковая вообще имеется, о том, что происходит. Он верил, что все трое останутся сидеть здесь, как и до этого, и что Райнер немного расслабится в их отсутствие. Сказав это, братья Гальярд повернулись спиной и убежали. Оставшиеся кандидаты в воины сидели вместе в тишине, наблюдая, как два мальчика становятся меньше на расстоянии. Райнер сел обратно и разочарованно фыркнул, и никто не собирался просить его рассказать о своих чувствах. Пик рассматривала кончики своих черных волос, а Энни продолжала смотреть куда-то в сторону, пока кончиком пальца рисовала круги в грязи. Краем глаза Энни увидела, что Бертольд потирает затылок, глядя на пышные белые облака. – Вряд ли пойдет дождь, - вздыхает робкий мальчик. Все поворачивают головы в его сторону, несколько удивленные тем, что именно он положил конец тишине. Он опускает глаза, краснеет, когда понимает, что они все его слышали, и прячет лицо. – Что это было? - Пик побудила его заговорить снова. – Э... ничего, - отнекивается Бертольд. – Ну же, не будь таким, - подбадривает она и наклоняется вперед, так как она не могла видеть его лучше из-за Энни, загораживающей путь. - Ты сказал, что дождя не будет, верно? – Почему тебя волнует, будет дождь или нет? - спрашивает Райнер, присоединяясь к разговору тихого мальчика. - Погода и правда хорошая и теплая, дождь был бы ни к чему. Так? В ответ Бертольд качает головой. – Хм, ну, сейчас несколько дождливых дней были бы полезны, - начинает он, но не уверен, как связать следующее предложение воедино. Он вытирает ладони о тренировочные штаны и продолжает. - В последнее время было очень жарко, так что нам нужно, чтобы пошел дождь. В противном случае урожай вообще не вырастет. – Урожай? - Пик моргает. - Я не знала, что ты из фермерской семьи. – Вроде как... - он выглядит так, как будто знает, что ему не следует прятать голову или снова прятаться, поэтому он просто продолжает неловко пялиться на завязки своих ботинок. - Поле не такое уж и большое. И в конце концов, там только я и мой отец. – Ты и твой отец, да? - Пик мягко повторяет, прекрасно понимая, на что это похоже. Рука Райнера довольно громко хлопает мальчика по плечу, и он одаривает своего друга улыбкой. – В таком случае, я надеюсь, что дождь будет идти всю неделю! Начиная с завтрашнего дня! Плечи черноволосой девушки подпрыгивают, когда она хихикает над этим желанием. – Мы проходили все эти тренировки по владению оружием под дождем, помнишь? - Пик тычет пальцем в сторону светловолосого мальчика. - После этого я была уверена, что ты возненавидишь такую погоду, Райнер! – Это совершенно другое дело! - он сразу не соглашается с ней. - Он только что объяснил, что им нужен дождь, поэтому, конечно, я хочу, чтобы он пошел! Кроме того, не похоже, что мы когда-нибудь снова будем выполнять эти упражнения. На щеках кроткого мальчика появляется легкая улыбка. – Спасибо, Райнер. Я надеюсь, что дождь тоже будет идти всю неделю. Среди болтливых детей в полном молчании сидела Энни. Они втроем продолжали разговаривать, но Энни больше ничего не слышала. Это ни в коем случае не было сделано намеренно, тем не менее, во время их разговора Энни чувствовала себя неважно. "Упражнения. Дождь. Тренировка под дождем." Ее желудок скручивается и переворачивается вверх тормашками. Пульсирующая головная боль, от которой ей кажется, что ее лоб вот-вот лопнет. "Ты и твой отец." Она откидывается назад и позволяет коре дерева обнять себя, какой бы неприветливой она ни казалась. Внезапно очень тяжелые веки закрывают ей зрение. Она проваливается в темноту. "Только я и мой отец." Она недолго говорит в кромешной тьме. Зрелище перед ней меняется и превращается в то, с чем она ужасно знакома. Воспоминание, которое она предпочла бы не переживать вновь. Позади своего дома она видит кирпичную стену, проглядывающую сквозь облупившуюся белую краску. Коричневато-зеленая вода, падающая из канализационной трубы с большой интенсивностью и скоростью. Это было так громко, как будто лилось прямо в оба ее уха. Она помнит каждое ощущение на себе и вокруг себя. Влажный, тяжелый воздух заставлял ее легкие чувствовать себя так, словно они были зацементированы, настойчиво запрещая чему-либо выходить или входить. Она могла выдыхать только короткие вдохи с открытым ртом; ее проклятый нос никогда не помогал в таких ситуациях. Затем дождь лил уже несколько дней и не проявлял никаких признаков ослабления. Год назад Энни была убеждена, что дождь был вызван дьяволом, наказывающим ее за то, что она вообще родилась. Он капал с ее намокшей челки, как будто она была продолжением неба, и даже ее ресницы казались тяжелыми от капель, которые они несли. Он обрушился на ее голову и тело, чувствуя себя так, словно ее били сверху. Ее одежда, слишком короткая и открывающая конечности из-за непогоды, заставляла ее подхватывать ледяной озноб. Все было совершенно мокрым, прилипло к ее телу и обнимало ее, не отпуская. Грязь была настоящим кошмаром. Слабые, залатанные матерчатые сандали Энни не шли ни в какое сравнение, так как ее ноги то и дело зарывались в раздражающую мягкую поверхность под ними. И от этого никуда не деться, в тот момент, когда она шевелилась и высвобождала одну ногу, следующая погружалась еще глубже. Перед ней стояли брыкающиеся манекены, но в издании похуже любого другого. Поверхность с каждым ударом становилась тверже, ее ноги ощущали всплеск при каждом соприкосновении. Пятна грязи от ее туфель прилипли к поверхности манекенов, и с каждым последующим ударом ее ноги пачкались все больше. И, боже, как это пахло… Последнее, что она желала запомнить, единственное, что она не могла оставить без внимания ни в одном пейзаже. Ее отец, который стоял рядом с ней прямой, как дерево, и которого, казалось, ничуть не беспокоили условия их работы. Он стоял, по его лицу стекали дождевые капли, его глаза были прикованы к ее движениям, а руки недовольно скрещены на груди. Пальцы Энни сжались в ладонях, сжавшись в кулак настолько сильно, насколько позволяли ей замерзшие руки. Она вдохнула так резко, как только могла, после того, как вытащила ногу из грязи под ногами. Ее нога вытянулась, образуя идеальную прямую линию от верхней части бедра до кончиков пальцев. Замах, часть грязи с ее подошв отлетела и приземлилась на такую же мокрую одежду ее отца, но он не обратил на это внимания. Мокрый удар, и в ту секунду, когда ее нога упала, что-то в груди словно разломилось надвое. Это было больно, ужасно больно. Не в силах взять себя в руки, девушка сделала шаг назад. Ее голова упала вперед, челюсть отчаянно отвисла, а челка закрыла все поле ее зрения. Она надеялась обрести хоть какое-то равновесие и обхватила колени обеими руками, чувствуя, как ее сжатие заставило больше воды покинуть ткань и скатиться по икрам. Некоторое время она оставалась неподвижной, недостаточно долго, чтобы боль утихла, но, безусловно, достаточно долго, чтобы ее отец отреагировал. – Что ты делаешь? - она помнит, как он спрашивал, и помнит, как сама не ответила. - Что, по-твоему, ты делаешь, Энни!? Встань прямо! Она слышала его, громко и ясно. И, несмотря на то, что она была вся в воде, ее рот был слишком сухим от горячего дыхания, чтобы сформировать слова для ответа. Все ее тело болело и дрожало, но ее молчание вывело мужчину из терпения. – Я чертовски хорошо знаю, что ты не оглохла! - он закричал так, что она действительно могла оглохнуть. - Я сказал тебе стоять прямо! Продолжай! Ноги Энни онемели от холода, а спина начала болеть от того, что она наклонилась вперед. Звуки глубокого голоса ее отца легко перекрывали и шум канализационного потока, и проливной дождь. Ее глаза были непреднамеренно прикованы к земле перед ней (или к тому, как много ее упавшая челка позволяла ей видеть) и как капли дождя оставляли круги, падая на грязь. Она услышала, как отец пошевелился, а затем увидела, как в поле ее зрения появились его ботинки. Внутренности девушки скрутило, когда она судорожно и сухо сглотнула. Она собралась с силами, чтобы поднять голову, и столкнулась лицом к лицу с его стиснутыми зубами и чрезмерно выделяющейся веной на лбу. Не прошло и секунды после того, как она посмотрела на него позже, как рука ее отца взмахнула в ее сторону, закрывая половину ее лица в слышимой, болезненной пощечине. Ноги Энни подкосились от удара, и девушка приземлилась на бок на грязную поверхность. Так быстро, как только могла, она поднялась с мокрой земли, подтягиваясь одной рукой. Было ощущение жжения, которое жгло левую сторону ее лица, но она использовала свободную руку, чтобы вытереть грязь, испачкавшую ее щеку и губы. Энни посмотрела на своего отца, который продолжал говорить, видя, что теперь она уделяет ему достаточно внимания. – Думаешь, это больно? - он продолжал сердито ругаться, сохраняя твердый зрительный контакт с ней. - Ты все еще маленькая соплячка, если думаешь, что это больно! Ты все еще понятия не имеешь, что такое боль! Энни неуверенно поднялась на ноги, одной рукой держась за подлокотник, с помощью которого она приподнялась. Ее поза и отношение явно расстроили его, он снова взмахнул рукой в ее направлении, еще раз ударив ее по щеке. Ее торс повернулся в сторону, заставляя ее отвести от него взгляд. – Ты должна быть благодарна, что мы делаем это, - твердо сказал он, - Никто другой не сможет сделать то, что ты сделаешь. Ты понимаешь, как много это значит для тебя? И у тебя хватает наглости не принимать это всерьез! Девушка снова приняла позу, отпустив любую часть своего тела, которая болела. Тем не менее, он ударил по той же щеке еще раз, и она была уверена, что она была ярко-красной из-за того, как она болела и пульсировала. Она не пошевелилась и стояла твердо, как перед третьей пощечиной. – Твоя жизнь не имеет смысла, Энни, - он начинает снова, угрожающе, и у Энни кровь стынет в жилах. - Но я придаю твоей жизни смысл, здесь и сейчас, пока мы тренируемся. Так что работай, потому что у тебя есть долг, который ты должна выполнить. Вот почему тебе была дана жизнь. Услышав его слова, она возобновила удары ногами, и он продолжал повторять свои тренировочные слова ободрения, как и она. Девочка трудилась под дождем еще несколько часов и вошла внутрь только тогда, когда наступила такая ночь, что ее отец уже не мог разобрать, как она двигается. Слова, которые он сказал ей тогда, оставили жгучий след, и в ту ночь она легла спать с ноющими конечностями и тяжелым сердцем. Она вела великую битву, чтобы не поддаться усталости, уставившись на пятна на потолке, охваченная навязчивой мыслью – что, если все это правда? Но теперь, сидя у дерева и не обращая внимания на трех разговаривающих детей вокруг нее, она не может не думать о другом повороте событий. Если бы у нее хватило сил и мужества напасть на него до тех пор, пока он не покатится по земле тогда, еще до того, как он ей что-нибудь сказал, чувствовала бы она когда-нибудь то же самое? Будет ли пустота жизни продолжать поглощать ее, как это было раньше? "Должна ли я… спросить его?" Энни не может не думать об этом конкретном человеке, которого она знает, надеясь, что у него может быть ответ на ее проблему. Но эта мысль легко отбрасывается, быстро приходя к пониманию, что она не знала бы, как даже начать объяснять, откуда все это взялось. В любом случае, для него было бы лучше этого не слышать. Болтовня вокруг нее внезапно прекращается, и глаза Энни лениво приоткрываются наполовину. – Вот они идут, - по-прежнему объявляет Пик, как будто никто из них не видит, как братья Гальярд бегут обратно к группе. – Похоже, их все-таки поймали, - замечает Райнер, намекая на то, как бежали мальчики. Их шаг свидетельствовал о панике, спринт был гораздо серьезнее, чем когда они остановились. Они вдвоем добрались до дерева, запыхавшись, Марсель добрался первым и прислонился к дереву, его грудь сильно вздымалась. Порко упал на землю на четвереньки, испытывая такие же трудности с отдышкой. – Ребята, вы в порядке? - Пик подходит к Порко и легонько кладет руку ему на спину. - Что там произошло? – Говорю же вам, - снова начинает Райнер. - Их поймали. Теперь, когда Магат вернется, мы все будем в этом замешаны. – Заткнись, - шипит Порко между вдохами. - Вас не поймали. Правда? - она смотрит на Марселя, который был в состоянии ответить. – Нет, я так не думаю, - отвечает он, делая глубокий вдох. - Мы спрятались в коридоре перед конференц-залом, когда у них была встреча. Все взгляды были устремлены на Марселя, в равной степени ожидая услышать результаты того, что произошло. Мальчику потребовалось еще несколько секунд, чтобы подготовиться, прежде чем поделиться этим событием. – Мы слышали, как они разговаривали, коммандер Магат, генерал Кальви и остальные. Они… они обсуждали планы... - тяжело произносит Марсель. – Планы? - Пик переспросила его. - Планы на что? – Похоже, что… они идут на войну. И все замолчали.