Заговор АА

Антон, конечно, много чего мог ожидать от своего парня, но он не думал, что первым, что он увидит утром, будет такое возбуждающее фото. Карантин даёт о себе знать, и даже домосед Шастун в четырёх стенах начинает сходить с ума. Ситуацию значительно ухудшает тот факт, что ему приходится только лишь дрочить на фотки голого Арса — у него уже практически ломка по его прикосновениям. Попов тоже по-свойски наглеет. Засранец каждый день желает Антону «доброго утра», скидывая вульгарные фотографии, втайне надеясь, что до того первым дойдет, на что он намекает. Озвучивать такие вещи вслух ему казалось совсем не сексуальным. Телефон рядом с рукой Арса вибрирует, и приходится закусить губу, потому что в чате появляется такая же горячая фотография с торсом Антона. А эти блядские пальцы, по которым Арсений так скучает сейчас, ещё и легко задирают оранжевую футболку. Арсений просто не выдерживает и шлет нахуй все границы разумного, так как в боксерах становится заметно теснее. — Да, мой дорогой? — Антон будто ничего и не отправлял Арсению. Смотрит сверкающими глазами, облокотившись подбородком на подушки. — Давно дрочил на меня? — Арс не знает, что на него находит, но он решает действовать, потому что больше не может ждать. Ставит телефон с видеосвязью на изголовье кровати, отползая назад, и повторяет позу, которая была на фотографии, только теперь боксеры можно легко снять, продемонстрировав своё возбуждение. — Я… что ты творишь, Попов? Антон удивленно вскидывает брови, наблюдая, как его возлюбленный оглаживает пальцами тазобедренные кости, приспуская единственный элемент одежды на нем. Во рту скапливается вязкая слюна, а внизу тянет приятной истомой. — Сними их, — голос немного садится, но шатен старается держать себя в руках. — Поставь камеру, чтобы я видел тебя всего. Просьба Арсения звучит как-то отдаленно, обволакивая поплывший мозг, но Антон сразу пытается её осуществить, оглядываясь по сторонам, а краем глаза все-таки наблюдает, как Арс снимает с себя боксеры, оглаживая большим пальцем головку. Шаст сразу находит место на тумбочке: телефон стоит ровно благодаря тяжелому светильнику, и теперь Шастуна видно пусть не во весь рост, но его нужные части открыты для Арсения. А тот времени зря не теряет — уже обильно полил смазкой член и теперь дрочит одной рукой, пытаясь заглушить стоны наслаждения, потому что давно этого не делал из-за загруженных дней даже на самоизоляции. — Какой же ты... — выдыхает Антон, буквально сдирая с себя шорты вместе с боксерами, обхватывает в кулак вставший колом член, а другой рукой тянется к прикроватной тумбочке за лубрикантом. — Представь, как я бы встал перед тобой на колени. Я давно не делал тебе приятно, поэтому пытался бы доставить максимальное удовольствие языком. Я помню, как ты больше любишь, когда я уделяю время головке, облизывая её как конфету. Ты бы смотрел на мои губы, которые обожаешь целовать, — Арсений говорит все на одном дыхании, пытаясь не закрыть глаза от удовольствия, чтобы уследить за реакцией Антона. Тот садится боком к телефону, больно стукаясь из-за резко запрокинутой головы о стену, но, кажется, ему на это плевать. — Я бы не пытался проникнуть тебе в горло, оглаживал бы своими пальцами, которые, между прочим, ты очень сильно любишь, твои скулы. Ты бы брал мой член за щеку и хлопал пышными ресницами, пародируя саму невинность, — Антон тоже добавляет свои плоды фантазии, заставляя Арсения скулить от слишком ярких ощущений. Он фантомно чувствует солоноватый привкус головки, теплые пальцы на скулах и в волосах, а ещё возбужденный взгляд Антона и его стоны, и этого вполне сейчас хватает, потому что тот, закусив ребро ладони и зажмурив один глаз, смотрит в камеру и интенсивно дрочит себе. Арсения от этого ведет, он разводит ноги в разные стороны перед камерой, демонстрируя себя во всей красе, и быстро водит рукой вверх-вниз, периодически вскидывая бедра на автомате. Их не хватает надолго обоих, потому что Арсений кончает первым. Он даже не стонет, а поскуливает, выгибаясь дугой. Антон следит за этой картиной и старается не жмуриться от удовольствия, чтобы ничего не пропустить, но самого накрывает волной оргазма, выбивая из груди громкий стон наперебой с рычанием. — Вот это доброе утро, — выдает Арсений, подползая к камере лицом, и вытирает руку о простыни. Сил хватает только на эти противные действия, все равно постельное белье хотел менять. — Хочу, чтобы оно было таким каждый день. — Это можно устроить. — Это предложение? Они оба смеются, запрокидывая головы, а потом еще несколько минут разговаривают о том, как у них проходят дни карантина, хотя уже по сто раз говорили об этом в чате, но ведь так тоже хочется поделиться. Антон отключается первым, провожая Арсения строгим взглядом, намекая, что тому нужно ещё убирать за собой. Впрочем, Шастуну тоже предстоит уборка.