Заговор АА

— Уложил? — интересуется Антон, когда его муж с тихим вздохом возвращается обратно в спальню, максимально стараясь не издать громких звуков дверью. — Да. Артем быстро от первой сказки выключился, а Аня не хотела спать. Пришлось читать три сказки! — шепотом возмущается альфа, укладываясь головой на чужой живот. Антон улыбается, вплетает свои пальцы в отросшие волосы, которые пора бы уже подстричь, но так не хочется прощаться с этой зоной расслабления. У него внизу живота все скручивается в тугой узел, когда Арсений задирает футболку и начинает дуть вокруг пупка. Лижет, прикусывает губами, и пальцы в его волосах на автомате сжимаются, оттаскивая от эрогенной зоны. — Ты уже восстановился? — Арсений правда беспокоится за здоровье своего омеги и понимает, как тот сейчас хочет близости. — Да, приблизительно год уже прошел. Пожалуйста, давай прямо сейчас… Тело будто скручивает судорогами. Настолько сильно он хочет, а когда родные пальцы стягивают боксеры, забираются под футболку, чтобы коснуться уже набухших сосков, то с губ так и норовит сорваться стон, но Антон успевает заткнуть себе рот ладонью. Теперь приходится только выгибаться навстречу пальцам и неожиданно появившемуся языку. Антону кажется, что если Арсений решит сделать ему римминг, то можно будет вызывать скорую для умирающего от оргазма омеги. Кто-то вообще умирал во время оргазма? Антон точно думает сейчас не о том и не замечает, как Арс уже успел взять смазку из прикроватной тумбочки и теперь сидит между его ног, вытянув свои вдоль кровати. — Либо я завяжу тебе рот и ты будешь потом весь слюнявый, либо просто попробуешь быть тихим, родной, — альфа обхватывает ладонями его ноги и ведёт к внутренней части бедер, останавливаясь в некоторых местах на короткие поцелуи. — Я буду тихим, только доведи меня до оргазма. Антон осознает всю серьезность ситуации, потому что если раньше дети были маленькие и можно было свободно развлекаться, то сейчас они научились ходить, блин! А Арсений только их уложил спать, не хотелось бы казусов. Омега и так год был будто в трусах верности из-за того, что заболел по-омежски. Вот и приходилось вдвоем волком выть и только дрочить под одеялом по вечерам. Сейчас же Арс предельно осторожен. Льет немного смазки сначала на возбуждённый член, оглаживает головку, точно как любит его муж, и получает прерывистый вздох сверху. Касается языком, проводит на пробу по анусу и чувствует, как Антон расслабляется, тая в его руках, как шоколадка в душной комнате. А омега и не против таять в этих руках, он жмурится до белых пятен перед глазами, когда вместо пальцев Арсений и вправду ввинчивает язык. Антон уже и забыл, каково это, когда тебя буквально вылизывают там, заставляя выть от наслаждения. Но сейчас нельзя произносить ни звука. Глаза непривычно болят, когда Антон их открывает, но лучше бы этого не делал, потому что похотливый взгляд между его ног говорит о том, что он сейчас в привычной власти своего альфы. Одно движение глубже или нежное поглаживание в том самом местечке — и можно уже заканчивать все это, потому что Антон со стопроцентной вероятностью кончит. Хотя он уже готов, потому что тело будто раскалённая сковорода: где ни коснись, везде горячо. Арс сжимает до боли в пальцах бедра Антона и толкается языком глубже. Но одну руку все-таки расслабляет, но только чтобы обхватить член в кулак и начать ритмично двигать вверх-вниз. Антон быстро дышит, стараясь не издавать звуков, но некоторые стоны все же вырываются и даже сжимание челюстей не помогает, а в ушах уже стоит звон. Омега упирается пятками в матрац и поднимается на кровати, чтобы изменить угол проникновения, но Арсений в этот момент немного отстраняется, начиная вылизывать вокруг. А потом снова входит, обводя головку члена большим пальцем. Антон изворачивается под ним, кусает свои пальцы, чтобы сдерживать звуки, но стараться быть тише уже не получается. Антона реально надолго не хватает, и Арсений сжимает пальцы на его бедрах, когда чужие мышцы начинают быстро сокращаться, а ноги партнёра сводит от оргазма. Антон кусает свое же плечо, кажется, прокусывая его до крови, но перед глазами такое блаженство, а в теле такая тяжесть и одновременно лёгкость, что плевать на такие маленькие неудобства. — Прости, пожалуйста, меня неожиданно накрыло, — шепчет Антон Арсению, когда тот проглатывает сперму полностью, немного морщась. — Ты не обязан был глотать. — Брось, не кислоту же глотаю. Тем более ты не чужой. Достаточно насладился этими минутами? — Арс улыбается, подтягивается выше к лицу мужа и целует в нос. Он трётся кончиком носа о его нос и спускается такой дорожкой по скуле к линии нижней челюсти и смотрит в полутьме на белоснежную метку, которая так идеально выделяется на его коже. А потом переводит взгляд на плечо и видит наливающийся кровью укус. — Дурак, чего себя кусаешь? Целует осторожно, со всей нежностью, которая у него есть, но даже не успевает понять, что ему никто не отвечает. Отодвигается назад и видит, как его омега уже сладко дремлет, смешно причмокивая. — Спи, родной, — целует в щеку и выходит из спальни, чтобы прочистить горло стаканом холодной воды. По дороге ещё заглядывает к детям, удостоверившись, что они крепко спят и следов их подъёма нет. А когда возвращается обратно, Антон, свернувшись клубочком, заставляет умиляться с него как с тех же детей. Альфа ложится рядом, накрывая их одеялом, потому что кое-кто даже не удосужился одеться. Но оно и понятно — так вымотался из-за оргазма после длительного перерыва.