Заговор АА

Антона плавит от этого горячего дыхания над ухом. Он поднимает руки, позволяя снять с себя свитшот, издаёт что-то между смешком и сдавленным вдохом, когда его целуют в шею, и кладет свои ладони на чужие руки у себя на груди. Арсений исследует губами его шею и плечи, целует первый позвонок, собственнически прижимает к своей груди спиной и трется носом о его затылок. — Ко всем одинаково, значит? — не сдержавшись, хихикает Антон, получает укус за мочку уха и довольно мурлычет. Оказавшись на постели, Антон тянет ближе подушку, подкладывает её под голову и цепляется пальцами, чувствуя, как чужое тело прижимается сзади, наваливаясь и вжимая в кровать. Одежда остаётся где-то на полу, и несмотря на непогоду снаружи сейчас им обоим даже жарко. Арсений ведёт ладонью вдоль его тела, плавно проезжается пахом по его заднице, и Антон готов поклясться, что лучше ощущения он не испытывал. Он не так давно принял свою гибкость и пластичность — Арсений убедил его в том, что он безумно красивый, привлекательный, вовсе не деревянный и вообще самый лучший, — слегка прогибается в спине, потирается о него бёдрами и улыбается шире, слыша довольное мурчание над ухом. Между их телами почти не остаётся пространства, и Антон обожает это ощущение тяжести чужого тела на себя — спереди или сзади не так важно. Арсений касается бережно, щемяще мягко и ласково, только ощутимо дразнится укусами в шею. Пальцев мало — Антон слишком соскучился, — но он знает, что у его парня пунктик на растяжку, так что не очень терпеливо ждёт, пока Арсений решит, что можно, и лишь блаженно вытягивается до хруста позвонков после первого толчка. Нащупывает его руку и сжимает пальцы. — Love… you… more, — выдыхает Арсений ему на ухо с каждым толчком, крепче цепляется за его ладонь, вжимает его в кровать и невероятно правильно целует за ухом. Антон слепым котёнком тычется куда достаёт губами, пока Арсений не тянется ближе и не целует его так, как хочется. И все это так хорошо: и лёгкие касания губ, и переплетенные пальцы, и прижатые друг к другу тела, и методичные, мерно ускоряющиеся толчки. И даже лезущая в глаза влажная кудрявая чёлка. Антон заводит руку назад, держит Арсения за затылок, не позволяя отстраниться, и совсем немного подмахивает бёдрами, подстраиваясь. Тело покрывается мурашками, внизу живота приятно горит, член почти болезненно трется о кровать, но Антон к нему не притрагивается — с Арсением он всегда справляется без рук. Да и неудобно. — А я… ещё более more, — отзывается Антон и ловит губами чужой смешок. Ну что поделаешь, если признания у них всегда странные и привычно завуалированные. Зато оригинальные и совершенно точно их личные. О с о б е н н ы е.