Заговор АА

Арсений вообще не понимает, о чем он думал, когда соглашался оставить Антона в квартире на время эфира в Ленте. Мало того, что весь фандом каждый раз в отражении очков и стеклянных дверей мебели позади ищут тысячу и один намек на то, что Шастун где-то рядом, а тут он буквально будет сидеть напротив на диване и наблюдать за ним весь этот час. В целом, ничего страшного, конечно: посидит, позалипает в телефон, выпьет что-нибудь, а потом они завалятся смотреть что-нибудь или пойдут гулять, если Антону не будет лень. Шастун вообще приехал на пару дней в Питер, чтобы сняться в шоу какого-то питерского видеоблоггера, но Попов сразу настоял на том, что тот будет жить у него, потому что к черту эти гостиницы. Съемка была сегодня днем, и Антон даже боялся, что опоздает к началу эфира и не сможет попасть в квартиру, но в итоге приезжает домой за час, переодевается и даже помогает Арсу подготовить всю посуду и напитки. — Ты поразительный человек, ты в курсе? — он обнимает Арсения со спины и целует в шею у линии роста волос. — Каждый раз заморачиваешься, придумаешь все эти костюмы, образы, поезда, развлечения… Я, конечно, немного переживаю из-за того, что ты разговариваешь с посудой и даешь ей имена, но главное, чтобы человек был хороший, правда ведь? — Это все ради зрителей, — Арсений пожимает плечами, откидывает голову назад и целует его в скулу. — Чтобы им было интереснее во время эфира и было, что обсудить после. — Например, твои дрожащие руки и натянутую улыбку? — Ой, иди ты. До начала остается минут пять, Арсений вертится у зеркала, расправляя футболку в зелено-белую полоску, устанавливает рядом с телефоном подсказку с названиями всех напитков и условиями акции, присаживается на стул и елозит на нем, а потом и вовсе оборачивается вокруг своей оси. Дурачина. — Ты прямо в хорошем настроении, — улыбается Антон. — А почему нет? Мне нравится вести эфиры, нравится общаться с людьми… ну и вкусно выпить, чего уж. Ты будь готов, что я тебе буду отдавать напитки, потому что я чисто дегустирую и все, все все равно выпивать не буду. — Ты хочешь меня напоить, чтобы затащить в постель? — А для этого тебе нужно выпить? — Арсений улыбается и игриво приподнимает бровь. Антон смотрит на него долгим внимательным взглядом, а потом подходит к нему и заглядывает под стол, за которым сидит Арсений. Тот смотрит на него непонимающе и слегка сдвигает брови. — Что не так? — Да я просто давно хочу одну штуку попробовать, но чет раньше не решался, а тут… двинься. Арсений встает со стула, по-прежнему не догоняя, о чем речь и что задумал его парень, удивленно наблюдает за тем, как он садится под стол на колени, немного елозит, пытаясь удобнее устроиться, а потом кивает и двигает его стул на прежнее место. — Шаст, что ты… — Арс, эфир! Арсений спохватывается, плюхается на свое место, в последний раз проверяет свой внешний вид и фон позади себя и выходит в прямой эфир. Ждет, пока он прогрузится и появятся первые зрители, нервно поджимает губы, не понимая, зачем Антон забрался под стол — с его-то ростом, — но сразу отключается от всего этого, как только видит первые комментарии. Он актер, у него сейчас особая роль, особая задача, и он должен сделать все красиво. Он улыбается, светит в экран телефона, зачем-то вставляет слова на итальянском, активно жестикулирует и, в целом, делает все, как всегда. Только в начале добавляет немного информации про акцию, которая сейчас идет в Ленте и к которой, собственно, приурочен весь эфир, а после по привычке начинает читать комментарии и здороваться со всеми. Арсений готовился к эфиру, изучал разные факты и всевозможную информацию и сейчас действительно ликует из-за того, что придумал с чайником и «джинном». Ему нравится каждый раз готовить что-то особенное для эфиров, реально составлять так или иначе план того, как он будет проходить, разумеется, прибегая к импровизации, но все же придерживаясь определенных заготовок. После каждого эфира он заходит в социальные сети и читает реакцию зрителей, и это, пожалуй, самое приятное, что только может быть, в ответ на всю его подготовку — восторженные отзывы и рассуждения о том, какой он изобретательный. — Джин — это напиток, но я-то человек с выдумкой — так что это тот, кто живет в лампе. Лампу я не нашел — я не могу сказать, что не готовился к эфиру, но есть такой вот красивый чайник. Он вспоминает роль Антона в одной из Вечеринок после «ложкой снег мешая», морщится и чувствует, как Антон, сидящий под столом, касается его ноги и, кажется, пару раз тихо хихикает. Арсений легко толкает его коленом, чтобы не издавал лишних звуков, и продолжает готовить напиток. Арсений старается не молчать, то обращаясь к зрителям, то разговаривая с посудой, в общем, пытается сделать все, чтобы в эфире постоянно была динамика. Если есть возможность, он бросает взгляд на экран, выхватывая пару комментариев, и в какой-то момент усмехается. — «Арсений слишком сексуален, и лед потек». Ребята, — он слабо смеется, качая головой, поправляет очки и тянется за листом бумаги, — я сейчас отдам тысячу рублей за этот комментарий. Арсений вздрагивает и чуть не роняет ручку, когда чувствует чужие руки на своих бедрах. Он не может отвлечься и даже опустить взгляд, поэтому только облизывает губы и продолжает улыбаться в экран, ища нужный комментарий, чтобы записать ник человека, стараясь не думать о том, что тонкие пальцы расстегивают его бриджи и спускают их до колен, насколько это возможно с учетом ракурса и положения Антона. Только теперь он понимает, что тот задумал, и судорожно пытается придумать, как бы его остановить, потому что время максимально неподходящее, но, кажется, уже поздно, потому что Антон высвобождает его член и касается кончиком языка головки. Голос садится, но Арсений старательно делает вид, что ничего не происходит, разговаривает со зрителями и занимается приготовлением коктейля. Он нервно хихикает над комментарием «Шастун в чайнике», сдерживает так и рвущуюся усмешку «нет, он под столом», а потом пользуется ситуацией и шутит, взяв чайник: — Что там? Шастун? — и трет крышку чайника, вызывая «джинна». Будто в продолжение его слов Антон трет головку члена большим пальцем, оттягивает крайнюю плоть, щелкает по ней языком, и Арсений отвлекается во все стороны, лишь бы придумать, чем себя занять и не концентрироваться на таких приятных прикосновениях языка. Антон нарочно не торопится: только-только у Арсения начинает садиться голос, и он все чаще путается в словах, и Шастун сразу притормаживает, просто гладит бедра, целует чувствительную кожу вокруг члена и ждет, пока Попов остынет, чтобы снова насадиться на него ртом. Это какое-то приятное издевательство, своеобразная пытка, которая не позволяет расслабиться, и Арсения бесит только то, что он не может видеть, как эти пухлые губы обхватывают его член, и запустить пальцы в волосы Антона. Все, что он может, — это играть свою роль, возясь с ингредиентами и молясь, чтобы у него в какой-то момент не дрогнула рука и он не разбил что-нибудь. В итоге, правда, он все равно отвлекается на прикосновение языка к уздечке и разливает напиток, злится, что засрал стол, и тянется за салфетками. Сев ровнее и глядя в камеру, он, стараясь не двигать верхней частью корпуса, толкается в отместку бедрами в рот Антона, и тот послушно берет глубже, обхватывает плотнее и сосет так, что в ушах шумит от возбуждения. Обычно эфир пролетает за считанные минуты, а тут час длится, кажется, несколько дней. Арсений думает о том, что ему нужно держать лицо, напоминать то и дело про акцию, соблюдать рецепт, читать комментарии и реагировать на них да и в целом взаимодействовать с аудиторией, а он может только представлять, что будет после того, как эфир закончится, и сдерживать стоны. Антон, кажется, входит во вкус и улавливает настроение Арсения, потому что то позволяет трахать себя в рот, то наоборот тщательно и неторопливо вылизывает его член от головки до основания, насколько позволяет ракурс. Арсений вообще с трудом представляет, как он там сидит с его-то ростом, но раз сидит, значит, все в порядке. Эфир подходит к концу, Арсений оттарабанивает заученную уже речь рекламы, обещает, что это не последний эфир, прощается «по-джинновски» и отключается, чуть не забыв сохранить видео, а то потом были бы проблемы. Удостоверившись, что все в порядке и к нему не будет претензий, он, звонко чиркнув ножками стула, отодвигается от стола и дергает Антона вверх. Тот пошатывается, не сразу распрямившись, прижимается к нему и возвращает руку на его член. Арсений вплетает пальцы в его волосы, дергает на себя и взбудораженно хрипит ему в губы: — Если ты не хочешь, чтобы мы занялись сексом прямо на столе, то… — Спальня, — сразу перебивает его Антон, — совершенно точно спальня.