Бесприданница.

      Рому как током прошибает. И правда, чего он еще мог ожидать, кроме этого? Конечно же, разум Вероники сейчас и затуманен, но где-то внутри юноша чувствует укол обиды, которую сразу же перекрывает неподдельное чувство вины. Покидая палату, он чувствует себя отвратно, появляется ощущение, что из него выжали все соки. За ним выходит и Мария Юрьевна, уже начиная успокаивать, но от этого становится еще хуже. В палате остаются Никита и Ника. Девочка с минуту просто молча смотрит в пол, не желая и слова сказать старшему брату, лишь периодически сжимая его руку. Никита же не может себе места найти: в жизни он не видел сестру такой измученной, полуживой. Наконец, она приоткрывает рот, чтобы что-то сказать. — Я выгляжу отвратительно, да? Парня током прошибает от этих слов. Кончики его пальцев заметно подрагивают, а губы сжимаются в тонкую линию. Он не сразу находит в себе силы ответить. — Ты о чем? Ты выглядишь очень даже хорошо, никак не "отвратительно", — Никита слегка сжимает ладошку сестры в ответ, пытаясь ей это доказать и физически. Но та будто не слушает. — Роме противно. И Марии Юрьевне. И милиционерам, что заходили вчера. И тебе тоже, — рыжая поднимает свой взгляд полный отчаяния на брата, отчего у него начинает кружиться голова. Больно. Страшно. — С чего ты это взяла, Ник? Никому здесь не противно, — парень пересаживается на койку и приобнимает сестру, практически не касаясь ран и гематом, — все очень сильно волнуются за тебя. Мы с Ромой ждали увидеть тебя очень долго, Рома ни слова не сказал, что не хочет тебя видеть. И ему, как и мне, совсем не противно смотреть на тебя. Милиционерам и Марии Юрьевне тоже. Ты прекрасна, правда. Всё хорошо и будет так. Вероника вслушивается в каждое слово брата, но не может до конца поверить его речи. Просто не получается, хоть она и кивает. В голове же считает всё это бредом, который выдумал старший брат, чтобы поддержать её. Да, верно, он лжёт. — Как насчет немного поговорить с Ромой? Разве то не будет хорошо? — спустя некоторое время молчания задает вопрос брат, на что Ника машет головой. — Нет... не хочу. Я боюсь. — Хорошо, я тебя понял. Кстати, я тут тебе привез... — но Никита не договаривает, так как девочка его перебивает. — Мама с папой приехали? Он сглатывает. Что ответить ребёнку, который пережил ужас? Что ответить ребёнку, который хочет увидеть родителей? Что ответить, если ты сам не знаешь ответа? "Ой, Ник, ну у них опять с работой проблемы, потому они не смогут приехать еще где-то... месяца три? Ну, ты не расстраивайся, они ж очень скучают и волнуются. Всего-то их дочь чуть не умерла в каком-то гараже", — конечно, можно прям так и сказать. Рыжий до боли прикусывает губу и не успевает поднять на сестру взгляд, как слышит короткое: — Ясно. Испуганно поднимая взгляд на Веронику, парень видит, насколько пустые глаза сейчас смотрят ему в ответ. Эти глаза не ждут ничего, совершенно ничего. Они выражают лишь одну страшную фразу: "Хочу умереть". Что ему нужно делать? Что сказать? Он не знает. Никита мечется в страхе и сомнениях, не зная, как поддержать сестру, как ей всё попытаться объяснить, как ей вновь соврать. Голова начинает кружиться сильнее, а парень уже держит лицо из последних сил. Разве он знает, что нужно делать? Разве он ожидал подобного?

***

      Рома с Никитой ушли несколькими часами ранее, но Ника никак не могла отойти от встречи. Ей было плохо, она пила таблетки, периодично засыпала и просыпалась в холодном поту. Все это казалось сном, слишком долго затянувшимся кошмаром. Хотелось проснуться, да поскорее, но где-то внутри рыжая чувствовала, что от этого она больше не проснется, до самой своей смерти, и без разницы, когда именно это произойдет, хоть сейчас. Ближе к ночи Веронику, наконец, оставили. Она молча лежала на больничной койке, рассматривая белый потолок. Было плохо? — Да. Очень. Наверное, больше даже морально, чем физически. К постоянной боли в теле девочка уже успела привыкнуть, потому не особо обращала на ту внимание. Морально же она не могла отойти совершенно никак. В голове роем кружились мысли, которые были слишком разные, слишком абстрактные для Ники сейчас, чтобы на них сосредотачиваться. Было лишь одно желание, которое она могла разобрать: исчезнуть. Рассеяться воздухе, стать пылью, не чувствовать, просто раствориться, будто бы тебя и не было. Вспоминаются те времена, до того, как все перевернулось. Смех, общение, радость и печаль, такой наивный и милый страх, чистая влюбленность. Может быть сейчас Вероника и чувствовала что-то на подкорках сознания, но все это казалось небылицей, рассказанной бабушкой еще несколько лет назад. Всё так подкосилось, все чувства, эмоции. Будто бы Вероника уже не тот человек, будто бы её настоящую подменили на безвольную куклу. В том гараже осталась та яркая часть девочки, которую она вряд-ли может забрать. По щекам катятся слезы, которые опять, будто из ниоткуда, появились. Хочется захлебнуться в этих слезах, в жутко соленых слезах, будто бы морская вода. Хотя, Вероника ведь и ни разу не была на море, чтобы знать, какая она на самом деле. И никто тоже не был в ее море, чтобы понимать, насколько солёная там вода.