***
Вероника сидела на небольшом кресле, покачиваясь в разные стороны скорее от скуки, нежели от сонливости. Рядом, на таких же креслах, так же сидели люди. Они были разного пола, возраста, национальности. На кого не посмотри — все отличаются друг от друга. Но было у них все-таки кое-что общее. Посередине комнаты стоял стул, на котором восседал мужчина и о чем-то рассказывал. Все его слова Ника пропускала мимо ушей, не видя в них ничего интересного. Прошло четыре года, как она вернулась в город. Давно прошло то время, как девушка боялась каждого проходящего мимо мужчины и острых предметов. Теперь она не прячется по ночам под одеялом, безостановочно сотрясаясь от слез. Сеансы у психолога стали куда реже, а единственным, куда Нику все-таки заставляли ходить — на курсы для жертв насилия. Там не было того, чтобы помогло ей в свое время. Скорее, все вокруг просто несли несусветный бред, говоря, что стоит забыть и простить того, кто сотворил с тобой что-то страшное. Первые месяцы Вероника еще пыталась спорить и возмущалась, а теперь просто молча сидела, думая о чем-то своем. Но все-таки, с тех времен, которые были четыре года назад, остались кое-какие чувства. Стыд. Ника сбежала с позором, никого не предупредив. Только потом, спустя две недели, она позвонила Антону и с едва сдерживаемой истерикой все ему объяснила. Потом поговорила с Бяшей… А Роме так и не позвонила. Антон пару раз пытался отдать ему трубку, но Вероника сразу же отключалась, ссылаясь на какие-то дела. Сейчас стыд тоже был, но страх она не испытывала. Девушка бы позвонила ему, рассказала бы все, как и Антону несколько лет назад, но была практически полностью уверенной в том, что хулиган давно ее забыл. Но она его нет, как и свои чувства. Это, наверное, было единственное о чем она беспокоилась и думала по ночам. Больше никакие мысли не тревожили, лишь изредка происходили моменты «погружения в себя», когда Ника не могла справиться с истерикой, стоит ей даже ложку уронить. Наконец, все начинают расходится. Вероника вскакивает чуть ли не самой первой и, попрощавшись лишь с двумя-тремя людьми, выбегает в коридор, а потом спускается по ступенькам, распахивая дверь на выход. В глаза бьет летнее солнце, но оно ласкает лицо, одаривая теплом. Все, кто покидает здание, смотрят на нее с удивлением и… чем-то вроде радости. Понимают, что у них все ужасно, но радуются, что хоть кто-то выглядит так же, как и это чертово палящее солнце. Во двор заезжает машина, и на лице Вероники появляется легкая улыбка. Она ждет, пока автомобиль остановится, потом же подходит и открывает пассажирскую дверь, заглядывая внутрь, прежде чем сесть. — Привет, старпер, — хмычет она, удобнее усаживаясь на сиденье, за что тут же получает легкий, безобидный подзатыльник. — Ты как с братом разговариваешь, малолетка, — смеется Никита без намека на угрозу, с которой вроде как должны звучать эти слова. Машина трогается, и Ника начинает в красках объяснять, как ей наскучили эти занятия и как же она хочет поскорее закончить курс, дабы не сидеть в душной комнате и не слушать часовые тирады о том, что мир — это огромный цветок, поэтому его нельзя загрязнять и «бла-бла-бла». Никита слушает, пару раз вставляет свои комментарии и возмущается, а потом смеется, когда девушка почти обзывает матом кого-то, но все-таки ругается. Для приличия, нежели реально злится. Сколько же они прошли вместе с Вероникой. Раньше Никита боялся, что сестра больше никогда не засмеется, не выдаст очередной сарказм, не пошлет его в задницу за надоедливую шутку. Он с трудом осознал, что все главные проблемы остались позади. Ника еще не была стопроцентно стабильна, но теперь у нее не было припадков и панических атак, она много смеялась и шутила, смогла вернуться к школьной жизни: решила, что будет заканчивать девять классов и только недавно сдала экзамены на положительные оценки. Дорога к этому была сложной, но семья Никуленых пыталась сделать все, что могла. Мама взяла отпуск, отец тоже что-то решил на работе и чаще бывал дома. Родители старались проводить с дочерью много времени, хоть та и понимала, что это неправильно — так должно было быть всегда, а не только в тот момент, когда ей было плохо. Но все равно винить их не могла. — Слушай, малая, у меня есть новости… Не знаю, хорошие они или плохие, но рассказать надо, — вздыхает Никита и паркуется у них во дворе. Но из машины не выходит, лишь глушит. — Ну? — Мама решила съездить к бабушке Сене на лето и берет тебя с собой. Дыхание перехватывает и Вероника впивает свой взгляд в старшего брата. Она почти не испытывает страха, и уже это заставляет ликовать от радости. Конечно, «почти» не «совсем», ведь негативные воспоминания достаточно весомые, но их затмевают другие мысли. Она наконец встретит Антона, Бяшу, увидит бабушку — она точно тогда перепугалась больше всех — и поговорит с еще одним важным человеком… Теперь она в безопасности, никто ее не тронет, ей нечего бояться. — Все нормально? — тихо интересуется Никита, на что Ника возмущенно вскрикивает. — «Нормально»?! Да это самая лучшая новость за последние несколько месяцев! — она быстро дергает за ручку двери и выскакивает на улицу, — че расселся? Вылазь!***
Сборы не заняли много времени. Вероника и ее мать сели на машину спустя два дня о появлении этой новости и уехали. Ника видела обеспокоенный взгляд брата, но, как ни странно, чувствовала себя прекрасно. Хотелось бы сказать ему, чтобы он не беспокоился, ведь все хорошо, она не одна, но приходящие в голову фразы были глупыми и банальными. Поэтому Вероника ничего не сказала Никите, лишь смотрела, как он провожал ее с улыбкой на лице и тревожным взглядом. Дорога выдалась долгой и изнурительной. Было жаркое лето, кондиционера в старой маминой шестерке не было, поэтому все окна были открыты. Теплый ветер бил по лицу, но не особо охлаждал. Что тут говорить про дороги: они были переполнены машинами! Все ехали на дачи и к родственникам, многие отвозили своих детей к бабушкам и дедушкам. Когда Ника ехала сюда зимой, машин практически не было, а про то роковое лето она мало что помнила, особенно количество проезжающих мимо транспортов. Спустя около часа дороги, мама решила скрасить поездку легким разговором, который, казалось бы, начался с простой темы. — Я подумывала съездить прошлым летом, но июнь и июль выдались сложными, поэтому пришлось отложить, — она бросает краткий взгляд на дочь, — ты ведь тогда еще ходила волейбол. Надеюсь, сейчас я тебя не дернула в поездку? — Нет, мам, у меня же уже нет дополнительных и экзамены позади, — девушка устало фыркнула, вспомнив про те девять кругов ада, что она прошла, — я в восторге от того, что ты все-таки решилась поехать. Очень соскучилась по бабушке, да и по тем дурням. Услышав про то, как Ника назвала своих друзей с села, Никулена-старшая звонко расхохоталась. Смех и голос Вероники били очень похожи со смехом и голосом ее матери. Но тут же женщина слегка мрачнеет. — А как же ребята с города? Не будешь по ним скучать? — Мам, по ним? — девушка вскидывает брови, словно мать задала очень глупый вопрос, — да это те еще шавки и крысы. Ты же знаешь, они не особо-то мои друзья. Просто нас связывала школа, а теперь все. Они мне даже не позвонили ни разу. Женщина понуро качает головой. Несмотря на прошествие четырех лет, Вероника все равно была привязана к бывшим одноклассникам с деревни. Каждое воскресенье, а бывало и пятницу, она уделяла около двух часов на разговор с Антоном и Бяшей, бывает перезванивалась с Полиной и спрашивала, что с Пятифаном и «не скопытился ли он от сигарет там». Никулена-старшая всегда замечала, что Ника ведет себя с городскими друзьями совсем не так. Будто бы они были заменой, чтобы заклеить огромную дыру в сердце. Качнув головой, женщина отпустила эти мысли. Главное, что сейчас ее дочь рада, а не все эти бредни. — Ник, сбегаешь в магазин за водой? — предлагает она, когда они заезжают в проезжий городок и вдали появляется продуктовый. — Нет, конечно, там же жара, — ноет Вероника, но Софья все равно уверена, что ее дочь пойдет. Она всегда так — говорит одно, а делает другое. — Не ерничай, иначе до села будешь без воды, — отрезает женщина, скорее в шутку, а потом опять слышит наигранное нытье.***
Вскоре до пункта назначения оставалось около получаса дороги. За окном Вероника видела знакомые пейзажи, но теперь они были не заснеженные, как из большинства ее воспоминаний, а ярко-зеленые. Все цвело. Почему-то это казалось странным, ведь в тайге лето не особо длинное и теплое, тем более в дебрях, где жила бабушка. Но Ника почему-то чувствовала, что, выйдя из машины, получит не особо нежное касание солнца и обжигающую духоту. Когда они заехали в деревню, Софья позвонила бабушке Сене через свой сотовый. Руки Ники лихорадочно тряслись. Она помнила все, до единой крупицы. От начала и до конца. Восторг смешивался со страхом, радость с грустью. Это был спектр эмоций, который она не испытывала ни разу за все четыре года в городе. Живот скручивало толстым узлом волнения, но на лице сияла улыбка. Вероника чувствовала себя превосходно и ужасно одновременно. К концу села показался дом бабушки. Никулена-старшая припарковала машину около ворот и принялась доставать из багажа немногочисленные вещи. Вероника же выскочила из машины первая, но пока с блестящими глазами осматривала все вокруг. Будто иллюзия, рядом прошла она с Антоном помладше, потом они всей компанией. А около ворот ей вспомнились мимолетные и последние объятья, хоть как-то указывающие на ее чувства. — Ника, помоги матери! — грозно пропела Софья, и девушка тут же опомнилась, поежившись от явной угрозы в голосе женщины. Они взяли багаж в две пары рук и уже подошли к калитке, как она сама отворилась. В проходе появилась старая женщина, глаза ее блестели от слез. Сначала она бросилась к Софье, заключив в крепкие объятья, а потом бросила взгляд на внучку. Глаза вновь заблестели и она обняла уже Нику. Ее багаж был легче, потому она отпустила его и обняла бабушку в ответ. — Бабуль, ну не плачь, — смеялась девушка. — Как не плакать-то, Никушка? Господи, як ты выросла… Спустя минуту Арсения все-таки отошла. Она обвела обоих своих девочек — хоть одна была и не родной — взглядом и пропустила во двор. На случай их приезда, женщина подготовила раскладную койку, для Вероники, ведь кровати в комнате было все две. Но стоило Никулене-младшей только оставить вещи и по-человечески поздороваться, она тут же заявила: — Ладно, я побежала! — Куда это? — удивилась Софья, ставя кружку с компотом на стол, — мы же приехали час назад, Никуш. — Конечно же, я должна удивить всех своим существованием, — она хитро сверкнула зелеными глазами, — не зря же никому не рассказала. Все, я ушла! И тут же после этих слов девушка выскользнула из кухни, махнув на прощание хвостом рыжих волос. Бабушка Сеня проводила ее томным взглядом, а мать — слегка строгим. — Она совсем не выросла, — вздыхает Софья. — У нее не было возможности нагуляться, Сонечка. Не серчай, дай ей свободы хотя бы сейчас, — мягко пресекла ее Арсения. — Вы правы, мама…***
Вероника гордо шагала по тропе. Ее ничего не пугало. Летний лес, скорее наоборот, веял дружелюбием и спокойствием, чего так не доставало в городе. В груди разрасталось мягкое, приятное чувство, которое появилось еще в дороге. Встреча после долгой разлуки. Вскоре девушка вышла на поляну, посреди которой стоял двухэтажный дом. Она прошла во двор и, слегка колеблясь, постучала в деревянную дверь. Сердце в груди ухало, отдаваясь ритмом в голове, а живот вновь свело от назойливого, но приятного волнения. Спустя пару минут дверь отворилась. На пороге появилась красивая женщина. Она оглядела девушку удивленным взглядом и уже хотела открыть рот, чтобы спросить что-то, как Ника ее опередила. — Здравствуйте. Можете, пожалуйста, позвать Антона? Я его подруга. Женщина, все еще удивленная, кивнула и отошла, но дверь не закрыла. Послышался ее глухое «Антон!» и узел в животе скрутился ещё сильнее. Спустя минуту дверь открылась чуть пошире и в поле зрения попала светлая макушка высокого парня. — Поль, мы же сегодня не договаривались… — но он не договаривает, видя, что перед ним совсем не «Поля», — Ника?.. Он стоит в шоке минуту, не в силах даже моргнуть. Вероника чувствует, что должна что-то сказать. Она ведь столько готовила речь, а теперь из головы вылетели все слова. На глазах заблестели слезы и девушка ступила пару шагов, заключая парня в объятья. — Я так соскучилась! — смеется она сквозь слезы. — Это… правда ты?.. Но почему? Откуда? — бессвязно лепечет парень, но все-таки обнимает ее в ответ. — Серьезно? Это первый твой вопрос? Совсем ошалел? — Ника тут же отстраняется, смотря на него наигранно недовольным взглядом, — а как же бурная реакция? Что это за сухое выражение на твоем лице? Лимона что-ли съел перед выходом? — Я просто… В шоке, — спокойно реагирует парень в очках на недовольство подруги, а потом сам подходит и крепко обнимает. Они стояли так достаточно долго. Узел в животе отпустил, на лице сияла улыбка, а этот момент казался самым лучшим за последние года. Будто бы к ней вернулось что-то утерянное, но не забытое. Потом Антон пригласил ее в дом и Ника повидалась с Олей. Она уже подросла и была очень уж прелестной. Не только в плане характера, но и внешности. В разговоре Ника пошутила про то, что наверное все мальчики школы за ней бегают. Антон принес чай и начал расспрашивать подругу по поводу всего: приезд, его причина, с кем она приехала, когда и многое-многое другое. Но несмотря на весь этот расспрос, Вероника видела неподдельную радость в его сверкающих голубых глазах. Слышать его голос в живую было куда лучше, что тут уже говорить о лице. Спустя неопределённый промежуток времени Антон предложил позвонить Бяше. Вероника с радостью согласилась. Но кое-чего не учла. Пока они дожидались бурята, Антон рассказывал все новое, что произошло после их последнего разговора. Оля тоже вставляла комментарии, отчего Антон часто закатывал глаза и шикал на нее «Оля, не пали!». Он тоже изменился. Конечно, Ника это знала, но видеть в реальности эти изменения… Совсем другое. Чуть позже послышался голос Карины, мамы Антона, внизу и еще чьи-то. Потом по лестнице затопали чьи-то шаги. Вероника уже вскочила, готовая накинуться на ничего не знающего бурята с объятьями, но замерла, так и не сделав ни шагу. В проеме двери застыла не одна фигура, а две… Вот, что, а точнее кого, она не учла. Романа Пятифана.***
День выдался жарким и выходить из дома не хотелось. Солнце пекло, и Ромка противно морщился на него в окно. Последнее, что сейчас хотелось, так это прогулки в такой жар. Но, как обычно, его планы с треском провалились. В дверь кто-то тарабанил, и Пятифан уже прекрасно знал, кто. Открывая дверь, он тут начал бранить своего лучшего друга. — Ну и че ты приперся в такое пекло, черт? — выпалил он вместо приветствия. — Там это, Тоха позвал к себе, говорит, дело срочное, — выдавил из себя запыхавшийся Бяша. — Да ебал я его эти срочные… Но тут же из дома послышался чей-то голос. — Рома-а, язык прикуси! — пригрозила мать с кухни. — Давай собирайся, Ромыч, задрал. Я тебя здесь подожду, — поставил ультиматум парень и захлопнул перед носом друга дверь. Пятифан громко вздохнул и, с явным недовольством, пошел в комнату. Переодевшись, он накинул на голову кепку, чтобы солнце не припекло, и вышел на улицу, где его ждал друг, прежде предупредив мать о своем уходе. Они шли, разговаривая и предполагая, что же произошло там у Антона, раз это такое «срочное» дело. Скорее, опять бред какой-то его — подумал Рома, но без единого намека на злобу или обиду. Парень, все-таки, был их близким другом. Дошли они до его дома слегка быстрее, чем обычно. В дом их без лишних вопросов пустила его мать, и парни поднялись на второй этаж. Рома ожидал новый Мортал Комбат, внезапно появившийся у Петрова и желающего его куда-нибудь сплавить за хорошую сумму, ожидал какое-нибудь сумасбродное предложение, да что тут, он ожидал всего, кроме встречи с растерянными зелеными глазами. Застыв в проеме двери, Пятифан глупо моргнул, словно стараясь снять с себя наваждение. Но девушка перед ним была настоящей, ни плодом его воображения или чем-то еще. Вероника… изменилась. Ее некогда практически кудрявые волосы сейчас рыжим водопадом стекали по спине и плечам, оканчиваясь где-то чуть ниже поясницы и завиваясь на кончиках. От девушки не осталось ничего детского. Стан, с красивыми изгибами, бюст, бедра — все это выглядело по-новому, по другому. Но самое главное было в ее глазах. Они блестели зеленью, в них отражался будто целый лес, и они были живыми. Ничем не отравленные, наполненные жизнью. Рома с силой прикусывает губу. Сердце глухо бьется о грудную клетку. Ника, опомнившись, подскакивает к буряту и крепко его обнимает. Тот сначала ничего не понимает, а потом хохочет, отвечая на объятья. — Ха-ха, ты откуда вылезла?! — выдает Бяша и отступает, — че ты так внезапно? Аху… Афигеть я афигел. На лице Вероники проявляется хитрая ухмылка. Она нарочито делает задумчивый вид, мол, совсем не понимает, что у нее спрашивают. Потом переводит взгляд на все еще удивленного, с широко распахнутыми глазами, Романа. — Привет? — неуверенно здоровается девушка, — помнишь меня еще? Пятифан пару раз глупо моргает, не понимая вопроса. Он смотрит на нее пару секунд, а потом хрипло смеется. — Как я могу забыть такую надоедливую девчонку? — в шутку тянет он, растягивая губы в чеширской ухмылке. Ника хмыкает, но сама же чувствует, как в груди разливается тепло. Он не забыл ее, он все еще помнит про какую-то девчонку, приехавшую к ним в шестом классе на полгода. Но Никулена не дает себе расклеиться и быстро берет себя в руки. — Слышу от хулигана, который над младшеклашками издевался. — Харе вам припираться! — ворчит Бяша и проходит глубже в комнату Антона, — давай рассказывай, рыжая, откуда ты взялась? — Серьезно? Я думала, что хотя бы не начнёшь все с расспросов, — хмурится девушка, а потом всматривается в бурята сильнее, — так странно видеть тебя с зубами… — Э-эй! На Антона быстро скинули дело рассказывать всё. В это время Ника среди разговора дразнила бурята и кидала легкие наигранно-насмешливые взгляды на Пятифана. Но явно куда чаще, чем сам он предполагал. Он тоже сильно поменялся. Черты лица стали резче, голос больше не имел и намека на что-то детское, он был подростково-низкий, с легкой хрипотцой. Взгляд пытался рассмотреть все его тело поподробнее, но Ника быстро краснела и отгоняла подобные мысли. «Так бля, я же не извращенка. Но-но-но.» Вскоре их разговор настолько растянулся, что солнце за окном начало медленно опускаться за горизонт. Наверное, не скоро бы начало темнеть, но стоило вернуться домой сегодня пораньше. А уже потом Вероника хорошенько разгуляется. Бросив взгляд на настенные часы, она слегка нахмурилась. Уходить было жаль, но ничего не поделать. — Ладно, я пойду уже, а то и так свалила, пока мать не начала бубнеть, — произносит девушка, вставая с теплого пола. Она подходит к Оле и вытаскивает из кармана что-то. Девочка тут же начинает сиять и смеряет Веронику взглядом, так и говорящим: «Это мне?». Рыжая улыбается и кивает. Только когда предмет оказывается в руках Петровой, у остальных получилось его разглядеть. Розовый тамагочи. — Оля, что нужно сказать? — подключается Антон, видя, что его сестра забылась, рассматривая подарок. — Спасибо, Ника! — Не за что. Как я такому солнцу могла не подарить что-нибудь? — смеется Вероника и опять поднимается, — ну, я пошла? — Стой, мы с тобой пойдем, — встает Рома, а за ним вскакивает и Бяшка. — Нам тоже по домам, — мычит бурят. Но Вероника смеряет их холодным и пристальным взглядом. Пятифан его замечает, но делает вид, что ничего не произошло. Ника имеет глаза, чтобы заметить, что им не просто по домам надо, они беспокоятся. Для нее это приятным не было: девушка приехала сюда со светлой головой, не желая вспоминать прошлое. И даже подобным они могут разбудить старые воспоминания. Но Никулена молчит, она знает, что хотя бы один, но догадался о ее мнении к этому. Антон провожает их, а за ним и Оля, которая напоследок крепко обнимает Нику, а Бяша на это ноет: — Вообще-то мне раньше обнимашки раздавали! Вскоре они отходят от дома Петровых и заходят в лес. Ромка пару раз кидает на Веронику взгляды — которые она прекрасно замечает — но девушка чувствует себя вполне прекрасно. Подобное действие со стороны бывших хулиганов задело, но не настолько, чтобы прямо-таки обижаться. Они ведь ничего не понимают, что их винить? Да и Ника давно отделалась от чувства, что все ее жалеют, как брошенную зверушку. Да, жалеют, но явно по-другому. Бывает, не в тему, но не обидно. — Так ты до конца лета у нас? — разбавляет тишину Бяша. К сожалению, все новые темы Ника обсудила с ним пару дней назад. — Ну, по словам мамы, да. Но я не уверена в ее отпуске и его действительности, — пожимает плечами девушка, — они в последнее время что-то участились. — Та ниче, у нас хватит времени побеситься, — хмыкает в ответ бурят, а потом резко останавливается. Ромка и Никой оборачиваются, смотря на него вопросительными взглядами, — слушайте, я, кажись, кепку у Тохи забыл. — Да че, завтра заберешь, — лениво тянет Пятифан, не желая возвращаться. — Ага, ниче! Я пока дойду до его хаты на башке яичницу можно будет жарить, — огрызается парень, — вы, короче, не ждите, а я побежал. Завтра зайдем за тобой, рыжая! И тут же он разворачивается, начиная быстро отдаляться от них двоих. Вероника же чувствует, как начинают гореть грудь и горло. «Бяшка, падла подзаборная!» — выругивается в мыслях она, но прикусывает губу, чтобы слова не вырвались. Ромка пожимает плечами и спокойно продолжает дорогу. Девушке ничего не остается, кроме того, как следовать за ним. Наступает долгая пауза тишины. Вероника не может из себя и слова вымолвить, она и так исчерпала свой лимит общения с ним, а тут еще и бурят ретировался якобы за кепкой. Пятифан же сам не знал, о чем следует говорить. Общих тем не было. Точнее, а были ли они вообще когда-то? Наверное, да. Они учились в одном классе, обсуждали общие ситуации, учителей и учеников, бывает, обсуждали что-то нейтральное, но что было интересно обоим. А сейчас вариантов было немного. Ой как немного. — Закончил школу? — Закончила школу? Они произносят это одновременно. После же на несколько секунд гремит тишина, а потом слышится девичий смех, без каких-либо комментариев. Ромка тоже не сдерживает улыбки. У Вероники все тот же звонкий заливистый смех, только теперь более мелодичный и звонкий. — Ты серьезно? — сквозь смешки выдавливает девушка. — Так ты тоже самое спросила. — Было бы странно, если бы я школу не закончила, не думаешь? — опять смеется она, — а вот тебя кто знает? — Ты могла до одиннадцатого идти, так что не гони. И вообще, в смысле «кто меня знает»? Я не настолько лох, чтобы не закончить это дерьмо, — хмурится парень, смотря на Нику недовольным взглядом. — Ой, да ладно тебе, ты не настолько хорошо учился, чтобы так уверено говорить. На это Роману нечего сказать, поэтому он фыркает и умалчивается, на что слышит новую порцию несдерживаемых смешков. Он прячет улыбку за кашлем и с облегчением замечает, что девушка не особо обращает на это внимание. — Я-то ответил на вопрос, в отличие от некоторых, кто скоро задохнется от смеха. — О, ну да. Я закончила и экзамены сдала на четверки, — хвалится Вероника, но Ромка задается другим вопросом. — Как ты успела-то? — он тут же понимает, что произнес глупость, хочет сказать, чтобы она «забила», но Ника опережает его. — Ты имеешь ввиду, что из-за лечения у меня было мало возможностей учиться? — преспокойно произносит она, — ну, знаешь, тут как посмотреть. Учеба неплохо отвлекает. Ну, она сначала отвлекала, до того, как я догнала остальных. А потом все темы наперед были изучены и стало очень скучно. — Раз знала все темы… То почему на четверки сдала-то? — Потому что мы не платили. Поэтому меня слегка завалили. — Че бля? У вас платят за хорошие оценки? — хмурится Роман, вскидывая брови. — А у вас нет? — удивляется в ответ девушка, — у нас все за деньги. Все построено на них. — Ладно, хер с ним. А че там Никита? — интересуется парень, медленно уводя диалог в сторону. Вероника не против же этого, поэтому отвечает на вопрос. — А у этого козлины все как обычно — прекрасно, — фыркает она, — ну, почти. Универ закончил, работает и даже девушку себе нашел. Вроде скоро предложение будет делать, они как третий год вместе. — И не удивительно, — пожимает плечами Ромка, — сколько ему? — Двадцать семь. — Ну и нормас. А че, девушка что-ли стервозная какая-то, раз ты так говоришь? — Ты че, Светочка — любовь всей моей жизни. Не будь она с братом, я б сама на ней женилась, — шутит Вероника, но ловит скептичный взгляд Ромки, — ну а что? Она реально крутая. А говорю я «так», что этот козел времени не уделяет ей. Ладно я, потому что получила свое раньше, но работа-работою, а Света очень хороший человек, она помогла ему во многом. Рома молча кивает, задумываясь. Пазл в голове медленно складывается. Скорей всего, когда Ника еще проходила интенсивное лечение, то сам Никита испытал немало стресса. С огромной вероятностью именно он ходил с ней на приемы, слушал показания врачей и нервничал. Он был в таком же дерьме, что его сестра, ведь проживал все ее проблемы через себя. А потом пришел этот человек, Света, и помог ему пережить все это дерьмище. Было бы по-другому, Ника бы не так отзывалась о ней и парень бы не собирался делать ей предложение. — Ну, раз женится скоро, то наверное же деньги копит, че, — предполагает Ромка, обдумав всю полученную информацию. — Скорей всего. Ну, я уверена, что она точно не обидится на этого олуха. — А ты? — Что — я? — хмурится девушка, получая внезапный и странный вопрос от Пятифана. — Ты нашла себе кого-нибудь? Сначала на лице Вероники проступает искреннее изумление, потом же она разливается уже в хриплом хохоте, кажется, с ноткой обиды, но Роман решает не обращать внимание на этот вопрос. Он же не может прочесть ее мысли, где так и звенит: «Как я могу найти себе кого-нибудь, если до сих пор люблю одну единственную падлу?» — Разве мы настолько близки, чтобы такое обсуждать? — язвит девушка, но тут же глубоко вздыхает, — ты серьезно? Кто будет с такой, как я? С такими обычно дружат, а не встречаются. — Может быть, — задумчиво тянет Пятифан, — но есть же исключения. Он тут же прикусывает язык, а потом ловит обиженный взгляд Вероники. Он чуть было не договорил фразу «я, например». Конечно, он например так может быть посланным нахер далеко и надолго. Конечно, четыре года назад парень еще надеялся на взаимность, но чего ему ожидать сейчас от девушки, которая давно переросла и вычеркнула свое прошлое? Его остатки — Антон, Бяша и он сам. И, к счастью, она не вычеркнула его вместе со всем остальным. — Исключения есть, но их всех уже разобрали, — фыркает Ника, — а что насчет тебя? — Я холостой и буду холостым, не нужны мне мозгоебки, — говорит парень полуправду и хмыкает. — Как грубо. Думаете, вы нам мозги не ебете? — Не так сильно, как вы, бабы, нам. Видела Тоху с Полькой? Там та-акие страсти, мама не горюй. — Ой, так и скажи, что завидно. — Завидно. — Что? — Что? Вероника впивает свой удивленный взгляд в Ромку, но тот выглядит настолько невозмутимым, что кажется, будто бы слово «завидно» ей послышалась. Она смотрит на него около минуты, а потом Пятифан все-таки отвечает на ее взгляд скептическим. — Че глазенки вылупила? Домой вали, рыжая, — закатывает глаза, а потом указывает на дом, около которого они уже оказались. Ника оборачивается и с удивлением понимает, что они уже прошли мост и стояли около ворот бабушкиного дома. — Ого… Так быстро. — Да-да. Все, давай. Как и сказал Бяшка, завтра зайдем. И после этого он разворачивается, направляясь прочь от Вероники. Та смотрит ему в спину до того, как парень скрывается за поворотом. А потом в голову опять врезается их диалог. — Не так сильно, как вы, бабы, нам. Видела Тоху с Полькой? Там та-акие страсти, мама не горюй. — Ой, так и скажи, что завидно. — Завидно.