° ° °
Новое пробуждение было, на удивление, безмятежным. Он лежал на мягком одеяле, замотанный в пушистую шаль. Чувствительный нос скривился, котенок чихнул и распахнул глаза. Колыхались серые тени, наползали друг на друга непонятные пятна — он зажмурился и заморгал. Яснее не стало. Светлые пятна справа, темные снизу, серая пустота впереди. Он принюхался и начал выбираться из уютного кокона. Спинке что-то мешало, а правая лапа ужасно болела. Задняя ныла, но наступать было можно. В этом месте кроме него не было никого живого. Споткнувшись, он кубарем слетел вниз с жалобным мяуканьем и с размаху приложился боком о деревянный пол. Зазвенела разбитая плошка, выплескивая воду. Он вскочил и тут же захныкал. На мокром полу лапы разъехались в стороны, судорога пробежала по телу. Хвост нервно бился о дерево. Он протяжно заскулил. А на кухне, на первом этаже добротного дома, стояла девочка. Из окна на ее макушку падали лучи утреннего солнца, отчего белые волосы золотились и выглядели спутанным облаком. Она шептала себе под нос последовательность действий и старательно перемешивала в котелке густое питательное зелье. Простое, оно не содержало ядовитых ингредиентов, поэтому Полумна справлялась с ним сама, разве что с помощью бабушкиного накопителя, у нее силенок все же было маловато. Бабушкина лаборатория была закрыта больше года, а зелья они заказывали у знакомого аптекаря. Как раз в это время Рейв летел к нему с новым списком для котенка, да и запасы пополнить стоило. Глубокую диагностику девочка проводить не умела, а сейчас без нее было не обойтись. Луна сделала что могла, а теперь ждала, когда подействуют влитые в малыша зелья и проснется бабушка. Та занималась зверятами более полувека, после того как перестала работать целителем в Мунго и заперлась в родовом поместье, присматривая за внучкой. Со второго этажа раздались неясный шум, писк и грохот. Юная ведьма прислушалась, набрала в пипетку готовое зелье, добавила нужную дозу в стоящую рядом миску супа и взбежала с ней по лестнице. — Ну-ну, малыш, сейчас я возьму тебя на руки и вытру воду с пушистой шерстки. Я принесла тебе еды. Покажи мне свои голубые глазки. Или зеленые? Нет, точно голубые, — девочка звучала ласково, а мягкие руки теребили короткий густой мех, аккуратно вытирали лапки, почесывали за ушком, успевая проверить состояние повязок. Котенок щурился: большое светлое пятно перед ним приятно пахло, немного светилось и говорило заботливым нежным голосом. С ним так никогда не разговаривали, потому малыш позволил ласковым рукам делать то, что они хотели. Ноздрей достиг запах похлебки. Зверек поводил головой, шевеля ушами и подергивая носом в поисках источника вкусного запаха. Глиняная миска звонко ударилась о дерево. Он выполз из полотенца и приступил к еде. — Кто же ты у нас такой? — Луна задумчиво теребила кончик косы, разглядывая чудо перед собой. Густой короткий мех с отдельными длинными серебристыми шерстинками, кисточки на ушах и хвосте, розовый нос и большие расфокусированные глаза глубокого синего цвета вызывали умиление. Крупные лапы, острые клычки говорили, что скоро их обладатель станет опасен. Длинный хвост нервно гулял из стороны в сторону, уши прижались к голове, а черные смоляные когти блестели на солнце. Малыш глотал еду так, будто ее отберут в любую минуту, и готовился защищать добычу до последнего. Его серебряные и темно-серые полоски вились одна за другой и составляли узоры на белоснежном меху. Красивый. Удивительный. Явно волшебный котенок. Полумна вытащила из шкафа несколько вручную переплетенных книг и фотоальбомов с заметками. Сложила их на широком массивном столе и стала листать толстые страницы; она рассматривала диковинных зверей, что рычали, крутились, прыгали или спали на пергаменте. Фотографии, наброски, вклеенные заметки и снова фотографии. Волшебница задумчиво хмурила лоб, терла переносицу, поглядывая на своего сытого заснувшего постояльца. В магических лесах Непала жили похожие на него существа. Луне про них рассказывал Ксено — ее приемный отец. По его словам, эти хищные крылатые кошки были редкими представителями полуразумных волшебных существ — по виду смесь тигра, леопарда и немного пантеры. Их мех был очень ценен тем, что серебряные, золотые и медные волоски являлись природными усилителями магии в зельях. Но, как и со всеми волшебными существами, свойства ценных ингредиентов сохранялись, если их отдавали добровольно. Насильно отнятые они вызывали непредсказуемые эффекты и скорее вредили, чем могли помочь. По преданиям от местных жителей, эти кошки могли общаться ментально и вызывать ледяной туман. Об этом мало кто знал, но Ксено в свое время тесно общался с Ньютом Скамандером, который жил одно время в этих лесах. Кажется, даже видел представителей этого вида вживую: золотисто-рыжих, черных, медно-красных. Белоснежных не встречалось. Луна задумчиво погладила кончиками пальцев мягкую шерстку; коснулась крошечных, пушистых, перепончатых крылышек, не способных пока раскрыться, не то что приподнять котенка; и снова посмотрела на единственную нечеткую фотографию. Похоже, это был детеныш кигару, ледяной кошки из гималайских гор. Откуда взялась подобная редкость в Британии, а уж тем более в местном волшебном лесу, девочка не представляла. — Если останешься у нас, то мы придумаем тебе имя, — шепнула она. — Плохо жить без имени. Понадобилось зелье с кровью единорога, чтобы залечить многочисленные травмы малыша. Луна не была целителем, откуда? Девочке только исполнилось одиннадцать… Но вместе с бабушкой она три года лечила лесных жителей: поранившихся жеребят фестралов, малышей единорогов, древесных кришаблей, мелких крюхопутлей. Так, год назад у них появился шустрый нюхлер Рикси. Часто за волшебницей следовал Адим — боязливый камуфлори, которого спасла Пандора от стаи гарпий в Индонезии, ее верный товарищ по детским играм. За ними присматривал Рейв, бабушкин ворон-компаньон. Иногда зимними вечерами семью навещали искристые саламандры, играя среди раскаленных поленьев камина. Бабушка давно не покидала дом, ее магия медленно истощалась. Раньше, когда была жива мама, отец проводил с маленькой дочкой много времени, все вместе они интенсивно путешествовали. Ксено показывал диковинных созданий, делал заметки, зарисовки, описывал их повадки и образ жизни. Луна тоже увлеченно рисовала все, что видела. Но после смерти мамы Ксено закрылся — он стал рассеян, задумчив, терялся в мыслях, продолжая общаться с погибшей женой. Неделями прятался в библиотеке, забывая о дочери, или уезжал в длительные командировки, оставляя Луну на бабушку Юримэй, которой приходился прапраправнуком. Полумна осторожно перевязала сонного котенка, укрыла его и спустилась вниз. Свой дом Луна нежно любила. Здесь прошло ее детство. Здесь еще чувствовалась мамина рука. Вязаный теплый плед, смешная прикроватная лампа, волшебный разрисованный потолок со звездами и планетами, изогнутая самодельная ваза для цветов, кормушка для птиц в саду, витражи на окнах. Она скучала по Пандоре и по Ксено, который со смертью жены потерял себя. Этот дом хранил в себе многие воспоминания — от радостных, щемяще-нежных до тоскливых и горьких. Луна задумчиво коснулась кулона с маленьким радужным камнем, подаренный ей на пятилетие. Дом был двухэтажным, с чердаком и небольшим подвалом. На первом этаже располагались прихожая, кухня, гостиная, большая отдельная ванная, две жилых комнаты с маленькими ванными внутри, обширная библиотека, небольшой кабинет и светлая столовая. На втором — пять жилых комнат. Чердак занимали многие памятные и важные вещи всей ранее многочисленной семьи Лавгудов. В подвале разместились склад, лаборатория, папина тренировочная комната с душевой, любимый мамин каменный бассейн на горячем источнике с круглым витражным окном над ним. Луна любила свою детскую комнату: уютную, круглую, с тремя узкими и высокими окнами в пол, которые выходили и в сад, и на лес. Бабушкина комната располагалась на первом этаже. Остальные комнаты пустовали уже четыре года. Юная ведьма взяла приготовленный поднос с флаконами зелий и постучалась в дверь. — Заходи, дорогая. Прекрасное утро, не правда ли? — Да, бабушка. День будет не хуже, — улыбнулась девочка и поставила поднос на резной столик у кровати с песочным балдахином. — Ты прекрасно выглядишь, но дай мне причесать твои волосы. Этот ритуал Луна любила, как и бабушка, но последняя в этом никогда бы не призналась. Она выросла в ином времени, не была слишком ласкова и тактильна, скорее молчалива и даже сурова. Не умела, как Пандора, ладить с детьми, быть с ними нежной и ласковой, увлеченной и порывистой. Бабушка напоминала архаичный каменный менгир, как внутри, так и снаружи. Ее забота выражалась в том, чтобы как можно лучше подготовить внучку к жизни, передавая ей знания их рода. Луна с удовольствием села на низкую табуретку и повернулась спиной к волшебнице. — Юная леди, ты должна уделять внимание прическе, одежде и манерам. О тебе будут судить по тому, как ты выглядишь, моя дорогая, и как себя ведешь, — приговаривала она и показывала девочке в зеркале, как правильно ухаживать за волосами. Луна со вздохом посмотрела на свое отражение. На самом деле, ей не нравилось долго возиться с прическами и нарядами, но об этом она промолчала. — Милая, ты сегодня рано встала. Мне показалось, что у тебя новый постоялец. Кто на этот раз? — Это котенок. Он милый, но очень пугливый. — Сильно пострадал? — Да, бабушка. Он был на грани, поэтому кроме зелий я использовала всю кровь единорога из хрустального флакона, что у нас была. — Не переживай, милая, значит, так и было нужно. Обычному зверьку требуется капля, чтобы исцелить любые раны. А значит, это оказалось дитя магического создания, верно? — Да, бабушка, это малыш кигару, и даже сейчас он нездоров. — Принеси мне его после обеда, я посмотрю. Тут что-то явно не так. Кровь единорога усилит любое зелье в несколько раз. — Спасибо, бабушка. Я боялась навредить ему, не знаю, что еще можно было сделать, рада, что ты мне поможешь, — закусила губу девочка, с мольбой глядя на старушку светлыми голубыми глазами. — Сегодня я чувствую себя неплохо, а ты, пока он спит, успокойся. Сядь у окна и прочитай первые три очерка Ольверта Фрауса из его «Измышлений о стойких магических повреждениях». А я пока почитаю, что принесли мне утром совы, — поправив седые волосы, старушка надела очки и принялась перебирать стопку писем. Воспитывать внучку было непросто, какой бы милой и покладистой не была девочка. Слишком давно она общалась с другими волшебниками, не считать же беседой традиционную переписку с поверенным и редкими знакомыми, древними, как и она сама. Эх, не ко времени покинула их Пандора, а Ксено с головой ушел в свои исследования, будто позабыв, что имеет дочь! Юримэй поправила очки и посмотрела на белокурую головку, которая склонилась над старинным бюро с пером в руке. — Итак, на прошлой неделе гоблины подтвердили мое прошение и готовы помочь в поисках твоего увлекшегося родителя. Скоро мы узнаем, не исследует ли Ксено леса Амазонии или архипелаг Вольных Ветров. Кажется, там объявили о появлении нового вида драконов, не так ли? — Месяц назад об этом писали в «Путевом вестнике», — задумалась Луна. — Их, кажется, хотели назвать мшистыми древесными или малыми травяными драконами и внести в книгу классификаций, но пока ждут решения экспертной комиссии. — Будем надеяться, твой отец вспомнит, что здесь его тоже ждут. Я не вечная, — поджала губы старушка, еще больше став похожей на реликтовую черепаху. — Ты очень сильная, — Луна изобразила самую безмятежную улыбку и прижалась к бабушке. Она тоже видела, как сильно сдала волшебница за последние месяцы. — Конечно, милая. А пока мы его ждем, напиши благодарственное письмо в «Гринготтс», поверенному Златохвату. Я проверю, как ты справишься, и подпишусь. Ты помнишь, как правильно обращаться к гоблинам? — Да, традиционное приветствие касается приумножения богатств и поверженных врагов. Потому что гоблины хоть и занимаются волшебными финансами, они до сих пор думают о себе как об очень воинственной расе, и об этом нам тоже не следует забывать. Когда мы так к ним обращаемся, мы вспоминаем их былые подвиги и оказываем дань уважения. Они ценят силу, упорство и хитрость, а не внешнюю красоту и манеры. Поэтому их не стоит называть милейшими, любезными, великими, дорогими или драгоценными, — Луна заученно ответила, вспоминая строки прочитанной книги. Отчего-то бабушка особенное внимание уделяла изучению именно этой расы. Последнее время. — Почему? — Потому что не нам их оценивать или намекать на их рост, а обращение — любезный, по их мнению, подходит слугам, а не воинам и оскорбительно для них. Лучше звать их уважаемыми или почтеннейшими. Они ценят доблесть, силу и честь, гордятся своей неустрашимостью и надежностью. Оскорбить их можно, если усомниться в их неподкупности, обвинить в нарушении договоров с их стороны. Гоблины очень щепетильны и взвешивают каждое слово, требуя от собеседника того же. — Может ли их оскорбить незнание ребенка? — Они не воюют с детьми, а глупцы недостойны гнева и мести. Но проверять границы их терпения не стоит никому. Истории о том, как могли проучить невежд гоблины, Луна запомнила хорошо. Не хуже «Сказок» Барда Бидля. Юримэй закончила с прической и взялась за вязание. Луна подбежала к зеркалу и принялась рассматривать себя со всех сторон. У самой девочки никогда не выходили такие красивые косы, как бы она ни старалась. Бабушка умела быстро сделать из нее принцессу. — Почему нам так важно правильно обращаться с представителями этой расы? — Наши деньги, наше наследие, наши документы в их ведении. Заслужить уважение представителя этой расы дорогого стоит. Стать их врагом — кусать собственную руку. Гоблины видят ложь, слышат ложь, чувствуют ложь. Их обмануть крайне сложно. Они ценят силу, видят выгоду, понимают власть, чтят Пятисотлетний Пакт о примирении. Они уничтожают своих отступников без жалости и сострадания, чужие суды их не интересуют. Их банковская система, финансовые потоки — это денежные артерии всего волшебного мира. Тем, кто плотно ведет дела с этой расой, стоит ознакомиться с тем, что подписывает во избежание недоразумений, неумышленных оскорблений, как и знать процедуру погашения взаимных претензий. Они ценят редкие артефакты, старинные магические драгоценные камни и чтят изначальную магию, — Луна теребила край рукава и вспоминала, что еще помнит о суровых мрачных карликах. — Умница, дорогая. Итак, тебе нужно написать нашему поверенному благодарственное письмо и напомнить о нашей просьбе. Луна задумалась, покусывая кончик пера, и старательно принялась выводить слова на пергаменте, пока бабушка перебирала остальные письма. Она хмурилась, иногда облегченно вздыхала или недовольно кривила тонкие бледные губы.Уважаемый Златохват, наш доверенный управляющий!
Я благодарю тебя за своевременный ответ и признаю, что ваша помощь неоценима в наших делах семейных. Поиск драгоценного Ксенофилиуса важен, потому как новости наши не терпят отлагательств. Мы ждем скорейшего его возвращения как Главы Рода. В награду за успешные поиски мы готовы предоставить оговоренную сумму и три процента сверх того за скорейшее возвращение Ксенофилиуса Рихарда в имение до Самайна. Письмо для Ксенофилиуса Рихарда Лавгуда прилагается. Пусть ваше богатство, почтенный Златохват, приумножится многократно пред глазами ваших поверженных врагов. Пусть испытают они все муки и силу вашего гнева.Со всем уважением к вашим заслугам перед нашим Родом, старейшая Рода Лавгуд, Юримэй Лавгуд.
Луна прочитала свой ответ и с ожиданием посмотрела на бабушку. — Прекрасно, моя девочка, прекрасно, — похвалила ее старушка. — Давай мне, я подпишу его и отправлю, — она искоса посмотрела на внучку и неожиданно поинтересовалась: — Ты скучаешь по отцу, милая? — Да, бабушка, — со вздохом призналась Полумна. — Ох, девочка моя, я сочувствую твоей утрате и восхищаюсь твоим мужеством. Ты сильная, малышка. Не позволяй никому уверить тебя в обратном, моя маленькая волшебница, — старушка нежно погладила ее по голове. Она не знала, что еще сказать внучке. Любые слова казались искусственными и вычурными. Впрочем, она давно сама себе казалась тенью прежних эпох. Отражением портретов — шепчущих обитателей поместья, таких же стародавних, как и она сама. — Откуда ты знаешь, бабушка? — О-о, об этом мне рассказали хрупокрылые смышли, — Юримэй задорно усмехнулась, — крошечные, с крыльями как у стрекозы и зеркальными чешуйками на теле. Они обитают в эфире, и видят их не все. Они любят умных и проницательных волшебников. В моменты душевного смятения шелест их крыльев помогает обрести ясность и поднимает настроение. — Удивительно… — прошептала Полумна, широко раскрыв глаза. — Я бы сказала, что они как лучи надежды, пронзающие туманы вероятностей. — Только рядом с исключительным волшебником, дорогая, — ответила бабушка, потрепав Луну по волосам, — а теперь я почитаю тебе немного, а потом вздремну. Читать внучке книги и рассказывать древние сказки было легче, чем поддерживать простые разговоры по душам. Она с радостью отдала бы воспитание ребенка кому-либо достойному и молодому, но, конечно, не такому безответственному как ее Ксено. К сожалению, рядом не было никого подходящего, а пускать в дом посторонних — слишком опасно. Слишком. Как и показывать миру, насколько старой и дряхлой она стала. Хватало проныр, которые мечтали прибрать к рукам драгоценное наследие их семьи. Ах, было время, когда Лавгуды могли похвастаться своей плодовитостью и невероятно талантливыми волшебниками… Хорошо, что теперь о них забыли, немало этому поспособствовало ее отшельничество и защита самой магии. Их род почти угас и защитников не осталось.
° ° °
К обеду Луна танцевала на кухне, взмахивая большой деревянной ложкой. В такт движениям вскидывались языки пламени в очаге. В казанке варились фасоль, картофель, морковь и другие овощи. Серебристо-черный нюхль безуспешно откручивал блестящие кухонные ручки от ящиков. В его пузике снова постукивали хрустальные листочки с металлическими прожилками, которые раньше украшали люстру в обеденном зале. Ворон на своем насесте неодобрительно косил взглядом на вороватого питомца. В его блестящих глазах отражались отблески пламени и явное неодобрение. Девочка увлеченно кружилась и в перерывах заглядывала в поваренную книгу на столе, переворачивая ее страницы взмахом пальцев другой руки. Мерно постукивали часы на стене, в камине скрипели от жара дрова. Молчаливый демимаска шебуршал в гостиной, перебирая пуговицы. Они летали в воздухе, подпрыгивали и звонко падали на деревянный паркет — зверек был невидимым. Над дверью кухни висели сушеные пучки пряных трав и разных магических растений. На полочках над холодильным ящиком умещались кувшинчики, чашки, тарелки и всевозможные баночки с засушенными ягодами, грибами, семенами. В широком окне отражались три больших подсвечника и огонь из очага, а на улице снова лил дождь. Раздался шорох и тихий дробный стук. Полумна выглянула из кухни. — Ты проснулся? И сам смог спуститься по лестнице? — Луна подхватила котенка, мастерски избежав острых коготков, и тут же примирительно почесала его за ушком. — Мне нужно тебя осмотреть. Что-то мешает тебе выздороветь окончательно. А еще меня беспокоят твои чудные глазки. Колыхнулась занавеска. Стылое дыхание ветра разгладило маленькую морщинку, тревожившую идеальный лоб девочки. Она кивнула своим мыслям. — Я сейчас познакомлю тебя с очень важным человеком в моей жизни. Это моя бабушка Юримэй. Она выдающаяся волшебница и опытный целитель. Многие годы она лечила людей, а последние десятилетия помогала разным животным здесь, в нашем волшебном лесу. Ты будешь послушным мальчиком, и она тебя обязательно вылечит, слышишь? Луна бережно прижала его к себе.° ° °
«Мальчик… щенок… непослушный… плохой… гадкий…», — пронеслось в голове, нервная дрожь пробежала по телу. Угрожающие гневные слова перекрывали мягкий голос. Котенок тревожно замяукал и попробовал выскочить из ее рук. — Тише-тише, дурашка, чего всполошился? Ты здесь в безопасности. Никто тебя не обидит, — Луна ворковала, неся к бабушке полосатого кошачьего детеныша. — Что ж, давай посмотрим малыша и узнаем, как его вылечить, — приглашающе махнула рукой из кресла старушка, поправляя очки. Луна положила его на мягкую шаль на журнальном столике. Юримэй взмахнула палочкой из белой акации. Тонкая вязь заклинания мягко окутала зверька. Луна и Юримэй прищурились, внимательно изучая результат. Перед ними разворачивалась подробная проекция из тонких и толстых разноцветных линий и узлов. — Очень необычно, — пробормотала Полумна. — Эти пульсирующие пятна, алые, оранжевые — места, где болит, да? А здесь все зажило хорошо, но надо немного подождать и поберечь. Нежные места. Не понимаю, почему вот здесь и здесь узлы. Тут энергия истончается, а здесь обрыв, магия утекает в никуда. Волшебное поле шире, я не видела никогда такого широкого. Сигнатура очень сложная для зверька, и ядро такое развитое, но как будто затертое, остались следы. Здесь его что-то перекрывало и здесь тоже. Сейчас оно повреждено. Странно. Малышу по виду месяцев пять, а следы давние. А что означает вот этот контур? И вот это? — Луна указывала пальцем на участки, о которых говорила. Юримэй ее внимательно слушала, хмурилась и недовольно поджимала губы. Малышка многое запомнила из ее рассказов. Умница, как и все Лавгуды. Предки наделили ее достойным даром, родовым. Малыш спал, пока над ним колдовали. Чары не были долговечны и быстро развеивались, но они выполнили свою работу — позволили осмотреть его без боли и страха. — Луна, милая, где ты нашла этого малыша? — встревоженно спросила старая волшебница. — Возле грозового пня. Я сразу принесла его в дом и начала, мне показалось, что его ядро было готово взорваться, но такого же не могло быть, правда? Поэтому я и потратила кровь единорога. А еще я пыталась влить в него немного своей сырой силы. Это, конечно, неправильно, но я так чувствовала. Знала, что нужно именно это, и малыш ее принял. Наша магия оказалась похожа. Прости, бабушка. Девочка опустила глаза и замялась. — Удивительное стечение обстоятельств и удивительно безрассудное поведение! — Юримэй качнула головой и нахмурила брови. — Поразительно, что это оказалось верным решением. По наитию — и попасть прямо в точку! Бабушка снова покачала седой головой. На ее очках играли блики от огня, а невозможно яркие для волшебницы таких лет глаза весело щурились. — Этот мир не безнадежен, если рука самой магии ведет его. Но ты же помнишь, насколько это опасно. — О чем ты, бабушка? — Луна вскинула глаза на волшебницу. — Тебе повезло, что этот котенок, совсем не котенок, а очень близкий тебе по магии человеческий ребенок в форме анимага, и его форма редкого сильного магического зверя. А значит, мальчик тоже силен. Тебе повезло, что его магия близка к твоей, иначе вы сожгли бы друг друга сырой силой. Стихийное превращение вывело животный облик на первый план, поэтому его человеческая суть не боролась с тобой, принимая помощь. Сейчас его человеческий разум спит, но чем дольше это происходит, тем труднее будет его разбудить. От волнения женщина снова перешла на привычный сухой лекторский тон. Так легче было скрыть тревогу и не повышать голос на девочку. Кричать и злиться она считала совершенно неприемлемым, как и поддаваться любым другим эмоциям — слезам или громкому смеху. Все же воспитывали их не в пример нынешнему поколению. Чего стоили новости или скандальные статьи в невозможно вульгарном «Пророке». — И что нам делать? — встревоженно спросила Полумна, по-новому взглянув на мальчика-котенка. — Звать его, — намеренно буднично произнесла Юримэй. Взмахом палочки она открыла дверцу шкафа. Из него выплыл синевато-серый плед. Юримэй расстелила его на соседнем кресле и так же, магией, уложила в него звереныша. На столик плавно опустились вазочка с печеньем, чашки и блюдца из шкафа. — Дорогая, принеси из своей комнаты одежду для него и завари чай. — Мне принести к чаю молока? — Это было бы чудесно, милая. Пока девочка поднималась по лестнице, Юримэй провела еще несколько диагностических тестов и удивленно приподняла седые брови. Этот мальчик, кем бы он ни был, имел поразительно схожие магические сигнатуры, что и ее приемная внучка. Конечно, до совершеннолетия эти показатели менялись, но весь ее профессиональный опыт говорил, что это не невозможное в своей уникальности совпадение. Детишки просто очень близкие родственники. Диагностика показала отголоски чужого вмешательства — магическая суть мальчика кем-то связывалась — остались рубцы на магическом ядре и очень хрупкие неразвитые каналы. Следы физических травм и шрамы на коже говорили о жестоком обращении. Этот ребенок вел мучительную жизнь. Ему требовался не только уход, но и время. Безмятежная защищенная и стабильная жизнь. И если покой и уход в этом доме волшебница могла предложить, то время и постоянство — вряд ли бы успела. Ее жизненные часы отмеряли последние крупицы, а над судьбой она была не властна. Старая волшебница взмахнула палочкой, сняв чары, и котенок начал просыпаться. Он поднял свою маленькую усатую мордочку и зашевелил носиком. В комнате были посторонние, но опасности не ощущалось. — Здравствуй. Ты здесь в безопасности, мальчик. Котенок вздрогнул и попытался зарыться поглубже в плед. — Хорошо-хорошо, можешь спрятаться, но слушай мой голос. Меня зовут Юримэй. Я когда-то была целителем, но последние годы вместе с внучкой лечила магических зверей. Ты был сильно ранен в лесу. Полумна — моя внучка, принесла тебя к нам домой и вылечила, как смогла. Сейчас ты маленький котенок, но раньше был ребенком. Человеком. У тебя произошла спонтанная трансформация. Ты знаешь, что это волшебство, редкое и удивительное. Магов, которые умеют превращаться в животных, зовут анимагами. Я, к примеру, пару десятков лет назад могла оборачиваться совой. Но с глубокой старостью некоторые навыки, к сожалению, становятся недоступны. Давай мы попробуем вернуть тебе основную форму. Слушай мой голос, малыш! — старушка дождалась, когда зверек перестал вертеться, и продолжила. — Ты сейчас представь свои руки, твои человеческие руки. Пять пальцев, ногти, розовая кожа, ладони. В руках очень удобно держать чашку и пить чай. Ты любишь чай? На твоих ногах ботинки. Вспомни, как они выглядят. Ты умеешь ходить двумя ногами, ты смотришь на небо и видишь облака. Они разные, как и само небо. Вчера оно было пасмурным, хмурым. Весь день моросил дождь. Ты бродил по лесу. Заблудился? Котенок жалобно запищал, зарываясь в одеяло как можно глубже. Ласковая ладонь погладила его поверх. — Ну-ну, тихо-тихо. Сейчас ты с нами, в безопасности, в нашем доме. Здесь никто тебя не обидит. Ты меня понимаешь, да, милый? Котенок утвердительно мяукнул. — Тогда слушай. Сейчас ты посмотришь на свои лапы и представишь человеческие руки, какими ты их помнишь. А я в это время подтолкну тебя магией. Ты не пугайся, когда станет горячо, это поможет сконцентрироваться и придаст тебе силы.° ° °
Пожилая леди снова подняла палочку в серии сложных пассов. Мгновение, и в легких клубах тумана вместо котенка появился беловолосый мальчик с тонкими правильными чертами лица. Он, не моргая, расфокусированным взглядом смотрел на растопыренные пальцы. — Я на самом деле был кошкой? — хриплым от долгого молчания, слегка простуженным голосом произнес он. — Котом. Да, на самом деле, — невозмутимо произнесла Юримэй. — Этот талант у магов редкость, которая достигается упорными тренировками или чудом, как это случилось с тобой. Сложной комбинацией из удивительного стечения обстоятельств, родовых способностей и твоих личных качеств. Что ценно априори. Рада приветствовать тебя в нашем родовом поместье. Я, как старейшина рода Лавгуд, обещаю тебе поддержку, знания и защиту в стенах этого дома, пока жива. Да будет так, — золотистые ленты обета закружились в воздухе и осели на запястье старой женщины узором, который вспыхнул искрами и стал невидимым. Гарри молчал, пытаясь осознать все, что его окружает, некоторые слова казались бессмысленными. Женщина внимательно наблюдала за ребенком. Кажется, он чувствовал магические колебания: повернул голову в сторону волшебницы, пытаясь разглядеть хоть что-то, потер собственное запястье, которое оплела такая же лента. «Бесполезно», — прошептал ему внутренний голос. Мальчик крепко зажмурил глаза, пытаясь удержать слезы. Скоро эти добрые люди увидят, что он слеп, как крот, и вышвырнут его из своего дома. Даже родственникам он оказался не нужен! Он обнял руками худые ребра и только сейчас понял, что не одет должным образом. В смущении Гарри натянул плед на плечи и плотнее в него закутался. — Милый, не переживай, первая трансформация всегда происходит с телом волшебника. Позже ты сможешь сохранять на себе свои вещи. Конечно, если они не из мира простецов. Искусственные ткани не выдерживают магические манипуляции. На кресле возле тебя лежат вещи, которые ты можешь надеть. Я думаю, они тебе подойдут по размеру. Двери в ванную находятся прямо за твоим креслом. Ты пока сходи, переоденься, освежись и, пожалуйста, не трогай повязки на своем теле, они держатся магическим способом. Гарри протянул руку и наткнулся на стопку вещей. Он прижал их к себе, другой рукой придерживая плед. Медленно, на дрожащих ногах встал, привыкая к собственному весу, и потихоньку, шаг за шагом, направился в ванную. А Юримэй в это время раздумывала, как вести разговор с этим испуганным и настороженным словно дикий нарл мальчиком. Жалости, как ей показалось, он бы не потерпел, и освоиться ему нужно было дать хоть немного. Она видела, насколько сильно он напряжен в ее присутствии, посему решила не мучить его расспросами, а дать привыкнуть к себе и окружению, когда начала мерно рассказывать то, что могло бы его заинтересовать. Ох, как же давно она не говорила ни с кем, кроме Полумны. Точно не последние два века. Не считать же за беседу переписку со Златохватом или с той же Августой Лонгботтом, слишком разными они были по возрасту и стремлениям. Одна надежда была на непосредственность и ласковый характер внучки. Девочка сможет растопить лед и помочь в общении лучше нее. Спустя полчаса двери открылись, и ребенок показался на пороге. Его лицо было тщательно умыто. Одежда Луны оказалась велика. Мальчик был необычайно худым и бледным. Гарри опустил глаза и шагнул пару раз вперед, упираясь ладонями в спинку кресла. Он остановился, сжав руки на мягкой обивке, и откашлялся: — Что вы хотите, чтобы я сделал сейчас? — нерешительно произнес он. — Присаживайся. Мы выпьем чаю и побеседуем. Нам есть что обсудить, — мягким голосом произнесла старая женщина. Ребенок медленно обошел кресло и присел, сложив руки на коленях. Его глаза были опущены. — Накинь плед на плечи, тебе не стоит мерзнуть. Ты пьешь чай с молоком, медом или сахаром? — поинтересовалась Юримэй. — Мне понравится любой. Спасибо, — вежливо ответил мальчик, не поднимая глаз и закутался поглубже в мягкую ткань. Зазвенели чашки, послышался звук льющегося чая. — Мне кажется, ты хочешь что-то спросить, милый? — У меня другое лицо. Не такое, как раньше, другой нос. Волосы, как у девчонки, длинные. И они не спутанные, мягкие… Они всегда торчали, как пружины. Как они выросли за день? Это все так непонятно… И котенок. Разве человек может стать животным? Магия не существует. Ой… Извините. Простите. Я не хотел… — Гарри опомнился и тут же вжался в кресло глубже, забормотал, обхватывая себя руками. — Я рада, что ты задаешь вопросы, молодой человек. Это правильно. Знание — сила. Поэтому не бойся, спрашивай обо всем, что тебе непонятно, — спокойным голосом произнесла волшебница, — и надеюсь, что ты сможешь вернуть эту любезность позже. Женщина прочистила горло, сделав глоток чая, сохранив размеренный тон. Из них двоих хоть кто-то должен быть спокоен. Она видела, что мальчик прислушивается к ее рассказу и новая информация отвлекает его от паники: — Насколько я вижу, ты не только обрел способность анимага, но и являешься метаморфомагом. Анимагия, это приобретенная способность, которая дается любому, кто приложит большую долю упорства и силы для ее достижения. Анимаг превращается в животное, близкое его внутренней сути. Грубо говоря, маг превращается в себя, но в животном мире. Твоя суть — кигару — горная гималайская ледяная кошка, волшебный представитель фауны магического мира. Замечу, редчайший ее представитель. Только очень сильный маг сможет превращаться в магическое животное. Маг средней силы — в простое. Гарри залез в кресло поглубже и обхватил свои колени. Укутанный одеялом он напоминал пухлый снежный ком. Слушать было интересно. Он старался получить всю информацию, которую мог, пока его не выставили. — Метаморфомаг, — продолжила женщина размеренным лекторским тоном, который был для нее привычен, — это маг, способный менять свою внешность, примеряя на себя любой образ, выдуманный или реально существующий. Изменить любую свою черту — цвет, форму, вид — чем больше силы, тем сложнее и долговечнее изменения. Твоя способность была заблокирована насильно кем-то с большим мастерством. Это противоречит природе, вредно для метаморфомага и преступно по отношению к нему. Особенно отвратительны такие манипуляции над ребенком. Я не знаю, кто сделал с тобой это и многое другое, но скажу одно — они презренные преступники, годные для Азкабана. Это волшебная тюрьма… — пояснила леди на недоумение, проскользнувшее на лице ребенка. — Поэтому ты изменился. За время нашего разговора твои волосы сменили свой цвет три раза, глаза — два. Ты был зеленоглазым брюнетом или русым с карими глазами, а может, рыжим с синими? — Первое. — Ты не прав. Та внешность, о которой ты говоришь, была насильно в тебе закреплена. Она же не менялась? А вот синеглазый блондин как раз и есть твоя истинная внешность, данная тебе от родителей. После первого превращения анимаги всегда первой показывают свою истинную форму. Кстати, твои кошачьи глаза тоже синие, а мех белый. Гарри долго молчал, осознавая все, что ему говорили. Петунья точно не была светленькой, да еще с синими глазами! А Дадли был копией Вернона. Он почувствовал, как гнев собирается в груди. На столе задребезжала посуда, затрепетали занавески. Гарри до безумия испугался очередного приступа. Он зажмурился и запретил себе мыслить в этом направлении. За гневом, злостью, отчаянием обычно следовали вспышки его ненормальности. Нет. Не сейчас. Только не сейчас. Он еще ничего не узнал! «Не думай об этом», — ругал он себя. Медленно и глубоко задышал, запирая свой гнев поглубже. — Милый, тебе пора выпить лечебные зелья, — голос старушки не был злым. — Я клянусь, что они не навредят тебе. На вкус, конечно, полный ужас, но лечат превосходно. В его руку толкнулся стеклянный флакон. Гарри поднес его ко рту и залпом выпил. Пустой пузырек в его руках поменяли на полный. Он снова проглотил лекарство. И еще одно. Последнее запомнилось на вкус как мята с малиной. Он пробовал ее в саду у соседки прямо с куста. Эмоции улеглись, а сил прибавилось. — Что они лечат? — спросил Гарри. — Я дала тебе зелье для восполнения крови. Скелегроу. Оно залечивает трещины и переломы в костях. И успокоительное. — Ужасный вкус, — признался мальчик, — но я благодарен вам, не думайте. Вы меня лечите. и вообще… я здесь. За все спасибо, — он неопределенно махнул рукой. — Возьми чай, твоему горлу полезно горячее, — в руки Гарри толкнулась теплая чашка. Он сжал ее, согреваясь. — Итак, метаморфомагия, крайне редкая родовая способность. Насколько помню, ее представители носили фамилии Блэк и Грейсток, род последних угас еще в XVII веке. Кровь Блэков с геном метаморфа может проявиться через три-четыре поколения в любой чистокровной семье. Поэтому бессмысленно искать твоих настоящих родственников на основании только этого дара. Блэки, Лестранжи, Малфои, Гойлы, Розье, Макнейры, Принсы, Прюэтты, Лонгботтомы и другие несут в себе какую-то долю крови рода Блэк из-за множественных перекрестных браков в разные времена. Проще говоря, почти все в магической Британии друг другу родственники. У Лавгудов кровь Блэков появилась через Мариэтту Блэк пять поколений назад. Кресло заскрипело, старушка вытянула ноги к камину и продолжила: — Я могу сказать одно: по твоему лицу видно, что оба твоих родителя с большой вероятностью чистокровные маги. Твоя кровь и сила, твоя метаморфмагия свидетельствуют, что предки были магами более пяти поколений. Ты — чье-то потерянное дитя, как и Полумна, моя приемная внучка. Не знаю, как в мире простецов (немагических людей), а старые магические семьи чистокровных ценят каждого своего ребенка. Лелеют и берегут, как драгоценность. И если твоя прошлая жизнь этому противоречила, значит, у твоей семьи были могущественные враги. Поэтому только твое стремление стать сильным, хитрым, умным и опасным сохранит твою жизнь. Судьба привела тебя к нам, второе потерянное дитя, твое место теперь здесь, пока ты не решишь иначе. Раздался легкий стук в дверь. Луна вернулась с новым угощением, а в комнате запахло корицей и горячим шоколадом. Гарри смутился, поймав себя на том, что шумно втягивает вкусный запах. — Это я. Рикси снова разобрал люстру в холле, и она упала. Пришлось собрать детали, чтобы потом ее починить. Ой, какой ты хорошенький! Получилось! Ты отлично справился. Из милого котенка вышел такой замечательный мальчик! Возьми горячий шоколад, я сделала его для всех. Полумна тараторила от волнения, но, к ее удивлению, под конец ее речи мальчик расслабился и даже несмело улыбнулся, хотя глаза на нее так и не поднял. Прямо перед ним стукнула о поверхность стола чашка. Гарри взял новый напиток и повел носом. Горячий шоколад ему пробовать не доводилось. Тетя Петунья ястребом следила, чтобы Гарри такое лакомство даже не снилось. Но он часто его делал для кузена и наслаждался запахом. — Как твое имя? — поинтересовалась девочка. — Я… — Гарри замялся, он не хотел произносить старое имя из гнусной прошлой жизни. Что-то кричало в нем, что все в ней было обманом. Родственники отказались от него. Прошлое было далеким и чужим. Будто то, что с ним происходило раньше, касалось кого-то другого. — Я бы не хотел вспоминать прежнюю жизнь. Не знаю, что сказать, — блондин, точнее красноволосый в этот момент мальчишка, вжал голову в плечи, ожидая насмешек, но его собеседники не спешили смеяться. Они еще не упомянули о его проблеме. Мальчик почти не поднимал глаз и пока не попал впросак. Наверное, они пока не догадались. — Я думаю, тебе подойдет новое имя, — рассудительно предложила девочка. — Ты можешь выбрать любое, которое сам захочешь. Гарри кивнул и несколько минут сосредоточенно размышлял. Мысли проносились в голове, но ему не за что было зацепиться, в его прошлой жизни не было ничего, что хотелось бы сохранить или помнить, а большего мальчик и не знал. Пирс, Джон или Грегори — эти имена несли в себе неприятные воспоминания, а остальные ничем не запомнились — мелькали лица одноклассников, но он даже не помнил, как их звали. Внезапно его осенило. Тетя частенько хвасталась соседкам поездками вместе с семьей в Германию, в Италию, на какие-то тропические острова. В доме на каминной полке у них стояло много фото из разных мест. Но только она притягивала его взгляд, как ни одна другая, чем бы он ни занимался, — там не было самих Дурслей, только извилистая река между высоких холмистых берегов. Открытка была красочной, и внизу вилась тонкая надпись «река Изар, Альпы, Бавария». — Изар, — сказал наконец мальчик. — Тогда Изар, как река. — А еще звезда… — рассматривая его мечтательными голубыми глазами, проговорила Луна. — Папа брал меня с собой в Испанию, на баскском «изар» — это звезда. — Нужно второе имя, — напомнила детям Юримэй. Гарри замялся. — Акери подойдет, — уверенно сказала Луна. — Что оно означает? — По-креольски это значит «обретенный». Изар Акери. — Непривычно, — как-то неумело улыбнулся он, — но мне… Мне нравится. Гарри казалось странным иметь сразу два имени. Раньше он был просто Гарри.° ° °
Вечер наступил незаметно. Комнату освещало пламя камина, потрескивали дрова. Бабушка задремала, сложив руки с очками на животе. Луна и Гарри допивали чай. — Изар, я думаю, бабушке пора отдохнуть. День для нее был утомительным, — мягко произнесла Полумна, поставив чашку. — Да-да, — растерянно вскочил мальчик из-за стола, чуть не опрокинув кресло. Он застыл, мучительно думая, что делать дальше. В чужом доме, в темноте, он не знал, куда ему идти сейчас. Он не мог помочь убрать со стола, не знал, где кухня. Он вообще с самого момента травмы изо всех сил пытался держаться и не падать духом. Мальчик покраснел и опустил глаза. — Куда… к-куда… мне идти? — Я покажу тебе твою комнату. Тебе не помешает сон, и лечение еще не закончено, — уверенным голосом произнесла девочка и взяла его под локоть. — Сейчас мы выйдем из бабушкиной комнаты и поднимемся по лестнице на второй этаж. Твоя комната будет напротив моей. Девочка медленно вела его по дому, беззаботно болтая обо всем, что их окружало. Изар уяснил: тут с ними живет маленький вороватый нюхлер Рикси, который любит блестящие вещи; на кухне спит старый ворон; в доме семь комнат и другие помещения, которых не было в его прежнем месте жительства. Они быстро поднялись наверх, и Полумна завела его в комнату. Мальчик замер в напряжении, больше врать о своем состоянии он не мог, а признаться в увечье было стыдно и немного страшно. Стоя посредине комнаты, он обернулся на звук щебетания девочки и решился: — Полумна… Луна… я… ты знаешь, я ничего не вижу… и не могу быть вам полезным… ничего не могу… — в отчаянии прошептал он, и ничем не сдерживаемые слезы потекли по щекам. Он опустил голову, не зная, что добавить. Тонкие детские пальцы коснулись его лица, медленно вытирая влагу. На коже он чувствовал легкое шоколадное дыхание. — Акери, — нежно произнесла Луна, — ты вернулся домой. Я рада, что ты рядом и чувствую, что все наконец становится правильным. — Но зачем я нужен, пустое место, слепой и бесполезный! — отчаяние последних двух дней захлестнуло его, и мальчик не мог удержать эмоции в себе. — Это неправда. Я не уверена, что мы сможем излечить твои глаза, — с сочувствием произнесла Полумна, — но твои смышли очень яркие. Ты очень сильный. Умный. И очень хороший. Изар положил свою руку поверх ладошки Луны на его щеке. Никто раньше не говорил ему таких приятных слов. — Сейчас поздно, ложись спать. Вот здесь у тебя кровать. Это тумбочка, на ней графин с водой и стакан. А дальше вдоль стены дверь в твою ванную. Не расстраивайся. Завтра будет хороший день, — Луна провела его по комнате, придерживая под руку и позволяя другой водить по всем вещам, запоминая их место, затем подвела к кровати. — Утром увидимся, — прозвучал ее голос параллельно легким шагам, и он остался один. День был насыщенным, но сегодня он засыпал в теплом сухом доме, без боли и страха — и это было хорошо. Изар хотел бы здесь задержаться, если хозяева не решат иначе. Доверять словам он отвык.