° ° °
Утро Гарри… Изара (он приучался думать о себе с новым именем) началось рано. Он услышал щебет первых птиц за окном. Ночь на новом месте прошла беспокойно. Мальчик медленно встал, спустив ноги на деревянный пол, с силой потер лицо ладонями и решился. Придерживаясь за стену, ребенок пошел искать ванную. Луна вчера ее показывала, но переполненный событиями и впечатлениями мальчик обо всем забыл. Сейчас у него было время изучить все без посторонних. Полотенца оказались мягкие, большие и пушистые. Гарри долго думал, можно ли ими пользоваться, как и душистым цветочным мылом, и горячей водой. За следующие часа два он успел умыться, найти и надеть новую одежду, обнаружить расческу с резинкой на ручке и привести в порядок непривычно длинные волосы, связав их в небрежный низкий хвост. Спальня оказалась довольно большой — пятнадцать шагов по одной стороне и двадцать три по другой. Возле окна, по центру, располагался широкий деревянный письменный стол с тремя ящиками сбоку. Дальше находилась дверь в ванную. Рядом стояла тумбочка, а за ней — широкая кровать с балдахином из плотной, бархатной на ощупь ткани. На покрывале вился какой-то сложный цветочный узор. Гарри… Изар несколько минут потратил, водя пальцами по вышитым стежкам, пытаясь угадать рисунок. За кроватью вдоль стены умостился массивный деревянный шкаф с тремя створками. Изар грустно провел пальцами по холодной поверхности зеркала, смиряясь с мыслью, что увидеть свое отражение ему не удастся. Он даже не знал, как выглядит… Мальчик приложил к своему лицу ладони и кончиками пальцев ощупал нос, щеки, скулы, брови. Лицо действительно было другим. Скулы выше. Нос не такой курносый. Губы тоньше, а нижняя пухлее. Только щеки были такими же впалыми, как и живот. Ребенок тяжело вздохнул и прошелся вдоль противоположной стены — там располагались широкий и высокий камин с тремя подсвечниками на полке сверху, два кресла с низким столиком и полками над ним, где стояло несколько тяжелых книг из плотной бумаги. Он аккуратно застелил постель и снова прошелся по комнате, мысленно рисуя то, что успел потрогать и запомнить. Память у него была отменной. Чтение… Еще одна невосполнимая потеря. Читать в прошлой жизни Гарри любил. Он часто скрывался от кузена в школьной библиотеке. Хулиганы не искали его там, и он наслаждался чтением историй и учебников наперед. Гарри не любил пропускать школу. С видимыми синяками и ушибами Дурсли не выпускали его из дома. Это происходило так часто, что большую часть школьных тем он пропускал. «Такой болезненный и капризный мальчик, как моя сестра, он часто впадает в истерики и бьется о пол, поэтому на нем столько синяков», — так говорила Петунья. О нерадивом племяннике она высказывала многое: что он унаследовал от отца скверный характер, плохие гены, что он вороват, хулиганист и лжив, вдобавок ленив и глуп. Конечно, он специально писал тесты хуже кузена, но отставать от программы не любил, наоборот, изучал много книг для средних и изредка для старших классов. Его увлекало так много всего! Учиться, если никто не мешал, было легко. Книги не дрались, не оставляли на нем синяков, не ранили его словами! Они заставляли забывать об одиночестве и беспросветной тоске. Изар снова вернулся к столу у окна и присел на стул в ожидании прихода хозяев. Выходить из комнаты в чужом доме он не посмел, а что делать дальше решительно не знал. Ждать было привычно. Спустя несколько часов Луна дробно застучала в двери и тут же их распахнула. С ее приходом комнату наполнили новые звуки — дребезжание зелий на металлическом подносе, стук ее обуви по деревянному полу, звонкий голос и шуршание ткани. — Доброе утро! Надеюсь, ты хорошо выспался! Сейчас мне нужно поменять твои повязки и напоить зельями, а потом мы спустимся на кухню. Я сварила кашу. Бабушка встает позже, мы успеем с тобой посидеть в саду и выпить чаю с кексами, — девочка говорила без остановки, раскладывая на столе флаконы. — Кажется, за окном идет дождь. Я слышу стук капель, — нерешительно заметил мальчик, сжав пальцами ткань брюк над коленями. Ладони были потными. Позволять перевязывать свое тело он не хотел, но как отказаться-то? Сам он бы с этим не справился, убежать было невозможно и глупо… Как и сопротивляться. Поэтому он поступил как обычно: замолчал и стал ждать, что будет дальше. — На крыльце у нас амулет с заклинанием. Но он давно не заряжался! Раньше мы любили сидеть там и пить чай в любую погоду. Сейчас моих сил хватит на двадцать минут, я проверяла, — в голосе девочки слышалась гордость. — Магия? — с сомнением произнес Изар. — Это и правда реально? Все… по-настоящему? — А ты думал — приснилось? — засмеялась девочка, но тут же ее смех оборвался, она вгляделась в серьезное лицо Изара. — Ты правда, на самом деле думал, что магии не существует? — Два дня назад я о ней не слышал, а за любое упоминание о чем-то ненормальном мне изрядно доставалось, — почему-то решил признаться мальчик и смутился. Это совсем не то, о чем он хотел говорить. Видимо, Луна это поняла. Девочка не стала расспрашивать. — Тогда приступим. Чем раньше закончим с лечением, тем быстрее пойдем завтракать. Сейчас я дам тебе выпить зелья: кроветворное, дальше скелегроу, оно лечит повреждения костей — переломы, трещины. Это зелье может вырастить любую кость, но не больше десяти мелких или одной крупной за раз. Потом нужно ждать три дня и все время пить витамины. Еще питательное и успокоительное. Не спорь, успокоительное важно для того, чтобы остальные зелья давали максимальный эффект, — голос Луны звучал очень деловито. Ей нравилось делиться информацией. Возражать Изар даже не планировал. Он послушно выпивал снадобья по очереди. Все, что ему в руку давала девочка, и отставлял на стол пустые флаконы. Вкус у этих лекарств был мерзкий. И запах. Кроветворное, например, воняло старыми носками, но на вкус было приемлемым. Скеле… что-то там, обладало запахом мокрого мела, а на вкус оказалось как протухшее молоко и гнилые яблоки одновременно. — А теперь мне нужно тебя перевязать. Ты не против? — Если против, мы пойдем пить чай? — хмыкнул Изар и тут же смутился. — Вряд ли, — протянула Луна, — не переживай, я осторожно все сделаю, больно не будет. Сними рубашку, пожалуйста. Волшебник вместо ответа стянул рубашку через голову одной рукой и напряженно выпрямил худую спину. Он сжал челюсти и заставил себя не вздрагивать и не уклоняться от чужих рук. Мальчик не хотел этого, но не мог ничего поделать. Не ссориться же с девочкой? Пальцы Луны едва касались, скорее порхали по его боку, нанося мазь с сильным запахом ромашки и полыни. Было немного щекотно и очень неловко. Гарри представлял, что сейчас видела Луна. Она не охала, не вопила, не цокала языком в презрении. Это успокаивало. — Вот и все, теперь твоя нога и рука… — она ловко заменила бинты и накинула сверху плед. От холодной мази и ее действий мальчика слегка знобило. Колено девочка перемотала быстро, как и ушибленное запястье. Через десять минут процедуры были закончены. — Я пока спущусь вниз, отнесу все лишнее, а ты можешь одеться снова. Кстати, я принесла тебе свитер, вот. Ему в руки ткнулось что-то теплое и вязаное. Пряжа была такой мягкой, что Гарри минут пять сидел и перебирал руками переплетение толстых нитей.° ° °
Пока они собирались, на улице немного развиднелось. Осторожно выглянуло из-за туч солнце, но в воздухе еще чувствовалась дождливая сырость. Конец лета выдался очень холодным и ветреным. Луна аккуратно расставляла чайный набор и круассаны. Пахло свежей теплой выпечкой и беконом. Гарри спустился сам, осторожно ощупывая перила лестницы. Дом казался приветливым, но уточнить или объяснить свои ощущения мальчик не смог, как бы ни старался. Он прислушался, замер и направился на звук дребезжащей посуды. Шаг за шагом он приближался к дверям на веранду, водя руками перед собой, звуки становились громче. Луна наливала чай, на веранде было свежее, чем в доме, чувствовался ветерок, но того промозглого холода, который он ощутил в лесу — не было. — Если пройдешь три шага вперед и повернешься направо, ты найдешь кресло. Присаживайся, — невозмутимо произнесла девочка, помешивая сахар в чашке. — Свежая выпечка. Ты умеешь печь булочки? — не зная, о чем стоит говорить, пробормотал Гарри. Молчать казалось невежливым. — Нет, ее приносит Эрнеста, она каждое утро прилетает, — рассеянно перебирая баночки с добавками к чаю, ответила девочка. — Э-эм-м, прилетает, как на метле? — уточнил Гарри. — Нет, как на крыльях. Это сова пекаря. Почтовая, — объяснила Полумна. — Сова? Это надежно? Может она, не знаю, уронить посылку, отдать ее не тому человеку… — Это волшебные совы, их выращивают в волшебных местах. Учат, я читала об этом в журнале, с помощью заклинаний и зелий специальные волшебники. А на посылки накладывают уменьшающие чары. — Разве они не могут заблудиться? — У них в голове не живут Wrackspurts, поэтому они всегда находят правильную дорогу и нужного человека, — деловито продолжила девочка, намазывая джем на хрустящий кусочек тоста. — А что такое Wrackspurts? — Это такие невидимые создания, которые запутывают волшебника и питаются его беспокойством. Их еще зовут мозгошмыгами. У животных их нет, и у птиц тоже — они напрасно не тревожатся. — Наверное, у меня полно этих, Wrackspurt’ов, — почесал затылок мальчик, выговаривая незнакомое название. — Тогда тебе нужно от них избавиться. Они мешают правильно смотреть, — невозмутимо произнесла девочка, — кстати, бабушка просила навестить ее через час. Я отведу тебя к ней. — Она у тебя строгая, — сказал Гарри, — но не злая.° ° °
До встречи со старой волшебницей Гарри напряженно изучал обстановку первого этажа, как попросила Луна. Конечно, в запертые двери он не входил, но и открытого пространства здесь хватало. Он всегда нервничал, встречаясь со взрослыми. Опыт говорил, что ничего хорошего от них ждать не приходится. Какие бы добрые слова ни звучали — что в школе, что на родной улице… И учителя, и соседи, даже если они не имели в виду ничего плохого, в конце концов были причастны только к ухудшению его жизни. Сейчас было не так. Его забрали из незнакомого холодного леса, вылечили, успокоили… Что теперь? Он был готов делать все, что в его силах, раньше он мог убирать, готовить, помогать во всем. Но теперь? Что он мог предложить сейчас? Под ногами поскрипывал деревянный пол. Массивная лестница уходила на второй этаж. Ее перила были тяжелыми и с выпуклыми резными фигурами. Впрочем, узор покрывал здесь большую часть всей старинной мебели. Окна были широкими, с тяжелыми бархатными портьерами и такими же широкими подоконниками. Наверное, Луне нравилось на них сидеть и смотреть в окно. Изар чувствовал легкие теплые лучи на своем лице. Он задумчиво проводил пальцами по всем предметам, находящимся в зоне досягаемости. Луна настоятельно просила внимательно изучить все, до чего могли дотянуться его руки. Но Изар боялся что-либо задеть и разбить неловкими движениями, поэтому исследовал все очень медленно и методично, выстраивая в голове образ гостеприимного дома. И запоминая до малейших деталей. У мальчика были развитое воображение и прекрасная память. А чем еще можно было заниматься часами, днями, неделями и годами в темном тесном чулане? Гарри строчка за строчкой вспоминал прочитанные страницы книг и учебников, представлял картинки из модных тетиных журналов или сцены из фильмов, которые изредка мог подсмотреть через щель в закрытой двери. Телевизор в доме на Тисовой стоял удобно, большая часть экрана была в зоне видимости мальчика. И часть дивана, на котором проводил время Дадли или Вернон. Секрет о том, что он мог смотреть телевизор, Гарри хранил крепко. Дурсли любили лишать его даже самой малой радости. Будь то книга из библиотеки или соседский щенок, которого удалось погладить. В некоторых местах гостиной он увидел слабое свечение — что-то было светлее, или ему так казалось. Он тщательно тер глаза и всматривался, но уловить пятна света так и не смог. «Принимаю желаемое за действительное, как говорит тетя», — расстроенно подумал он. Мальчик отвернулся от шкафа и присел на ступеньки лестницы.° ° °
Голос старой леди был ясным несмотря на преклонные годы. Гарри сидел в удобном мягком кресле и внимательно прислушивался к ней. — Изар, — спокойно обратилась она к мальчику, — пока непривычное имя для тебя, да? Я не буду спрашивать о прошлом, но ты же понимаешь, если игнорировать жизненный опыт, то он вернется, когда совсем не ожидаешь, и собьет тебя с ног. С этим постепенно нужно разбираться, но я не буду торопить — всему свое время и место. Сердце в важных вещах мудрее головы. — Да, мэм, — Изар ответил с выученной почтительностью и мысленно закрыл дверь к воспоминаниям еще на три воображаемых замка. Только такие действия помогали удержаться от всплесков силы в доме Дурслей. И то не всегда. — Вчера мы слишком устали, чтобы обсудить очень важную тему. Твое зрение и планы. На лице ребенка не проскочило ни тени эмоций, но прямая спина выдавала его напряжение, как и волосы, которые сменяли свой цвет с бешеной скоростью, остановившись на глубоком синем, почти черном. Мальчик молчал. Юримэй одобрительно сверкнула глазами. Ребенок не кричал, не капризничал, был внимателен и учтив. Даже когда она затронула слишком личные темы. Жаль только, эти качества были не взлелеяны, а выбиты, судя по его реакциям и внешнему виду. — К сожалению, такую травму, насколько я могу судить, вылечить так сразу нельзя даже магическими средствами. Хотя за последние десятилетия могло что-то измениться. В любом случае в волшебном мире нет одного чудесного зелья — выпил, и недуг прошел. Я напишу одному талантливому юному целителю, которого знала. Да, — старушка постучала пальцем по своей щеке, усмехаясь, — сейчас он точно не юн, но, надеюсь, еще более умен и научен. Гиппократ Сметвик, запомни его имя, и если мне не удастся организовать вам встречу, то имей в виду, я доверяю его профессиональному мнению. Что могу сказать сейчас хорошего — твоя слепота не абсолютная. Глаза сохранили определенную светочувствительность, увы, в незначительной степени. Это может измениться, а может и нет. Время покажет. Когда я говорю о времени, имею в виду долгий период. Женщина надела очки и внимательно посмотрела на мальчика: — Но это не значит, что все бесполезно, и в этом мире ты оказался беспомощным котенком. Одна закрытая дверь предполагает, что где-то открыты другие. Каждое утро ты будешь приходить в этот кабинет и заниматься. Часть времени сам, часть — вместе с Полумной. До полудня. Хозяйственные хлопоты последний год большей частью легли на правнучку. Я делаю, что могу, но, к сожалению, мои силы весьма ограничены. Я надеюсь, ты сможешь со временем ей немного помогать. Зелья для восстановления и лечебный план я составила. Каждое утро, как только ты немного окрепнешь, мы будем начинать с диагностики и лечебных чар. У тебя есть давние травмы, и я хотела бы с ними помочь, чем могу. Но главное для тебя сейчас — хороший сон, спокойная обстановка и здоровая питательная еда, поэтому не отлынивай и старайся не пропускать приемы пищи . Мальчик нерешительно кивнул, не зная, что на это можно ответить. — У меня есть для тебя два презента, — продолжила она, — подойди ко мне, пожалуйста. Это амулет двойной и, я думаю, он тебе поможет. Драгоценная пара называется «Око Леруны». Изар медленно встал и, слегка вытянув руку перед собой, сделал пару шагов. — Я надену кольцо на твой указательный палец, а серьгу в левое ухо. Эта пара зачарована так, чтобы ты мог открыть любую книгу и, проведя по строчке пальцем, узнать, что там написано. Ты сможешь увидеть образ строк, картинок, словно перед глазами, или услышать их в своей голове. Магия минует твои зрительные нервы. Этот артефакт из семейного наследия Лавгудов. Мои предки любили создавать то, что позволяло узнавать неизведанное — говорить с животными, видеть грани реальностей или понимать книги, написанные на забытых языках. Поэтому не имеет значения, на каком языке написана книга, ты сможешь читать и понимать ее как на родном. Если приложить ладонь к странице, тогда ты увидишь в своем разуме то, что на ней написано. Это не единственные возможности артефакта, позже ты разберешься, как им пользоваться. Холодный металл коснулся его пальца, через минуту в ухе резко кольнуло. Гарри инстинктивно дотронулся мочки уха рукой и почувствовал тонкое гладкое колечко. Он на минуту растерялся: — Я… я не знаю… что сказать. Я благодарю вас. Вы подарили мне… подарили… — эта концепция не умещалась в его голове. Разве мог он, мальчик из шкафа, получить такой драгоценный дар, получить просто так, ни за что? Дар, который хранился в этой семье не одно поколение был отдан чужаку-оборванцу? — Это бесценно для меня! — Дорогой ребенок, — в голосе Юримэй послышалась теплота, — такие дары никогда не лежат без дела, они должны приносить пользу, помогать, иначе со временем теряют свое волшебство. Эта пара ждала тебя и будет служить тебе, пока в ней не станет нужды. Поэтому просто скажи «спасибо». — Спасибо вам, — горло юного волшебника перехватило от эмоций. Мальчик сжимал колечко на ухе. Теперь можно будет читать! Он не останется бессмысленным глупцом, как пророчила ему Петунья. Радость переполняла его так, что он не слышал ничего добрую четверть часа, потерявшись в сумбурных мыслях и волнах эмоций. Он пришел в себя, сидя в кресле, Луна и Юримэй переговаривались. Девочка что-то писала скрипящей ручкой, переворачивая шуршащие книжные листы. — Изар! Изар, ты с нами? — с улыбкой спросила старушка. — Писать ты тоже сможешь, но это гораздо сложнее. В магическом мире необратимые травмы глаз довольно редки, а те, кто перестал видеть, часто обходятся помощью домашних эльфов или фамилиаров. Так вот, о чем я? — Юримэй причмокнула губами. — Писать ты тоже сможешь. Пергамент можно зачаровать так, чтобы строки на нем слегка выступали, и ты смог писать ровные фразы. Перо лучше использовать тоже зачарованное — то, что не оставляет кляксы и не требует чернильницы. Такие продаются в любом магазине с пергаментом и другими товарами. В поместье у нас есть все, чтобы вы могли учиться и готовиться к школе. — Я тоже смогу пойти в школу? — голос мальчика звучал тихо и неуверенно. — Конечно. Вы с Луной отправитесь в Хогвартс, когда вам исполнится двенадцать лет и придут ваши письма из британской школы чародейства и волшебства. Гарри жадно впитывал каждое слово. Ему хотелось вскочить, обнять старую леди, закружить Полумну. Он сжал подлокотники, запрещая себе так бурно радоваться и навязывать себя. Дурсли ненавидели, когда Гарри касался их, как будто он был заразным бродяжкой. Поэтому мальчик, переполненный чувствами, сдержался и поблагодарил словами. Юримэй с грустью смотрела на Изара, она видела его внутреннюю борьбу и свет ребенка. Этот мальчик оказался бесценным даром для ее маленькой семьи. Волшебница подозревала, что при жизни она не дождется внука Ксено, живущего вне мирских забот и времени, но маленькая Полумна уже не останется в одиночестве. Внутри женщина тонко чувствовала правильность событий-бусин, которые неспешно нанизывала судьба, сплетая из них только ей ведомое кружево.° ° °
Через несколько дней Гарри освоился: он довольно уверенно перемещался по дому и даже начал помогать Полумне на кухне. На занятиях мальчик старательно водил пальцем по строкам книг, прикладывал ладонь к твердым страницам, и с удивлением слушал свой голос, читающий эти самые страницы, или же рассматривал текст, который появлялся в его голове. Артефакт работал по-разному, реагируя на желание волшебника — видеть или слышать. Перо ему не давалось. Он несколько дней учился только его затачивать, не один раз порезался, а сколько клякс понаставил в первых текстах! Чернила действительно не заканчивались, скорее, портился кончик пера — затачивать его бесконечно было невозможно. Мальчик старательно выводил слова на толстых листах учебного пергамента. Вот почерк приходилось тренировать заново. Бабушка Полумны очень трепетно относилась к этому вопросу, заставляя мальчика снова и снова выписывать некоторые буквы и слова. Но Изар не возражал. Юримэй была первым взрослым человеком, которого волновала успеваемость маленького мага. После занятий дети шли готовить обед и ужин заодно, чтобы потом не отвлекаться. Они много разговаривали, и через неделю девочка впервые услышала смех Изара. Мальчик быстро смутился и прикусил нижнюю губу, словно сожалел о допущенной бестактности. Вечером бабушка рассказывала им разные истории волшебного мира — про магов и их жизнь, про школы, про волшебные земли и магических созданий, про разные расы и про саму магию. Она говорила о чарах, о зельях, о работе волшебников, о магическом правительстве и британских волшебных родах, о сильных или едва ощутимых наследиях, что иногда могли просыпаться в некоторых магах, а в других дремали. Тогда он, очень смущаясь, нерешительно признался, что иногда чувствует сильные эмоции людей, особенно направленные на него, и понимает, о чем говорят змеи. Юримэй посоветовала хранить дары в секрете, чтобы никто не смог воспользоваться этим знанием во вред. Эмпатов и змееустов за всю историю было немного. Впрочем, все волшебники старались сохранить свои способности в тайне. Любые. Сложнее мальчику было с прикосновениями. Забывшись, Луна хватала его за руку или плечо, и Изар, не ожидавший этого, сильно вздрагивал, еле удерживаясь, чтобы не отпрыгнуть. Слепота только усугубляла эту тревожность. В другие разы мальчик старательно привыкал, когда Полумна клала голову на его плечо или обнимала рукой, сидя на диване и слушая мерный голос бабушки, пригревшись у камина. Постепенно Изар начал получать удовольствие от такого общения и сам иногда робко обнимал девочку в ответ. Однажды Луна предложила помощь — заплести волосы. Изар, подумав, согласился. Так он сам научился на ощупь плести косы Луне, а она, задорно смеясь, один раз наплела мальчику с три десятка косичек и убрала их в толстый жгут. Однажды Изар услышал в приоткрытую дверь, как юная волшебница играет на пианино. Это был словно удар под дых. Маг тихо сполз по стене по другую сторону комнаты, слезы текли по его лицу. Воспоминания хлынули рекой. Как самые светлые, так и самые мрачные. Ему хотелось провести по клавишам пальцами, снова ощутить их прохладу и твердость, прислушаться к звукам, возникающим под простыми нажатиями. Однажды Гарри спрятался от кузена в музыкальном классе, тогда же ему предложили учиться играть на пианино. То ли учительница была новой и не знала про его репутацию, то ли ее впечатлило восхищение в глазах ребенка, но спустя пару дней мальчик уже учился играть первые простые аккорды. Музыка смывала его печали, дарила радость, а после похвалы мисс Джонсон он был готов стараться снова и снова. К сожалению, это не привело ни к чему хорошему. Добрая мисс Джонсон решила прийти к Дурслям и рассказать, что Гарри талантлив, предлагая ему заниматься больше и чаще, чтобы он в будущем смог стать отличным пианистом. Для Вернона не только эта профессия была красной тряпкой, как для быка, но и «таланты» самого Гарри, озвученные посторонней чужой женщиной, в его доме. То, что случилось после, до сих пор снилось ему в кошмарах. Дорогу к музыкальному классу пришлось забыть. Тем более, что он услышал, что мисс Джонсон срочно пришлось покинуть Суррей по неотложным личным причинам. И сейчас, сидя на полу в сумерках, слушая, как легко и беззаботно играет Луна, мальчик думал, стоит ли пытаться вернуть музыку в его новую, уже волшебную жизнь. Ведь он потерял так много…