° ° °
Утром Люциус был зол и хмур. Он привычно собрался и аппарировал в Министерство. Заседание никто не отменял, как и текущие проблемы. Просмотренная ночью память смутила его, заставила сомневаться не только в Нарси, но и в себе — разве мог он такое упустить, не знать, не заметить? Поэтому он покинул поместье рано, чтобы не встретить Нарциссу, пока он сам не определился, как относиться к новой информации. В Атриуме блондин с невозмутимым, скучающим лицом общался со старыми знакомыми, сидел, прикрыв глаза и слушая благостный голос Дамблдора, открывающего сессию, выступал сам и изо всех сил препятствовал законопроектам, которые особо усердно поддерживал глава Визенгамота. Как всегда. Череда говорящих не заканчивалась, а головная боль и усталость усиливались. Что скажет Северус о маленьком пузырьке с искрящейся нитью воспоминаний? Зелий тогда его жене дали предостаточно — роды были весьма непростые. Были те туманные образы реальностью или вымыслом растревоженного сознания — его знаний определить это не хватало. Люциус впервые чувствовал неуверенность: его волновало самочувствие драгоценного сына, беспокоило здоровье любимой жены. Растерянность и страх за семью были ему совсем не свойственны. Раньше он думал, что всегда и от всего способен их защитить — но теперь… Он чувствовал, что скоро его расписанная на годы и размеренная жизнь устроит безумные виражи вне его контроля. Внутреннее напряжение нарастало. Сегодня мужчине с трудом давалась привычная маска безразличия и вальяжности. Стало делом чести и совести разобраться, что случилось двенадцать лет назад на самом деле. Он пока не мог уложить в голове мысль о трех данных ему магией детях. Размытые образы белокурых головок, которые он увидел в омуте этой ночью до сих пор стояли перед глазами и взволновали его до крайности. Он еще не принял новую информацию как истину, но отмахнуться от этого уже не мог. Люциус Малфой отчаянно нуждался в подтверждении того, что он увидел в воспоминаниях жены. Наконец мужчина поспешил к выходу из Атриума, а после — к неприметному ресторанчику, где его дожидался Снейп. Северус тоже не спал ночь, изучая бумаги с диагностиками крестника и книгами, которые собрала для него Цисса. И пришел к похожим с ней выводам: припадок крестника действительно было легко объяснить болезнью или травмами одного из близнецов. Иных причин для такого серьезного приступа без веских оснований и последствий он не видел, хотя и не откидывал вариант редкого родового проклятия — всего он знать не мог и целителем не был. Но те же целители, прибыв в поместье, не нашли ничего, что выходило за нормы. Северус и сам не поверил бы, не происходи все на его глазах. Может ли это повториться? Успеют ли они снова спасти Драко? Как это предотвратить? Вопросы не давали покоя. С семьей Малфоев его связывали крепкие, проверенные узы дружбы, а с Драко — прочная связь крестного отца. Он собирался выяснить все, что мог, чтобы это не повторилось больше никогда. При встрече Люциус был не в себе, но это было заметно только Снейпу. Северус по незначительным признакам видел, как нетерпение съедало Малфоя: нервное подергивание тонких пальцев, напряженная челюсть, лишенный эмоций взгляд, который слишком часто задерживался на незначащих предметах. — Я видел воспоминания Нарси о том дне, и мне нужно, чтобы ты их просмотрел, как только мы посетим эту мордредову больницу. Я должен знать, сколько в них правды, а сколько домысла, навеянного зельями, — голос Люциуса был тих, и это показало Северусу, насколько друг выбит из равновесия. Снейп молча кивнул, и они аппарировали в Мунго, где вскоре обнаружили, что ранее практикующий врач, который и принимал роды леди Малфой, находился в отделении для безумцев. С того самого момента. Времена были неспокойны, администрация больницы не хотела признавать, что кровавые стычки с волшебных улиц переместились прямо в палаты респектабельной больницы. Это могло нарушить покой, принести беспорядки и страх, лишив Мунго положенного ему дохода и пожертвований от богатых и родовитых магов. Легче было скрыть шокирующее происшествие, заметя под ковер убийство двух и сумасшествие одного из сотрудников. Тем более, что пациентка с ребенком не пострадали. Об этом и узнали два сердитых мага. Не сразу, конечно, а ощутимо прижав тех, кто мог пролить свет на события двенадцатилетней давности. Сильное давление, солидное денежное пожертвование — метод кнута и пряника, привели их в отделение Януса Тикки, где на данный момент содержался нужный им свидетель. К сожалению, он давно был тих и безумен. Два мага снова включили посулы и шантаж, чтобы добиться нужных сведений. Глава отделения махнул рукой, лечащий врач мысленно покрутил у виска, разрешая любые манипуляции с неконтактным пациентом. А потом Люциус внимательно наблюдал за другом, который осторожно проник в разум когда-то искусного хирурга и акушера, а теперь безнадежного пациента отделения Януса Тикки. Северус три раза нырял в память мужчины, который пускал слюни и смотрел в стену бессмысленным взглядом, что-то шепча под нос. Короткая передышка — и он снова просматривал доступные ему осколки памяти. Снейп и сам казался безумцем, упорно изучая крохи информации — это было невероятно опасно. К сожалению, визит подтвердил самое главное — дети существовали. Память лекаря была скомкана, будто бумажный лист, разорвана на куски темным заклинанием. Он видел, как умирали его коллеги и почему-то был уверен, что в произошедшем был виноват он сам. О чем и шептал, лишенный разума и бесконечно одинокий. Это было одной из причин, отчего тогдашнее руководство Мунго решило спрятать концы чрезвычайной ситуации — они были уверены, что тот на самом деле спятил и убил остальных. Такое грязное пятно больница бы долго отмывала… С трудом Северус проследовал по ассоциативным рядам, извлек незначительные для больного детали, коими он считал все до случившейся трагедии. Увидел мимолетно появление детей, двух или трех, — это было уже не разобрать, но самое главное, он наблюдал за работой коллег, и поэтому обратил внимание, как сумасшедший целитель сердился на нерасторопность одного из них — это заставило приглядеться к ассистенту и заметить то, что легко было пропустить. Характерные жесты, позу, мимику, странно смотревшуюся на незнакомом лице, но которая прекрасно ложилась на образ одного из членов Ордена. Он не мог быть целителем, зато прекрасно выполнял поручения светлейшего. Это была единственая нить, которая могла пролить свет на вопрос «Куда дели младенцев?» Снейп вынырнул из разума. Подождал, пока пройдет тошнота и головокружение, встретился взглядом с Малфоем, кивнул ему, подтверждая подозрения. Они попрощались с персоналом отделения, попутно приглушив последний час до совершенно незначительного по важности события. Следы Обливиейта найти было не сложно, поэтому Снейп просто понизил чарами их значимость, размыв лица, голоса и часть разговора. Они с Люциусом умели проворачивать подобное, и в молодости не раз это устраивали, добывая нужную Тому информацию. Чтобы исказить память требовалось мастерство, стереть воспоминания мог почти каждый. Мужчины вышли из Мунго так быстро, как смогли и сразу аппарировали на тихую безлюдную улицу. Там Северус коротко рассказал, что именно смог понять в калейдоскопе разрозненных образов безумного разума. Зельевар до сих пор был бледен и дрожал. Только его высокая квалификация позволила проследовать по прерывистым цепочкам ассоциаций и найти нужные детали. Наверное, ему немного помогло то, что это были последние осмысленные воспоминания — точка невозврата, образы, которые поблекли от сильно напугавших целителя следующих событий: погибло два его сотрудника, а он выжил и был бессилен это остановить. Люциус сжимал и разжимал кулаки, упершись затылком в прохладный камень стены какого-то здания, пока пытался смирить собственные эмоции. Как он мог такое упустить? Как? Два дня перевернули всю его жизнь. Северус размышлял о том, как сообщить другу о Флэтчере, чтобы он сразу не кинулся его убивать. Сначала нужно было дождаться отъезда Дамблдора. — Кстати, ты сегодня видел светлейшего? — невзначай поинтересовался зельевар, — он скоро должен был вернуться. — Да, он сегодня был на законодательной сессии… — думая о своем, ответил Люциус. — Значит, он появится в Хогвартсе, — решил Снейп. — Не факт, я слышал краем уха, как он разговаривал с Доджем о международном портключе в Албанию, срочном, на сегодня. — Отлично, — откликнулся зельевар, погруженный в свои мысли. Флэтчера бывал в Лютном почти в любой день, но рядом с ним светиться самим не хотелось — обязательно донесут светлейшему. — Люси, ты готов держать себя в руках? — поинтересовался Снейп. Люциус недовольно поморщился, но промолчал. Называть так себя он позволял только Нарциссе и изредка Снейпу в виду их давней дружбы, и потому что чрезмерная реакция только усиливала ехидный блеск в глазах Северуса, и он звал его так еще чаще. У Северуса были планы воспользоваться Оборотным из собственных запасов для поимки Мундунгуса, главное, чтобы Малфой не выдал себя: убивать прощелыгу не хотелось, это испортит планы. Но приходилось допускать вариант, что Люциус может сорваться и испортить допрос. Он был узнаваемым в своих манерах и поведении — аристократу никогда не приходилось прятаться или натягивать чужую личину. Каким бы жалким не был Флэтчер, он до сих пор был жив, многое подмечал и многим был полезен, а это также говорило о многом. Если допустить, что в его мозгах основательно пасется Светлейший… Уж тот не пропустит характерный акцент и манеры. Даже с зельями нельзя быть уверенным в утечке информации на сто процентов. У Снейпа был собственный, любовно собранный каталог чужих личин любого возраста и пола, как магов, так и магглов, с колдо- и фотографиями. Он не чурался незаметно подобрать волос какого-нибудь обывателя из магического пригорода Лондона. Оттэри-Сент-Кэчпоул, Гилдфорд, Годрикова Лощина, Хогсмид, Тенбридж-Уэллс… и еще несколько маггловских мест из других регионов как Англии, так и Шотландии с Ирландией. На всякий случай. Он даже акценты мог имитировать превосходно, любые. — Что? — рассеянно спросил Люциус, вынырнув из своих мыслей. — Люциус, приходи в себя, — посоветовал Снейп. — Сейчас мы идем ко мне. — В Тупик? — Нет, конечно, — удивился зельевар. — Это для Дамблдора. Я тебя там никогда не мариновал. Соберись. Будет два прыжка и легкая пешая прогулка. Он подхватил Малфоя под руку, быстрым шагом они покинули центральные улицы магического квартала и аппарировали. Наконец волшебники оказались в пасторальной сельской глуши, среди полей и еще зеленых холмов. Узкая брусчатка вилась тонкой лентой между ними, изредка разветвляясь и теряясь в густой траве. Они вышли из тени деревьев. Люциус с интересом огляделся и присвистнул. — Снова забрался в какую-то глушь, Сев. — Много ты понимаешь, — шутливо отозвался Снейп. — У меня тут полная свобода. Волшебный лес рядом. Никаких школьников, никаких тупиц и болванов. Никаких начальников… Да и волшебников тут не особо встретишь. Тихое место. Защищенное. Ненаходимое. — А магглы? — Живут, как и везде, мне не мешают. За холмами в Тидуэлле даже волшебники живут, но я там не появляюсь. Мне и здесь хорошо. Одному. Жаль, редко приходится бывать, урывками, чтобы светлейший не прознал. Поэтому и торчу в Тупике. Очень уж он любопытен к моей холостяцкой жизни. Маги неторопливо шли по дороге, Северус довольно жмурился, полуденное солнце мягко освещало равнины, готовые к осени леса украшали разноцветьем окрестности. Небольшая река извивалась, огибая лес с одной стороны. Пели птицы. Было тихо, немного ветрено и очень просторно. После тяжелого ментального погружения — самое то. — Я думал, ты в своем Прядильщике сидишь, как крот уже лет двадцать, или в подземельях Хогвартса, а ты оказывается тайный эстет, — шутливо скосил глаза Малфой, поддразнивая друга. Он не мог сейчас думать о серьезном, поэтому оттягивал, чтобы самому не сойти с ума. Сиятельный лорд использовал любой повод, чтобы переключиться и отвлечься на любые мелочи. — Вот ты думал, и все остальные пусть тоже думают, — непривычно широко улыбнулся Снейп, — да и работу никто не отменял. — Дамблдор думает, что ты погряз в страданиях и жизненной тоске? — Именно. Я туда перебрался, как заметил, что светоч при любом случае любит мне в лицо бросать о моей первой привязанности к Лили и моей вине. О своих промахах и невыполненных клятвах он предпочитает забывать. Зачем выводить старика из заблуждений? — А… ты… — Люциус замялся, искоса поглядывая на Северуса. — Что я? — не выдержал Северус, — по мнению Дамблдора, я страдаю по безответной любви уже пятнадцать лет, ты тоже в это веришь? — Мы никогда не говорили о Лили после окончания школы, — Люциус поднял руки ладонями к Снейпу, — не злись… Снейп раздраженно вздохнул, проведя пальцами в растрепанных на ветру волосах. — Мы с Лили познакомились в детстве, до Хогвартса, потом дружили, несмотря на разные дома. Она была мне как сестра, но курса с шестого я немного запутался в чувствах. Лилс была яркая, светлая, улыбчивая. Мы чувствовали друг друга, знали друг друга очень хорошо. А у меня тогда жизнь была сложной, мрачной, скорее отчаянной. Да и интересы у нас становились разными. Я увлекся темными аспектами магии, изучал древние свитки, хотел себе и всем что-то доказать, проявить себя. Помнишь, каким Том был харизматичным, увлеченным? — горечь текла в словах Снейпа, — а Лили этого боялась, да и Мародеры подпитывали ее неуверенность. Бросить в угоду гриффиндорцам то, что меня увлекало, было глупо, как будто сдался. Даже, если Лили этого хотела. Ей тогда Дамблдор знатно по ушам поездил. Темная или Светлая — магия она сама по себе, какая есть. Не мне, с моим наследием, изображать светлого альва или нимфу с дриадой (я не про пол сейчас говорю). — Да, — кивнул Малфой, — Принцы всегда были предрасположены к темной магии, дроу и вампы в предках не оставили вам места для маневров. Конечно, о наследии не принято спрашивать, но ты его получил в полной мере или частично? — Часть, — нехотя признался зельевар. — Может, и к лучшему… — Не скажи, в полном наследовании есть свои хорошие стороны, — возразил Люциус, — так что с Лили? — Лили… — Северус задумался, глядя на проплывающие облака. — Потом мы поссорились, помирились. Разве что не при всех. Выяснили свои чувства, определились. Нам друзьями оказалось быть комфортнее. Снова подвергаться нападкам не хотелось, да и Лилс устала кидаться из стороны в сторону. Ей отчаянно нравился Поттер, но быть между нами стеной она устала. А так мы поговорили, решили поддерживать непринужденное общение при случае, или когда Поттер успокоится. Этот дурак ревновал к любому, кто отнимал даже толику ее внимания. В общем, после школы мы выпустили друг друга из виду. Я не знал, что у нее ожидался ребенок, пока на собраниях об этом не стали шептаться, помнишь, в связи с пророчеством. — Это, которое вы с Роули подслушали? — Да, которое произнесла неудачница Трелони Дамблдору в кабаке его брата. — Лорд тогда на него и внимание не обратил. — Тогда нет, но потом его отчего-то перемкнуло и понесло в Годрикову. Что там случилось и не знает никто, — вздохнул Северус, — но Лилс была убита, как и ее непутевый муж. — Почему непутевый? — Из того, что сообщил Дамблдор, тот умер даже без палочки в руках, а они, на минуточку, скрывались под Фиделиусом. — Да, если они чувствовали себя в опасности, это было глупо, — согласился Люциус, представив на их месте свою семью. Привычку носить с собой палочку везде и всегда, и не одну, вбил в него Абраксас крепко. И родовые амулеты он не снимал. Учил этому и сына. «Единственное, что он сделал хорошо», — подумал об отце со вздохом Люциус, — ты себя не винишь? — Было немного. Но вся эта сцена с пророчеством очень дерьмово пахла. Отдавала явной театральностью и постановкой. Даже Том был с этим согласен, когда Роули ему сообщил о пророчестве. Мы после обсудили его и забыли. Том же точно знал, как проводит собеседования Альбус. И кабак для этого был явно неподходящим, как ни крути. Обычно Альбус блистает в своем собственном кабинете среди своих побрякушек-артефактов. Давит превосходством, милостью к неудачникам, которых берет учителями. Благодетель. — А вот Поттеры и Дамблдор с этим бы не согласились, — возразил Люциус, перекинув волосы через плечо. Несмотря на то, что солнце перевалило далеко за полдень, едва успевая выглядывать из облаков, было жарко. — Поттеры только Дамблдора и слушали. Хоть я и говорил Лили, что очень странная вырисовывается картина. А особенно такое пристальное внимание бывшего директора к их молодой семье. Его советы жить отдельно, а не под крылом Чарлуса и Дореи. Не в родовом мэноре, а в летнем коттедже в Лощине. Его визиты к ним. Этот орден, который собирался, если ты помнишь, из бесед на кухне. Слухи о нападениях и зверствах Темного Лорда. Внезапное сумасшествие Тома, и как мы искали его ночами, а он был совсем не в себе. Его нестабильность, когда он то запирался угрюмым в библиотеке и днями не выходил из нее, то шлялся где-то в компании с Яксли и Эйвери. Белла со своей отвязной компанией все искала виновников своей трагедии и выпускала пар на всех, то ей попадался. — Да, к ним быстро присоединилась Белла и оба Лестрейнджа, — кивнул Люциус, вспоминая далекие дни, — и Роули с Кэрроу… Оба собеседника вздохнули. Они прошли небольшой каменный мост и остановились перед разрушенным фермерским хозяйством. Северус вынул палочку и выстрелил чередой заклинаний перед собой. — Каплю крови, пожалуйста, — он протянул узкий стилет инкрустированной рукояткой. Люциус молча порезал руку и отдал оружие обратно. Снейп запел на старогэлльском и воткнул кинжал прямо в землю. Медленно перед глазами Люциуса возникло небольшое поместье. Двухэтажный каменный дом, увитый плющом, виднелся за высокими коваными воротами. — Заходи, — приглашающе махнул рукой мужчина, открывая створки. — Уютное местечко, — оценил аристократ, ступая на мощеную камнем дорогу. — А что за обереги? — поинтересовался он, осматривая строения. — Родовые, — ответил Снейп, — Принцев и Селвинов, два поколения назад мы с ними породнились… — Ааа… вампирские секреты, — ухмыльнулся Малфой, определив пронесшуюся минутами ранее магию. — И дарков… и драккенов… — кто у нас в роду не топтался, — ответил на ухмылку Северус. Они вошли в просторный холл и направились к гостиной. — Ладно, все это хорошо, но вернемся к насущному, — посерьезнел Малфой, откидывая в сторону трость и устраиваясь в глубоком кресле. Северус в это время призывал стаканы и наливал другу коньяк. — Вернёмся, — он протянул ему стакан, — сегодня мы с тобой никуда больше не планируем выбираться, а завтра нас ждет встреча с помощником целителя. Я очень надеюсь, что прав, опознав его истинную личность. Ты пей, а я просмотрю память сам. Вряд ли ты готов смотреть ее сейчас повторно? — Ты прав, не смогу я сейчас. И так еле держу себя в руках. А почему мы не станем общаться с твоей зацепкой сегодня? — Люциус выжидающе смотрел на Снейпа. — Подготовиться надо бы, не хочу спугнуть. Да и день слишком тяжелый для эмоций, слишком насыщенный. Мне после блужданий по разуму сумасшедшего стоит отдохнуть… И тебе тоже. Вон, еле держишься. Не хочу, чтобы ты выдал себя так, как выдал этот ассистент. У тебя слишком характерный акцент и жесты. — Об этом не беспокойся, кстати. Я специально натренировал свой незабвенный образ. Могу и по-другому — никто не узнает, — Малфой сердито сверкнул глазами и превосходно спародировал говор обитателей лондонских доков. — Ты мне, кстати, не сказал, кого узнал. — Флэтчера. Мундунгуса Флэтчера. — Этого прохвоста? — Ты его знаешь? — Встречались в Лютном, когда мне понадобилась пара вещиц, — признался напряженный аристократ. — Что еще про него знаешь? — Нечистый на руку мелкий воришка, скупщик краденого, много с кем знаком, но сам из себя не представляет ничего особенного, труслив, когда выпьет, хвастлив. Опасность чует одним местом, поэтому и жив до сих пор. Выполняет поручения за деньги, кому верен — неизвестно, потому что работает на любого, кто предложит пару галеонов. У меня больше информации хранится на него в досье, в поместье. — А знаешь, что он входит в Орден Феникса? — Дамблдор согласился его принять? — зрачки Малфоя расширились от удивления. — Ещё интереснее: Дамблдор сам ввел его в Орден несмотря на возражения семейства Уизли, Минервы и Гестии Джонс. Ладно, ты пока помедитируй, успокойся, а я посмотрю, что Цисса тебе дала. — Северус нырнул в омут, принесенный эльфом. Люциус задумался. Скрестив пальцы на трости, он смотрел на потрескивающие в огне поленья. Вопрос подлинности именно этих воспоминаний был не актуален. События, завертевшиеся вокруг рождения его наследника… наследников… подтверждали, что это — правда. «Почему Нарси ему не сказала о том, что ожидала троих малышей? Переживала, что не доносит? Хотела сделать сюрприз? Следовала чистокровным блековским традициям, точнее поверьям? На его роду было давнее проклятие — рождался один наследник, и надышаться на него не могли, боясь потерять. В чем была причина такой скрытности? — Малфой глубоко вздохнул, — может, все просто — и гадать не стоит — того и боялась, что случилось. Враг узнал, а он проворонил все…» Мужчина смотрел на огонь и мучительно осознавал новую для себя реальность. Она означала его провал как мужа и отца, главы рода, показывала, что у него есть личный кровный враг, могущественный и хитроумный, и что самое ужасное, говорила о том, что где-то в мире живут его дети, без него, без покровительства и силы их рода, и он даже не знает, как их найти. Живы ли они… Дочь и сын… Снейп вынырнул из омута хмурый, сосредоточенный. Он сел в кресло и взял свою порцию коньяка, поболтав широкий стакан в тонких пальцах. Посмотрел на друга и вздохнул. Непросто было соединить увиденные за сегодня кусочки давних событий. С разных ракурсов, испорченные дурманом обезболивающих зелий, темных заклятий и основательным налетом безумия. Люциус молча ждал, пока он соберется с мыслями. — Ты сам знаешь ответ, — начал зельевар, — Нарцисса была под зельями, но с учетом всего, ее памяти можно верить. Детей, насколько я увидел, было трое — два мальчишки и девочка. Проверю еще раз, но уверен, что не ошибся. Один из целителей был под обороткой, повадки узнаваемы — точно Флетчер. Мы с ним завтра поговорим. Уверен, что-нибудь новое узнаем. Убийца был не один, а двое: целители упали почти одновременно. Один выглядел тенью в ярком свете, а не силуетом под чарами. Другой — скорее всего Аластор. Стук его протеза едва слышен, на фоне. Не узнал бы Флетчера, не подумал бы про Муди и Дамблдора. Пришлось смотреть не один раз, чтобы это заметить. Так что зацепки у нас есть. Главное, не насторожить ублюдков. — Тогда тень, о которой ты упомянул, это сам Дамблдор, — решил Малфой, — только у него хватит мощи защитить свою личность затратным темным заклинанием. Но какой тогда он, в бороду Мерлина, светлый маг? — возмутился он и продолжил: — Мотивы у него есть. Но зачем он все организовал тайно? Убитая горем Нарцисса и я, вне себя от ярости — и нет у него оппозиции в Визенгамоте. Я бы точно дракеном кинулся по следу похитителей… и не успокоился бы, пока не вернул детей. — Не думаю, что мотив — убрать тебя с политической арены. Ты бы все равно вернулся, а похитителям не поздоровилось бы. — Зачем тогда ему мои дети? Живые или… — Люциус запнулся, сглотнул комок в горле и продолжил, — или мертвые. Кровь Малфоев не откроет ему двери к родовым секретам, тем более, он сам оставил нам Драко… — Старик любит играть в долгую, — заметил Северус. — Вряд бы он стал морочиться с младенцами, скорее отдал бы их в нужную ему семью, чтобы вырастить с подходящими ценностями или в качестве заложников. Убивать чистокровных младенцев — себе дороже, там такие проклятия можно получить… А выставить через лет двадцать против тебя идеологически правильно обработанного сына… Или держать в заложниках тайну, кто твоя дочь? Не знаю… Он откинулся в кресле и медленно потягивал выдержанный коньяк. — Вероятно, — ровным голосом согласился Малфой, — Ты предлагаешь зайти к Мундунгусу под личиной? И чтобы никто не заметил наших изысканий? — Да, но этот черт может почуять подвох. Есть у него какие-то амулеты, наверное. Секреты, уж точно есть, раз жив до сих пор. Нам бы его взять по-тихому и вывести на нашу территорию… — Куда предлагаешь? — В мэнор не стоит. Можно в Доксленд. Есть там пару заброшенных мест за старыми доками. Мы к нему подсядем, поболтаем, ты его чарами приложишь, а я зелье введу, чтобы не трепыхался. А потом аппарируем на место, там и пообщаемся вплотную, — недобро усмехнулся Снейп, а Люциус отзеркалил его ухмылку.° ° °
Флэтчер оказался крепким орешком. Он отрубился не сразу и пытался уйти от нежелательной беседы, словно чуял неприятности, но волшебники оказались сноровистыми и быстро доставили его в доки. Разум у Мундунгуса был изломанным, как только думать умудрялся? Многочисленные чары внушения, путающие чары, беспокойная жизнь и многие страхи влияли на его восприятие. Даже его стойкость к зельям, как оказалось, не особо лично ему помогала. Снейп поморщился, пробираясь среди отрывочных воспоминаний. Найти что-то в памяти бессознательного мага было непросто. Особенно давние события. Но будить сразу и спрашивать? А если сработает ментальная закладка или запрет на разглашение? Последствия могут быть разными, но определенно могут наделать шороху. Спусковым крючком может быть имя, событие, место, время… Сначала Снейп хотел получить зацепки, узнать, о чем стоит спрашивать, а уж потом подтверждать или выискивать детали. Северус тщательно прослеживал ассоциативные цепочки. Минуты текли одна за другой. Сколько подлости и трусости в душе у этого тщедушного человечка! Снейпу хотелось быстрее закончить. Желание вымыться становилось непреодолимым. У Снейпа выступил пот на висках, он побледнел и мелко подрагивал, магии явно не хватало на долгое и глубокое сканирование, но он решил доделать работу до конца, просеяв что возможно. Люциус скучал, рассматривая темные доки, ржавые балки и продуваемые во все щели стены и перегородки. Снейп умел выбирать места. Прошло более четырех часов, из носа Мундунгуса потекла тонкая струйка крови, Северус выглядел почти зеленым. Малфой не мог прервать концентрацию мастера разума, вливая ему укрепляющие зелья прямо во время работы. Нужно было ждать, пока Северус закончит сам, до того как истощится его магия. Аристократ начал волноваться, но вскоре Снейп очнулся. Он откинулся на трансфигурированном кресле и вытер пот со лба тонким платком. Люциус поднес к его губам зелье. Мужчина выпил, поморщившись, и прикрыл глаза. Требовалось время, чтобы прийти в себя. Работу он проделал на грани возможностей. Люциус его не торопил. Через полчаса, три флакона зелий и легкий массаж головы от нетерпеливого друга — и тот смог открыть покрасневшие от напряжения глаза. — Подтвердилось. Дамблдор передал детей Муди. Если прислушаться, и здесь можно услышать стук протеза по каменным плитам пола за дверями палаты. Одного целителя убил, скорее всего, тоже он. Светлейший, оказывается, отправляет Аластора на самую грязную работу, а значит, доверяет ему больше всех остальных. Аластор нам нужен. Самому Флэтчеру старик пытался стереть память, но ушлый жулик подстраховался и слил воспоминания до того, как тот подчистил хвосты. — Он будет помнить допрос? Сколько у нас времени на расспросы? — С обычным министерским веритасерумом — минут двадцать, с моим — больше часа. Оборотка у нас действует все восемь. Он ни за что не догадается, даже если светлейший узнает, что мы его допрашивали. Запутаем расспросами на посторонние темы, будет сложнее выцепить наш настоящий интерес. Кстати, мое зелье правды отбивает память на несколько часов. — Кстати, а закладки у него в мозгах были? — заинтересовался Малфой. — Да, на имена. Дамблдора, Муди, Малфоев, Беллы, Тома и почему-то Поттеров. Слышит их нормально, а вот как произносит, отшибает память о том, что хотел сказать. Надолго. Никогда не видел такую путанку. — Значит, будем избегать, — решил аристократ, — буди его. На связанного пленника опрокинулось ведро ледяной воды. Он взвизгнул от неожиданности и попытался вскочить, но примотанный к стулу маггловским скотчем — только слабо дернулся. — В-вы кто? — спросил перепуганный Мундунгус. Почувствовав, что связан и обыскан, он перестал вырываться. Стоящие перед ним маги вызывали чувство ужаса. Как у раздражара перед двумя мантикорами. Два темноволосых и темнокожих близнеца хищно скалились белоснежными лентами острых зубов, разглядывая мелкого человечка. — Флэтчер-р-р, ты перешел дорогу тем, кому не следует. Живым останешься, если окажешься очень… очень полезен, — хрипло зашипел на него волшебник слева. — И поэтому ты без разговоров выпьешь зелье правды и ответишь на наш-ш-ши вопросы, — добавил второй. Они одновременно посмотрели на связанного и улыбнулись. Больше в ужас приводило то, что страшные похитители двигались слишком быстро и абсолютно идентично, будто отзеркаливая друг друга. — Да… Да! Я всё расскажу. Всё, что знаю. Всё, что видел! Я очень-очень полезен, — бормотал он, понимая, что сопротивляться глупо и очень опасно. От похитителей веяло силой и мощью, которую они не сдерживали. Она клубилась, прижимая незадачливого вора к земле. Он знал, что на него зелья действуют слабо, поэтому надеялся улизнуть, как делал всегда. Северус ловко откупорил зелье и влил в добровольно открытый рот. И допрос начался… — Имя! — Мундунгус Сабруф Флэтчер. — Ты не будешь произносить полностью имена Дамблдора, Муди, Малфоев. Вместо них ты будешь говорить Старик, Пучеглазый, семья блондинов. Старшая Блэк вместо Беллатриссы, Змееуст вместо Риддла, Мародер, Чародейка и Герой вместо Джеймса, Лили и Гарри Поттеров. Ясно? — Да. — Кто твой хозяин? Почему ты ему служишь? Что тебя держит? — Старик. Долг жизни, нерушимые обеты, связь подчинения. — Муди украл у Малфоев младенцев. Куда он их дел? — Увез с собой. Куда — не знаю. — Твои предположения? — Убил. Отдал кому-то из Ордена на воспитание. Старик был ими одержим. — Почему Старик так обхаживал Поттеров? — Мародер его не интересовал, на Чародейку Старик злился на собраниях — она ему мешала, не слушалась, а вот герой ему был нужен. Они много разговаривали с Пучеглазым о мальчике. — Чем мешал Старику Том? Он виноват в его безумии? — Змееуст объединил противников Старика, змееуста все боялись, он предсказанный Темный Лорд, и только Старик сможет ему помешать. Он знал, что придет день, когда Герой победит Змееуста, было пророчество. Не знаю. — Флэтчер говорил ровно, без эмоций, иногда задумываясь, как сформулировать ответ, его зрачки смотрели в одно место. — С кем поддерживает связь Муди? — Пучеглазый говорит только со Стариком и Уизли. Фигг он презирает, Джонс он не любит, Волка избегает — темная же тварь. — Кто из Ордена тем летом заботился о младенцах? — Младенец родился у Мародера, у Арабеллы тоже был кто-то, я слышал, как она жаловалась на крики и требовала у Старика денег на содержание, у рыжих Уизли снова была двойня, про остальных ничего не знаю, — размеренно перечислял Мундунгус, не моргая. Каждый вопрос звучал для него как первый, без связи с предыдущими. — Какие поручения Старика ты выполнял тем летом? — Я передавал письма и посылки для Арабеллы Фигг, я передавал письма для Фрэнка Лонгботтома, я следил за старшей Блэк. Я выпустил в доме французского волшебника, который первым должен был принимать роды у семейки блондинов, двадцать пять клешнеподов. Он испугался неудачи и отказался от договоренностей. Я встретился с Джоном Бейли и заменил его. — Кто такой Джон Бейли? Зачем он нужен Дамблдору? — Волшебник, который должен ассистировать на родах в Мунго. Я его заменил. Не нужен, он лишний. — Что с ним случилось? Он жив? — Старик позаботился о нем. Устроил несчастный случай. Свидетелей не осталось. Один псих и три трупа. Мунго скандал замяли, Старик позаботился. Дальше допрос не показал ничего примечательного. Снейп поднес к носу вора откупоренный пузырек и встряхнул его. Из горлышка поднялся плотный розовато-коричневый дым. Флэтчер вдохнул, и его голова свесилась на бок. Потом они снова его разбудили ведром ледяной воды. И снова устроили допрос, но уже по запрещенным артефактам, и кому он их продавал. Третий раз его разбудили и спрашивали о контрабандистах, на четвертом допрашивали о делишках Горбина. К пятому тот был замучен так, что отвечал с задержкой, то и дело теряя мысль. — Ты его отравил? — слабая улыбка промелькнула на губах бледного Малфоя. — Передозировка, не волнуйся, оклемается, — ткнул его Снейп и скривился. — Надо мне его травить, мелкую мразь… Я ему еще пару зелий волью, помучается похмельем, себя забудет… Проснется с ощущениями после пьянки и с полным отсутствием воспоминаний за пару дней. Если никто не станет ковыряться у него в мозгах в ближайшее время, то наша встреча канет в небытие. — Поверит? — С коньяком и огневиски он часто расслабляется наедине, боится по-настоящему пить в кабаке, поэтому сейчас отнесем его в его лежбище и оставим там. Или ты хотел что-то еще услышать? Люциус вздохнул и покачал головой. Он и так едва себя сдерживал, чтобы не свернуть подлецу шею — настолько небрежно того товорил о своих злодеяниях. Допрос показал, что план был в духе Дамблдора: достаточно нелепый и громоздкий, но отыгранный так, что сходу не заметишь злобный замысел, пока не начнешь копать.° ° °
Поздним вечером они вернулись в поместье Снейпа. Оставаться наедине со своими мыслями было тягостно. Мужчины сидели в столовой, а лопоухий эльф в аккуратной темно-зеленой тунике накрывал на столе плотный поздний ужин. Ментальные упражнения всегда вызывали аппетит, как и упущенная из-под контроля магия. А Люциус, стоило им оставить Мундунгуса в его грязной норе, стихийно разнес собственный дуэльный зал, в щепки, пока Снейп окклюдировал, раскладывая выуженную информацию по полочкам. Благо Нарцисса уехала во Францию на пару дней. — Подобраться к Муди незаметно мы пока не сможем. Он полный параноик и опытный аврор. На кону жизни детей. Дамблдор их перепрячет так, что мы десятилетиями искать будем — не найдем. Если ничего хуже не сделает. — Снейп сидел в кресле и курил тонкую маггловскую сигарету. — Да, насторожить старика — последнее дело, — кивнул Люциус. Как же ему хотелось схватить урода и вытрясти из него всю информацию и побыстрее, чтобы не выворачивал кишки страх неизвестности. Но «гриффиндором головного мозга» аристократ не страдал. Если бывший аврор вывернется или сбежит — это принесет беду, и не факт, что только им. Муди может и просто утаить информацию, но и соврать так, запутать, что они по ложному следу будут плутать долго. У него ума хватит, не Флетчер. Спешка любое дело испортит. Муди пока трогать было нельзя. Это сначала новости оказались шоком, и Малфой не мог усмирить бушующие эмоции, но сейчас маг был собран и осторожен. Старик всем известная акула, в этом не заблуждался ни один уважаемый член Визенгамота, но Люциус — мурена, а не рыбешка мелководная. Между прочим, в буквальном смысле. Про анимагическую форму, которую он определил, но превращение до самого конца решил не доводить, говорить незачем. Не в океане же плескаться или в гигантском аквариуме, право слово. — Надо узнать адрес этой Арабеллы и то, откуда у старухи завелся ребенок. — В Министерстве поинтересуйся, только очень осторожно, — ответил Снейп, задумавшись. — О чем размышляешь? — При чем тут Поттеры, не могу понять, — медленно ответил он. — Нет, я понимаю, пророчество и семья Поттеров в плане Светлейшего тесно связаны, но тогда зачем ему твои? Куда он столько младенцев пристраивать собрался? А еще случайно погибший от боевого заклинания ребенок Беллы. Старик тоже пытался его украсть? Или в этом был замысел — свести с ума Беллу? А потом она свела с ума Лонгботтомов, раз Френк оказался замешан… — Может, — подтвердил Люциус, — но зачем ему делать сиротой младшего Лонгботтома так топорно? Ты и правда думаешь, что Муди по приказу старика увез детей и отдал кому-то из Ордена на воспитание? Мужчина уже задавал этот вопрос и не один раз, выплескивая сжигающую его тревогу. — Не знаю, Люц, не в маггловский же приют он их пристроил? Кому-то из своих, проверенных отдал. Тех, кто поверит любой слезливой сказке о сиротках и не станет проверять его слова. — Украл у нас, чтобы облагодетельствовать сторонников? Кто там страстно детей желал? — с горечью хмыкнул Малфой, недоверчиво покачав головой. — Гестия вряд ли… С ее работой не до потомства, Фигг стара и ворчлива, куда ей? Там коты вместо детей. Но не про них же она Дамблдору жаловалась? У Минервы нет никого, а племянницы и их дети неподходящего возраста. Правда, лучше перепроверить. — Кто там еще? Хагрид, Додж, Дингл — одни холостяки… Вэнс? — Ты еще Муди вспомни, хозяйского пса… Или Люпина, раз пошла собачья тема… Вэнс — вряд ли… Они с Гестией два сапога пара. — Надо бы Фигг проверить — единственная стоящая зацепка, ты адрес знаешь? — Флэтчер дорогу знает, я в его памяти видел — какой-то маггловский городок с одинаковыми скучными домами. Номер шесть, название улицы размыто было. — Гляну в Министерстве, она же не волшебница, насколько помню? — Сквиб из семейства Фоули, ее отец тоже был сквибом. Подними реестры, хотя родовые дома там скрыты, скорее всего, а маггловские не указаны — кому они нужны-то. Только министерские журналы могут хранить эту информацию… — Кого еще проверять будем? Уизли? — скрестив руки, спросил Малфой. — У них целый выводок, — подтвердил зельевар, — но по возрасту подходят двое младших — кстати, мальчик и девочка. В сентябре увидим, насколько они похожи на остальных. Признаться, до этого я учил разных — первый был крайне прилежным и действительно умным и цепким ребенком, второй — тихоня, Хагрида чем-то напоминал, простой и добродушный. Следующие — близнецы — кошмар всего преподавательского состава — их неуемые шутки приводили к Помфри половину школьников с любого курса. — А могла она чужих принять? — Да запросто! Ей только дай кого пожалеть. Тем более, если по просьбе директора. Уизли, что Молли, что Артур у него из рук едят. — Как проверим? Они же все рыжие, да? Как Дамблдор это провернул? — почесал висок Малфой, — принятие Родом вряд ли… — Родом предателей крови? Не смеши. Их род им не принадлежит, одна фамилия осталась. Куда они принять-то могли? И алтарный камень, и родовая магия у них заблокирована, — засомневался Снейп, — но директор мог намудрить, особенно, если его не сильно волновало здоровье твоих детей… — Мог… — со вздохом согласился Малфой, — неизвестных заклинаний, ритуалов и уникальных трактатов в каждом чистокровном семействе хоть ложкой ешь… и последствия от многих очень коварны. Посидев еще четверть часа, маги попрощались и аппарировали. Снейп — в Тупик прядильщика, а Люц — в пустой мэнор. Нарцисса возвращалась через десять дней. Они так и не поговорили, жена давала ему время определиться с мыслями. Чем он и воспользовался, с головой ныряя в расследование. Хотя и не знал, как перед ней виниться, что говорить. Сердце болело даже не фантомно…° ° °
Атриум бурлил жизнью, принимая толпы спешащих волшебников. Отделы Министерства с утра гудели, как улей встревоженных пчел. Стайками бумажных самолетиков носились служебные записки. В открытые окна залетали с письмами совы. Домашние эльфы, хмурые и тощие на скудной магической подпитке, меланхолично терли поверхности, расплескивая воду из ржавых ведер. Лорд Малфой, утомленный очередной бессонной ночью, шагал по залам Атриума с невозмутимым видом. Роскошные выглаженные одежды, четкий уверенный шаг, гордый вид сытого хищника. Скука на породистом лице. Ничего не значащие и в то же время очень важные разговоры. Ни о чем и обо всем. Прямо, иносказательно, с намеком или угрозой в голосе. С приятной улыбкой и ободрением, тихо и гневно, с тайным обещанием, с прямыми посулами, пренебрежительно. Малфой успел переговорить со множеством волшебников: от властных чистокровных и сиятельных — до простых клерков. Он прощупал должников, выдал небольшие поощрения, выслушал отчеты и собранные слухи, раздал указания и озвучил просьбы. Каждому своё, а всё, что нужно Малфоям, — Малфоям! Приветливо кивнул Амелии. Госпожа Боунс всегда была достойным противником на заседаниях и импонировала гордому лорду. Прямая, с четкими принципами. Несгибаемая тигрица. Свои убеждения отстаивала до последнего. Она внимательно посмотрела на лорда и кивнула, проходя мимо по своим делам. Ещё он встретил Руквуда и договорился о встрече. Из всех приближенных Тома Августус был самым достойным. Нет, конечно, были еще. Но какая польза от сидящих в Азкабане Долохова, братьев Лестрейнжей? Или Нотта, потерявшегося после смерти жены в своих исследованиях. А уж про исчезнувших без вести Трэверсе или Джаггсоне можно не говорить, как и довольно прямолинейных и бесхитростных Крэббе и Гойле. Для решения его проблем их с Северусом было мало, а вот невыразимец Руквуд мог иметь и нужную информацию, и связи, недоступные самому Малфою. Обладал острым умом, умением ориентироваться в любых обстоятельствах, и что важно, своеобразным кодексом чести. А самое главное, лорду Малфою было, чем его зацепить. И его интерес к делам Малфоя не вел напрямую к интересам сиятельного лорда и не давал насторожиться его врагам. Внешне Руквуд напоминал медведя. Он выглядел большим и неторопливым, но впечатление было обманчивым. В случае опасности ему позавидовали бы и гризли, и окками. Как первый, он обладал огромной ловкостью, а от второго он перенял способность изворачиваться и проникать куда угодно. Имел в запасе свои козыри, как невыразимца, и допуск к использованию самых крамольных чар без аврорского преследования за спиной. Для дела. Выше среднего, с четко очерченными мускулами, жилистый, подвижный, как ртуть, он скользил по Атриуму, незаметно сливаясь с толпой. Курчавые каштановые волосы были коротко подстрижены, а лицо гладко выбрито. Сейчас он выглядел как обычный клерк, с папкой документов в пыльно-бежевой мантии и очками на худощавом лице, но Люциус помнил его в битве — как узкий изогнутый восточный кинжал — резал молниеносно и изощренно, с поистине восточной хитростью. Малфой ловко выхватил его из толпы и назначил встречу в неприметном кафе недалеко от Лютного. Следующим по плану был старший Уизли, но как заставить его говорить о потомстве, если всю свою сознательную жизнь они обменивались только оскорблениями? О, вот и он… Люциус хотел его слегка прощупать, узнав об отношении к детям. Артур имел неприметную внешность, был абсолютно безалаберным, но иногда взрывался по поводу и без. У разозленного Уизли могла выскочить любая ценная информация. Артур в своем обычном непрезентабельном виде выскочил из дверей узкого коридора. В мятой шерстяной мантии неопределимого цвета он подхватил сползающую стопку пузатых папок и попытался протиснуться сквозь поток людей. Он еле удерживал тяжелую ношу из административных учетных книг, запинаясь о проходящих магов, прижимаясь к стенам и лестницам. Никто перед ним не расступался, и это показывало настоящее отношение к этому семейству. Люциус усмехнулся и незаметно махнул палочкой — папки незадачливого мага разлетелись по всему холлу. Пробегающая мимо дамочка, подскользнувшись на листах, чуть не упала, но Малфой успел подхватить ее за локоть, отодвигая в сторону. Он насмешливо смотрел на копошащегося на полу Артура, который поспешно подгребал к себе рассыпанное бумажное озеро. — Я думал, в своем тесном домишке… Как вы его называете… Гнездо… Дыра… Ах, точно! Нора… Так вот, я думал, ты привык к тесным коридорам и толпе вокруг. Громмамонта легче научить балету, чем тебя — не быть таким неуклюжим. Детишки в папу пошли? Из Хогвартса они по твоим стопам начнут разваливать Министерство изнутри? Как скоро здесь ждать твою ораву галдящих отпрысков? Уизли недобро глянул на стоящего над ним Малфоя и буркнул: — Уж твой-то точно по стопам пойдет! Метка не жмет? Глаза Люциуса похолодели. — Мой воспитан и обучен как должно настоящему чистокровному наследнику древнего Рода. А вот про твоих близнецов весь Попечительский совет в курсе. Чума на все четыре дома. Осталось младшеньких дождаться? Кто там у тебя остался — еще два мелких сопливых бедствия? Уизли, совладав с бумагами, поднялся, отряхивая мантию и попытался принять достойный вид, но с косо торчащим бумажным богатством сделать это было непросто. — У меня прекрасные дети! В этом году в Хогвартс пойдут Рональд и Джиневра. Что касается образования — наш старший Уильям уже три года работает в Гринготтсе, а гоблины, Малфой, не берут к себе кого попало! — гордо вскинул рыжеволосую голову патриарх семейства Уизли и медленно обогнул стоящего на пути блондина. Малфой посмотрел ему вслед, сощурив глаза. Нужно будет присмотреться к младшеньким. Ждать осталось недолго, Северус найдет момент проверить их родство.