° ° °
Остаток дня на вилле был неизмеримо прекрасен. Луна плескалась на мелководье, обливая хохочущего Драко. Она творила волшебство с водой с легкостью селки, родившейся в океане. В свете вечернего солнца вода, закованная волшебницей в невероятные формы рыб и других морских животных, переливалась и искажала солнечный свет. И эти прозрачные рыбы, осьминоги или киты гонялись за Драко с упорством, вложенным в них своей создательницей, а при столкновении взрывались радужным от остаточного волшебства фонтаном брызг. Изар не видел этой красоты, но наблюдал за совершенством чар и ядрами друзей, что носились по всему побережью, закрытому от магглов. Он сидел на теплом, нагретом за день песке, и пил холодную маггловскую колу. Она в Испании была популярна даже среди волшебников. Изар поджал босые ноги в закатанных до колена легких серых джоггерах и уперся подбородком в колени. Его бледная кожа светилась в закатном солнце, добавляя ему теплых тонов, поэтому мальчик не казался таким болезненным, как в зимних пейзажах Британии. — Не хочешь поплавать? — спросил мальчика Люциус, наблюдающий за ним уже какое-то время. Изар неуверенно дернул плечом. С одной стороны, он хотел бы окунуться в прохладную воду, но показывать свое неприглядное тело? Даже невозмутимого Снейпа поразило это зрелище, раз он так смущенно и с мучительным видом пытался задавать неловкие вопросы. Его татуировка не перекрывала следы, оставленные Верноном. Поэтому мальчик не хотел представать перед холеным аристократом в таком жалком виде. Но как же хотелось снова поплавать! Когда еще представится такая возможность? Не в школе же? Изар вздохнул. Люциус заметил нерешительность на лице ребенка и ещё немного подтолкнул его. — Сегодня, на удивление, тепло, здесь не всегда такая благоприятная погода. Обычно гораздо холоднее. Изар немного поколебался, но потом решительно тряхнул головой и принялся стягивать штаны и легкую белую рубашку, которая пузырилась в легких порывах морского бриза. Он остался в плавках чуть выше колен, замер на миг с расправленными худыми плечами под взглядом взрослого, и с бесстрастным лицом, не оглядываясь, зашел в воду, осторожно пробуя глубину. Морская вода скрыла его худенькое тело, а Люциус сглотнул, отводя взгляд. Он не справился с наплывом эмоций и на несколько минут потерял самообладание перед юным эмпатом, и мальчик точно успел их ощутить. Перед его глазами до сих пор стояли белые росчерки на нежной детской коже. Как будто безумный художник рисовал абстракции на светлом тонком полотне. Полосы и пятна накладывались друг на друга, смешиваясь так, что было непонятно, где заканчивались некоторые из них. Мысли о том, каким образом они были получены, вызывали тошноту. Люциус не был изнеженным, он умело обращался с палочкой, расправляясь с врагами. Не моргнув глазом мог кинуть любое из непростительных, но это? Сама мысль о шрамах на детской коже была кощунственной. Поверх медленно расправляла рисованные крылья изящная татуировка амфиптера, пытаясь закрыть от ошеломленного взгляда поврежденную кожу. Взрослый волшебник оценил упрямую честность и то, что мальчик решил не накладывать иллюзию. А Люциус знал, что ребенок талантлив и скрывающие чары могли у него получиться, может, не идеально, но вполне достойно. Изар плавал, а Луна с Драко перекидывали друг другу левиосой водяной шар, который колыхался при любом движении и расплескивался, попадая на кого-то из них. Луна позвала брата, увидев, что он вышел из своего меланхоличного состояния, и мальчик поплыл в их сторону. Он встал в воде, зарывшись пальцами ног в песчаное дно и, встряхнув кистями рук, присоединился к игре. Драко про шрамы знал раньше, видя какие-то из них мельком при переодевании в душе или комнате, но теперь смог рассмотреть их полностью. Он не стал озвучивать вопросы, видя настороженную готовность друга и его стиснутые челюсти. Изар отпустил напряжение, когда Драко промолчал, а потом совсем расслабился, и веселье Луны, ее искреннее наслаждение этим местом, этой игрой, океаном, стало проникать в него, смывая мрачные мысли. Позже они сидели на песке перед небольшим столиком и ели сладкие дыни, пока сок стекал по пальцам, а вокруг порхали феечки, ожидая в дар кусочки угощения. Люциус устроился в тени пальм на шезлонге и пил лёгкий коктейль, лениво взмахивая пальцами другой руки, чтобы перевернуть страницу какого-то маггловского романа, который висел перед ним в воздухе. Иногда брови сиятельного лорда в удивлении поднимались, а тонкая усмешка пробегала по его выразительным губам. Солнце почти опустилось за горизонт, и на вилле зажглись магические разноцветные светильники. Они висели в воздухе и раскидывали цветастые блики на уставшие от игр лица детей, на стоящие группами пальмы, на золотистый песок, прозрачную темную воду и белую пену медленно набегающих волн. Луна вместе с Изаром помогали Драко строить Хогвартс из песка, и сейчас дети спорили про высоту Восточной и Астрономической башни. От взрослого волшебника резко повеяло тоской. Изар встряхнулся и не удержавшись, посмотрел в сторону лорда Малфоя. Смутившись, он вернулся к своему занятию, выстраивая тонкий высокий мост к главным воротам. Люциус сидел, скрестив щиколотки, опустив стакан с огневиски на колено. Он безотрывно смотрел на картину, развернувшуюся перед ним, вдруг отчетливо осознав, что трое резвящихся блондинистых детей одного возраста, с тонкими чертами лиц, которые сейчас увлеченно строили что-то невообразимое, то и дело смеясь или толкая друг друга — это та, украденная реальность, которой он был лишен по хитроумному замыслу его врага. Он мог не один год смотреть, как растут, развиваются его дети под бдительной заботой его нежной Нарциссы. В их защищенном прекрасном поместье, где выросло не одно поколение его семьи. Они бы выезжали во Францию, посещали Испанию или Италию, навещая дальних родственников, и его Дракон никогда бы не рос в одиночестве. Прошло уже больше полугода, но он так и не приблизился к разгадке, а поиски крутились на одном месте. Могли ли эти дети быть его? Они так похожи на его Драко. Так органично взаимодействуют. Он готов был увидеть в жестах Полумны молодую Нарциссу, в лице Изара — собственные черты, но понимал, как легко обмануться, принимая желаемое за действительное. Ксено был его троюродным братом по линии матери. Домовики шустро накрыли ужин на веранде, аккуратно разложив приборы и тарелки с едой и легкими закусками. Драко не сильно любил рыбу, как и Нарси, а вот Люциус отдавал ей должное. Он позвал детей к столу, и они гурьбой отправились смывать с себя песок и морскую соль. К ужину следовало переодеться. — Пап, ну ты снова заказал столько рыбы! Ты знаешь, как я её терпеть не могу. — А мне нравится, — болтала ногами Луна, накладывая себе и Изару то, на что падал ее взгляд, — тут такой вкусный суп с креветками и лососем. Мы с папой здесь бывали, когда мне исполнилось шесть лет. Не совсем здесь, но тоже на южном береге. — Ты тоже рыбу любишь? — исподлобья посмотрел на Изара Драко. — Я ем всё, — лаконично ответил мальчик, — только слишком жирное не люблю и не особенно ем сладкое. — Да, точно, ты и в Хогвартсе никогда не берешь бекон и яичницу, — вспомнил Драко, выискивая на столе жареную курицу и салаты по вкусу. Луна наслаждалась. Девочка умела находить прелесть в любом мгновении. Ужин большей частью прошел в молчании — дети утомились, а Люциус не мог отогнать тоску. Когда дети стали расходиться по комнатам, Люциус неуверенно попросил: — Изар, ты не пройдешь ненадолго со мной на веранду? Мальчик нахмурился, но кивнул и последовал за лордом Малфоем. Когда взрослые говорили так неуверенно, это означало новые вопросы на знакомую ему тему, на которую Изар предпочитал не говорить. Тут обсуждать было нечего, и любые действия были такими же неуверенными и половинчатыми. Это своих детей берегут, ценят, лелеют и готовы на любые трудности, чтобы им помочь. Чужие дети — всегда обуза. Это Изар запомнил крепко: любые вопросы и помощь врача в больнице, медсестры в школе, той же учительницы музыки заканчивались проблемами… еще большими проблемами для него, только усугубляя его положение. Сейчас было иначе. И помощь ему была не нужна. Только вот мечта, дикая далекая и невероятно невозможная — о надежном тыле за спиной, настоящих, полностью его родителях — так и оставалась глупой мечтой. Незачем было обманываться, распахивать душу и липнуть к посторонним взрослым — никто не любит чужих надоедливых детей. Жара спала, и с моря дул прохладный бриз. Люциус магией притянул пледы на плетеные кресла на деревянном полу сразу за открытыми стеклянными дверями. Зар запнулся об одно из них. Люциус не успел поддержать его за локоть, как мальчик вернул себе равновесие, ухватившись за край стола. Отодвинул кресло и сел, сложив руки на коленях и опустил подбородок, чуть склонив голову. Сам он похоже не любил нарушать молчание и ожидал, что взрослый первым начнет разговор. Люциусу было не привыкать общаться с любым, играя по нужным точкам, как по нотам, достигая поставленных целей. Но общаться один на один с оскорбленным ребенком ему ещё не приходилось. Но и уклоняться от такого он не стал. Он не был тем, кто закроет глаза на такие проблемы, боясь для себя лишних хлопот или неудач в их решении. — Изар, я не хотел бы распрашивать тебя о том, где ты получил шрамы, которые я увидел этим вечером на твоей коже, но я не могу не задать вопрос: сейчас ты в безопасности? Тот, кто причинял тебе боль, он может добраться до тебя? Тебе нужна моя помощь, чтобы вывести тебя из этой ситуации? Взрослый волшебник не упустил из вида нервную дрожь, волной пробежавшую по его собеседнику, стиснутые челюсти и сжавшиеся на коленях пальцы. — Вам не о чём волноваться, лорд Малфой. Сейчас со мной все в порядке. Я не хочу об этом говорить, — ровным голосом ответил ребенок. — Изар, смею отметить, что ты очень умело уклонился от прямого ответа на мой вопрос, — возразил Люциус, — я все же хочу получить на него правдивый ответ, а уж волноваться ли мне — дело десятой важности. — Да. Сейчас я в безопасности, — немного подумав, ответил мальчик и замолчал, отвернув лицо в сторону океана. — Я обещал тебе помочь разобраться с директором, мое покровительство распространяется не только на это. Ты можешь обратиться ко мне в любом случае, я не отменяю своих обещаний, — Люциус вертел в руках палочку, задумчиво разглядывая краснеющее за горизонтом небо, — иногда держать в себе многое становится слишком. Я никогда не буду использовать то, что узнаю против тебя. Не стану осуждать. Что бы ты не думал, ты можешь рассчитывать на мою защиту и помощь в любом деле. Само пространство вокруг навевало умиротворение. Слова отца Драко были искренними. Он действительно подразумевал то, что говорил. Изар и так доверился взрослому. Доверился, насколько мог. Больше открыться мальчик был не в состоянии. Само действие — показать своё тело без прикрас уже было невероятно трудным. Раскрывать шкатулку Пандоры, вытаскивая на свет нелицеприятное прошлое, было неразумно и мучительно. Редкие ускользающие воспоминания причиняли ему сильную боль, кошмары оставляли после себя жалкую хнычущую массу. Он боялся, что если выплеснет хоть что-то, плотина рухнет, похоронив под собой его новую личность. Маска, самая прочная и правдивая из всех, расколется и никогда не станет на место. Поэтому он молчал. Не из-за того, что не доверял Люциусу, просто не хотел возлагать на того неоправданные и несправедливые надежды. Изар был для него никем. Пусть так и дальше оставалось. Это лучше, чем если бы ему дали понять, устав от его общества, что он слишком назойлив, что он лишний и не представляет никакой ценности, одно сплошное бремя и разочарование. Как для Дурслей. Но Луна… Луна была достойна любой защиты. — Я буду рад, если вы сможете защитить Полумну от Дамблдора, — одними губами произнес мальчик. Слова царапали пересохшее горло. — Ты что-то знаешь об этом артефакте? Дамблдор по адресу обратился? — Я уточнял у поверенного. Он в нашей семье, но… — мальчик нехотя отвел глаза. — Ты не хочешь отдавать его в руки директора? — начал прояснять для себя ситуацию Люциус, скрестив пальцы. — Это темный артефакт. Я прочитал про него, — голос мальчика был очень серьезным, — такой в любые руки отдавать опасно. Есть такие волшебные вещи, о которых стоит забыть. — Я понимаю, что Ксено — отличный парень, но не образчик ответственности и осторожности. С Дамблдором ему не тягаться, — аккуратно, чтобы не обидеть продолжил Люциус. — Мягко говоря, — грустно хмыкнул Изар, откинувшись на спинку кресла, — благоразумие — не его сильная черта, при всех его достоинствах. — Но ваша бабушка? Она весьма сильная волшебница с огромным опытом. Юримэй в давние времена заставляла считаться с собой каждого. Я так слышал. — Я тоже так слышал, — Изар немного поерзал, но резко опомнившись, заставил себя сесть спокойно. — Я понимаю, что сейчас она уже не в том возрасте, и ты за нее, я вижу, беспокоишься, — примирительно сказал маг, — но если у твоей бабушки не осталось прежних сил, ее мудрость и опыт никуда не делись. Я думаю, у нее есть свои соображения насчет этой ситуации, и их стоит принять во внимание. Я знаю, что она очень давно не покидала поместье, но может, ты поможешь устроить нам встречу? — К сожалению, бабушка сейчас не в состоянии принимать гостей, — ответил мальчик, не став врать совсем уж откровенно. — Но её мнение услышать стоит, — намекнул блондин, — и я очень хотел бы с ней встретиться. Тем более, что ситуация серьезна. Дамблдор — не тот волшебник, с которым можно играть. Во врагах он чрезвычайно опасен. — Я бы не хотел причинять вам неприятности, — опустил голову Изар, стискивая ладонями край сидения. — Я не к тому это сказал, — поморщился Малфой, — у меня с Альбусом свои отношения, и никогда они не были ни дружескими, ни уважительными. Скорее наоборот, — Люциус предвкушающе прищурился с жестокой ухмылкой на лице. На Изара просто полыхнуло обжигающе холодной яростью, такой сильной, что он не мог не вздрогнуть и не отшатнуться. Контраст с теплым тропическим вечером был разителен. Люциус нахмурился на мгновение, которого хватило понять, в чем проблема у ребенка, съежившегося напротив него. Он прижал длинные пальцы к закрытым векам и вернул самообладание, спрятав бурлящие чувства глубоко за щитами разума. На окклюменцию его с детства натаскивали нещадно. Так, чтобы и бывалому аврору не пробить. Именно это и спасло его во время противостояния Тома с Дамблдором, никакие нелепые обвинения на нем не удержались. Только метка, что вначале использовалась, как средство связи, дала повод Визенгамоту назначить большой денежный штраф за связь с «преступной группировкой». Хотя, чего уж отрицать, некоторые личности действительно нашли повод «порезвиться». Только по ним и без всяких меток Азкабан плакал. И сейчас хорошо, что они сидят. Люциус негромко позвал эльфа и перед ним появился Кайти. На хлопок мальчик снова отреагировал — настороженно дернув узкими плечами. — Кайти к вашим услугам, хозяин Люциус, сэр. — Принеси теплый ромашковый чай с хмелем и медом. Печенье тоже захвати, — распорядился Малфой. Через минуту Кайти накрыл столик перед ними. — Пей, Изар, это хорошее средство, помогает немного унять беспокойство, — с теплотой посмотрел на мальчика Люциус. Несколько минут прошли в тишине, пока они пили свой чай. Когда дрожь прошла, и Изар немного расслабился, мужчина продолжил: — Итак, мы остановились на встрече с леди Юримэй, — размеренно продолжил мужчина, внимательно наблюдая за мальчиком, — но, как я понимаю, встретиться с вашими родственниками на данный момент не представляется возможным. Изар молча кивнул. В любой неясной ситуации он предпочитал молчать. Это не всегда его выручало, но редко когда ухудшало положение. — Если ты согласен, я могу написать письмо леди Юримэй, и с ее согласия обсудить этот темный артефакт с гоблинами. Мне нужно больше информации, чтобы начать планировать ответные действия, — Люциус вертел в руках палочку и задумчиво смотрел на океан. Иногда он искоса поглядывал на мальчика, чтобы получить понимание, насколько разговор для него комфортен. Долгий изучающий взгляд заставлял ребенка нервничать. Это было видно, как бы тот не пытался сохранять спокойствие. — Я согласен, — с запинкой ответил Зар, и облегченно выдохнул. Он сам не осознавал, что сдерживает дыхание, ожидая от собеседника негативной реакции на свою скрытность. Лорд Малфой его удивил. Море тихо шумело, разбивая пенные волны о берег, а волшебные огни подсвечивали воду, создавая на ней узоры, как в детском меняющемся калейдоскопе. Люциус сожалел о слепоте ребенка: иногда красота окружающего мира привносила в душу небывалую долю умиротворения. А мальчику этого явно не хватало. Маг не мог представить, как это — жить в темноте. И восхищался силой духа и упорством юного мага. Мальчик, закутавшись в плед, допивал вторую чашку чая. Кайти умел сделать его не только полезным, но и вкусным. — Пора спать, уже поздний вечер, — посмотрел на ребенка Люциус, — тебе показать твою комнату? — Спасибо, я там уже был, — коротко ответил тот и встал, складывая плед на кресло, и медленно направился внутрь, задев бедром край соседнего стола. Люциус перевел взгляд на воду и мгновением позже, откинув голову, начал массировать виски тонкими бледными пальцами. Окклюментивные щиты такой мощности требовали усилий и тратили довольно много внутренних резервов, но в отличие от обычных, они могли сдержать все сильные эмоции, выборочно пропуская те, что он сам позволял. Сейчас был именно такой случай. Люциус не хотел вредить маленькому эмпату еще и своей несдержанностью, но закрыться полностью не позволял доверительный характер беседы.° ° °
Ночью в его комнату торопливо постучала Полумна, сверкая мокрыми от слез глазами и покрасневшим носом. Она нерешительно замялась, но потом очень быстро попыталась объяснить проблему: — Изар не просыпается. Его кошмары стали очень сильными, но я не могу его разбудить, а моя тревога делает ему хуже и причиняет боль… — тонкие дорожки слез потекли из ее глаз. Девочка плакала без всхлипов, совершенно безмолвно. Люциус накинул халат, достал из бюро несколько флаконов и заставил выпить один Луну, приказав ей немедленно отправляться в постель. Сонное зелье было очень действенным, хотя использовать его разрешалось разово, в крайнем случае. Мужчина быстрым шагом добрался до комнаты Изара и остановился в изножии кровати. Состояние ребенка действительно вызывало опасения. Он метался в кровати, не просыпаясь, но сжатые челюсти грозили раскрошить зубы, а руки впивались в плечи с такой силой, что там, где ногти встречались с кожей, уже были кровавые царапины. Его грудная клетка натужно вздымалась, но сжатое в спазме горло не давало пройти кислороду. Тонкие пряди волос, потемневшие от пота, прилипли ко лбу и вискам. Тело сотрясала мелкая дрожь. На мгновение Люциус растерялся: у Драко никогда не было приступов такой силы и интенсивности. Он быстро отвесил себе мысленную пощечину и принялся действовать. Распахнул одним взмахом палочки окно. Расслабил заклинанием челюсти и быстро влил в горло успокоительное. Высушил постель, и подтянув мальчика к себе, укутал его в одеяло, крепко обхватывая мягкой тканью напряженные руки, не давая тому себе навредить. А потом начал его покачивать в медленном ритме, тихим шепотом напевая старые французские колыбельные, которые пела ему Аннабель, его молодая бретонка-мать пока не умерла, оставив его в полной власти отца-тирана. Люциуса спасало то, что Абраксас не любил им заниматься, выдавая список требований и тщательно проверяя их исполнение. Его низкий и хриплый ото сна голос тихо напевал памятные мотивы, а руки крепко прижимали содрогающееся тело, поглаживая натянутую струной спину. Через десять минут мальчик смог дышать без мучительных хрипов, а еще через полчаса почти полностью успокоился в руках Люциуса. Маг откинулся на изголовье и переложил кокон с ребенком себе под бок, продолжая нашептывать успокаивающие слова. Изар зашевелился под его рукой и вяло поднял голову. В свете почти полной луны, что смотрела прямо в распахнутое окно, его глаза немного светились. Он поерзал в одеяле, выпутывая руки и повернул голову в сторону сидящего чуть выше него Малфоя. — Как ты себя чувствуешь? — тем же низким хрипловатым голосом спросил Люциус. Изар кивнул, спросонья забыв, что стоит отвечать вслух. — Нормально. Спасибо. Мне лучше. Простите, что разбудил, это побочный эффект от зелий, у меня не всегда так… сильно, — мальчик говорил отрывисто, словно выдавливал из себя каждое слово. — Не стоит извиняться, — успокаивающе проговорил Люциус. Он не замечал, что одной рукой так же обнимает ребенка через одеяло, — плохие сны бывают у всех. Мне с ними помогает Нарцисса. — А мне Луна, — вырвалось у мальчика, но он тут же закусил губу. — Иногда стоит поделиться плохим сном, от этого он перестает быть таким страшным, — мягко подтолкнул мужчина Изара. — Если он не воспоминание, — нахмурился ребенок. Он опустил подбородок и поджал колени. Тон ребенка был красноречив, и Малфой перестал пытаться его разговорить. — Знаешь, у меня бывали времена, когда кошмары стали таким частым явлением, что я начал бояться засыпать. Уже взрослым, представляешь? Тогда были непростые времена. Довольно смутные и переменчивые. Сложно было предсказать, что может произойти, — начал тихо рассказывать взрослый тем же доверительным голосом, — но у меня была Нарцисса, моя прекрасная фея. Оберегала мои сны, была ориентиром и якорем для меня, позволяя удерживаться в здравом уме. Мужчина немного помолчал, давая осознать свои слова. — Каждому нужен такой якорь. Не стоит что-либо долго держать в себе: то, что мучит и мешает двигаться дальше, вырвется и настигнет в самый неподходящий момент. Но если выпустить и озвучить самые потаенные страхи — они перестают тобой владеть, и обрести контроль над ними легче. Стать выше их. Подумай об этом, — мягко попросил мужчина и, едва коснувшись губами вспотевшей макушки, приподнялся, поправил одеяло и сел на кровати у самых ног. — Если хочешь, я могу просто с тобой побыть, пока ты не уснешь снова, — предложил он. Изар задумался. Ему не хотелось оставаться в комнате одному. С другой стороны, он не решался больше обременять отца своего друга, который и так предложил свою защиту, и помощь, и теперь вот — свое участие. — Спасибо, но не стоит. Думаю, я смогу заснуть, — слегка зевнул Изар, натягивая одеяло, — спасибо, что побыли рядом. Последние слова он прошептал так тихо и только после того, как за волшебником закрылась дверь. Перед уходом Люциус взмахнул палочкой и над кроватью зажегся тусклый желтоватый ночник, рассыпав по потолку мириады мелких точек в виде созвездий. По привычке.° ° °
Следующий день они снова провели под южным тропическим солнцем. Люциус показывал Луне разные трансфигурационные хитрости, а девочка старательно их тренировала. Поэтому по поверхности воды скакали водяные кролики, обливая Драко брызгами воды, на песке выстраивался в мгновение ока небольшой замок с башенками или египетские пирамиды. А деревянные веточки собирались в человечков и гребли по воде в лодочке из коры. То, что они вчера лепили сами, сегодня возводилось в секунды с помощью взрослого умелого мага. Драко сидел в плетеном кресле в одних шортах и жевал свои любимые экзотические фрукты. А маленькая когтевранка, увлекшись, превращала пальмовые листы в игрушечную флотилию. Изар плавал, выжимая из отвыкших мышц что только возможно. Соленая морская вода словно выталкивала его тело, позволяя держаться на поверхности легче, чем он привык. Этим днем ему было неловко подходить к Люциусу, и тот его не тормошил, понимая смутные чувства ребенка. А вечером лорд Малфой и Драко играли в шахматы, где старший объяснял нетерпеливому сыну тонкости различных комбинаций и значимость терпеливого выжидания удачного момента. А Луна, узнав, что Люциус знаком с го, тут же трансфигурировала с помощью взрослого мага песок в триста шестьдесят один плоский камешек, столик удобно превратился в раскрашенное поле, за которым стали сражаться на удивление умелые игроки. Луна играла азартно с детским весельем и очаровательной хитростью. Изар увлеченно наблюдал за ними и игрой, ведь фишки светились магией, а на доске вились четкие линии, которые образовывали широкое поле. Под конец и он решился сыграть одну партию, где Люциус ему мягко подсказывал и помогал сориентироваться. Вечер прошел оживленно и совсем не скучно, а ночь наоборот была спокойной. Изар выпил немного зелья и, утомленный дневными тренировками и вечерним весельем, завалился спать, не забыв в этот раз кинуть заглушку на кровать. Будить Люциуса второй раз ему совершенно не хотелось. Поздним вечером Драко тихо постучался к Луне в комнату. Еще не успевшая заснуть девочка приоткрыла дверь и пустила друга к себе. Драко нерешительно помялся, но начал неловкий разговор. — Извини, что я поздно, но я бы хотел поговорить с тобой насчет Изара, а днём у нас на это нет времени и неудобно говорить, сама понимаешь. Луна жестом пригласила мальчика присесть в кресло, а сама, поджав ноги, устроилась на кровати. Драко было неловко начинать говорить, будто за спиной Изара, но он не хотел больше откладывать этот разговор. — Луна, я беспокоюсь за твоего брата. Последнее время он стал совсем замкнутым и его все больше что-то тревожит. Я догадываюсь, что у него было непростое детство. Шрамы очень красноречивые. И его замкнутость. И скрытность. И нервное ожидание в любой момент. Я ведь правильно понял, что вы не вместе жили тогда: ты здесь, с отцом и бабушкой, а он где-то в другом месте со своим отцом и воспитателями. Он что-то говорил, что его отец слишком занятый был, и Изар часто был предоставлен сам себе, так? — Если так сказал Изар, значит, так и было, — Луна посмотрела в открытое окно. Снаружи успокаивающе шумели волны, оставляя на песке белую пену и влажный след. Девочка подошла к подоконнику и села на него. — Изар не говорит о своем детстве даже мне, — призналась она. — А ты не спрашивала? — А тебе он отвечает на сложные вопросы? — Нет, он уходит от ответа. Почти всегда. — Поэтому и не спрашивала. Зачем его тревожить зря? — Луна внимательно смотрела на Драко своими бездонными голубыми глазами, которые в окружающей темноте казались темными и загадочными. — Но ему плохо, когда он все держит в секрете, — возразил Драко. — А если его заставить говорить, — Луна поправила растрепавшиеся волосы, — ему от этого будет лучше? — Не знаю, — покачал головой Драко. Его плечи были опущены, а локти упирались в колени. — И я не знаю, — ответ девочки был едва слышен. Дети молчали в переменчивом свете сумерек. — Я надеюсь, если ему станет совсем плохо, он позволит моим родителям ему помочь. Им можно доверять, — убежденно произнес Драко, — ты скажи ему, скажи, что они всегда помогут, и их обещаниям можно верить. И еще… Скажи ему, что он мне почему-то очень дорог, как и ты, — неловко закончил мальчик и вышел из комнаты. Луна тихо вздохнула и перевела взгляд на луну, которая здесь, в Испании, выглядела огромной и близкой, безмолвно нависающей над океанской гладью. Волны отражали ее тусклый свет и разносили блики по всей поверхности.