***
Бесконечный и хлопотный день не желал подходить к концу. Зуар очень хотел забить на все свои обычные дела и быть с ребенком, потому что неожиданно поймал себя на мысли, что вообще не продумал этот момент. Как он мог должно ухаживать за Лили, если занят в это время в другом месте? Оставалось лишь всем богам молиться за доброту Кины, которая не осталась равнодушной к несчастному ребенку. Когда вор вернулся в свою спальню с завтраком для малышки, у постели уже сидела девушка и рассказывала той увлекательную историю про зверушек в лесу. — Даже не знаю, как тебя отблагодарить, правда, — искренне вздохнул рыжий. — Благодарить будешь после, — улыбнулась девушка в ответ, — а пока ее нужно переселить в нашу комнату. Как я поняла, вещей у нее не осталось, раз она в твоей рубахе… — Я все постираю и принесу вам, как просохнет! Но пока да, ничего не осталось, — немного поник он плечами. — Что ж, это не так страшно. Если у тебя есть время все застирать сейчас, будет здорово, у камина все быстро просохнет, да и в целом мы сами справимся с этим, — заключила девушка. — Давай-ка покормим ее и будем перемещаться. Вор послушно закивал и быстро водрузил поднос на стол. Для одного маленького ребенка он взял много, так что этот поздний завтрак малышка разделила с Инисом и Киной. Сама Лили есть не желала, но когда увидела, как едят взрослые, то и в ней проснулся голод. — Я так рад, что ты взялась мне помочь, что и слов подобрать не могу! — говорил Инис уже в коридорах, когда нес девочку на руках в комнату девушек. Помощница лекаря шла рядом с небольшим узлом вещей, которые посчитала нужным взять для ухода за ребенком. — Я ведь и не подумал, что мне надо работать, так все быстро случилось! А теперь только благодаря тебе я смогу съездить в деревню и… — тут вор скис. — И что? — с любопытством спросила Кина. — Ну, с настоятельницей надо поговорить и, наверное, извиниться, что я так… сумбурно все разрешил. Не хотелось бы, чтобы она злилась на меня, а потом эту злобу вымещала на девочке… — Брось, я не думаю, что она держит на тебя обиду или злобу. Ты же из лучших побуждений все сделал, это, по моему мнению, вообще заслуживает похвалы! — И все же! — не отступал парень. — Хотя, честно признаться, я бы не хотел возвращать ее туда… — Почему? Неужели там такая злостная тетка? — удивилась Кина. — Нет, просто… как бы объяснить, — Зуар глубоко задумался, — мне кажется, ей там будет плохо… ну, как бы сказать. Здесь ей явно будет лучше! Это же очевидно, что если она останется здесь, то сможет претендовать на работу и на обеспечение жизни… а там? — Она же при храме, там тоже полно работы, — пожала плечами она. — Но я понимаю. При наместниках служить приятнее и выгоднее, если, конечно, сам наместник и его семья будут людьми хорошими. Как я поняла, прежние наместники таковыми не были, раз… ну… Они обсуждали разное всю дорогу, пока Инис аккуратно нес дремлющую девчушку на своих руках. Попутно парень размышлял, будет ли у него сегодня время, чтобы застирать все постельное белье, успеет ли просохнуть его постель или придется спать на холодном полу или в неудобном кресле. В это время по одному из коридоров первого этажа проходил и Тадэус, который с самого утра не видел Иниса. Услышав знакомый голос он лишь усмехнулся, попрекнув про себя вора в том, что тот везде успевал почесать языком, но когда послышался и женских смех, брови мужчины рефлекторно сдвинулись к переносице. Толком не отдав себе отчета, Тадэус затаился за одним из выступов стены, стараясь остаться незамеченным, а если не получится, то сделать вид, что заинтересовался доспехами рыцаря с проржавевшей пикой. И, действительно, Инис был так вовлечен в беседу, что в просторном коридоре от его взора ускользнула фигура инквизитора. Однако от взора Тадэуса не ускользнуло ничего. Уже со спины глядя на парня и девушку, Дэус попытался вообразить, что рядом с вором шла его супруга, на руках он нес своего ребенка. Разве не прекрасная картина? Ведь так было бы куда правильнее, чем есть сейчас. Вдруг Инис, скитавшийся по жизни с малых лет, не повидавший нормального детства, ощутил непреодолимое желание обеспечить ребенку семью? Дэус не мог осудить его за такое светлое желание, кои такие порывы человека им искренне поощрялись. Да и девушка, что шла с ним рядом, вызывала в Тадэусе лишь положительные отклики. То была не очередная вертихвостка со двора, а прилежная работница и ученица лекарей, вместе с тем скромная и чистая на помыслы, отобранная в эту ссылку самой королевой, которая никогда бы не прислала сыну столичных проституток, даже если бы Вилмар осмелился попросить об этом прямо. «Такая идиллия, аж тошно», — пронеслось в голове ревнивого мужчины. Поджав недовольно губы, Дэус резко отряхнул свою мантию, словно его запачкали какой-то плесневелой пылью, и гордо двинулся дальше, хотя от неожиданного столкновения с реалиями вообще забыл, куда держал путь. Инис же, не подозревавший ни о чем, обустраивал Лили в новой комнате с Киной и Ветой, честно обещавшийся исполнить любую просьбу хоть посреди ночи. — Если нужна вода, белье, еда… я все принесу! Скажите мне только, что нужно, все достану. Я итак у вас в долгу! Так что я буду приходить утром и ждать поручений, к нужному времени буду приносить завтрак, обед и ужин. — Ой, Инис, а мог бы ты… — вдруг вмешалась Вета, — хотя нет, не стоит. — Мог бы я что? — все же спросил плут. — Ты же ухаживаешь за Его Светлостью Тадэусом и на кухне тебя уже знают… — Вета! — нахмурилась Кина. — Перестань! — А что? — пожала плечами та. — Так, я не понял, из-за чего весь сыр-бор? Ты хочешь что-то необычное? Я достану, это не проблема! — хохотнул вор, для которого такая просьбы была сущим пустяком. — Это необязательно, ты не подумай, но если вдруг у тебя получится, я буду страшно довольна, — улыбнулась Вета, — я знаю, что его Величество Вилмар очень любит морковный торт, и иногда для нашего принца его пекут… Если вдруг удастся урвать кусочек, было бы здорово! — Эх, где ж вы были раньше… летом ему пекли ягодные пироги… но морковь-то имеется, я думаю кусок фиолетового пирога я смогу достать, когда он будет. Обещаю! — Но это не обязательно, не подумай ничего плохого, — улыбнулась Вета, — просто тут так серо и холодно, что страсть как хочется хотя бы чего-нибудь вкусного. — Понимаю, — искренне закивал Инис, про себя решив, что во что бы то ни стало раздобудет для девушек не кусочек торта, а целый торт. — Тогда договорились, — Вета подмигнула парню и удалилась к кровати, на которую положили девчушку. Потрогав ее лоб, она заметила, что Лили лишь притворялась, что спала, а на самом деле просто лежала с закрытыми глазами. Улыбнувшись, она присела рядом и слегка ее пощекотала, от чего та сразу захохотала. — Вот это я понимаю здоровый смех! Я думаю, что она совсем скоро поправится, только с хрипом ее разберемся, жар спал точно. — Слава богам! То есть богу, конечно, — тут же поправился парень. — Ну-с, я тогда пойду? Принесу горшок и все остальное, да? А потом занесу вам обед… — Обед не нужно, мы в состоянии накормить ее сами, нас же все же кормят, да и ужин тоже не надо. Можешь приходить утром, чтобы ее проведать, и днем. Но про торт не забудь! — ответила Вета. — Не слушай ее, — улыбнулась Кина, — приходи, когда захочешь. Если нас вызовут, мы тебя найдем, чтобы девочка была под присмотром. Одну ее оставлять все же не нужно. — Хорошо, — кивнул вор. — Еще раз спасибо большое! Прям не знаю, как еще… — Морковный торт, — напомнила Вета, — на нем и сочтемся. — Хорошо, — хохотнул Инис. — Тогда я навещу ее завтра утром… Я пойду? — Иди-иди, — Кина проводила Зуара и закрыла за ним дверь. — Кажется, он тебе нравится, — спустя какое-то время прокомментировала подруга. — Здорово было бы, если бы и я ему нравилась, — пожала плечами Кина, — а так, да… — Дядя Инис и мне нравится, — важно вставила Лили, — когда я вырасту, я буду его женой. Девушки захохотали. — Ох, Лили, когда ты вырастешь, он будет уже старым и некрасивым! — ответила Вета. — Ну и что! Зато у него есть сладкие булочки… И девушки снова захохотали. У Иниса тоже настроение поднялось, ведь теперь ребенок был под постоянным присмотром девушек. «Это же надо было так вляпаться», — думал он про себя и про то, как ему все же повезло с Киной. Признаться, Зуару хватило одной бессонной ночи, чтобы в полной мере осознать, что за ребенком и в храме хорошо присматривали. Может, не так хорошо, как он хотел, но всяко лучше, чем он смог бы сам без посторонней помощи. «По крайней мере она спала в сухой постели в своей одежде, а не в проссаной и в моих рубахах… — продолжал разгонять мысли вор, — чем я вообще думал?» К неудовольствию еще и полное осознание правоты Тадэуса не переставало его преследовать, хоть Зуар и пытался отогнать воспоминания о недовольном инквизиторе. В любом случае, Тадэус оказался прав. И вор это понимал. Однако даже если это было так, Инис не сделал ничего плохого и в сердцах очень хотел почувствовать хоть немножко опоры. «Или хотя бы мог не нагнетать так и не давить. Видит же, что я и так сам себе вырыл могилу. Зачем ещё сверху земелькой присыпать? И смотреть так, будто я девчонку не лечить собрался, а убивать!» — вторил он своим обидам. Приподнявшееся настроение быстро рухнуло еще ниже, когда вместе со всеми думами, усталостью от бессонной ночи и нервов на вора накинулись еще все обязанности и прочее. Именно сегодня по всем законам подлости все решили исполнить самую тяжелую работу: на кухне просили таскать тяжести, в конюшне затеяли уборку и чистку подков у лошадей. К вечеру Зуар был вымотан так, что готов был рухнуть на постель и забыться сном. Однако постель его за весь день не просохла, более того стала словно еще мокрее и холоднее, так как днем в его отсутствие никто не топил его спальню. — Блестяще… буду спать в кресле, — выдохнул Инис. Как здорово было бы сейчас прийти к Тадэусу и встретить его там с пониманием и поддержкой, чтобы можно было лечь в его постель, обязательно теплую, под его бок, чтобы почувствовать себя уютно и хорошо. Но лико, что возникло в его сознании, казалось, ввергало Иниса в еще большую досаду и холод. Да и лечь рядом он не мог хотя бы по той причине, что боялся заразить Тадэуса. — Да и он бы не позволил… — пробормотал вор, — ведь я должен чувствовать вину и страдать. Куда уж там тепло! После недолгой паузы Зуар решил, что стоит все же показаться перед инквизитором и поговорить. От того, что он накручивал себя и злился все больше, никому лучше не становилось. К тому же, стоило ему сообщить, что он-таки исполнил его просьбу, решил с Лили все как нельзя лучше и быстрее. Где-то в глубине души Азарис, конечно, надеялся, что Дэус уже оттаял и встретил бы его хотя бы не так холодно и грубо, как было до этого. Постучать в соседние покои оказалось сложнее, чем Инис себе представлял. И все же, после стука, он немного нахмурился и вошел. Дверь не была заперта, что уже означало, что его все-таки ждали. Невольно улыбнувшись, Азарис взглянул на спину инквизитора, что сидел за столом. Сам Тадэус не сразу обернулся себе за спину, но когда все же сделал это, то сразу поднялся на ноги. Повисло неловкое молчание, хотя неловко тут было только Инису. Взглянув на Дэуса, вор сразу понял, что зря улыбался. Если его и ждали, то лишь для того, чтобы снова отчитать! Это было настолько очевидно, что читалось на лице инквизитора на любом языке мира. У вора просто язык не поворачивался начать разговор, но и молча торчать в дверях он не был намерен. — Здравствуй. Я не отниму много времени, — тихо выдавил из себя рыжий. Он специально не подходил ближе, держал дистанцию. — Я хотел сказать, что Лили идёт на поправку. Ещё немного, и я смогу отвезти ее в храм. Конечно, мне бы очень хотелось оставить ее в замке, думаю, она бы смогла помогать на кухне, когда чуть подрастет. Но я знаю, что это невозможно. Поэтому даже просить не буду. В любом случае, скоро ее здесь не будет. Тадэус в ответ скрестил на груди руки и неосознанно нахмурился, что сделало его в глазах Иниса еще недовольнее, чем он был до этого. А ведь казалось бы… молодой мужчина, но Тадэус выглядел старше своих лет, был выше всех на голову не только ростом, но и, наверное, эгоизмом и самомнением. Его вполне обыденные жесты были настолько лишены разнообразия, что иногда невозможно было понять, что именно он ими показывал — всегда казалось, что он или не одобрял, или вообще осуждал. — Тебе несказанно повезло, что тебе на помощь вызвалась помощница лекарей, — все же решил ответить инквизитор. Глаза вора на секунду расширились: «Откуда он узнал?», — словно здесь у мужчины были свои глаза да уши везде. Возможно, в столице так и было, но явно не здесь. — Хотя это вовсе не ее заботы, а лишь неудобства, которые ты свалил с больной головы на здоровую. Зуар тяжело выдохнул, совсем не скрывая от собеседника, что весь этот диалог даётся ему не так уж легко, и постарался говорить также спокойно: — Не знаю, откуда ты это узнал, но да, — парень повторил жест инквизитора и скрестил руки на груди, закрываясь. — Мне очень повезло с Киной. Без неё я бы не справился. — На этом моменте складка между бровей светловолосого пролегла еще глубже. — Поэтому я безмерно благодарен ей за то, что она согласилась разделить со мной заботу о девочке. — Как мило… — еле слышно выдохнул Дэус, что не смотри на него Азарис в этот момент, то не услышал бы и не прочел по губам эти слова. «Аж тошно», — закончил фразу Дэус уже про себя. — Так или иначе, я уже говорил тебе, что сожалею о содеянном. Ты был прав. — Дэус удивленно приподнял брови, потому что до этого мгновения явно не был в курсе ни о каких сожалениях вора. — О неужели? — Я должен был просто обеспечить Люсию нужными лекарствами или дать ей денег на них. Так что я действительно безумно рад, что по итогу все вышло не так скверно. На удивление Дэуса, который уже знал привычки вора, весь разговор Инис смотрел прямиком ему в глаза. Парень выглядел уставшим и подавленным, и дело было даже не в больших кругах под глазами. Его голос был низким и даже хриплым (то ли он уже успел сам заболеть от девчонки, то ли желания открывать рот и напрягать связки лишний раз у него вообще не было). Конечно, при разговоре уголки его губ иногда дёргались вверх, но это были те самые нервные улыбки-тики, которые Дэус уже мог узнать без труда. — Очень рад, что ты вынес из всего этого балагана некоторые полезные мысли, но хочу тебе все же донести, что больше всего меня возмущает тот факт, что ты сделал все это без всякого моего согласия и ведома в целом! В каком свете ты выставил меня в храме? Что я не могу должно держать под контролем собственного помощника? Который позволяет себе хамить и прикрываться моим именем? И чего ради? Ради какой-то девочки, с которой и так все хорошо? — Я так и понял, — кивнул Инис, подтверждая и собственные догадки. — Люсии я принесу наиглубочайшие извинения. Могу даже сказать, что за такое поведение меня наказали, если это как-то сделает тебе легче и поможет положению. Больше я не поставлю под угрозу твой авторитет, — монотонно отозвался Инис, а затем все же опустил глаза, но лишь для того, чтобы потереть их тыльной стороной ладони. — Надеюсь, ты доволен и… счастлив? — вновь поднял золотистые зеркальца на мужчину вор. — Надеюсь, во всем этом ты наконец почувствуешь торжество своего слова и правоты. Но, знаешь, хотел тебе сказать, просто, чтобы ты знал. Попади ты в такую ситуацию… Конечно, ты про себя подумаешь, что ты уж точно не сможешь так накосячить, в отличие от меня, но все же… Если бы ты совершил ошибку или оказался в дерьмовом положении, я бы все равно был на твоей стороне. Я бы все равно поддержал тебя, а не топил. Минимум не нагнетал бы ещё больше. Но это я так, к слову, — изрёк Зуар, голос которого к концу будто совсем сел. — Ладно, я пойду. У меня есть ещё незаконченные дела, — это рыжий произнёс уже более наигранно живо и постарался побыстрее ретироваться. — А ну стоять! Я тебя не отпускал! — вдруг рявкнул Тадэус, что Инис аж остолбенел на месте. — Ты думаешь, я упиваюсь злорадством от твоих неудач, которые я предвидел? Так ты обо мне думаешь? — инквизитор все же решил не стоять на месте и двинулся к парню, остановившись прямо перед ним. Зуар тяжело сглотнул и вообще хотел быстрее уйти отсюда, пожалев вообще о решении сюда явиться. — Даже если бы я ошибся, ну вдруг… мы все ошибаемся, только я бы нес за свои деяния ответственность. Ты за свои деяния ответственности не несешь! Я несу ответственность за то, что делаешь ты! Чувствуешь эту разницу, а, Инис? И будь хоть я трижды неправ, черств и прочее… ну или кем ты там меня считаешь, что я такой изувер отказался сжалиться над больной крошкой, то, что хоть как-то бросает тень на меня… всегда будет недопустимым. Потому что мне есть, что терять, а тебе нечего. Это ты понимаешь? Возможно, на поведение Иниса в храме и можно было бы закрыть глаза, ведь не велика была потеря. Но как Тадэус мог доверять парню, если тот даже в глухом севере не думал о последствиях? Подобная выходка в столице могла быть вообще фатальной как для Дэуса, так и для самого Азариса. Инис поначалу вжался спиной в дверь, но потом все же выпрямился и продолжил смотреть инквизитору в глаза, изо всех сил сдерживаясь, что бы не выйти из себя. Глаза неприятно резало, от нарастающих эмоций лицо начало гореть, а в висках гулко застучало. — Понимаю, — хрипло выдавил Азарис. «Понимает он!» — только усмехнулся про себя мужчина, убежденный, что Инис ничего так и не понял. — И я не считаю тебя таким, иначе бы не пришел. Но ты создаёшь такое впечатление. А теперь дай мне уйти. Парень уже сотню раз успел пожалеть, что все-таки пришел: да на что он вообще надеялся? — Иногда мне кажется, что прошло столько времени… — вдруг продолжил Тадэус совсем не о том, — но оглядываюсь назад, и понимаю, что это не так уж и много. Я хочу доверять тебе, Инис, доверять тебе в том, что имеет для меня наивысшую ценность в том числе. И каждый раз, когда я близок к этому, ты выкидываешь нечто такое, что выводит меня из себя. Тебе не хватает моей поддержки? А что ты сделал, чтобы ее получить? Я не могу поддержать тебя в том, что ставит под угрозу то, чем я дорожу. И если я тобой недоволен, значит, иного не может произойти. Только от того, что ты осознал свой поступок… я должен был сказать, что, ну раз ты осознал, то продолжай и дальше выставлять и себя, и меня в не лучшем свете, раз уж всего-то нужно осознание проступка! Это не так работает, Инис. И благодари бога, что это все произошло тут, где никому нет до нас дела. Когда мы вернемся в столицу… таких поблажек не будет. И твои необдуманные порывы, какими бы благородными они ни были, могут спровоцировать непоправимое. Там злых языков предостаточно на каждом шагу, любопытных глаз еще больше, людей, которые меня не любят и только и мечтают найти повод, чтобы возыметь надо мной власть тоже не мало. Как бы я объяснил твое поведение там? Учитывая, что ты, если не забыл, казнокрад, буквально чудом избежавший казни? Или ты думаешь, что все об этом забыли? До тебя дела нет Вильгельму, но если ему что-то шепнут… даже ради потехи, вдруг он вспомнит и возобновит свой приговор для тебя, м? И я встану в защиту тебя. Но вот странно, что же связывает меня, преемника моего отца, в руки которого перейдет власть церкви… с вором? И почему я так строг ко всем, кроме тебя? Я думаю, ответ всплывет сразу и без других проступков. Я покрою позором всю свою семью и лишусь своего статуса и титула, а ты отправишься прямиком к палачу, потому что у меня уже не будет ровно никакой власти. Дай бог тебе и там удастся избежать погибели, и ты сбежишь. Но моя жизнь превратится в ад. Может, казнят и меня, с них не убудет. Вот, что я вижу в твоих выходках, Азарис. И ты не смеешь, слышишь, не смеешь быть недовольным, что я не поддерживаю тебя. Я поддерживаю тебя, там, где я могу это сделать. И можешь считать меня хоть самим дьяволом, потому что не поддержи я тебя, ты бы девчонку в то же мгновение повез обратно, даже если бы она подохла в дороге, и это было бы только на твоей совести. И почему-то, к своему разочарованию, я уверен, что ты даже не подумал о чем-то подобном и даже близко таких дум в твоей голове не возникло. Ведь что с тебя взять? Ты не обладаешь ничем, что могло бы привлечь тех, кто имеет силу и власть. Я уже оступился очень сильно, Азарис, что теперь, каким бы Вилмар не стал королем, а Лазарий магом… я буду вынужден во всем идти с ними в согласии, пока мне дорога честь моей семьи, власть, которой я обладаю, ты, чьи жизнь и душу я пытаюсь спасти. Ну, ты все еще недоволен? Дэус как обычно считал Зуара не столько беспечным, сколько глупым? Недальновидным? Тем, кто совершенно плюет на жизнь Тадэуса? Считает его Дьяволом? Если бы так действительно было, то вора бы уже здесь давно не было. Хотя бы после той казни служанки. Но Азарис принял все. Заткнул подальше все свои страхи и принял. Инис прекрасно знал, как обстоят дела и в Доме Серебра, теперь, когда его и инквизитора столько связывало, был бы не просто тихим, он бы и лишнего движения не сделал. Он беспокоился о положении и репутации Тадэуса, хоть тот считал и обратное. Да и здесь Зуар уже понял свою ошибку, что ещё Тадэус от него хотел? Раскаяния? Что ж, можно сказать он добился исповеди… Под конец инквизиторской тирады, казалось, рыжий даже поменялся в лице: Бог (но не Тадэус) видел, он сдерживался изо всех сил. Из глаз, которые теперь зажглись, по всей видимости желанным для Дэуса искуплением, наконец потекли слёзы, а губы изогнулись в привычном оскале. На секунду Зуар стал похож на желтоглазого черта. — Я думаю о последствиях! И я уже сотню раз пожалел, что не оставил там девчонку! Я тебе это уже неоднократно говорил! При нашей первой встрече я объяснил, я запаниковал! Ты меня поставил следить за ними и обучать! Если ты думаешь, что я подошёл безответственно, то ты ошибаешься! Я, хоть и не особо хотел, стал действительно вкладываться в твоё поручение! Ведь, это, черт побери, ты его мне дал! Как я могу тебя расстроить?! Поэтому я чувствовал ответственность за этих детей! Поэтому я привязался к некоторым! Поэтому я испугался за ее жизнь! Это храм не Серебренного дома! Я туда приезжал, как домой, поэтому — да! Я потерял на мгновение бдительность и посчитал, что могу так поступить! Но я же извинился! Сказал, что извинюсь перед Люсией! Я сказал, что я не прав! Что ты был прав! Что тебе ещё надо? Я, как ты и сказал, сам справился со всеми проблемами, что притащил! Сам себя закопал. Согласился с тобой! Что? Что ещё? Да я любого на тот свет отправлю, если от этого будет зависеть твоя репутация и твоя жизнь! Я тоже хочу тебе доверять, черт побери! Но как я могу это делать, когда любимый мною человек даже не может просто по-человечески не нагнетать ещё больше! Я как конченный идиот иду сюда, хотя хочу адски спать и сил нет, чтобы что? Чтобы попытаться что-то исправить! Ещё раз извиниться! Потому что не хочу ссоры! Потому что не хочу осознавать, что между нами пропасть! А что делаешь ты? Ты продолжаешь давить, зачем?! Я и так в яме, в которую ты попутно бросал земельку! Ты крышку гроба захлопнуть хочешь? Я тебе говорю про отношение, ты мне твердишь про правила и устройство дворцовой иерархии! Я не собираюсь тебя позорить или делать тебе что-то, что сделает хреново твоей жизни! Можно мне тоже такие условия, черт побери?! — Зуар как мог старался не шуметь, однако иногда голос все равно скакал (как-никак орать шепотом почти невозможно). Его трясло и мысленно он сейчас желал исчезнуть: «Боги, почему ты просто не отпустил меня?» — Я вовсе не давлю, я хочу, чтобы… — но Дэус не договорил. Слезы и такой запал слов были ударом ниже пояса и так, а когда Инис быстрым движением вытер слёзы и сполз по стене, видимо таким образом сымитировав безопасный угол, в который он хотел забраться и успокоиться, то здесь уже инквизитор сдался. — Я все равно слушаю, — подал он хриплый голос, чтобы показать Дэусу, что он готов продолжить диалог хоть и в такой позе, даже если уже совсем и не хотелось. — Азарис… это нечестно, — тихо выдохнул Тадэус и присел на корточки перед парнем, чтобы просто его обнять. Однако стоило мужчине протянуть руки, как вор еще сильнее зажался. Разве так реагируют на любимых? Так реагируют на опасность, и подобное всегда задевало в Тадэусе самые больные места. — Не надо меня успокаивать, я в состоянии говорить, — сипло выдавил Азарис, хоть его заверение и выглядело сомнительно. — Иди ко мне, — попросил он и обнял того насильно, прижав к себе. — Сколько не бьюсь с тобой, все без толку… Ну-ну, хватит, ты же не ребенок, а мужчина… ох, горе ты луковое… Инис рвано выдохнул. — Я понимаю, что сделал дерьмо. Но я же уже сделал! Я не могу это исправить. Понимаешь? Я уже притащил ее, я уже повёл себя как идиот! — Понимаю, с этим сложно поспорить, — тихо ответил Тадэус. — Единственное, что я могу, это пытаться уменьшить ущерб. Но от этого я не перестаю осознавать, что поступил неправильно! Больше этого не повторится… — продолжал оправдываться Инис, хотя сейчас это больше походило на большой поток слов, который вор пытался высказать до того момента, когда ему вновь понадобится воздух. — Просто… я просто устал… — наконец, рыжий ответно прижался к Тадэусу, уткнувшись своим лбом ему в плечо, тем самым спрятав лицо. — Я правда не хотел вновь нести все это тебе. Но у меня кроме тебя никого нет! И даже если я виноват перед тобой, единственный, с кем я могу чем-то поделиться, это ты. А когда ты отворачиваешься от меня, то я чувствую себя ещё отвратительнее в своём провале. Я просто не выдерживаю… — Ох, Инис… — инквизитору тоже было нелегко подобрать слова утешения и поддержки, ведь в данной ситуации первым делом Тадэус видел лишь проблему, а не ее решение. — Мне, видимо, придется провести с тобой снова большую беседу, чтобы попытаться тебе объяснить, как легко можно избежать таких последствий, просто не допустив их… Но, как я вижу, ты не в состоянии слушать и слышать. Тебе нужно отдохнуть и успокоиться. Мужчина отпустил парня и поднялся на ноги, потянув за собой и вора. Чуть помяв губы, Дэус тяжело выдохнул, вновь осмотрев Азариса с ног до головы. — Судя по тому, что я слышал ночью… смею полагать, что твоя постель нуждается в хорошей стирке, — отозвался он, — ты можешь остаться тут. Но только сходи помойся. — Прости, что не давали тебе спать, — севшим голосом отозвался рыжий. — Я посплю на кресле, не переживай, ведь я могу тебя заразить. Даже сейчас мне, наверное, стоило бы отойти от тебя, — монотонно добавил Инис. Ему ещё не хватало, чтобы Тадэус заболел и также тяжело кашлял как девочка, такой исход окончательно довёл бы вора. Конечно, в глубине души он очень хотел смыть весь этот отвратительный день водой и рухнуть на постель, забывшись крепким сном рядом с инквизитором. Но все упиралось в страх сделать ещё хуже. — Тогда спустись вниз и скажи, что я распорядился, чтобы тебе заменили матрац, так как на нем спала больная девочка из храма, — не стал спорить Дэус, — Иди. — Но ты же сказал, что лучше лишний раз никому не напоминать об этом? — поморщился Зуар. — Если ты хочешь поспать в кресле, чтобы еще крепче осознать последствия, я не стану отговаривать, — пожал плечами Тадэус. — Спасибо тебе… — сдался Азарис и ещё раз крепко обнял мужчину, перед тем как уйти. — Приди в себя, пожалуйста, — напоследок добавил Дэус, — завтра будет очень долгая лекция о том, какие у тебя обязанности. Мне кажется, что лучше проговорить все более детально, чтобы больше такого не случалось. — Хорошо, — только и выдохнул Инис. В любом случае, теперь ему было намного проще собраться.***
— Ужасно! — в сердцах высказался Каур. — Это ужасно! Еще год! Саламон, опустив взгляд, только слегка пожал плечами, так как ничего не мог сделать в данной ситуации. Пришло письмо от Вильгельма, которое, к сожалению, не принесло ровно никаких положительных вестей для Бронзового короля. — Об этом кто-нибудь еще знает? — спросил Каур, встряхнув в руке исписанный пергамент. — Пока нет, Ваше Величество, — ответил мужчина, — но смею предположить, что это вовсе не тайна. Скоро об этом узнают все. Слухи быстро распространяются. — Я готов был ждать до весны… но еще год… это так долго, — сурово изрек Каур, — это портит весь мой план. — Возможно, не портит, а лишь откладывает во времени, — попытался утешить Саламон, хотя знал, что безрезультатно. — Гильрею давно пора выдать замуж, того и гляди она опозорит меня! А Гистус… вроде жаждет власти, но не пойму, чем его так держит она, что он не в силах отказаться от нее ради короны! — Вы же не делаете его королем, Ваше Величество. Возможно, его юношеский максимализм решает за него, и он полагает, что у него есть время Вас переубедить… — Сделай я из него короля сию же минуту, поверь, у нас произойдет восстание! Он тут же наплюет на все правила и женится на ней, я уверен! Саламон решил промолчать, потому что данные действия мага были слишком очевидными, что не заслуживали даже комментариев. — Ко всему прочему… как я могу смешать свою кровь с кровью язычника? — Каур нахмурился. — Пока я в состоянии править, я не отдам трон ему. Однако его сила нам действительно необходима, и надо держать его близко, чтобы он дышал и думал, как я сам. Чтобы все его действия были лишь во благо нашим интересам… Ведь вдруг так случится, что я помру? Я не бессмертен и уже слаб, — Каур нахмурился, — он взойдет на престол Бронзы, а эта несносная девчонка уже должна быть крепко замужем за Вилмаром! — Что Вы такое говорите? Мы все желаем Вам еще много лет жизни, — слегка нахмурился летописец. — Может, отослать Гильрею на север к Вилмару? — Саламон, — с укором выдохнул Каур, — она знатно мне треплет нервы, но я люблю ее, как свою дочь. Гильрея пусть и взбалмошная и ходит по лезвию ножа, но все же она моя кровь, единственная, кто у меня остался… Она должна выйти замуж достойно, а не на гниющем севере! Ее свадьба должна быть роскошной, как подобает моей племяннице, не говоря уже о том, что я наделил ее титулом графини, когда она совсем осиротела. Я же не выдаю ее за безликую собаку, в конце концов! Положение Серебра затруднительно, не спорю, но это огромные земли и власть! И Вилмар принц, для него тоже будет оскорблением свадьба у черта на рогах, - хмыкнул король. - По крайней мере, я очень надеюсь, что ее любовь к роскошным празднествам чуть смягчит ее отношение к принцу… пусть направит свою страсть на мужа, быстрее рожает, чтобы второй сын стал законным наследником Бронзы. Не всем младшим сыновьям так везет, а я в силах сделать двух своих внуков королями! Я обращался к астрологу, он по звездам посмотрел, что у Гильреи родится наследник Бронзы, и что замуж выйдет она за знатную кровь и будет с мужем жить до самой смерти, как полагается всем достойным женам, как бы они не относились к выбранным им мужьям. Канцлер тяжело выдохнул. Короли часто обращались к звездам, словно те хранили все тайны прошлого и будущего, но зачастую астрологи говорили лишь то, что от них хотели услышать. Часто предсказания сбывались, часто этого не происходило. Но спорить с королем историк все же не желал. — За год она могла бы уже родить, — все же высказался высокий мужчина, — ждать столько времени… — Поговори с Гистусом, Саламон, — серьезно проговорил король, — если это безобразие не прекратится, я вышлю Гильрею в малый дворец на юг, где она будет под постоянным наблюдением, как шкодливый ребенок. Я не пожалею ни давления, ни денег! Если празднества столицы и двора ей не так интересны, она рискует отбыть туда, где будет сама устраивать суаре и балы для жалкой сотни людей, когда здесь она окружена тысячей разных лиц. — Конечно, Ваше Величество, - согласился летописец, хотя и подозревал, что поначалу Гильрея не воспримет это как угрозу, ведь одно лицо ей было гораздо важнее остальных. По крайней мере, пока она не заскучает. — Что с советом, кстати? — сменил тему король. — Как прошло их очередное собрание? — С тем, что сейчас происходит, совет перестал походить на то, чем был при наших отцах, — отдаленно ответил историк. — Признаться, не понимаю, зачем было вводить в такое заблуждение весь мир, — Саламон все же решился на критику, — если бы они знали Ваш конечный план, я думаю, они бы только поддержали Вас! — Какое это имеет значение, если я действительно допускаю, что Гистус станет королем? При нынешних реалиях и опасности заручиться поддержкой мага с островов Василиска одно из лучших моих решений, что бы вы ни говорили! — Да, но совет мог бы проглотить это, если бы достоверно знал, что любой отпрыск Гистуса лишен права престолонаследия, что вы хотите посадить на трон внука, как только он у вас появится и достигнет хоть сколько-то нужного возраста для коронации, что маг всего лишь пешка в этом плане, буквально лишь подставное лицо в ожидании наследника по крови! Немудрено что та же Гильрея мечтает понести от мага! Ведь тогда Гистус будет править долго, а ее дети будут наследниками короны. Все недоумевают, почему Вы против таких вариантов, если все равно хотите посадить на престол колдуна! — Я чту традиции нашего Дома! — прикрикнул король. — И не позволю, чтобы моя единственная племянница потеряла чистоту крови! — Но Вилмар и сам… в таком случае с грязной кровью, его мать королева Оливера колдунья, привезенная с тех же островов. — Его мать понесла ребенка от Вильгельма, в котором течет кровь короля Силводора! Это ли не честь? В моих внуках будет течь кровь королей! А если Гистус? Мои внуки будут нести кровь кого? Магов? Недопустимо! — В короле Эдмарионе тоже течет его кровь, — ответил Саламон. — Только Эдмарион безбожник, который сожрет Бронзу, сделав ее частью своей империи. Я хочу сохранить наши свободы и независимость, наши устои… но мир меняется, и нам нужно идти в ногу со временем. — Мой король, в совете смута… Мирамид имеет ясные намерения. — Мирамид судья, так пусть им и будет! Я заключил сделку с его отцом лишь в надежде, что мой сын найдется… и это на время остудит волнения при дворе. Но Тамерлан мертв, мой единственный сын, мой мальчик мертв! Я потерял надежду, даже самую маленькую, что он где-то есть и жив, забывший, откуда он родом… прошло столько лет. И будь я здоров, я бы женился вновь и зачал наследника вновь, но ты знаешь мой недуг! Я не могу дать новую жизнь! — Каур терял терпение. Немощь, что давно его держала в плену, была самой горькой для мужчины. Дать жизнь ребенку можно лишь имея крепкое семя, но если детородный орган не работал и не производил ничего, то откуда взяться наследнику? — Но язычник… не лучше ли и правда взять кого-нибудь из совета… — Чтобы спровоцировать войну за власть среди тех, кто должен поддерживать короля? Какой же это совет тогда? Тогда любой через кровь и убийство может претендовать на трон, а мы не варвары! — Да, мой Король, — только и мог ответить летописец. Ему искренне хотелось помочь всем и каждому: помочь магу и Гильрее, так как в их светлые чувства он верил, помочь Кауру, помочь всем и каждому, чтобы в Бронзе процветали мир и согласие. Однако вместо этого над Бронзовым Домом нависли раздор и смута. Шаткое положение вряд ли что-то могло исправить, ведь попади корона в руки хоть кого-то из совета, то после даже внук Каура не смог бы вернуть себе законную власть по крови. Посадить, хоть и временно, на трон послушного мага не было столь ужасной затеей, проблема была лишь в том, что мало кто верил, что Гистус послушный и не имел скрытых помыслов. Серебро всегда показывало на своем примере, что маги с уважением относились к королям и служили им верой и правдой, но у всех историй были и темные времена.