Любовь на расстоянии 9 метров

В зеркале с красивой, деревянной, резной оправой я рассматривала свои шрамы на правом плече. Весь последующий месяц после нападения десептиконов я ездила после работы в клинику на капельницы, которые ускоряли заживление и рубцевание шрамов, тоннами ела выписанные препараты и наносила перед сном толстый слой мазей на все увечья. Сейчас шрамы почти полностью затянулись, выглядели не так скверно, как в первые дни перевязок, сначала в клинике, а потом уже самостоятельных. Они напоминала молодую березовую ветвь, тонкие линии лапой легли на ключицу, дотягиваясь до шеи, хоть в ее области и не осталось и следа от повреждений, спускались к бицепсу и стремились своими кончикам к локтю. Какие-то линии шрамов были почти невидимыми, бледнота моей кожи наконец-то сыграла мне на руку. Они были тонкие как нить и увидеть их можно было только натянув кожу или проведя по ней пальцем и слегка надавив. Другие, более крупные, в некоторых местах были еще бурыми, белея только частично, в основном это были центральные рубцы, на которые приходилась основная масса повреждений. Несмотря на быстрое восстановления все эти вещи, все еще выглядели жутко и мне неприятно было осознавать, что выдуманный мной, забитый татуировками рукав, маячил единственным способом скрыть весь этот обезображенный ужас. Но я стояла перед зеркалом в одноразовом, медицинском нижнем белье, в центре кабинета Сергея именно из-за этого. В начале Августа он уверил меня, что есть способ полностью избавиться от шрамов или свести их к минимуму. Сергей предупредил меня о том, что это тестовая технология и еще идет обкатка методики работы с ней, но первые испытания на добровольцах показали великолепные результаты и он решил, под свою ответственность предложить этот вариант мне. Я не могла отказаться от такого предложения, поскольку орнамент шрамов на моем плече был слишком велик. Я не хотела всю оставшуюся жизнь носить кофты и платья с длинным рукавом, стесняться открытых одежд, бассейнов, саун. Ловить на себе удивленные, наполненные ужасом и сожалением, а иногда призрением и отвращением, взгляды прохожих. Страшило количество вопросов и неловких моментов при новых знакомствах. Даже моя привычная теннисная форма, при таком раскладе, подлежала переделке. Спустя пару недель ожидания Сергей дал мне зеленый свет и назначил день проведения косметической операции. - Ну что, готова? Рабочий кабинет Сергея был слегка несуразен. У дальней стены занимая почти всю ее площадь стоял шкаф из темного дерева. Но он не ломился от старинных, переплетенных кожей томов, как было под стать его внешнему виду, он был напичкан цветными папками, в которых были сшиты кипы документов. Между папками ютилась пара небольших сейвов. Они не были предназначены для ценных бумаг, дорогих украшений или слитков золота, скорее для охапки ключей или рабочего планшета, который нельзя было просто оставить в столе с замком. Один из них, уже повидавший виды, совсем выцвет и облез. На нем красовались две пачки медицинских перчаток размера L. Перед шкафом, который напоминал, при долгом изучении его наполнения, старые стеллажи с мед.карточками ушедших лет, красовался массивный стол. Он так же был сделан из темного дерева, как и все предметы мебели в этом кабинете. Стиль резьбы, совпадавший со шкафом, стулом и двумя комодами давал понять, что вся эта мебель из одной коллекции, скорее всего сделанная одним человеком и на заказ. Если прикрыть один глаз, воображением убрать папки, стопки документов, смятые листы и современный компьютер на столе и попытаться дорисовать огромные, альбомного формата книги, царские печати и документы на толстой желтой, гербовой бумаге, свернутые трубкой, то кабинет Николая II мало чем отличался бы от рабочего помещения главврача. Но помпезность пространства заканчивалась на зеркале, по левую руку от стола, в которое я рассматривала сейчас свое отражение. Комната, сама собой была очень широкой и длинной, моя квартира в сто девять квадратов могла поместиться в этом помещение не испытывая стеснений. Все остальное пространство помещения было светлым, иллюминированным лампами нейтрального оттенка, добавляющего белизны и объема. Полы и стены своими строительными материалами не отличались от общего убранства всей остальной клиники. Не было ни мраморных полов, ни узорных, итальянских обоев или ажурных занавесок из дорогущего шелка. Всю левую стену занимали два окна в пол, которые были закрыты плотными, самыми обычными, римскими шторами. Возле одного из них Сергей заканчивал настройку мобильной койки трансформера и необходимой медицинской аппаратуры, информируя меня о том, что можно приступать. Несколько медсестер крутились вокруг него хвостом, раскладывая препараты, которые могли понадобиться во время процедуры. Двери в кабинет Сергея были предусмотрительно поменяны на двустворчатые, чтобы любое оборудование его клиники могло комфортно через них пройти, и именно через них вышел весь посторонний медперсонал, оставляя меня с главврачом наедине. - Угу… Покалыванием живота и дрожью в коленях ощущался мандраж. С самого раннего детства я не любила больницы, шприцы, уколы, запах медикаментов и боль. У меня было три двоюродных бабушки и все были врачами. Младшая была терапевтом, средняя окулистом и старшая, гордость семьи, была хирургом экстренной помощи. К ней на стол попадали люди, у которых уже не было времени, любое ее неправильное решение могло стоить им жизни. Только моя родная бабушка, которую я не застала при жизни, из этой четверки сестер ушла в нехарактерную для их семьи политическую сферу и стала секретарем горкома партии Бишкиля – родного поселка моей матери. Именно из-за этого медицинского наследия во мне взращивалась неприязнь к медицине. В детстве мне делали все прививки, которые нужно и ненужно, при малейшем отклонении от нормы в анализах меня таскали по всем кабинетам пока не поймут, что повлияло на показатели. Кучи таблеток, десятки незнакомых докторов, которые тыкали в меня холодными, металлическими приборами, недели, проведенные в больницах в сопровождении одной из бабушек… Все это я ненавидела. Ну и желание моих родственников о наследии медицинской карьеры тоже оставляло отпечатки на восприятии. Изучение строение человеческого скелета в первом классе не привило мне никакой любви к профессии врача. Единственное, в чем я позже сошлась с матерью во мнениях было то, что профессии в медицинской сфере не для меня. И сейчас, почти весь последний год, был одним, сплошным воспоминанием детства. Я смотрела на себя в зеркало и морщилась от предстоящей процедуры. Я не знала, как именно она проводиться, но подготовленные шприцы и ампулы с Ультракаином слегка намекали на предстоящие болевые ощущения. - Мне нужно чтобы ты легла на левый бок, вытянула правую руку и положила под нее подушку. – Сергей помог мне забраться на койку и выдал мне большое вафельное, белое полотенце. – Если начнешь сильно потеть. - Ммм… если? - Анестезия будет местной, но область большая, придется обколоть всю руку, когда я обезболивал тебе ожог… – Сергей осторожно дотронулся до розового пятнышка на левой руке. – …я делал всего пару инъекций по несколько капель, там не было даже и четверти ампулы и побочные эффекты не проявлялись. – Сергей пользовался перчатками из пачки на шкафу, только для первичных осмотров. Когда дело доходило до процедур, уколов или более серьезных манипуляций инструментами, он доставал отдельные, маленькие упаковки перчаток, в которых была всего пара. Они были полностью стерильны. Он вскрыл первую ампулу с препаратом и набрал прозрачной, не имеющей запаха жидкости в шприц. – Но здесь будет значительно больше… и может появиться тошнота, головокружение, обильное потовыделение, но мы будем постоянно разговаривать и если ты почувствуешь недомогание, то сразу кричи, хорошо? - Поняла… я этот препарат, по-моему, в стоматологии видела… - Хм, ну по большей части да, его используют в стоматологии… но вообще это хороший местный анестетик для поверхностной анестезии. Его применяют так же для удаления родинок, выжигания бородавок, я вот конкретно откусывал у тебя от ожога мертвую кожу под его действием. Он легкий, не токсичный и короткодейственный. С твоим особенным сердечком у меня нет возможности перебрать препараты из моего арсенала, любой может оказаться слишком сильным… Я закатывала и прищуривала глаза, постоянно останавливая Сергея и издавая стоны. Обезболивающее при первом введении жгло и щипало область вокруг иглы. Только после двух или трех передышек, препарат начинал действовать и можно было продолжать дальше, уже без остановок. Сергей на каждом новом участке проверял его работу маленькой иголочкой, слегка покалывая мне кожу и следя за реакцией. Как только я давала положительный ответ и не чувствовала боли или дискомфорта от кончика иглы, он шел дальше, пока не добрался до локтевого сустава, где шрамы уже заканчивались. Как только ампулы и шприцы были убраны, я смогла расслабиться, опустить голову на подушку и закрыть глаза. Я доверяла Сергею как себе, а порой, мне казалось, что даже больше, чем себе. Моя осознанность оставалась в аутсайдерах, она шла нос к носу с инстинктом самосохранения. Но в последнее время, возможно я себя накручивала, но этот инстинкт перерос в некое подобие шестого чувства. Я обещала себе уже несколько раз после пришествия в Крапивинской слободе, что как только я услышу этот немой крик у себя в голове еще раз, я к нему прислушаюсь. - Знакомься, твой косметический хирург – Мелтерон. Закончив с инъекциями, Сергей отошел к своему столу, и мое сознание было уверенно, что он направился к телефону, чтобы вызвать врача – дерматолога. Но, вернувшись к койке в руках он держал не телефон, а металлический, овальный контейнер. Неизвестный предмет был не крупнее музыкальной колонки, но переливался голубым светом и был покрыт непонятными, но уже знакомыми иероглифами. Это сразу давало понять, что на мне сейчас будет тестироваться трансформерская технология. Контейнер был бережно установлен Сергеем на столик возле койки, и после двух ударов пальцами по корпусу, издавая звуки камертона, вибрацию и клокочущие пощелкивание, стенки сосуда разошлись и пристыковались к своему владельцу – некрупному, паукообразному роботу, с иглой и лазером вместо головы. Восемь, маленьких, заостренных конечностей, по четыре с каждой стороны тельца, имели два сгиба, что в сочетании с шарнирами, пристыковывающими к корпусу, делало их очень подвижными и мобильными. Тело было похоже на папиросу, вытянутое и узкое. В один резкий, молниеносный прыжок существо оказалось на моей койке и по инерции я вскочила с места, сместившись на изголовье кровати. - Тихо, тихо, Маша! Так резко не встаем! - ЧТО ЭТО ТАКОЕ?! - Я ожидал чуть более спокойной реакции… ты трансформеров видела больше, чем я… - Очень спорное утверждение если честно! – Сердце прыгало в груди неровным ритмом. Мысли мутнели, пытаясь понять, что происходило сейчас в этой комнате. - Госпожа, я не представляю для вас никакой опасности. Я трансформер из подкласса ремонтно-восстановительных, а не разрушающе-нейтрализующих. В кабинете слышались только звуки вибрации от корпуса насекомоподобного существа. Я с испугом, затаив дыхание, наблюдала за объектом, который совершенно спокойно, не имея очертаний лица или вообще признаков голосового устройства, произнес речь на родном мне языке. К еще большему моему удивлению, Сергей находился в наилучшем расположении духа и никак не был поражен происходящим. Наоборот, наблюдалась потеря им интереса к существу, поскольку он отошел в сторону и поправлял клеенку на койке. Но мой молящий взгляд, наполненный ужасом и слезами выдавил из него пояснительную речь. - Не смотри так жалобно на меня, это идея Когмэна! Конечно, твой друг был против этой зат… - ОН НИКАКОЙ НЕ МОЙ! С чего т-такие мысли?! – Чуть не плача я пыталась парировать выдуманной Сергеем принадлежности Оптимуса Прайма к моей персоне. - Если тебя это смущает, буду выражаться по-другому. - С-сергей… прошуууу… - Ладно, ладно! В общих словах, Оптимус Прайм не одобрил такое предложение Когмэна, но как я понял, он оказался весьма красноречив и настойчив, поскольку без лишних замедлений ко мне в клинику был доставлен данный представитель их расы. – Сергей взял в руки существо и поднес ко мне на расстояние, которое я уже считала опасной близостью. - Не… Не надо! - Тебе абсолютно нечего боятся! Я проверил его технику работы лично на себе, и с уверенностью могу сказать, что если данную технологию мы сможем внедрить в нашу медицину, то это будет прорыв! Это перевернет само понятие медицины в человеческих умах! Будут переписываться сотни тысяч томов и пособий, процент смертности снизится, затраты ресурсов на врачебный персонал упадут… Сергея несло, он словно уходил в дальние дали своего сознания, мечтая о великом. Было приятно осознавать, что на земле еще есть люди, которые могут в масштабах своей небольшой жизни думать об общем благе. Он не говорил о личной выгоде, не питал манию наживы, желая, чтобы то, что было у него в руках и могло изменить наш мир, осталось только в его больнице. А ведь, попроси он у Прайма, я уверенна, тот бы согласился. Он с большим энтузиазмом обсуждая сотни симпозиумов, объединение лучших специалистов из всех сфер медицины, опыты, их впечатляющие результаты и конечно же, положительные изменения в работе всех врачебных учреждений. - Ты только представь… медицинские институты выпускали бы только особых специалистов, которые уже во время обучения начинали пользоваться технологиями трансформеров. Выпускники были бы высококлассной сменой нынешнему поколению, а через несколько лет прямой работы и настоящими профи, превзошедшими ученых нашего времени! Такие возможности, такие горизонты, но… увы… не всем выгодно… поэтому, я считаю, что пока это очень несвоевременно… опережает это все наш уровень развития интеллекта и самосознания! - Что вы имеет в виду? - Представь сколько фармацевтических компаний зарабатывают на индустрии красоты и здоровья! Люди готовы платить очень много, чтобы сохранить свою молодость, свою жизнь или убрать последствия аварий, травм, нечастных случаев… Этим способом можно, в буквальном смысле, нарушить баланс экономики некоторых стран. Верховный Лорд понимает, что если дать полный доступ к технологиям его расы, то к нему на порог выстроиться огромная очередь из желающих, за любые средства, получить хотя бы маленький кусочек этого инновационного пирога. ООН будет просить, чтобы данного типа товары были признаны объектами гуманитарного назначения и раздавались бесплатно, начнутся массовые волнения среди тех, чей бизнес окажется под угрозой или тех, кто, наоборот, надеется построить империю на развивающемся потенциале. Чтобы избежать подобного, с меня взяли подписку о неразглашении и так же со всех, на ком были проведены тесты. Этот малыш работает на клеточном уровне. Они называют это «управление частицами», они как бы… хм, даже не знаю, как сказать… - Они разрывают их, а потом соединяют обратно, в таком же порядке, как и разъединяли и если при разрыве порядок был нарушен, то при восстановлении они могут все исправить, соединив в правильном порядке. - Оу… верно. – Сергей неуверенно, но с интересом посмотрел на меня, и присел, с детским восторгом в глазах, рядом на койку. – Откуда ты знаешь?! - Госпожа столкнулась с перемещением частиц. Железный таракано-паук сполз с руки Сергея и коснулся меня своей маленькой, тонкой лапкой. Звучание его голоса отличалось от крупных трансформеров. Голос Когмэна иногда оттенялся холодом и металлическими переливами. Хот был более звонкий и пластичный, он менялся словно пластилин, был молодой и резвый. Дрифт говорил выверенно и спокойно, поэтому его голос имел некую бархатистость, а Оптимус… «Его голос не похож ни на один другой. Когда я его слышу внутри все переворачивается и трепещет, то ли от страха, то ли от…» - Что такое перемещение частиц? Я махнула головой чтобы отогнать странные мысли, полезшие из неоткуда. Но Сергей воспринял этот жест слишком серьезно и вскочил с кровати. - Что, голова закружилась? Сейчас быстро померяем давление! - Нет, все хорошо! Правда! Перемещение частиц – это телепортация при помощи их телепортационных столбов. Когмэн так доставил вас на Кибертрон, чтобы вы мне помогли. Частицы рассоединяются в одном месте, а соединяются уже в другом. - Не только, госпожа. Представители моей расы могу использовать эту способность и в бою. - Почему вы называете меня госпожой, мистер Мертели… - Мелтерон, госпожа. Как мне приказали, так я вас и называю. Я хотела задать инопланетному гостью еще несколько интересующих меня вопросов по поводу моего статуса, который точно не подходил под слово «госпожа», но Сергей оборвал меня, пояснив, что анестезия может начать терять свое действие. Процедура длилась много часов. Она вымотала меня и Сергея. Ему постоянно приходилось добавлять анестезии и следить за моим состоянием, которое иногда подводило. Под кульминацию головокружение было уже не от доз анестетика, а от болевых ощущений. Для робо-механика работа была простая и привычная, он не испытывал тяжести или затруднений, он просто разрывал старый шов и соединял его, но частицы выстраивались, его инструментами в том порядке, в каком они находились до первичных повреждений. Он словно проникал в код моей ДНК и как кирпичики устанавливал в нужном для него порядке. - Сергей… а шрам на губе тоже можно убрать таким… - Нет, его нельзя. - Почему? - Только после всех успешных испытаний Оптимус Прайм позволил предложить тебе этот способ, мне кажется, что он рассчитывал, на твой отказ. Но предвидя возможный, положительный ответ, запретил Мелтерону прикасаться к твоему лицу. Я думаю, из соображений безопасности, конечно… - Жаль. - Может оно и к лучшему. Тесты были полевые, подопытные по большей части крепкие, большие мужчины, а ты… Двадцать минут, а может и ближе к получасу мы с Сергеем стояли на крыльце возле центрального входа. Мне нужно было подышать и прийти в себя, прежде чем отправляться домой. Август выдался пасмурным и холодным, во всю хлестал дождь. Зои стояла на парковке рядом с Нисаном Сергея, визуально давя своими габаритами маленький седан. Она, как и предупреждал Когмэн появилась во дворе моего дома, через день после моего возвращения, около полудня. Скрылась себе за припаркованной газелью и не отсвечивала. В первые дни я очень боялась ее тревожить и ездила на автобусах и метро, но после звонка Когмэна, мне снова пришлось пересесть в нее. Я чувствовала себя ужасно понимая, что она пострадала из-за меня, что из-за меня был убит ее сородич. Он мог быть ее другом или братом, если у таких существ имелись подобные связи друг с другом. Но моя питомица вела себя абсолютно спокойно, возможно подобные ситуации были для нее рядовыми. Сейчас она мирно ждала моего возвращения, мокнув под дождем. Ее вороной корпус мерцал тысячами звезд, напоминая небо в самую ясную ночь. Она всегда была чистой, сколько бы я на ней ни ездила. Даже попадая в дождь или под машину, которая из лужи окатывала нас, она всегда оставалась идеальной. К этому у меня в голове тоже были вопросы, но я вспоминала, что взяла с себя слово не вникать в то, как и что эти существа делают, потому что иначе вопросов появлялось бессчётное количество и можно было сойти с ума. - Кстати, как твоя подруга? В те дни, сразу после нападения из-за нервов у нее так скакали сахара, что я боялся комы… и она казалась совсем отрешенной от мира… я думаю она что-то поняла… - Не знаю! Сначала не использовала номер, потом не отвечала, потом сбрасывала. Я перестала уже звонить, мне кажется ей нужно больше времени… - Однозначно! Я здоровый мужик и то отходил от подобных ситуаций пару месяцев. - Сергей, как вы думаете она может куда-то заявить об этом? Сергей нахмурился. В его руке раскрылся зонт, и он поднял его над моей головой. - Я думаю, нет! Испугается, что не поверят… а, скорее всего, не поверят! Она создает впечатление очень неглупой девушки, осознанной и… очень красивой… по словам Дрифта. - Что простите?! - Когда он вас забирал, то осведомился о состоянии твоей «прелестной» подруги. По его словам, конечно же, не из личных побуждений, а строго для отчетности… - Сергей лукаво улыбнулся и открыл мне дверцу Зои. – Навести ее, вдруг ей нужна твоя помощь, хотя бы в разъяснении ситуации. - Да… так и сделаю. Дома было прохладно, были открыты пару окон и балкон. Запах мазей, которыми нужно было обрабатывать лапу собаке, бесили мать и выворачивали ее нутро наизнанку. Каждый раз она сама начинала делать эту процедуры ссылаясь на ответственность за тех, кого мы приручили и каждый раз передавала банку с мазью мне. Она кривила нос и уходила в ванну. - Дальше сама. Это твоя собака, тебе ее купили! Для меня в этом действии была только одна сложность. Моя маленькая, шерстяная девочка начинала скулить, вырываться и пищать от боли или резких прикосновениях к фиксирующим прутьям. Ей было не объяснить, что эти манипуляции необходимы и скоро закончатся и я, вместе с ней обливалась слезами. На небольшую премию, что мне выдали на работе в конвертике, по случаю юбилея компании, я пару раз свозила Соню в ветклинику, для перевязок более профессиональными руками. Там она была спокойна и конус на голове не давал ей извиваться ужом и наносить себе вред. Прогулки, на время фиксации лапы, стали для нас настоящим испытанием. Ее тело постоянно приходилось поддерживать, чтобы колесики коляски не натыкались на препятствия и не заваливались в сторону вместе с ее передней частью тела. Когда она спешила и наезжала на камень или кочку, коляска падала и опрокидывала ее на бок, оставляя, при этом, задние лапы стоять. Она не могла самостоятельно встать из этого положения и начинала жалобно завывать, прося о помощи. В дождливые дни последнего месяца лета, от прогулок пришлось полностью отказаться, поскольку лишняя влага и грязь были противопоказаны собаке с таким повреждением. Ветеринар уверил, что поскольку порода маленькая и перелом был без осложнений осколками кости, то заживет это все дело довольно быстро, но пока, точных временных рамок мне не давали. Под конец августа начали наваливаться и другие сложности, требующие внимания. Было получено расписание предметов на первый семестр второго курса, которые требовали от себя первичного изучения материалов. Заканчивалась практика на работе и в колледж надлежало сдать подробный, письменный отчет о результатах и полученных навыках. Для этого нужно было вытребовать подписи и рецензии от всех начальников отделов, даже с тех, с кем я не пересекалась. Последняя рабочая неделя превращалась в скачки по кабинетам и выискиванием людей с неизвестными мне фамилиями и лицами. Видя меня, они смущались, непонимающе качали головами и ставили свои корявые подписи на мой дневник практики приговаривая, что все отлично, что я умничка и прекрасно справилась с работой, видя меня первый раз в жизни. По дороге домой, я пересаживалась на заднее сиденье и просто отключалась. Зои, для подстраховки проецировала мою голограмму, что в первые разы меня шокировало и заставляло рассматривать свою копию через зеркало заднего вида. Дома общение с родителями свелось к минимуму, поскольку из коридора я сразу ныряла в свою комнату и не выказывала желания присоединятся к обеду или ужину, погружаясь в работу. Но последнее воскресенье августа ошарашило меня своей тишиной в квартире. Собака со всей жалостью в глазах, что была дарована ей природой, смотрела на меня, положив свою морду на мою, свешенную с кровати ногу. Ее коляска поскрипывала от движений вперед, назад, разрезая мою утреннюю дрему. Ее присутствие в моей комнате давало понять, что родители, по какой-то причине ушли уже пару часов назад. Я не стала затаскивать раненного кренделя на кровать и из уважения к ней я сама, закутавшись в одеяло, спустилась на пол. Она активно елозила в складках одеяла, пытаясь найти себе место, периодически цепляя меня своим хвостом или задними лапами. Я с терпением, несколько минут, сидя в неудобной позе, ждала пока она уснет. И как только мои легкие прикосновения к ее холке перестали вырывать ее из сна, я встала, оделась в первые попавшие под руку вещи и вышла на улицу. Она приветствовала меня изморосью и противным, уже холодным ветром. До Зои пришлось бежать. - Нам нужно Бакеево, дом 53. Зои получила адрес, вывела его себе на панель и завела мотор. До места назначения было не больше двадцати минут, я жила на окраине города в шаговой доступности к выезду на Пятницкое шоссе. Но моя подруга выбрала минимальную скорость, поскольку в воскресенье до полудня все машины, что имелись на дороге, двигались с минимально поспешным темпом. Привлекать к нам внимание, демонстрацией своих скоростных и маневренных способностей Зои не хотела. Но при въезде в поселок, местные ландшафты все же вынудили ее, чуть выйти за рамки обычного и съехать с расползшейся от дождя дороги на поле. Срезая по диагонали путь через пастбищные поля, я почти сразу увидела Настин дом на горизонте. Мы выехали прямо к его воротам, у которых стоял серый Ситроен Настиного отца. Несколько секунд я пыталась подавить теснящую органы тошноту, и сделав дыхательную гимнастику, смогла нажать на звонок. Участок Красенковых был очень обширен. Дом находился в глубине и был прикрыт несколькими деревьями так, что из-за забора виднелась только его верхушка, смешанная с листвой. Ее семья копила на этот дом почти десять лет, еще до ее рождения, и примерно столько же его еще строила. Отец гордился семейный гнездом, которое создал своими руками и последние пять лет, после финального окончания строительства работал только на его улучшение: поставить хороший, кирпичный забор, доделать веранду, выкопать яму под бассейн, построить помещение под баню, уложить для жены Альпийскую горку возле входа, купить детям батут, поставить теннисный стол и прочие неотложные дела. И сейчас, по голосу за забором я понимала, что ко мне направляется сам хозяин поместья. Настя не очень любила, когда я называла их скромный, двухэтажный дом поместьем, но для меня, как для человека не имеющего своего личного жилья он представлялся именно в таком свете. Да, наша квартира, конечно, была больше по площади, чем среднестатистическое жилье, но она оставалась съемной, а это значило, что нельзя менять мебель, переклеивать обои, ставить новые окна или освежить кухонный гарнитур. У Насти же была свобода выбора. Ее детскую комнату делали по всем ее хотелкам, которые менялись каждые два-три года. - Маша? - З-здрасте… Виталий… - Я каждый раз хотела обращаться к этому грузному, сурового вида мужчине, строго по имени отчеству, но не Настя, махая отрицательно руками, ни он сам, при первом знакомстве, не позволили мне таких формальностей. – А Настя… она дома? - Нет. - А где она? Просто, очень надо! - Я… я не знаю… никто не знает… Органы оборвало, и я пошатнулась в сторону открывшейся калитки. Все начало путаться и терять свой правильный ход событий. - В каком смысле?! - Да ты заходи, заходи, дома никого. Чаю выпьем, а то погода мерзкая, стоять тут. Тишина огромного дома, в котором обычно находилось пять человек, угнетала. В комнатах, в которых были открыты двери была идеальная чистота, но создавалось впечатление, что это просто съемочная площадка, что здесь никто не живет. Единственный присутствующий здесь человек походил на приведение. Он трясущимися руками наливал мне чай в что-то напоминающее мини ведро. - Да с месяц назад уехала ранним утром в субботу. Куда, никому не сказала. Пропала на три дня, мы даже заявления в полицию написали. Вернулась вся бледная, с ссадиной на виске, и той же ночью, взяв документы и немного денег, какие-то копейки, если честно, исчезла… только записку оставила, мол, не ищите меня, я нашла свое истинное счастье и призвание, как посчитаю нужным, сама с вами свяжусь… - И все? Огромный сильный человек понуро опустил голову и уставился в одну точку, где-то в конце кухни. С крана в раковину капала вода, каждый раз ударяя по нервам как метроном. Мои надежды поговорить с Красенковой разлетелись в дребезги по двухэтажному, частному дому. Я не имела ни малейших представлений, где она могла быть, в каком состоянии находилась и, что собиралась делать. Мне нужна была помощь. Я не стала злоупотреблять гостеприимством человека, который сейчас был потерян и как глава семьи не знал, как поступить. Уже через пятнадцать минут я сидела в машине и набирала Когмэна. - Да, мисс? - Когмэн, мне нужна твоя помощь!

…

- Села на самолет до Латвии в 3:15. Билет был куплен неким Зубовым Денисом Витальевичем. Через два часа приземлилась в центральном аэропорту Риги, который находится в тринадцати километрах от центра города. Села в черный минивэн и направилась в сторону населенного пункта Яунмарупе. Точный адрес… - Не, не, не… а вы можете меня туда отправить? Эти названия мне вообще ни о чем не говорят. - Я могу скинуть координаты Р-двен…, прошу прощения, Зои. - Я с русскими правами, еще и липовыми, а она с русскими номерами… будем рассекать по области Риги? Вы можете телепортировать меня туда через мои столбы? - А они у вас при себе, мисс? После возвращения от Настенного отца я зашла домой. Родителей все еще не было, удача была на моей стороне. Я подняла дно ящика с бельем и спрятала в рюкзак три металлических столба, получше прикрыв тряпками, показавшийся Кибертронский пистолет, и положив на него шкатулку с моим мемориальным добром. Из шкафа взяла только курту, поскольку погода в Москве чуть пришла в норму под конец дня и показывала, хоть и пасмурную, но теплую погоду в районе двадцати пяти градусов, а в Риге наблюдался дождь и понижение до семнадцати. - Да. - Я настоятельно не рекомендую вам перемещаться без Зои, возьмите с собой хотя бы Миру, мисс! - НЕТ! Я не буду брать с собой Миру! Я иду туда разыскать подругу не развязывать очередную Русско-Латышскую войну! - Мисс, подучите историю. Я фыркнула Когмэну в трубку, и выпустила из рук три телепортационных столба. Зои доставила нас на пустырь, который, по моим наблюдениям, сочла самым очаровательным, поскольку пейзажи завораживали. При выборе мест для перемещения ей нужно было соблюсти несколько правил: максимально открытая территория, отсутствие любой техники – камер наблюдения, датчиков движения и, даже обычных фонарных столбов и полное безлюдие, желательно на несколько десятков километров вокруг. Столбы свободно отлетели от меня на пару метров каждый и послушно застыли в воздухе, ожидая команды от диспетчера. Зои бесновалась вокруг меня. Она тыкала мне в спину носом и выпускала дым изо рта. Со стороны было похоже на то, что она волнуется. - Зои, место! - Координаты определены. Удачного полета мисс! Меня подкинуло в воздух, перевернуло кверху ногами и согнуло пополам, что я услышала хруст позвонков. Органы завязывались узлом между собой и рвались на части. Я чувствовала каждую оторванную и сломанную кость, их хаотично разбрасывало в пространстве вокруг меня. Крик смешался с раскатом грома, и я плашмя встретилась с мокрой, холодной грязью. Руки ломило от боли, левую ногу била судорога в икре. Из носа, смешиваясь с грязью шла кровь. Звонок телефона противно вмешивался в реальность, в которой я оказалась. Трясущимися рука, меся под собой грязь я нащупала телефон и смогла ответить на входящий. - Ну как вам Латвия, мисс? - Тфу… пока не очень. – Жижа из земли и травы попадала в рот и горло першило из-за большого содержания песка. – Вы не говорили, что перемещение этими столбами будет стоит мне таких трудов! - Дело не в столбах мисс, а в вас. Мы перемещаемся, лично контролируя путь своих частиц. Люди так не умеют и мне пришлось контролировать этот процесс в вашем организме дистанционно, что не очень удобно. А это в свою очередь доставило вам дискомфорт. - Дискомфорт?! ДА Я ЧУТЬ НЕ УМЕРЛА! - Я выслал вам на телефон точные координаты адреса вашей подруги с маршрутом. Идите тихо, мисс, не привлекая внимания. И помните, что в любой момент Зои, при необходимости, может к вам переместиться. - Ха, что мне ей на телефон звякнуть? - Нет, просто позовите, мисс. Она напрямую связанна с вашей ДНК, она вас услышит. И еще… мисс, если каким-то образом Оптимус спросит вас об этом, то я ничего не знал. Пусть это будет благодарность за возможность незаконно пересечь границу. - Договорились, Когмэн! С вами очень приятно иметь дело! Дождь смыл с куртки, лица и рук основное количество грязи. Свою уже не розовую, а коричнево-серую накидку я вывернула наизнанку и завязала на поясе. Лицо обтерла об рукава кофты, которые замотало по самый локоть. Становилось холодно, но внешний вид уже не был таким привлекающим внимание. Лицо, испачканное кровью и грязью сильно бросалось в глаза. В телефоне был проложен маршрут, который показывал весь точный путь, до последнего поворота к дому, со всеми переходами и сменами улиц и кварталов. Судя по данным сам город был очень небольшой, он даже не имел статуса города, маршрут в его пределах занимал всего семь минут, а вот пустырь, на котором я появилась, находился в сорока минутах пешей прогулки активным шагом. Погода была отвратна, но данный часовой пояс выиграл мне один час, и я надеялась вернуться обратно на родину до темна. Поселок был стандартно-захолустным. При каждом участке имелось пастбище или небольшой загон для животных. Дома все классического типа – деревянные и одноэтажные. Изредка встречались, по пути к центру, кирпичные строение. Но, в отличии от российских деревенских пейзажей, покосившихся, заброшенных изб было совсем не много. Людей в округе не было, даже животные, чье присутствие подтверждалось ржанием или постукиванием копыт, не показывались в такую погоду из своих укрытий. Через город, мимо меня, проехала всего пара машин по указателям в сторону Риги, кто-то из местных жителей закрыл дома окно, над головой проорала что-то на латышском местная чайка. Больше не было ни одного признака жизни, похоже, что городок не пользовался популярностью. Дом, который бил финальной точкой моего путешествия, был за некрупным, чисто формальным, забором. Он напоминал небольшой таунхаус, современной планировки. По свежему кирпичу было видно, что его либо реставрировали, либо построили совсем недавно. Несколько окон было открыто на проветривание, из некоторых на свободу вырывались тюлевые занавески. Дверь на участок оказалось открытой. Небольшой двор, с одной, центральной, мощённой камнем дорожкой дружественно приветствовал путников лавочкой, и в глубине беседкой под деревьями, с которых уже осыпалась пожелтевшая листва. Возле общей входной двери был целый список фамилий, написанных разным подчерком и столбик со звонками. На интуиции я увидела что-то похожее на фамилию «Зубов», с чьего имени был куплен Настин билет, и нажала на кнопку. Из-за протяжённости дома я не слышала звонка и не была уверенна работает ли он, и повторила манипуляцию еще несколько раз. - Убирайся… Я успела подставить под дверь ногу прежде, чем напуганное, бледное лицо Красенковой скрылось за ним. Она со всей силы пыталась тянуть дверь обратно, но подошва кроссовка была сильнее дешёвого ЛДСП. - НАСТЯ! ПРОШУ ПОСЛУШАЙ! - НЕЕЕТ! Я не хочу ничего слышать и не хочу тебя знать! - Умоляю! Всего две минутки! - Минута, не больше! – Настя отпустила дверь и предстала предо мной в домашнем, мужском костюме. Она тяжело дышала и готова была брызнуть слезами. - Мы можем пройти в дом… п-просто это вообще не для каждых ушей информация. - Пожалуйста, время же у тебя идет. - Ну не будь ты такой, Красенкова! - КАКОЙ?! Напуганной до ужаса? Чуть не погибшей? Охеревшей от жизни? Какой именно мне не быть, Маша? Я в отчаянии брелась по коридорам за раздраженной Настей. Она не показывала ко мне никаких эмоций, холодно открыла дверь в квартиру, безэмоционально выдала тапочки и проводила в кухню. Только удивилась, когда с моей куртки, которая развязалась и упала, посыпалась грязь. - Ты в грязи что ли валялась? - Именно. - Ну давай, Соловьева, удиви. У тебя секунд пятнадцать осталось. – Настену серьезность нельзя было недооценивать и набрав воздух в грудь я вывалила на нее то, что позволит мне продлить время аудиенции у ее величества и рассказать все в более обширных подробностях. - Тот дальнобойщик, который сбил меня в центре Москвы, потом вернул мой телефон, вел со мной переписку, подарил платье на выпускной и с которым у меня перед экзаменом была личная встреча, был… Оптимус Прайм. – Воющая тишина вгоняла в сомнение разум, а смогла ли я под взором своей подруги произнести вообще хоть что-то или мы уже несколько секунд сидели в тишине. Но глаза Насти полнились непонимание и немым ужасом. Она молчала, и я расценила это как жест, разрешающий мне продолжить. – Тот голос, что ты слышала в моей машине, когда нас преследовали, был Когмэн, первый помощник Верховного Лорда. А моя машина – это мой защитник, механизированная, гигантская собака. Кар, который забрал нас из клиники, один из участников финальной битвы за Кибертрон – Дрифт… а нападавшие на нас – это десептиконы… - И ты считаешь, что я должна во все это поверить? - А, то есть, летящая в нас ракета тебя не убедила? - Повторюсь, я не хочу знать, что это было! И твое время вышло! Все, до свидания! - Настя, да послушай же ты меня! МНЕ ТОЖЕ СТРАШНО! Я ТОЖЕ В УЖАСЕ… Но ты поступаешь некрасиво, не по отношению ко мне, а по отношению к своей семье… твой отец, он… - А ТЫ ПОСТУПАЕШЬ КРАСИВО?! По отношению ко мне! Ты впутала меня в какую-то историю, подвергла и себя и меня опасности и ничего не объяснила! - Я пытаюсь сделать это сейчас! Просто позволь мне! - Сейчас уже поздно! Я ударила Настю по щеке. Ее военная подготовка не заставила себя ждать, она снесла меня с ног и повалила на пол. Руки вцепились в ее кофту и волосы. Я ощущала удары на лице, руках и груди. Ладонями я пыталась оттолкнуть ее от себя и встать, но ее масса была больше, и она решала вопрос перемещения сама, мне удалось лишь повалить ее на бок. Ногами мы сносили стулья и предметы кухонной утвари с маленьких тумбочек, которые после удара вылетали со своих позиций. Ворот моей кофты трещал по швам, отрываясь от общего массива одежд. Голова глухо ударилась об кастрюлю. Кувыркание по полу и бросание друг в друга матных проклятий и ложек с вилками моментально прекратились, когда постучали в дверь. Настя элегантно поправила, съехавшую футболку и направилась в коридор. Я встала на четвереньки и пользовалась каждой секундой передышки утирая кровь на губе. - Вот и куда ты полезла, Соловьёва, у меня черный по смешанным. Вставай уже! Она подняла меня за руку, усадила на диван и приложила к проявляющемуся синяку под глазом замороженную куриную грудку из морозилки. - А вот теперь, давай, рассказывай. Чай из-за рассечённой губы пился тяжело. Перебинтованная кисть, разбитая об ножку стола, не сгибалась под округлости кружки. Ребра саднило от ударов массивными, Настиными коленями. Но было хорошо, спокойно, как раньше. Красенкова сидела на против и изредка вздыхала от ужаса, слушая мой подробный рассказ всех событий, в этот раз уже полных, без утаек. Она пыталась сопоставить в голове все, что знала и, что услышала сейчас. - То есть, я правильно понимаю, что из-за того, что, блять, ты не знаешь правил дорожного движения мы теперь имеем какие-то делишки с трансформерами. Да причем не просто с рядовыми, которые уже появляются на нашей планете, а выше, сука, некуда. Просто потолок, блять! - Нууу… в общих чертах, да. - Замечательно! - Так ты вернешься? - Ага, вот только деньги на билет высру, и сразу вернусь. - Если хочешь можем вернуться прямо сейчас… - Ой, ой, Соловева, только не говори, что у тебя здесь на заднем дворе трансформер-самолетик припаркован! Как ты вообще сюда попала? Мать опустила тебя заграницу одну? - Нет… Я сунула руку в рюкзак и достала столбы. Они воспарили над моей ладонью, как только я ее разжала. Они словно не любили друг друга как магниты с одинаковыми полюсами. Отлетев друг от друга на десять сантиметров, они мирно стали покачиваться над моей рукой и верно следовать за ней, если я ее перемещала. Наполненные голубоватым свечением, они олицетворяли мир и спокойствие. Легкое вибрирование ощущалось в воздухе, даже без прямого контакта с ними. - Боже… что это? - Хм… если по-простому, то портал. С их помощью я могу перемещаться, может и не на любые, но на очень большие расстояния по всей планете, с любой ее точки. Так я здесь и оказалась. Где-то с час назад, я была еще под Зеленоградом. С их помощью я и планирую вернуться… и если захочешь… возьму тебя с собой. Красенкова долго припиралась. Расхаживала по кухне и сетовала на то, что это будет некрасиво по отношению к ее старшему брату, который по первому ее звонку купил ей билет, приютил ее и уже месяц обеспечивал. Потом разводила рука и сокрушалась с того, как поступила с родителями. Потом резко садилась на стул, мерила сахара, колола в живот инсулин и с новыми силами начинала мельтешить по комнате. Время уже близилось к восьми, когда готовая Настя вышла со мной в коридор, закрыла входную дверь, а ключи скинула в почтовый ящик. Моя розовая куртка, похоже, навсегда осталась в Латвии, поскольку Настя выделила мне толстовку потеплее, своего брата. Идти на поле, в нескольких километрах от города вдвоем было веселее. Холод ощущался не так четко, а время короталось за совместным обсуждением впечатлений. - Когмэн, давайте обратно! Во второй раз я твердо стояла ногами на земле, но болевые ощущения в разных частях тела все еще сбивали с толку. Настя на четвереньках блевала в стороне. Ее первое перемещение не задалось. Она с трудом оправилась от пережитого и чуть не отвесила мне леща, за то, что я не предупредила о таком. Но шок от понимания того, сколько километров мы преодолели за долю секунды отвлек ее и отвел ее гнев от меня. А после первичного осмотра местности и короткого анализа она забежала за меня и вжалась мне в спину. - Это… это же она?! - Да, она. Зои, ко мне! Буквально секунду помедлив, механическая собака приняла свою привычную форму и прискакала к моей ноге, улеглась возле нее и опустила голову на лапы. Красенкова снова повалилась на землю и с ошарашенными глаза пятилась назад, пытаясь нащупать рукой предмет обороны. - Нет… ее нечего боятся! Если мне ничего не угрожает или я не отдала команду, она ничего не сделает. Возле дома Красенковой я вышла из машины с ней попрощаться, но как только я повернула из-за угла она налетела на меня и крепко прижала к себе. Ее хлюпанье приглушалось лаем собак за забором соседнего дома. Я прижалась к ней и обняла ее в ответ. Слезы мочили толстовку брата. - Прости меня, Соловьева! Я ужасная подруга, я мелкое ссыкло, которое бросило тебя! Прости! - И ты меня! Я навлекла на нас все это! У тебя и так проблем хватало! Мы ревели друг, другу в плечи пока не начало темнеть. Я проводила Настю взглядом, пока за ней не захлопнулась калитка ее родного дома, села в Зою, откину кресло и моментально уснула.

…

Дверь квартиры мне открыла мама. Она недовольно посмотрела на мой внешний вид: мужская, огромного размера, толстовка, разбитая губа, перебинтованная рука, синяк под глазом, и с раздражением вздохнула. - Где вы были? Я проснулась, вас не было. - Мы ездили на ТО в сервисе, а тебя где носило? - Была в районе Прибалтики, где-то под Ригой. Мама, уставши закатила глаза и прошла дальше по коридору в сторону кухни. А я улыбалась от того, что первый раз в жизни я говорила чистую правду, а это звучало так, словно я выдумала самую нелепую, неправдивую историю.