Лето
— Вот значит как, — устало пробормотал Алан, откидываясь на спинку кресла. Шел третий день летних каникул, а загадка его магической связи с девочками так и не была разгадана. Точнее, он узнал возможные способы её возникновения, но так и не смог найти причины. Перепробовав все известные ритуалы, мужчина вновь прибег к собственному заклинанию, благодаря которому и оказался здесь. Принялся просматривать «близлежащие» реальности, и в каждой из них его тело лишалось души, и кто-то занимал его. Подобная предопределенность пугала: в тех реальностях, где время шло быстрее, Алан Грей всегда терял кого-то из девушек. Иногда через десятилетия, но никогда причины не были естественными: Прорыв, покушение, несчастные случаи — вариантов было множество. С другой стороны там у них не было той защиты, которая была сейчас, поэтому он сделал вывод, что «там» это тело занимал не он. Вопрос был в другом: связь не могла быть «замкнута» на тело, только на душу, и, если предположить, что там был не он, откуда она возникала? Оставалось только допустить, что тут он всегда предназначался им, как и они ему. Разумеется, Алан не собирался оставлять попыток выяснить это, но требовалось разработать поистине уникальный ритуал, который позволит заглянуть за Грань, туда, где обретаются души в ожидании перерождения, и выяснить, насколько они одинаковы и остается ли память после физической смерти. В то, что у них со здешним Гарри одна душа на двоих или части одной души, он не верил, хотя и допускал, вот только это не укладывалось в ту картину мира, которую он уже успел познать. Да, это были лишь крупицы, но даже тут была масса несостыковок. Девочки тоже не полностью соответствовали его воспоминаниям о них: в Гермионе не было той категоричности, как в его родном мире, а Дафна не пряталась за маской Ледяной Королевы, хотя основные привычки, характерные жесты и предпочтения явно присутствовали у обеих. Понятно, что обстановка тут была немного иная, да и история несколько отличалась, но все же… Алан встал и вздохнул, нужно было заниматься делами, которых было неимоверное множество: начиная от обещания Учителю и заканчивая восстановлением замкового хозяйства. Мужчина ухмыльнулся, душу Дамблдора тоже требовалось отправить «по назначению», кстати, ни в одной из просмотреных реальностей у того так и не вышел его ритуал переселения души, маленький Гарри оказывался сильнее. Возможно поэтому директор так легко попал в ловушку: предопределение! Но именно это ему и не нравилось: начинало казаться, что свобода воли не более чем миф, а все уже кем-то распланировано. Алан знал, что это не так: каждый поступает согласно своему воспитанию и предпочтениям, интересам и выгоде, да даже сиюминутное желание основывается на том же. Хорошо зная человека или мага, было легко спрогнозировать, как он поступит в той или иной ситуации, чем замечательно умел пользоваться почти покойный Дамблдор. Он и сам нередко таким пользовался, чего греха таить, правда его действия обычно были не столь эгоистичны, как у Альбуса. Мужчина спустился в лабораторию, которая находилась в подземельях замка. У него было еще чем «удивить» здешних магов, многое он делал от скуки в своем мире, зачастую копируя и улучшая разработки обычных людей или реализовывая прочитанное в фантастических романах. Теперь пришла пора этим воспользоваться.***
Гермиона Грейнджер находилась в легкой панике: она никак не могла решить, что ей делать летом. Вот если бы можно было раздвоиться или лучше растроиться, тогда другой разговор: родители предлагали съездить во Францию, а девочке было очень интересно посмотреть как живут заграничные маги; подруга звала к себе, соблазняя Ритуалом Проверки Связей и возможностью колдовать летом и ей тоже этого очень хотелось; да и к Малфою на День Рождения было бы сходить неплохо, ведь она не знала даже, как живут чистокровные маги в Англии, но на все времени явно будет недостаточно, ведь каникулы всего два месяца. Однако родители сами заметили её терзания и мать первая завела об этом разговор: — Дочка, — женщина понимала, что впервые нашедшая друзей и подруг девочка, очень не хочет с ними расставаться, — у тебя были свои планы на это лето? — Я не знаю, мама, — смутилась та, по родителям она тоже соскучилась, как и они по ней, но впервые ей не хватало времени. И не на чтение книг, а на близких ей людей, — столько всего нового: меня на День Рождения пригласили и Дафна звала погостить… — А кто, если не секрет? — слегка удивилась Эмма, она помнила, что день рождения Дафны Гринграсс всего на два дня позже чем у дочери. — Драко Малфой, — Гермиона не видела смысла это скрывать, — он весь курс пригласил. — Весь курс?! — удивился отец. — Как же вы там все разместитесь? — Нуууу, — протянула девочка, — я думаю, у его родителей большое поместье. — Они аристократы? — Эмма еще не привыкла к мысли, что их дочь запросто общается с самыми настоящими аристократами, сыновьями и дочерьми лордов, к которым в обычном мире просто так и не подойти, пусть на дворе и не восемнадцатый век, а двадцатый. — Угу, — подтвердила дочь. — А когда у него День Рождения? — поинтересовался что-то обдумывающий Дениэл. — Пятого июля, — ответила Гермиона. — Тогда можно сделать так, — предложил мужчина, — ты сходишь на праздник, а числа седьмого мы улетим во Францию, на месяц, и у тебя будет еще три недели, чтобы погостить у подруги, как тебе? — Замечательно! — девочка бросилась на шею отцу и расцеловала его в обе щеки.***
Лорд Малфой, когда услышал от Драко, что тот пригласил на свой День Рожденья всех однокурсников, только хмыкнул. А потом сказал, что развлекать гостей он не будет, это обязанность именинника, вот пусть и думает. Необходимое количество денег он выделит, место предоставит, а вот остальное — не его дело. Но если разнесут особняк, то восстанавливать сын будет сам, причем руками. Однако Драко это не испугало и он с энтузиазмом принялся за подготовку к празднику. И, нужно сказать, его День Рождения удался на славу и прошел с размахом: почти все приглашенные нашли возможность явиться, кто-то из любопытства, кто-то из расчета. Большая часть праздника прошла в парке, лето все же, и хотя огромная столовая с легкостью бы вместила не только его курс, но и еще парочку, столы Драко решил поставить снаружи и не прогадал. Когда «обязательная» часть праздника прошла, присутствующие развлекались как могли, благо блондин отсутствием фантазии и денег не страдал: было и купание в небольшом озерце, и «покатушки» на пони и метлах, и различные магические игры. Но Люциус, внимательно наблюдавший за всем этим «безобразием», а в особенности за сыном, быстро понял, что не только желание покрасоваться двигало Драко. Тот делил свое внимание между двумя из пяти стихийно сложившихся групп «по-интересам», причем состав обеих весьма озадачил сиятельного лорда: в одной из них находились пятеро слизеринок и трое гриффиндорцев, включая Поттера, да еще Астория Гринграсс, которая присутствовала как сестра Дафны и потенциальная невеста сына, а в другой были две хаффлпаффовки и рейвенкловка. Лорд Малфой прищурился: сын явно уделял больше времени Сьюзен Боунс, нежели возможной будущей жене, а Астория, в свою очередь, не сводила глаз с Избранного. Так же в этой группе особняком выделялась старшая Гринграсс, вместе со своей подругой-маглорожденной: они стояли чуть в стороне и вели тихий разговор. А вообще Люциус был удивлен и насторожен, хотя и не показывал этого: на первый взгляд дети как дети, но по множеству мелких признаков мужчина видел, что часть из них уже сплоченная команда, хотя и без явного лидера. Он не понимал как такое возможно. — Любуешься сыном, Люциус? — Снейп подошел незаметно и встал рядом, задумчиво смотря на играющую детвору. — Скажи мне, Северус, — лорд повернулся к зельевару, — как нашему общему знакомому так удалось сплотить детей с разных факультетов? — Думаю, что ответ прост, — пожал плечами тот, — он относится к ним как к равным и не смотрит на их происхождение. Даже явных «любимчиков» у него нет, хотя у меня есть твердая уверенность, что именно из-за них он в школе. — И кто это, по-твоему? — небрежно поинтересовался Люциус, у которого были свои мысли на этот счет. — Гринграсс и Грейнджер, — ухмыльнулся Снейп, — хотя, разумеется, никаких доказательств у меня нет. — Вот как, — пробормотал лорд, смотря на беседующих девочек уже по другому. — Занятно. А ты уверен? — Нет, конечно, — фыркнул зельевар, — это интуиция, но посмотри на них в магическом зрении… Люциус шевельнул палочкой и тут же совсем не аристократично присвистнул: — Мерлин! Они что, на войну собрались?! И откуда у маглорожденной такие артефакты?! — А вот это никому не известно, — рассеянно сказал Северус. — Просто с Рождественских каникул они вернулись уже с ними, вот и все. — К чему же он готовится? — прошептал Малфой.***
Рон Уизли был счастлив: со смертью Дамблдора его наконец оставили в покое, даже, можно сказать, просто забыли о его существовании. Мать теперь надеялась только на Джинни — удачно пристроить дочь замуж. Отцу и раньше не было особого дела до сына, а старшие братья теперь больше думали о том, где раздобыть денег для себя, а не капали на мозги. Поэтому на День Рождения к Малфою его отпустили без проблем, правда денег на подарок пришлось занять у Гарри: Августа Лонгботтом не ограничивала опекаемого в доступе к сейфу. Единственное, что Рону не нравилось, так это то, что мать так и не оставила планов выдать Джинни именно за Избранного. Сам-то он был вполне не против, вот только у друга уже появилась девушка, и Рону нравились их отношения, а сейчас еще и младшая Гринграсс явно «положила глаз» на Гарри. В условиях такой жесткой «конкуренции» сестра находилась заведомо в проигрыше, а уж если еще учесть Печать Предателей, то и совсем без шансов. Джинни ему было жалко: маленькая она еще, не понимает ничего, а то что мать слушает, так это нормально, вот только советы её никуда не годятся. Однако дома он все равно ничего не мог предпринять, придется ждать до Хогвартса, там он надеялся вправить сестренке мозги. А Гарри был в недоумении, хотя и довольно приятном: в их «кружке» все прекрасно знали, кто именно убил Волдеморта, однако внимание многих девочек доставалось именно ему, что ужасно злило Трейси, и только «избранностью» это объяснить было невозможно. Вот и сейчас младшая сестра Дафны Гринграсс — Астория — расспрашивала его об учебе, а подруга кидала на нее хмурые взгляды. Мальчику льстило подобное внимание, но он не понимал, как ему быть: расстраивать Трейси не хотелось, но и оттолкнуть Асторию он не мог, девочка-то в чем виновата? Да и понравилась она ему: веселая, жизнерадостная, симпатичная. Маленькая еще конечно, но так и ему всего двенадцать скоро будет, однако нужен был совет. Он окинул взглядом компанию и вздохнул: тут были только его ровесники, которые сами только-только завязали первые в жизни отношения, и хотя Малфой-младший и рассказывал, что у аристократов были приняты довольно ранние помолвки и браки, опыта ни у кого не было. Можно было, конечно, подождать до Хогвартса и посоветоваться с Аланом, но мальчик принял решение поговорить сначала с бабушкой Невилла, все же она женщина и должна понимать девочек лучше, чем он. Сам Невилл просто наслаждался отдыхом и возможностью побыть с Панси, ехидная слизеринка пришлась ему по душе и он искренне надеялся, что их дружба перерастет в нечто большее. А еще она отвлекала его от некоторых подозрений по поводу его родителей, которые были у него уже не первый год, вот только бабушка отказывалась разговаривать с ним на эту тему, говоря, что он еще слишком молод. Однако не увидеть её виноватый взгляд он не мог, как и презрение, с которым она смотрела на сына в Мунго.***
Старый маг с длинной седой бородой стоял на вершине башни и хмурился, обводя взглядом горизонт. Второй виток противостояния магов так и не начался, а точнее был «задушен» в зародыше, и это его сердило. Таких неудач у него не было уже давно, а главное все выглядело совершенно естественно: одна марионетка слишком много о себе возомнила и в очередной раз убилась о мелкого Поттера, причем насовсем, а вторая слишком поспешила и тоже не пережила встречу с потенциальным Наследником Певереллов. А это было очень некстати, смерть Дамблдора должна была произойти только через три-четыре года, по ситуации, чтобы мальчишка кинулся мстить. И, несмотря на всю естественность произошедшего, старый маг чувствовал, что это совсем не так: у него появился Враг! Вот только кто это, было неясно: все бессмертные сидели в своих владениях, и никто из них не прибывал в Англию, в этом он был уверен точно. Но все эти незначительные мелочи, произошедшие в Хогвартсе, складывались в весьма неприглядную картину — кто-то действовал как и он, чужими руками. На эту роль прекрасно подходил новый учитель Истории Магии, который аккурат год назад вернулся из Индии. Не исключено, что Фламель настроил молодого дурака в определенном ключе, а может, и просто «заимперил», хотя и непохоже. «Жаль конечно, но придется приступать к следующему этапу: независимость Хогвартса давно поперек горла Министерству, чем не повод? Главное правильно разыграть эту карту и ученики взбунтуются, как и их родители. Забрать детей из школы они не смогут, значит начнут «собачиться» с Фаджем, а тот уже слишком хорошо распробовал вкус власти, чтобы пойти на попятную. А если к этому еще добавить пару провокаций, которые ждут своего часа, а потом организовать незначительный прорыв, во время которого погибнут сильные маги, защищая своих детей, то через пару лет в Англии останутся одни маглорожденные, тогда можно и воскреснуть и заявить свои права. А еще лучше выступить спасителем, не зря же я Артура тогда спас, у него это хорошо получится. Ну и пророчество о Короле в тему: в трудный для страны час и так далее…» Старик захихикал, все складывалось достаточно удачно, несмотря на мелкие несостыковки: скоро он будет единоличным правителем Англии, как магической, так и магловской. С маглами даже проще: одна эпидемия — от которой не смогут найти лекарство, и все, а тут и он своевременно появится, с законным королем, а легенды об Артуре даже грудные дети знают. В отличие от других стран, монархию в Англии чтили, особенно простые люди и маги, к счастью на магический трон претендентов не осталось, точнее, у всех оставшихся были почти равные права, поэтому тут все решит сила, которой у него больше. Не зря же он устроил травлю Фламеля, вынудив его покинуть родину, спасаясь от охотников за Философским камнем. Да и не соперник тот ему, хотя и тоже бессмертный. А когда он займет трон, будет уже поздно. Разумеется все будет законно, Мерлин не хотел рисковать: он лично проведет отбор сильнейших… из тех, кто останется, а потом, когда трон их не примет, сядет на него сам. В отличие от нынешних магов, он прекрасно знал ритуал выбора Короля, если не осталось прямых потомков, поэтому конкуренции не боялся. Уже не боялся…***
Лорд Гринграсс с интересом посматривал на старшую дочь и её подругу. Только что он провел для них ритуал выявления магических связей, и тот дал весьма неоднозначный результат: связь действительно была, однако «опознать» того, кому они были предназначены, не удалось, силуэт был виден словно в тумане, да и ниточки были еще очень тонкими и зыбкими. Вот только связь оказалась не единственной: толстая прочная нить была и между самими девушками, неудивительно, что они так быстро сошлись. По цвету было легко определить, что связь не только дружеская, но и любовная. Мужчина вздохнул, об этом он пока умолчал, но одновременно с этим, испытывал спокойствие: его девочка будет в надежных руках, её будут любить и оберегать. Жаль, что подобное стало большой редкостью, но хорошо, что хотя бы одной дочке выпало такое счастье. А девочки пребывали в легкой растерянности, особенно Дафна: впервые, по её сведениям, ритуал не дал точного ответа, а ведь именно для этого он и был разработан. Гермиона этого не знала, но само наличие связи её успокоило и взволновало одновременно. Успокоило, потому что «странные» чувства к учителю нашли хоть какое-то подтверждение, а взволновало, потому что теперь об этом следовало поговорить с родителями, да и самой решить, что делать. Скрывать подобное от мамы и папы она не хотела, хотя мысль промолчать мелькнула в её голове. Но отношения портить не хотелось, да и какое может быть после этого доверие. Она лишь надеялась, что поймут её правильно, в конце концов она не собиралась «прыгать в койку» к Алану немедленно. На этой мысли Грейнджер покраснела и с испугом взглянула на подругу, которая сидела, мечтательно уставившись в потолок, а её щеки тоже полыхали румянцем. Кажется, они думали об одном и том же.