Залечи мои раны

С тех пор, как Кэйа согласился стать парнем Дилюка, прошла неделя, в течение которой они регулярно встречались и проводили время вместе, чтобы потом не вызвать подозрений внезапно начавшимися отношениями. Они выбирали людные места, где часто можно было встретить знакомых, поэтому совсем скоро по всему университету расползлись слухи, что Дилюк Рагнвиндр наконец простил подлый поступок Кэйи и снова стал с ним общаться. На деле все было не совсем так. Чаще всего они сидели молча, изредка перебрасываясь короткими фразами. И хотя поначалу Кэйа старался как-то начать нормальный разговор с Дилюком, он быстро понял, что от него нужно только поддерживать легенду об отношениях и ничего более. Это немного уязвило его, но он был рад и этому; к тому же, долгая болтовня стала его утомлять, а лишний шум вызывал ужасную головную боль и тошноту. Из-за этого ему хотелось избегать шумных мест, но поддержать слухи о примирении и одновременно с этим побыть наедине с Дилюком в каком-нибудь спокойном месте было попросту невозможно, так что Кэйе приходилось глотать таблетки и с улыбкой терпеть все неудобства. Ему хотелось верить, что, узнай Дилюк о его самочувствии, он бы ругался из-за такой беспечности и помог с этим справиться, но тешить себя надеждами было глупо. Рагнвиндр даже смотрел на него редко, что уж говорить о заботе. Но в один день Кэйа перестал быть так уверен, что бывшему другу совсем нет до него дела. В начале следующей недели они условились встретиться в кафе около кампуса, эта встреча должна была быть последней, прежде чем они начнут «встречаться», так что им обоим нужно было произвести впечатление людей, проявляющих друг к другу интерес. Кэйа с трудом успел прийти к назначенному времени в кафе из-за головной боли. Перед выходом из дома он едва не упал без чувств прямо у лестницы, когда собирался выходить из дома, вдобавок ко всему это увидел его брат, и что-то подсказывало Кэйе, что по возвращении его не ждет ничего хорошего. Впрочем, он позабыл об этом, как только увидел за столиком Дилюка. Парень был одет совершенно иначе, нежели обычно, и у Альбериха мелькнула мысль, что это было похоже на самое настоящее свидание. К сожалению, он сам не выглядел слишком презентабельно, одевшись в привычную одежду, чтобы не вызывать у отца с братом лишних подозрений. Они и так в последнее время ходили нервные и не были против сорвать злость на младшем ребенке. — Хэй! — Кэйа подошел к столу и улыбнулся, слегка прищурив глаз. Дилюк поднял на него взгляд и кивнул, почти не меняясь в лице. — Извини, если тебе пришлось ждать. — Все в порядке, ты пришел вовремя, — сказал Рагнвиндр. — Я заказал нам кофе и десерт. Надеюсь, ты не против. От этого потеплело в груди, но Кэйе пришлось напомнить себе, что все это делается ради красивой сказки для других людей, а вовсе не из-за большого желания. По правде говоря, это был первый раз, когда они ходили в кафе, поскольку у Кэйи не было лишних средств, чтобы позволить себе тратить их не на предметы первой необходимости. Однако в этот раз Дилюк настоял на том, чтобы они все-таки пришли в кафе — это место было достаточно популярным среди студентов, к тому же атмосфера была довольно приятной и располагающей для романтических встреч. Альбериху пришлось согласиться и быть готовым расстаться с приличным количеством моры. Но если это означало получить хотя бы крупицу заботы от Дилюка, он был готов пожертвовать и большим, если бы пришлось. — Спасибо, — широкая искренняя улыбка осветила его лицо, и Рагнвиндр, чуть нахмурившись, отвел глаза, будто ему стало неловко. — Мы могли бы обсудить, как будем действовать дальше? У нас должна быть какая-то история для особо любопытных. Не верю, что никто не спросит, почему ты вдруг стал встречаться со мной. К их столу подошла официантка с заказом и неторопливо начала расставлять чашки и блюда по столу, мило улыбаясь им обоим. Дилюк подождал, пока она закончит и отойдет, прежде чем ответить: — Можем просто сказать, что поговорили и разобрались со всеми разногласиями. А потом получилось так, что сблизились, ну и... встречаться начали. — А ты не хочешь правда поговорить? — не особо надеясь на успех, спросил Кэйа. Дилюк фыркнул, поморщившись. — Не думаю, что это что-то изменит. Я и так прекрасно осведомлен о твоей исключительной верности. Тон, которым это было сказано, звучал ужасно неприятно и обидно, Альбериху захотелось по-детски прикрыть ладонями уши, чтобы ничего не слышать. А еще лучше забыть обо всей этой ситуации. Но, конечно, поступил он совершенно иначе. — Ты не понимаешь, — Кэйа даже не притронулся к еде, хотя есть хотелось с самого утра. От волнения аппетит совсем пропал. — Я ничего не делал тог... — Давай ты не будешь оправдываться, — едко усмехнулся Дилюк, и от выражения его лица Кэйе стало физически больно. — Мне уже плевать, хотел ты или нет. Просто постарайся и в этот раз не разрушить все. Я и так не в восторге, что пришлось обратиться к тебе. Кэйа хотел ему ответить, но в горле встал противный комок, и он не смог выдавить из себя ни звука. Дилюк, кажется, заметил это и как-то устало вздохнул. Он прикрыл на секунду глаза и пододвинул тарелку с кусочком чизкейка ближе к бывшему другу. — Ешь. Я не хочу об этом говорить. Поджав губы, Альберих взял в руки вилку и начал есть, иногда кидая взгляды на своего визави. Тот вовсе не проявлял к нему никакого интереса и молча пил кофе, печатая что-то в телефоне, будто они вообще не знакомы. Когда в таком молчании прошло почти десять минут, Кэйа не выдержал и уставился на Дилюка, щуря глаз. — Что? — Это я у тебя хочу спросить «что?», — с горькой усмешкой сказал Кэйа. — Зачем было звать меня, если ты даже не стараешься сделать заинтересованный вид? С тем же успехом мы могли рассказать об «отношениях» в первый же день, толком не общаясь — разницы бы не было. — А я должен плясать от радости? — разозлился Рагнвиндр. Умом Кэйа понимал, что выяснять отношения в людном месте не лучшая идея, к тому же они должны были сделать вид влюбленной пары, а не двух врагов, готовых порубить друг друга на куски. Но он просто не мог снова молчать и глотать обиду. — Тогда зачем я вообще тебе нужен?! — он неосознанно повысил голос, но быстро стушевался, когда на них обернулись несколько человек. — У меня не было других вариантов, — Дилюк зашипел, скрипя зубами. — Будь моя воля, и близко бы к тебе не подошел, уродец. Последнее слово ударило больнее всего. Кэйа отшатнулся как от удара, часто-часто моргая единственным глазом. В детстве его очень часто называли «уродцем», указывая на отсутствие глаза и щуплую фигуру. Когда все остальные дети выглядели веселыми и ухоженными, он был словно оборванец среди них: отец невзлюбил его с самого начала, потому что винил в смерти матери, поэтому всю любовь отдавал своему первому сыну. Кэйе оставалось смотреть, как все дети вокруг него играют, но почему-то его с собой не зовут, а лишь смеются, тыкая пальцами в его сторону и называя обидными словами. Но разве он виноват, что ему не доставалось родительской любви и заботы, а вместо них были сплошные наказания и удары? Голова снова начала болеть, но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что разрасталась в его груди, заставляя задыхаться и безуспешно хватать ртом воздух в попытках нормально вздохнуть. — Я п-пойду, — тихонько сказал Альберих, кое-как вставая из-за стола и нашаривая в кармане деньги. Он старался не смотреть на Дилюка, боясь увидеть в его взгляде еще большую ненависть, чем ту, что была вложена в его слова, но в какой-то момент это перестало быть возможным, потому что Рагнвиндр вдруг встал со своего места и схватил его за плечи, вынуждая выпрямиться. Кэйа в недоумении все-таки посмотрел в его глаза, но почему-то не увидел там ненависти. Только сожаление вперемешку с чем-то еще. —...йа. Кэйа, послушай! — Дилюк встряхнул его и усадил обратно на стул, привлекая к себе все его внимание. — Перестань плакать, пожалуйста, и выслушай меня. Смысл его слов доходил до Кэйи с трудом. Альберих сначала даже не понял, о чем он говорит, пока не провел по лицу рукой, кончиками пальцев ощущая влагу. В голове стучало все сильнее. — Прости меня, — выдохнул Дилюк, тяжело падая обратно на свое место. — Я не должен был тебе этого говорить. Ты этого не заслужил. — Но ты сказал, — просипел Кэйа, вытирая оставшиеся маленькие слезинки салфеткой и стыдливо склоняя голову ниже, чтобы закрыть лицо волосами. Показывать свою слабость перед кем-либо было страшно. — Я злился. До сих пор злюсь, потому что такие поступки не забываются легко, — признание давалось парню сложно, но он говорил это, глядя прямо в глаз Кэйи и не отводя взгляд, будто хотел удостовериться, что его поняли. — Но это не дает мне права оскорблять тебя, и за это прошу у тебя прощения. Я вовсе не считаю тебя уродцем. Кэйа убрал салфетку в сторону и сжал губы в тонкую полоску. Хотелось, чтобы после извинений Дилюка обида исчезла, но она только сильнее сжала все его внутренности, не давая спокойно дышать. — Все нормально. Дилюк оглядел его и сощурился. — Не нормально. Ты все еще обижаешься. И, признаться честно, имеешь на это полное право, — вздохнул он. А после, немного помолчав, продолжил: — полагаю, смысла оставаться здесь больше нет. Идем, я провожу тебя. Сил на то, чтобы встать, совсем не было. Альберих чувствовал слабость во всем теле и тошноту — отголоски удара головой, после которого он так и не посещал больницу. Обычно неприятные ощущения проявлялись ближе к вечеру и были не настолько сильны, но в этот раз, видимо, сказалось волнение, из-за которого боль только обострилась, становясь просто невыносимой. Тихо застонав, Кэйа кое-как встал, опираясь на столешницу. Он сунул руку в карман и вытащил несколько смятых купюр, дрожащей рукой протягивая их Дилюку, потому что ждать официантку со счетом он был не в состоянии. Срочно нужно было выйти на свежий воздух, иначе он мог лишиться чувств прямо в кафе на глазах у десятков людей. Дилюк, увидев протянутые деньги, как-то зло посмотрел на него и прижал руку Кэйи к его же груди. — Я заплачу. Пока Рагнвиндр разбирался с оплатой, подозвав официантку, Кэйа почти не замечал ничего вокруг, полностью поглощенный головной болью и тошнотой. Он не заметил и как оказался на улице, придерживаемый за локоть странно смотрящим на него Дилюком. — Ты посерел, — сказал он хмуро и устало. — Только не говори мне, что тот поисковый запрос ты вводил не просто так. «Ах, он, кажется, про статью о сотрясениях», — подумалось Кэйе, когда его немного отпустило и сдерживать тошноту стало легче. — Не скажу, — слабо улыбнулся Альберих. Из груди Дилюка вырвался стон. Парень смотрел на Кэйю так, будто видел самого глупого человека в своей жизни — и сам Кэйа не мог с этим не согласиться. Решение не идти в больницу уже и ему казалось большой ошибкой, но что он мог поделать? Отец каким-то образом всегда узнавал, когда он посещал медицинские учреждения, и за этим каждый раз следовало наказание. Кэйе было не понятно, что именно не нравится отцу, но кое-какие догадки у него все же были. Быть может, он не хотел, чтобы о ситуации в их семье узнали посторонние? Ведь за этим обязательно последовали бы скандалы, которые плохо отразились бы на и так шатком в последнее время бизнесе родителя. Как бы там ни было, после каждого похода в больницу Кэйе приходилось самостоятельно разбираться с новыми травмами, и он не хотел проверять, что его ждет на этот раз. — Тебе нужно к врачу, — заметил Дилюк, с ног до головы оглядев трясущегося парня. — Раз уж из-за меня тебе стало хуже, я тебе помогу. — Не нужно, мне уже лучше, — ложь сорвалась с губ легко. Он нацепил на лицо более правдоподобную улыбку и добавил, чтобы точно убедить своего визави: — Завтра схожу сам. Вот только ни одна из его уловок никогда не работала с Дилюком. Он вопросительно приподнял одну бровь и усмехнулся: — Если мне не изменяет память, ты читал ту статью неделю назад. И, судя по состоянию, все еще не был у врача за это время, — усмешка вышла издевательской. — У меня нет причин верить тебе, так что мы идем в больницу сейчас. Кэйа простонал. — Зачем тебе это? Иди лучше домой или куда тебе там нужно. Я сам разберусь со своими проблемами. — Затем, что для помощи мне ты нужен более-менее здоровым, — закипая, ответил Рагнвиндр и, обхватив его запястье, потянул за собой к припаркованной неподалеку машине. — А что делать, я решу сам. — Почему-то мне такой возможности ты не даешь, — неслышно пробубнил Кэйа, но послушно поплелся следом на негнущихся ногах, стараясь не спотыкаться. Они подошли к дорогой машине, один взгляд на которую заставлял Альбериха поежиться. Она, вероятно, стоила бешеных денег, и ему совершенно не хотелось даже прикасаться к ней, чтобы ничего не испортить. Парень неловко переминался с ноги на ногу, стоя рядом с дверью, и не знал, что ему делать. Может, Дилюку надоест и он бросит его тут? Это было бы неплохо. Но, вопреки его ожиданиям, Дилюк только приподнял брови в немом вопросе и подошел ближе, распахивая перед ним дверь. — Мне тебя еще и усадить? — поинтересовался он, совсем перестав походить на того, кого Кэйа видел каждый день в университете. Сейчас Рагнвиндр будто позабыл о своей злости на него и даже пытался быть заботливым. Некстати вспомнилась их договоренность. В какой-то момент Кэйа позабыл, что Дилюк тратит на него свое время не потому что хочет, а для того, чтобы избавить себя от лишнего внимания. Вся забота нужна только для создания видимости влюбленной пары. Закусив губу, Альберих сел в машину, складывая руки на коленях и ерзая от волнения. В голове продолжало стучать, но он старался игнорировать это, как делал всегда, хотя это не сильно-то помогало. — Я буду ехать медленно, — заняв водительское место, сказал Дилюк и покосился на парня, замечая, что тот все еще не пристегнулся. — Ремень. Я не собираюсь делать все за тебя, так что будь добр хоть это сделать сам. В растерянности Кэйа посмотрел на Дилюка и только потом натянул ремень безопасности, мысленно закричав от непонятных чувств. * Кэйа старался быстрее пройти в свою комнату, чтобы не наткнуться на отца или брата, которые уже могли быть дома. Лучше всего было вообще не попадаться им на глаза сегодня, потому что у него было стойкое ощущение, что как минимум отец точно знал, где и с кем он проводил время. И интуиция его не обманула. — Удивлен, что мальчишка Рагнвиндр все еще общается с тобой, — насмешливо протянул отец, стоя сбоку от лестницы. Успевший подняться всего на три ступеньки парень в испуге замер и медленно обернулся в его сторону. На лице старшего Альбериха играла улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. — Мы... решили наши разногласия, — негромко сказал Кэйа, решив не упоминать их с Дилюком договоренность. Отцу о ней знать было не обязательно. — Вот как. Мужчина прикрыл глаза и вздохнул, слегка кивая в ответ на слова сына. Кэйе хотелось думать, что тот в хорошем настроении и не будет устраивать сцен, но он слишком хорошо знал своего родителя: на лице Даррона было заметно хорошо скрываемое недовольство. — Я опечален тем, что ты решил нарушить мой приказ, — между тем сказал мужчина, перескочив на другую тему, и Кэйа внутренне сжался, зная, что последует за этим дальше. — Я ведь говорил, чтобы ты не ходил в больницу после наших, хм, сеансов воспитания. Непослушные дети должны быть наказаны, и это нормально. Ты же рискуешь испортить мою репутацию, сын. Неосознанно парень поднялся на одну ступеньку выше, желая оказаться подальше от отца, но это было страшной ошибкой. Мужчина в два шага преодолел расстояние между ними и дернул Кэйю на себя, отчего тот потерял равновесие и, взмахнув руками в попытке за что-то ухватиться, завалился назад. От удара затылок взорвался сильнейшей болью: хуже Кэйа чувствовал себя только в детстве, когда лишился глаза, но тогда сознание быстро покинуло его. Сейчас же он мог только лежать на спине, отупело глядя в потолок, и не двигаться, чтобы не разозлить отца еще сильнее. Даррон же, видя сына на полу, только неприятно рассмеялся и презрительно бросил: — Не пытайся меня обмануть. В следующий раз так легко ты не отделаешься.