Залечи мои раны

Кэйа коснулся рукой затылка и зашипел: под волосами была шишка, которая от каждого прикосновения болела, хотя прошло уже несколько дней. Радовало его одно: поход к врачу, обернувшийся очередным ушибом, все-таки был полезен. Ему дали несколько рекомендаций и прописали лекарства после того, как Альберих напрочь отказался ложиться в больницу на какое-то время, чтобы его могли тщательно осмотреть и полностью исключить другие травмы головы. Но, по правде говоря, это волновало его меньше всего. Большую часть его мыслей занимала та встреча с Дилюком в кафе: после нее парень стал будто терпимее и старался сдерживать свое раздражение по отношению к бывшему другу, и от этого на сердце становилось теплее. Теперь надежда вернуть былую дружбу уже не казалась призрачной. Альберих был уверен, что хотя бы неприязнь в его сторону исчезнет после времени, проведенного вместе ради их договоренности. И если даже большего Кэйа не добьется — ничего страшного. Главное не видеть больше презрения и ненависти в красивых глазах с красноватым отливом. Кэйа посмеялся собственным мыслям. Пожалуй, ему не стоило акцентировать внимание на чужой красоте, но отрицать очевидное было выше его сил. Дилюк не зря считался самым завидным холостяком не только университета, но и всего Мондштадта. И как дошло до того, что этот самый завидный холостяк вдруг начал встречаться с предателем? Пожалуй, этот вопрос Альберих за последние два дня слышал так часто, что начинала кружиться голова. Почему-то каждый, кто хоть немного был знаком с Дилюком, считал необходимым подойти к Кэйе и недовольным тоном спросить, почему именно ему выпала такая честь. Кэйа в ответ каждый раз лишь пожимал плечами и натягивал на лицо счастливую застенчивую улыбку, призванную показать, что он ощущает себя как влюбленный школьник, стесняющийся говорить о своих чувствах. Когда этот спектакль впервые попался на глаза Дилюку, того передернуло, и Кэйа до сих пор не понимал, от чего. Может, ему неприятно было смотреть на фальшивую улыбку Альбериха? Ну так сам виноват: это ему нужен был кто-то, кто играл бы роль его парня, Кэйа только выполнял свою часть уговора. Почему-то ему стало смешно. — Сотри эту тупую улыбку со своего лица, — вздохнул Дилюк, падая на диванчик рядом с Альберихом. Тот посмотрел на него в недоумении, а после улыбнулся еще шире, будто назло. — Ну уж нет, должен же я показать, как рад видеть своего парня, — мурлыкнул он, придвигаясь чуть ближе, чтобы между ними на первый взгляд почти не оставалось места. — Я соскучился. Дилюк раздраженно закатил глаза, но, заметив, что за ними пристально наблюдает группа смутно знакомых девушек, приобнял Кэйю, почти укладывая его на свою грудь. Они обсуждали это за день до того, как «объявили об отношениях», и решили, что людям будет достаточно видеть их объятия и короткие касания, чтобы увериться в искренности их чувств по отношению друг к другу. По этой причине Кэйа совсем не чувствовал никакого дискомфорта от внезапных контактов с горячим — иногда даже слишком — телом Дилюка. А вот сам Рагнвиндр все еще не привык, и едва заметно дергался даже тогда, когда сам был инициатором объятий и касаний. Замечая каждое изменение в лице и движениях парня, Кэйа старался лишний раз не нарушать его личное пространство, позволяя тому делать первый шаг. Может, со стороны это и выглядело странно, но доставлять еще больше неудобств Дилюку не хотелось. Хотя Альберих не мог не признать, что касаться его и вдыхать едва ощутимый запах его тела, смешанный с ароматом дорогого парфюма, было до дрожи приятно. — Ко мне сегодня подходила Донна, — сказал Кэйа, понижая голос. — Злилась очень, сказала, что я тебя не достоин. Дилюк хмыкнул. — По ее мнению никто, кроме нее самой, мне не подходит. Она не плохая, но ее одержимость меня пугает. Альберих согласно кивнул. Он и сам знал, что влюбленная в Дилюка Донна на самом деле была очень приятной и милой девушкой, но ее чувства делали с ней что-то ужасное. Она становилась раздражительной всякий раз, когда видела рядом с объектом своих воздыханий кого-то постороннего, и хотела сделать так, чтобы Рагнвиндр замечал только ее. Это действительно было похоже на одержимость. — И что она сказала? — поинтересовался Дилюк, глянув на экран своего телефона, где была открыта какая-то статья. — Ничего особенного. Сказала держаться от тебя подальше, — Кэйа отодвинулся от него и облокотился на спинку диванчика, когда рядом с ним молча упала Лиза. Он не хотел говорить, что Донна на самом деле в весьма грубой форме высказала все, что о нем думает, а после едва не расцарапала ему лицо. Это было очень внезапно, потому что Кэйа никак не ожидал от нее такой злости, но он по крайней мере успел увернуться от ногтей. И хотя оскорбления Донны были в разы жестче, чем обычная неприязнь Дилюка, ему почему-то было все равно на ее слова, тогда как одно-единственное оскорбление из уст Рагнвиндра заставило его позорно разреветься прямо перед ним. Кэйе и самому был непонятен такой контраст, но он не стал придавать этому значения. В конце концов они с Дилюком были друзьями, а Донна не входила даже в категорию близких знакомых. — Эй! Лиза вызывает Кэйю, — пропела Лиза, щелкая пальцами перед его лицом. Парень оторвался от своих мыслей и перевел на нее слегка беспокойный взгляд. Видя, что привлекла внимание, Лиза заговорила: — Обычно по субботам мы с Джинн собираемся у Дилюка. Раз уж вы теперь вместе, почему бы нам не встретиться вчетвером? — О, — Альберих удивленно выдохнул и обернулся к Дилюку, — ты не говорил об этом. — Не было необходимости, — не отвлекаясь от телефона, ответил тот. Что ж, очевидно, он не хотел, чтобы Кэйа присутствовал на их дружеских посиделках. От этого слегка заболело в груди, но для Кэйи это чувство было привычным. Он натянул на лицо веселую улыбку. — У меня есть дела в эту субботу, — он почти не соврал, потому что ему действительно нужно было закончить несколько проектов, хотя они и не заняли бы весь день. Дилюк удовлетворенно хмыкнул, а вот Лиза наоборот нахмурилась, поглядывая на Рагнвиндра с плохо скрываемым неодобрением, но ничего не сказала. Так даже лучше: Кэйе не хотелось становиться причиной споров между друзьями. Следовало быть благодарным хотя бы за возможность проводить время рядом с Дилюком. Прикусив губу, Альберих осмотрелся по сторонам. Их одногруппники заняли все диванчики в коридоре, ожидая прихода преподавателя, кто-то стоял, облокотившись о стену и переговариваясь между собой. И многие из них периодически поглядывали в сторону Кэйи и Дилюка, будто до сих пор не веря в то, что они начали встречаться. Кэйа их не винил, потому что и сам до сих пор не мог полностью осознать этот факт, хоть и понимал, что это все не всерьез. Отвлекшись на свои мысли, парень пропустил тот момент, когда к ним приблизился его брат. Дайнслейф отчего-то выглядел довольным, но от ухмылки на его лице у Кэйи похолодело внутри. Он дернулся ближе к Лизе, чтобы между ним и Дилюком осталось чуть больше места, и опустил взгляд на сцепленные между собой от волнения пальцы. Дилюк, кажется, заметил напряжение, появившееся между братьями, и вопросительно поглядел на фиктивного парня, который, впрочем, его взгляда не замечал и старательно делал вид, что его тут нет. Это было странно: Кэйа никогда не жался так из-за кого-то, а то, что причиной такого поведения был его собственный брат, наводило Рагнвиндра на неприятные мысли. — Какие-то проблемы? — спросил он, накрывая ладонью руки Кэйи в неловкой попытке успокоить. Дайнслейф рассмеялся. — О, вовсе нет. Просто пришел поздороваться с любимым братиком и... его парнем. Я ведь правильно понял, о чем говорит весь университет? — это было сказано с насмешкой, но в его глазах полыхнул огонек ярости, что не осталось без внимания. Это ужасно. Кэйа прикрыл глаз, стараясь совладать с волнением. Соглашаясь на предложение Дилюка, он совершенно не подумал о том, что брат обо всем узнает, и теперь это грозило младшему Альбериху в самом лучшем случае несколькими ушибами, потому что Дайнслейф, в отличие от отца, даже для вида не сдерживался. Ох. Отец. Шансов на то, что брат не расскажет отцу об их отношениях, не было никаких. — Я все объясню, — тише обычного сказал Кэйа и встал, напоследок коснувшись кончиками пальцев руки Дилюка. Тот приподнял брови, молчаливо спрашивая, все ли в порядке, но Альберих только покачал головой. — Лучше тебе сделать это сейчас, — ухмыльнулся Дайнслейф и бесцеремонно схватил брата за руку, потянув за собой в какой-то безлюдный угол подальше от ничего не понимающих студентов. Какое-то время они стояли молча, но Дайнслейф очень скоро начал терять терпение. Скривив уголок губ, он одним ударом впечатал Кэйю в стену, от чего на мгновение у того померкло в глазу. Тупая боль в затылке была неприятнее, чем это бывало всегда, из-за прошлых ударов и сотрясения. — Я жду объяснений, маленький ублюдок. Кэйа усилием оторвал от себя руку брата и, откашлявшись, отошел чуть в сторону, чтобы иметь хотя бы шанс на то, чтобы увернуться от следующего удара. Который обязательно последует, младший Альберих это точно знал. Брата не сдерживали ни университетские правила, ни то, что их в любой момент могут увидеть: у него было достаточно влияния и средств, чтобы заставить замолчать кого угодно. Раньше из-за этого Кэйа сравнивал свою семью с бандитами. Сейчас он точно знал, что таковыми они и являются. Бизнес отца не держался бы на плаву столько времени, веди он его честными путями. В отличие от Рагнвиндров, занимающихся виноделием поколение за поколением, он не делал упор на качество продукции, заставляющее людей предпочитать его алкоголь другим маркам. Сглотнув, Кэйа сказал: — Мы просто проводим время вместе, ничего больше. Это никак не повлияет на отца. — То есть ты думаешь, что трахаться с конкурентом отца нормально? — прорычал Дайнслейф, замахиваясь. Он целился не в лицо — в солнечное сплетение, чтобы не было видно ссадин и синяков, но хорошо ощущалась боль. Иногда Кэйе казалось, что скоро его ребра треснут одно за другим от такого количества ударов. Сдержать болезненный стон не удалось. — Я... я обещаю, что ничего не слу... — говорить было трудно, от попыток набрать в легкие воздуха, грудь горела огнем, — не случится. Дилюк просто... он просто мне нравится, но я не буду делать ничего, что может скомпрометировать отца. — Иногда я поражаюсь, какой же ты тупой, — рыкнул Дайнслейф. — Как думаешь, что первым делом подумают журналисты, когда узнают, что сын Даррона Альбериха ебется с сыном своего конкурента? — Это не... — Заткнись! Отцу давно следовало выкинуть тебя, чтобы ты не создавал нам проблем. Кэйа не мог понять, что плохого в их с Дилюком отношениях. Да, газеты захотят узнать подробности, но даже им не с руки раздувать скандал с участием крупных бизнесменов, один из которых не гнушается использовать любые методы для устранения неугодных. Репутация? Опять же, ни отцу, ни Дайнслейфу испорченная репутация не грозит, единственный, кто может попасть под удар — это сам Кэйа, но из страха перед Дарроном даже его оставят в покое. Поведение брата было похоже на паранойю. — Мне плевать, что ты пускаешь на него слюни. Если вы не расстанетесь, можешь не рассчитывать на то, что легко отделаешься, — выплюнул Дайнслейф и, уже отходя, с силой толкнул Кэйю, от чего снова ударился о стену, но на этот раз хотя бы только плечом. Как раз в тот момент в коридоре появился недовольный Дилюк. Дайнслейф хмуро посмотрел на него и ушел, оставляя их наедине. — Ты в порядке? — спросил Рагнвиндр, подходя ближе и с беспокойством глядя на перекошенное от боли лицо Кэйи. Альберих махнул рукой и слабо улыбнулся. Ему хотелось верить, что Дилюк не слышал весь их с братом разговор и, словно в подтверждение его надежд, парень сказал: — Я не подслушивал, если ты об этом беспокоишься. Но слышал про то, что нам нужно расстаться, — Рагнвиндр как-то странно нахмурился. — Я не знал, что твой брат так недоволен моей кандидатурой. Тяжело вздохнув, Кэйа решил ответить честно. — Он недоволен всем, что я делаю. Дело не в тебе. Признавать это было неприятно, но отсутствие поддержки и хотя бы капли любви со стороны самых близких людей говорило само за себя. Ему не были рады, и ни один поступок Кэйи не мог этого изменить. — Мне казалось, что ваши отношения лучше, — заметил тем временем Дилюк. — Я хотел бы, чтобы это было так, — выпрямившись сказал Альберих, но почти сразу же скорчился от боли в области солнечного сплетения. Отдышавшись, он с горькой усмешкой продолжил: — Но я оказался разочарованием не только для тебя. Дилюк шумно выдохнул, решая, как поступить. Слишком близко подпускать к себе Кэйю категорически не хотелось, так как былого доверия между ними, он был уверен, уже не вернуть, но и просто так оставлять парня совсем одного было слишком жестоко. Особенно после того, как он согласился ему помочь, не требуя ничего взамен. Рагнвиндр просто надеялся, что не пожалеет о своем решении. — Он ударил тебя? Кэйа неразборчиво промычал, избегая смотреть ему в глаза, так что Дилюк подошел к нему ближе и не слишком нежно схватил за подборок, вынуждая поднять взгляд. — Куда? Молча указав в область чуть ниже ребер, туда, где было солнечное сплетение, Альберих закусил губу и прошептал, что ему почти не больно. Дилюк закатил глаза, прекрасно зная, что удары в это место одни из самых болезненных, к тому же, глаз Кэйи был слегка влажным, а дышал он через раз. Было видно, что каждое движение отдавалось в его теле болью. — Нам нужно идти, занятие скоро начнется, — сказал Дилюк. А после сделал то, чего Кэйа совсем от него не ожидал: легко поднял на руки, словно он ничего не весил, и понес его обратно к аудитории. Где были их одногруппники. — Что ты делаешь? — прошипел Альберих, крепче цепляясь за его шею из страха упасть, хотя он понимал, что эти сильные руки его вряд ли уронят. — Иду на пару, если ты еще не заметил, — отозвался Дилюк, не выглядя ничуть смущенным. — Но там столько людей, они же... Цыкнув, Рагнвиндр закатил глаза и напомнил, что для всех этих людей они встречаются. И если бы даже это не было так, это их не касалось. Кэйа прикусил щеку изнутри. Очередное напоминание об их фальшивых отношениях заставило его вспомнить о том, что дома сегодня ему, скорее всего, будет больно — куда больнее, чем после встречи с братом. Но почему-то это не вызывало столько эмоций и страха, сколько должно было. Кэйа научился терпеть физическую боль, а морально было плохо не так часто, поскольку к отцу с братом он любви не чувствовал, а значит и ранили их действия не так сильно. Разве что иногда накатывало, но и с этим он был способен справиться. — Спасибо, — прошептал Кэйа, когда Дилюк, попросив Лизу захватить их сумки, пронес его прямо в аудиторию под шокированными взглядами студентов и преподавателя. Со всех сторон было слышно перешептывания, а Лиза заговорщицки чему-то улыбалась, оставив их сумки рядом с ними, но Дилюку, кажется, не было до этого никакого дела. Он невозмутимо достал тетрадь с ручкой и уставился на Кэйю. — Надеюсь, конспекты писать мне за тебя не придется. Это почему-то смутило Альбериха, и он почувствовал приливающий к щекам жар, но послушно взял свою тетрадь под пристальным взглядом Дилюка. И когда ему показалось, что тот потерял к нему интерес, Рагнвиндр внезапно сказал: — Если почувствуешь себя плохо, скажи мне. А потом вернул свое внимание начавшему занятие преподавателю, совершенно не замечая еще большего смущения парня рядом с собой.