Залечи мои раны

— Что с твоей губой? — спросил Дилюк, когда они в очередной раз сели вместе обедать. В кафе при кампусе было людно и шумно, но такая атмосфера скорее была приятной, чем давящей. Кэйе нравилось не быть в одиночестве, потому что это неизбежно приводило к самокопанию. А вот Дилюк, напротив, рад скоплению людей не был. Он привел их к самому дальнему столику, где общая суматоха почти не ощущалась и можно было поесть в тишине. Вот только это также позволяло им говорить почти о чем угодно, не боясь быть услышанными посторонними людьми. Кэйа тяжело вздохнул. — Ничего такого. Задел об створку шкафа с утра, — отмахнулся он, разглядывая лежащую на столе салфетку. Дилюк опасно прищурился: — Ненавижу, когда мне лгут. Попробуй еще раз, но только без глупых отговорок. Эта черта его характера иногда просто выводила Альбериха из себя. Ну почему нельзя было не обращать внимания, просто переключиться на что-нибудь другое? Но нет, Дилюк хотел правды. Возможно, это правильно, да только Кэйа своей правдой делиться категорически не хотел. — Не хочу об этом говорить. Все в порядке, — он натянуто улыбнулся, но попытался слегка смягчить резкий тон: — правда, тебе не о чем беспокоиться. Не думаю, что кто-то еще это заметит, — продолжил Кэйа и внезапно улыбнулся уже вполне искренне и игриво: — а если и заметит, то решит, что ты очень любишь кусаться. На последних словах Дилюк застыл в шоке, слегка шевеля губами то ли от злости, то ли удивления. Его лицо стремительно меняло цвет, хотя внешне почти не изменилось, и такая реакция Кэйю только позабавила, так что он решил продолжить спектакль. — Ну, не стесняйся. Я вовсе не против того, чтобы ты кусал мои губы, — его голос стал заметно громче, чтобы ближайшие к ним люди, которых, впрочем, было совсем мало, точно все слышали, — это даже... возбуждает. — Кэ-эйа, — рыкнул Рагнвиндр, озираясь по сторонам и изо всех сил сжимая руками край стола. — Заткнись или я заставлю тебя это сделать. — Поцелуем? В ответ на беспечное предложение Кэйи Дилюк дернулся, едва себя сдерживая, а его веко начало подрагивать как от нервного тика. «Упс, кажется, я его все-таки довел», — не слишком раскаиваясь, подумал Альберих. И хотя злобное выражение лица его визави было очень милым, он все-таки решил прекратить издеваться и пододвинул к себе стаканчик с ароматно пахнущим кофе. Видя, что его перестали дразнить, Дилюк тоже очень быстро успокоился, пусть легкий румянец все еще был заметен на его бледной коже, и приступил к обеду. На его половине стола тоже был кофе, а еще там стояло блюдо с аппетитно выглядящим пирожным, щедро украшенным сливками и какой-то ягодой. Кэйа хмыкнул: его бюджет не позволял лишней роскоши, так что в последнее время он старался ограничиваться только стаканчиком кофе или чая, потому что мази от ушибов и обезболивающие выходили достаточно дорогими, а подработка не могла обеспечить его достаточным количеством средств. Иногда, конечно, под подозрительным взглядом Рагнвиндра ему приходилось заказывать себе поесть, но он старался сводить такие случаи к минимуму. Но очевидно, что Дилюк закрывать глаза и на это не собирался. — И почему ты не ешь? — приподнял брови Дилюк, хотя сам даже не прикоснулся к своему десерту, ограничившись пока только кофе. Ах, черт бы побрал его привычку лезть туда, куда не следует. Кэйа неразборчиво промычал и неопределенно махнул рукой. Из его мычания Рагнвиндр понял только что-то вроде «я не голоден», но это только подстегнуло интерес. — Ты с самой первой пары ничего не ел. И каждый раз заказываешь только кофе. Хочешь тут сознание от голода потерять? — У тебя тоже кофе, — огрызнулся Кэйа, сцепляя пальцы на своем стаканчике. — Что ты ко мне привязался? Судя по выражению лица, Дилюк очень сильно хотел что-то сказать, но в конце концов он просто поджал губы и резко встал из-за стола, оставляя ошарашенного Кэйю одного. Альберих вздохнул. Даже простые разговоры у них не клеились, неизменно сводясь к тому, что один задевал другого, что приводило к очередной волне неприязни со стороны Дилюка или тяжело оседающему в груди разочарованию Кэйи. В какие-то моменты ему начинало казаться, что все милые жесты Рагнвиндра были всего лишь его выдумкой, иначе как объяснить, что в один день он в буквальном смысле нес Кэйю на руках и спрашивал о самочувствии, а потом злился из-за пустяков и бросал его совершенно одного. Когда он уже думал встать из-за столика и покинуть кафе, вернулся Дилюк. Его лицо по-прежнему выглядело мрачным, но злости в нем Кэйа не видел, и это немного успокоило его. — Извини, мне не стоило тебе грубить, — неловко кашлянул Альберих. Дилюк удивленно на него посмотрел. — Что? — Ну, ты разозлился и так быстро ушел, — Кэйа пожал плечами, поджав губы. — Я не злился, — вздохнул Дилюк, кинув беглый взгляд в сторону барной стойки, где работница кафе раскладывала что-то по тарелкам. — Вернее, злился, но не на тебя. Меня бесит, что ты так пренебрежительно к себе относишься. Когда мы... до той ситуации ты выглядел куда лучше, чем сейчас. Его забота болью отозвалась в груди Кэйи. Даже дышать стало сложнее от накатившей нежности по отношению к бывшему другу, который несмотря на свою неприязнь все равно старался заботиться о нем. Но чтобы не выдавать своих истинных чувств, Кэйа только отшутился: — Хочешь сказать, что сейчас я плохо выгляжу? — он притворно надул губы, игриво глядя на Рагнвиндра из-под полуопущенных ресниц. — Я хочу сказать, что ты выглядишь уставшим. А еще как будто недоедаешь, — устало ответил Дилюк и снова обернулся. Как раз в тот момент к ним подошла официантка с подносом, забитым разными сладостями. Девушка стала выкладывать на стол тарелки с какими-то пирожными и булочками, а когда закончила, подмигнула удивленному Кэйе: — Твой парень такой милашка, заботится о тебе. Кэйа поперхнулся воздухом, чувствуя, как щеки наливаются жаром, а потом непонимающе посмотрел на Дилюка, который, казалось, тоже с трудом сдерживал свое смущение. — Что это?.. Окончательно совладав с эмоциями, Рагнвиндр сделал глоток кофе и пожал плечами, будто не зная, что еще нужно объяснять. — Ешь, это тебе. Раз уж ты не в состоянии позаботиться о себе, это сделаю я, — он говорил так, словно это было чем-то само собой разумеющимся. Будто они в самом деле встречались. — Тут не только сладкое, я подумал, что ты можешь захотеть чего-то более питательного, так что есть какие-то пирожки. — Это... спасибо, — прошептал Кэйа, раздумывая, как лучше выразить свою благодарность. — Мне правда очень приятно, что ты заботишься обо мне, хотя тебе и приходится это делать из-за наших фиктивных отношений. Последние слова он сказал почти неслышно, как бы для себя, но Дилюк все равно услышал и нахмурился. Альберих же, не замечая этого, продолжил шептать что-то про то, что ему жаль потраченного на него времени и что он обязательно возместит всю мору. Он и сам не понимал, что несет, просто хотел хоть как-то доказать, что он действительно благодарен такому вниманию к себе. — Кэйа! — не выдержал Рагнвиндр. — Прекрати нести этот бред. Ты сам-то себя слышишь? Уж поверь, мне не сложно потратить немного моры на то, чтобы ты нормально поел. Особенно учитывая то, что у тебя каким-то образом не хватает на обед денег. Неужели ты думаешь, что я не заметил? Это было нехорошо. Показывать свою несостоятельность перед Дилюком не хотелось, вот только Кэйа совсем не учел того факта, что парень всегда был очень внимателен к мелочам и вряд ли не заметил бы заказов, включающих в себя самый минимум: чаще всего один только кофе. И как бы Кэйа ни отшучивался, что кофе нужен для бодрости каждому студенту, с Дилюком такое не работало, и он достаточно быстро заметил, что между парами Альберих очень редко что-то ест. Хотя Кэйа не мог сказать, что голодал, поскольку дома он ел полноценно и исправно — особенно в отсутствие отца и брата, — иногда в университете у него начинала кружиться голова от недостатка энергии. Вряд ли это было сильно заметно, ведь раньше и Дилюк на это не обращал никакого внимания, вот только сейчас они проводили вместе куда больше времени, и приметить вялое состояние парня для Рагнвиндра становилось нетрудно. Кэйа поморщился. Сохранить в секрете все, что не предназначено ни для кого, кроме него самого и его семьи, теперь становилось труднее. Может, об этом говорил Дайнслейф? «Пошел он, — зло подумал Альберих, — черта с два я его послушаю». Даже если брат был прав, Кэйа не собирался снова портить отношения с Дилюком, и Дайнслейф мог хоть убить его собственными руками — больше под его дудку он плясать не будет. Хватило уже событий полуторагодовой давности, после которых Дилюк полностью разорвал с младшим Альберихом все связи, снова испытывать всепоглощающее одиночество Кэйа не хотел и уже не мог — слишком привык за каких-то несколько дней к компании Рагнвиндра, который, хоть и был чаще всего отстраненным и холодным, все равно по-своему заботился и проявлял внимание. И даже если это было только для поддержания слухов об их отношениях, Кэйа мог с этим смириться. Главное не видеть в алых глазах презрения и разочарования. — О чем ты думаешь с таким лицом? — прервал его размышления Дилюк. Он уже доел свое пирожное и внимательно наблюдал за Кэйей, застывшим с непонятным выражением лица. — Что не так с моим лицом? Тебе не нравится? — Альберих хихикнул, возвращая себе уже привычное в компании Дилюка игривое настроение. — Если хочешь, я м... Дилюк только закатил глаза и пододвинул блюдо с едой ближе к парню. — С твоим лицом все нормально, если не учитывать, что ты выглядел так, будто решаешь свою судьбу, — сказал он. А потом, немного подумав, добавил: — Если ты это все не доешь, я тебя брошу. Кэйа, откусивший приличный кусок от ароматной булочки, подавился и закашлялся от внезапной угрозы. Он долго пытался откашляться — как назло кофе уже кончился, а других напитков на столе не было, — и все никак не мог прийти в себя. Дилюк, впрочем, не выглядя удивленным, подозвал официантку и попросил у нее воды и чай. — В следующий раз ешь аккуратнее, — отозвался Рагнвиндр, когда принесли заказ. Он протянул стакан с водой Кэйе с усталым видом, но его глаза пылали тщательно скрываемым беспокойством. — Ты... Что ты вообще... — Альберих даже слов подобрать не мог от возмущения. — Бросишь! Еще чего. Я так просто от тебя не отстану. На лице своего визави Кэйа ожидал увидеть что угодно, кроме легкой улыбки, в которой растянулись его губы. * Неделя была насыщена событиями, и Кэйа с трудом успевал выполнять все, что от него требовалось. Даже на то, чтобы провести время с Дилюком, времени катастрофически не хватало, и в какой-то момент к нему снова подошла Донна с недовольным видом. Он плохо помнил, о чем они тогда говорили, потому что от усталости мысли путались, но девушка точно злилась. Кажется, там было что-то про то, что Кэйа совсем не уделяет Дилюку времени, и это возмутительно, ведь если бы она была его возлюбленной, то непременно проводила с парнем все свое время. Альберих только удивился тому, насколько хорошо Донна знает об их с Дилюком встречах. У него даже мелькнула мысль, что она, возможно, следит за ними. Сначала это казалось смешным, но после он понял, что такое предположение было очень похоже на правду. Кэйа даже не подозревал, насколько все плохо было у Дилюка с его воздыхателями. Ведь Донна такая не одна, и явно не только ей приходило в голову следить за объектом своей любви. Поначалу странное предложение сделать вид, что они встречаются, теперь выглядело все более логичным и правильным: так гораздо меньше людей лезло в личную жизнь Рагнвиндра. — Сумасшествие, — простонал Альберих, упав без сил на свою кровать. Он весь день потратил на то, чтобы закрыть все долги в университете и сдать проект, за который ему уже заплатили, но скопившаяся за это время усталость странным образом исчезла, как только он оказался в своей комнате. Можно было выйти прогуляться, но слишком велик был риск натолкнуться на отца: Кэйа с трудом умудрился пройти мимо него, когда вернулся домой, и только поэтому избежал очередной порции скандалов. Еще и Дайнслейф после того как уверился в том, что брат не собирается слушать его и продолжает встречаться с Дилюком, как с цепи сорвался. Теперь каждая минута дома была сродни сидению на пороховой бочке. Кэйа не знал, когда же рванет, и это пугало больше всего, хотя спустя много лет такой жизни он уже привык к подобному поведению родственников. Ни отца, ни брата заверения в том, что его с Дилюком отношения никак не повлияют на семейную репутацию, не убеждали и, признаться честно, все меньше в это верил и сам Кэйа. В один из дней отец рано утром, пока младший Альберих еще спал, ворвался в его комнату и рывком выдернул из кровати, заставляя тяжело рухнуть на пол во все еще полубессознательном состоянии. В руках Даррон держал планшет с включенным экраном, и когда Кэйа наконец смог кое-как сфокусировать ошалевший взгляд, ткнул им прямо в лицо сына. — Что это?! — прорычал мужчина. Его глаза пылали от гнева, казалось, что он из последних сил сдерживает себя, чтобы одним ударом не лишить отпрыска жизни. — Я спрашиваю тебя, что это, блять, такое! Кэйа прищурился, вчитываясь в открытую на экране статью из какой-то не особо популярной газетенки, и побелел, не находясь с ответом. Заголовок очень красноречиво показывал, что на репутацию Альберихов отношения с Дилюком все-таки повлияли — и еще как. «Сын Даррона Альбериха раздвигает ноги перед Дилюком Рагнвиндром?» гласила крупная надпись, под которой была размещена нечеткая фотография с одного из их «свиданий», где Дилюк, казалось, приобнимал Кэйю за талию. Такого точно не было, но ракурс был подобран так идеально, что даже у самого Альбериха закрались сомнения: может, так и было? Парень сглотнул, опасливо поднимая взгляд на отца: — Я не знаю, что эт... Одним движением Даррон поднял его на ноги, зло глядя прямо в голубой глаз сына, выплюнул ругательство, встряхнув его за плечи. А потом было больно — как всегда бывало, когда отец злился. Кэйа помотал головой, отгоняя неприятные воспоминания. Хватало и того, что разбитая губа все еще побаливала, а на ребрах так и не сошли синяки. Хорошо, что Дилюк не видел, что происходит с его грудью: было бы сложно объяснить, почему вся она покрыта чернеющими следами от ударов. Хотя он, кажется, и в отговорку с губой не поверил. Что же, это было ожидаемо. Дилюк не был из тех, кто легко велся на ложь, пусть даже незначительную. И это могло очень сильно осложнить жизнь Кэйи, пока не готового делиться тем, что происходит с его жизнью. Прикрыв на секунду глаз, парень потянулся к телефону. Как только смартфон оказался в его руках, включилась вибрация от входящего вызова, и Альберих поспешил ответить на звонок, с удивлением взглянув на высветившееся имя Дилюка. — Привет? На том конце послышалось какое-то шуршание. — Мгм, привет, — отозвался Рагнвиндр, и его голос звучал как-то слишком устало. Парень немного помолчал, подбирая слова. — У нас проблема. Через две недели состоится важный прием, на котором я вместе с отцом обязан присутствовать. Кэйа кивнул, поощряя продолжить, но вовремя опомнился и тихо угукнул в телефон. — И поскольку мы вроде как вместе, ты тоже должен там быть. В качестве моей пары, — голос Дилюка с каждой фразой становился все напряженнее, хотя во всем этом Альберих не видел никакой проблемы. Подумаешь, сходить вместе на какой-то там прием. Что сложного? — Твой отец и Дайнслейф также там будут. Ох. А вот это уже проблема. Кэйе редко приходилось посещать такие мероприятия, потому что отец с самого детства придумал сказку о болезном младшем сыне, которому не следует появляться среди большого количества людей. То есть вместе с ним и братом ему идти не нужно. Но как объяснить то, что он все равно там будет? И не просто как сын влиятельного бизнесмена, а как парень наследника крупной империи. Это могло привести к тому, что не только мелкие газеты решат писать унизительные статьи по поводу их отношений. Вполне возможно, что и в известных изданиях появится не слишком приятная информация о двух молодых людях. Кэйа так и представлял себе надпись на первых полосах: «История современных Ромео и Джульетты». Из него вырвался истеричный смешок. — Тебе смешно? — в голосе Рагнвиндра проскользнуло нескрываемое раздражение. — Нет-нет, — Кэйа поспешил взять себя в руки. — Я просто понятия не имею, что с этим делать. Отец будет недоволен, если я там буду. — Боишься, что накажет? — хмыкнул Дилюк, даже не зная, насколько метким оказалось его высказывание. Альберих поежился. — Не совсем. Он, возможно, решит как-нибудь испортить все, — ему и самому не хотелось это признавать, но отец вполне был способен устроить что-то такое, что уничтожит не только родного сына, но и семью Рагнвиндров. И последнее было гораздо страшнее любого наказания. — Не знаю, как, просто... Ему не нравятся наши «отношения», и он может попытаться выставить нас в плохом свете. В лучшем случае. Дилюк какое-то время молчал, через динамик было слышно только его дыхание, и этот звук по какой-то причине показался Кэйе очень успокаивающим. — Ты же его сын, — сказал наконец Дилюк. — Разве он будет действовать настолько радикально? На лице Альбериха расцвела горькая улыбка. Он бы многое отдал за нормальные отношения в семье и хотя бы частичку отцовской любви, но все, что он имел — всепоглощающую ненависть и презрение по отношению к себе что со стороны отца, что со стороны брата. — Поверь, его это не остановит, — в конце концов вздохнул парень. — Если ты так не хочешь, можешь не идти, — почти сразу ответил Рагнвиндр, как будто думал об этом на протяжении всего их разговора. — Я что-нибудь придумаю. От этого заботливого жеста в груди потеплело. — Все в порядке. Кем я буду, если оставлю своего парня одного? — ощутив прилив хорошего настроения, мурлыкнул Кэйа. И он абсолютно точно слышал, как на том конце Дилюк тяжело сглотнул.