Залечи мои раны

Кэйа не хотел признаваться в этом даже самому себе, но в груди после последней встречи с Дилюком поселилось приятное тепло: оно словно пульсировало внутри, заставляя его задыхаться от переполняющих его чувств, и парень с удивлением отметил, что даже боль в ребре становилась гораздо слабее. Он подозревал, чем вызваны такие ощущения, но осознание этого просто лишало его способности мыслить здраво. Потому что любая мысль о тепле в груди сопровождалась воспоминаниями о горячих ладонях Дилюка на его талии и недовольстве в голосе, когда Рагнвиндр говорил о травмах Кэйи. Хотелось забыть об этом, чтобы не плавиться от собственных мыслей, но Кэйа прекрасно знал, что забыть об этом он не сможет. Хотя бы потому, что в глубине души он горячо желал оставить этот день в памяти на долгое время. — Я схожу с ума, — в который раз за эти пару недель хрипло прошептал Альберих, безучастно глядя в потолок своей комнаты. Вчерашний разговор с Дилюком тяжело осел где-то внутри, не давая покоя. Даже выражение отвращения на лице отца, когда Кэйа вернулся домой спустя несколько часов после ухода, не отвлекло от тяжелых размышлений. Кэйа пытался разобраться в себе, но совершенно не знал, как. «Почему мне так нравится мысль о том, чтобы проводить с Дилюком больше времени?», — мелькнуло среди вороха мыслей. Полтора года назад, когда они еще общались и были друзьями, Кэйа не чувствовал себя так, не был готов бросить все ради короткой встречи с Рагнвиндром. Тем более он не забывал о том, что его ждет дома, стоило только увидеть Дилюка. Так что же изменилось? Возможно?.. Возможно, это тепло появилось в груди потому, что Кэйа наконец почувствовал на себе чужую заботу? Неловкую, странную, но совершенно точно искреннюю. Дилюк делал для него то, чего никто в этом мире больше не хотел: он спрашивал о том, как Кэйа себя чувствует, хотел разобраться в его проблемах, пусть даже Альберих отказывался от любой помощи. В конце концов он позабыл об обиде и позволил Кэйе оказаться у него дома. Это было похоже на правду. Это ведь не удивительно, что Кэйа так сильно хочет стать ближе к человеку, который позволяет ему почувствовать себя хотя бы чуточку нужным, когда все остальные только и делают, что отталкивают. С грустной улыбкой Альберих вспомнил о своем детстве, когда другие ребята толкали его в песок под подбадривания со стороны брата и дружный хохот; когда в него летели мелкие камешки, потому что он хотел играть со всеми, но не понимал, как; когда за каждое лишнее движение отец жестоко наказывал и лишал еды; когда чуть позже, уже в школе, его дразнили за повязку на глазу и мерзко хихикали, толкая уже не в песок, а на холодную плитку в коридорах; как учителя занижали ему оценки, хотя он старался изо всех сил, потому что отец не хотел привлекать внимание к младшему отпрыску, если он вдруг окажется одаренным; когда в средней школе Дайнслейф подбивал своих друзей избивать Кэйю после уроков, чтобы он не смел снова делать вид, что ему все равно на издевательства. Кэйа усмехнулся. Когда в старшей школе избиения стали только чаще, вынуждая прятать синяки под слоями одежды даже в жару. Эта привычка у него до сих пор осталась: отец все так же любил хватать его за шею, ударяя затылком о стены, а брат не церемонился и бил, куда придется, охотно предлагая присоединяться и своим многочисленным друзьям. Было бы неловко объяснять окружающим, откуда на его теле столько цветных меток в самых разных местах, поэтому Кэйа еще с подросткового возраста уяснил, что ему следует носить плотные вещи, закрывающие как можно больше. От неосторожного вздоха закололо в груди, и Кэйа заерзал, пытаясь улечься поудобнее. Вчера Дилюк взял с него слово, что он будет относиться к себе внимательнее и перестанет пренебрегать своим здоровьем, так что Кэйа был готов сдержать обещание по мере своих возможностей. По крайней мере отец не стал снова наказывать его после возвращения домой, что уже было приятным сюрпризом. Впрочем, Кэйа слишком хорошо знал его, чтобы поверить, что Даррон просто решил отстать от сына. Только вот страшно было представить, что будет ждать Кэйю после, когда отец решит, что пора снова преподать отпрыску жестокий урок. Он хотел надеяться, что к тому моменту Дилюк станет менее подозрительным в отношении Альбериха. Или позабудет о нем, как и все остальные, что было более вероятно, с тоской подумал Кэйа. * Вернуться к занятиям Кэйа смог только спустя еще два дня, когда боль в груди казалась менее сильной и напрягающей. Конечно, ему следовало бы сохранять постельный режим как минимум еще неделю, чтобы точно не заработать полноценный перелом, но отец настоял на том, чтобы он перестал попусту тратить потраченные на обучение деньги, валяясь дома. Кэйю так и подмывало сказать, по чьей вине он пропустил столько учебных дней, но он удержался от колкого комментария, понимая, что так сделает только хуже. Так что на первую после перерыва пару он собирался долго и неуклюже, едва не опоздав к началу занятия. Ему пришлось выдержать на себе множество подозрительных взглядов, в том числе и от преподавателя, от которых почему-то становилось не по себе, хотя Кэйа никогда раньше не страдал излишней мнительностью. Впрочем, очень скоро интерес к нему потеряли, пусть даже несколько его одногруппников продолжали странно на него поглядывать. У Кэйи сложилось впечатление, что он сделал что-то не то или вовсе пришел на пары голым, иначе он никак не мог объяснить повышенный интерес со стороны других людей к себе. Если бы виной этому были отношения с Дилюком, это началось бы гораздо раньше, но даже после объявления о том, что они с молодым Рагнвиндром начали встречаться, Кэйа не припоминал ничего необычного помимо недовольства Донны и еще парочки особо ярых поклонников Дилюка. Как назло самого Дилюка видно не было, и Альбериху пришлось терпеть это все без возможности поинтересоваться, что же все-таки произошло, потому что все его одногруппники предпочитали держаться от него подальше, словно он мог заразить их чем-то смертельным. Кэйа подумал о том, чтобы отправить Дилюку сообщение и спросить, когда он появится в университете, но ему не хотелось отвлекать парня, если тот вдруг окажется занят. К тому же парочка разговоров, во время которых Рагнвиндр не показывал свою злость по отношению к Кэйе, явно не перенесли их отношения на новый уровень, поэтому Кэйа сомневался, что ему следует писать Дилюку что бы то ни было. В конце концов, он сам бы написал, случись что-то важное. Но и спустя еще одну пару Кэйа не увидел в коридорах знакомой огненной макушки. Он неожиданно занервничал, потому что косых взглядов, направленных на него, становилось все больше, а Дилюк вдруг решил не посещать занятия, что было совершенно на него не похоже. Альберих даже почти решился спросить у кого-нибудь из группы, что не так, когда вспомнил о Джинн с Лизой. Ему оставалось верить, что девушки будут более снисходительны к нему, учитывая, что их с Дилюком отношения стали больше походить на нейтральные или даже близкие к слабому подобию дружбы. Как только начался обеденный перерыв, Кэйа собрал свои вещи и спешным шагом направился к аудитории, где, насколько он помнил, только что должна была кончиться пара у Джинн. Насчет Лизы парень не был уверен, поэтому решил, что спросить о Дилюке у Джинн будет достаточно — они с Рагнвиндром дружили достаточно, чтобы знать, если у кого-то из них что-то случилось. Игнорируя разрастающуюся боль в груди, Кэйа протиснулся между студентами, выходящими из кабинета, и почти что лицом к лицу столкнулся с Джинн. Девушка удивленно приподняла брови, окидывая его взглядом, и слегка улыбнулась. — Привет. Ты что-то хотел? Кэйа посмотрел по сторонам и убедился в том, что для разговора им следовало выбрать менее людное место хотя бы потому, что из-за огромного количества студентов, спешащих на обед, стало до ужаса шумно и тесно. Джинн, кажется, поняла, о чем он думает, потому что в следующий момент обхватила его руку своей и повела куда-то в сторону. Пока они шли, людей становилось все меньше, а звон в ушах от шума постепенно стал стихать. Облегченно выдохнув, Альберих благодарно кивнул девушке. — Я хотел спросить, почему Дилюк не пришел сегодня, — решив не тянуть дальше, спросил парень. От нехорошего предчувствия даже боль в ребрах отошла на второй план. — Подумал, может, ты знаешь. — О, — Гуннхильдр слегка удивилась, но быстро совладала с собой. — Мне казалось, ты знаешь. В «Рассвете» какие-то проблемы, Дилюку пришлось поехать туда и разобраться со всем, потому что у его отца какие-то дела. Он говорил, что это ненадолго, но, полагаю, на оставшиеся занятия он уже не придет. Кэйа поморщился. Он подозревал, что проблемы «Рассвета» внезапно всплыли не просто так, но верить в причастность отца не хотелось. Не потому, что Альберих не верил в способность Даррона сделать это, а по той причине, что Дилюк наверняка снова решит, что во всем виноват Кэйа. И, по правде говоря, будет прав. Парень вздохнул, уставившись в пол. — Ясно, спасибо, — сказал он, понимая теперь, почему Дилюк не посчитал нужным объяснять ему свое отсутствие. — Ты ведь знаешь, что можешь просто позвонить ему? — Не думаю, что Дилюк будет рад моему звонку, — хмыкнул Кэйа, криво улыбнувшись. Он уже было хотел идти, как вдруг вспомнил еще об одной вещи. — А... Почему сегодня все так странно смотрят на меня? Что-то случилось? На лице Джинн мелькнуло сначала неверие, а потом в очередной раз она приподняла в удивлении тонкие брови. — Компания твоего отца заполучила несколько крупных контрактов, которые предназначались «Рассвету». Я не особо вдавалась в подробности, но сегодня с утра все СМИ только об этом и говорят. Компания Крепуса несет большие убытки. Кэйа замер, не веря в услышанное. Он старался не обращать внимания на громко кричащие заголовки статей и выпуски новостей, поэтому не всегда знал о том, что происходит с бизнесом отца и его конкурентов. Только за делами «Рассвета» Кэйа следил с особым вниманием, надеясь, что у Рагнвиндров все в порядке, но в последнее время, став проводить с Дилюком больше времени, Альберих позабыл о старой привычке и совсем перестал читать о делах огромной компании, принадлежащей Крепусу. Очень зря. — Я не знал, — опустив взгляд, прошептал парень, не зная, как реагировать. Очевидно, Дилюк был невероятно зол, когда услышал эту новость. — Поговори с ним, — посоветовала Джинн, несильно хлопнув Альбериха по плечу. — Ты ведь не виноват ни в чем, верно? По твоему лицу видно, что ты впервые об этом слышишь. Дилюк, конечно, бывает той еще занозой в заднице, но он не ненавидит тебя и попробует во всем разобраться. Совет Джинн имел смысл, вот только Кэйа понятия не имел, как лучше всего начать разговор. Единственное, в чем он был уверен — что Дилюк не захочет снова слушать предателя, из-за которого у его отца опять начались проблемы. Не мог же Кэйа просто так завалиться к Дилюку и сказать, что ни в чем не виноват. Рагнвиндр в лучшем случае послал бы его и был бы в своем праве. — Ты же знаешь... — Знаю, именно поэтому предлагаю тебе с ним поговорить. Хуже точно не будет, — строго сказала девушка. — Когда я говорила с ним этим утром, он был вполне спокоен, так что тебе нечего бояться. К тому же Дилюк не дурак, он не станет сваливать всю вину на тебя. — Но это все произошло из-за меня, — возразил Кэйа, поднимая взгляд на нее и болезненно морщась. Джинн тяжело вздохнула, словно этот разговор полностью ее вымотал. — Если бы ты был виноват, я говорила бы с тобой совершенно по-другому, даже будь вы настоящей парой, — голос Гуннхильдр стал холоднее, заставив Кэйю отшатнуться от нее. — Я не позволю никому причинять Дилюку боль. — Я не... — Верно. По этой причине тебе следует все ему объяснить, — повторила девушка. — А теперь мне пора, Лиза уже заждалась. Когда она ушла, Кэйа так и остался стоять в коридоре, глупо хлопая единственным глазом. Он был рад, что у Дилюка были такие хорошие друзья, и даже проскользнувшая в словах Джинн грубость не ранила его: это ведь нормальная дружеская забота. И не было ничего плохого в том, что девушка решила уточнить, что даже для Кэйи поблажек не будет, реши он как-то навредить ее другу. На лице Альбериха появилась слабая улыбка, которая тут же исчезла, стоило ему вернуться мыслями к необходимости разговора с Дилюком. У Кэйи совершенно не было уверенности в том, что его выслушают, но Джинн была права и попытаться все-таки стоило. Поэтому, игнорируя возможность просто позвонить, Кэйа без промедлений покинул здание университета, направляясь в офис, принадлежащий Рагнвиндрам. Он был расположен достаточно близко, так что Кэйа решил пройтись пешком, к тому же это была неплохая возможность немного остудиться и привести свои мысли в порядок. Дорога заняла всего полчаса, хотя Альбериху казалось, что гораздо больше, потому что ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух. Он совершенно не подумал о неудобствах, вызванных болью в ребре, поэтому пожалел о своем решении идти пешком почти сразу же, но из упрямства не стал заказывать такси или искать ближайшую остановку общественного транспорта. Ко всему прочему с деньгами все еще было туго, и редкие подработки не особо помогали обеспечивать себя. Мелькнула болезненная мысль, что Кэйа должен быть благодарен хотя бы за то, что его все еще не выкинули на улицу, как ненужную вещь. Тряхнув головой, Кэйа решительно пресек ненужную жалость к себе и окинул взглядом показавшееся перед ним высокое стеклянное здание, полностью принадлежащее Крепусу Рагнвиндру. Раньше парень недоумевал, зачем винному магнату столь большой офис, но спустя какое-то время он узнал, что Рагнвиндрам принадлежит не только винокурня и они также распространили свое влияние на другие сферы, получая баснословный доход благодаря своему громкому имени и высокому качеству производимых товаров и услуг. Сейчас, насколько Кэйа помнил, им принадлежала еще крупная сеть отелей. Когда перед Кэйей разъехались стеклянные двери, он слегка занервничал, но быстро взял себя в руки. Он был тут в первый раз, поэтому не очень понимал, что ему следует делать и куда идти, поэтому единственным разумным решением было подойти к девушке у стойки регистрации. К тому же вряд ли бы его пропустили к наследнику огромной компании просто так. Миловидная девушка с вежливой улыбкой встретила его и, выслушав сбивчивые объяснения о том, что он хочет повидаться со своим парнем, указала рукой в сторону лифта, рассказывая, как найти Дилюка. У Кэйи голова шла кругом от того, насколько запутанно это звучало, но он постарался все запомнить, чтобы не заблудиться в этом стеклянном лабиринте. Впрочем, до нужного кабинета он дошел почти без происшествий, только один раз чуть не заплутал среди стеклянных перегородок, но быстро нашел, к кому обратиться, чтобы узнать, куда следует идти. Чего Альберих так и не понял, так это того, зачем «Рассвету» для производства вина нужно столько людей, сосредоточенно работающих за компьютерами. Но это было не так важно, поэтому, оказавшись у стеклянной двери кабинета Дилюка, Кэйа выбросил эту мысль из головы. Стекло, отделяющее кабинет, было матовым, и Кэйа мог видеть лишь очертания Рагнвиндра, но даже так было ясно, что тот на взводе: судя по звукам, он говорил с кем-то по телефону на повышенных тонах и активно жестикулировал, словно пытаясь точнее донести свою мысль. Кэйа сглотнул, представляя, что эти самые руки, которыми Дилюк сейчас машет, могут очень просто разбить ему лицо или сломать и так пострадавшие ребра. Альберих поморщился, но в мыслях уже был готов к такому повороту, потому что из-за него в жизни Дилюка снова все переворачивается не в лучшую сторону. Кэйа был согласен потерпеть боль, если только ему выдастся возможность объясниться. И пусть напрямую его вины в происходящем не было, Кэйа собирался извиниться. На несколько мгновений задержав дыхание, он коротко постучал и после негромкого «войдите» открыл дверь, осторожно проходя внутрь кабинета. Дилюк развернулся к нему, вопросительно выгнув бровь. — Что ты тут делаешь? — спросил он, устало потирая переносицу и даже не пытаясь смягчить недовольство в голосе. — Привет, — неловко выдал Кэйа абсолютно невпопад. — Я хотел все объяснить. Послушай, пожал... — Тут нечего объяснять, — оборвал Дилюк, в два шага подходя к столу. Он взял в руки какие-то бумаги и вчитался в них, словно игнорируя Альбериха, но так продолжалось недолго, и через какое-то время он бросил короткое: — Я и так все прекрасно понимаю.