Найденыш

ГЛАВА 9. Лето подошло к концу, а я смог добиться только незначительных подвижек в повторном приручении Ная. Котенок постепенно перестал сжиматься в испуганный комок при моем приближении, но окрик, резкое движение или сильный шум вполне могли спровоцировать приступ агрессии, и тогда мне приходилось со всей возможной мягкостью фиксировать Ная, разговаривать с ним или даже петь, пока он не успокаивался. Единственное, что не могло не радовать – котенок все-таки начал пить из чашки, а не лакать по-звериному. Спать котенок стал на моей кровати, а в моменты «опасности» забивался в ее дальний угол и шипел на меня, показывая когти. Выгонять малыша я не стал, так же как и мастерить вторую кровать. Расстелил шкуры на полу у кровати – это и стало моим ложем. Оставлять малыша одного ночью, когда ему регулярно снились кошмары, не хотелось, а так я всегда был рядом и мог разбудить его, утешить, спеть колыбельную, чтобы котенок снова заснул. Стая не оставила меня наедине с проблемой, хоть я иногда и бегал на охоту, но чаще всего продукты мне приносили добросердечные соседки. Причем совершенно безвозмездно. Мирида, например, ежедневно снабжала меня молоком и прочими продуктами, упорно отказываясь брать что-либо в оплату. Поначалу, я пытался отказаться, но, видя, что мое «благородство» обижает гамму, смирился. Даже Важик, оставшийся жить в семье Мириды и Борота, не остался в стороне. В последние летние дни он принес мне мед. Большой кувшин сладкого угощения пришелся как нельзя кстати, идеально подходя к приготовленным мной пышкам. Я мазал горячие пышки медом и относил котенку, который их азартно поглощал, запивая молоком. Его аппетит, в последние дни, меня несказанно радовал, а тут он поглощал пышки с такой скоростью, что я не успевал печь новые. При этом, Най жадно урчал и облизывал испачканные медом пальцы, позабыв о своих страхах. Уже за одно это я готов был расцеловать Важика, но то, что произошло дальше... Пока котенок доедал последнюю сладкую пышку, я заметил, что у него закончилось молоко в чашке. Взял чашку, налил молока, а, когда почти дошел до кровати, на которой обосновался Най, зацепился носком за немного отошедшую доску на полу. Я давно собирался ее прибить, но руки все никак не доходили, вот она и дождалась своего часа. Запнувшись, я взмахнул руками, пытаясь сохранить равновесие, а в результате облил себя молоком, взмахнув руками, и все-таки плюхнулся, только на мягкое место, громко матерясь. Умолк я, только увидев огромные испуганные глаза Ная. - Извини, котенок, - тихо выдохнул я и попытался встать, однако, Най меня удивил настолько, что я остался сидеть на полу, глупо хлопая глазами. Как только я начал подниматься, котенок подскочил ко мне и быстро всунул в мой рот остаток недоеденной лепешки. Совершив этот акт милосердия, Най вернулся на кровать, продолжив наблюдать за мной оттуда, а я сидел и не знал, что сказать или сделать, настолько его поступок удивил меня. В конце концов, прожевав сладкий подарок, я поблагодарил котенка, поднялся и все-таки принес ему еще молока. С этого дня Най стал относиться ко мне более доверчиво. Осень. Пора большой охоты, которая должна прокормить стаю зимой. Нет, зимой мы тоже охотились, но добычи в холодное время года становилось намного меньше, а добывать ее было тяжелее, так что стае следовало запастись едой. Во всех домах вялилось, солилось и коптилось мясо, выделывались шкуры, в общем, жизнь шла своим чередом. Тем семьям, кто не мог снабдить себя мясом в достаточном объеме, помогала стая. Охотники уходили из поселка рано утром и возвращались вечером, неся богатую добычу из добытого ими зверя, делили среди нуждающихся семей по необходимости. Обычно воины стаи охотились в звериных телах, но не во время большой охоты, тут уж в ход шли луки и стрелы, потому что нельзя было упускать возможность накормить голодных детей и самок зимой. В отличие от весны и лета, когда мы старались охотиться исключительно на самцов, оберегая будущее поколение животных, служащих нашей пищей, осенью добывались и самки, и молодые животные, достаточно нерасторопные, чтобы не попасть на наш стол. Позже, когда звери уйдут на зимовья, начнется заготовка дров для тех, кто не смог сделать этого за лето сам. Таковы были порядки в стае, потому что так мы могли выжить все, а не только самые сильные. Лес манил и звал, но надолго я уйти из дома не мог, а брать котенка с собой в лес пока боялся. Мало ли, убежит, испугавшись чего-нибудь, ищи его потом. А вдруг не найду? Нет, так рисковать я не собирался, а потому уходил из дома ненадолго, убедившись в крепости сна котенка. Обратно я возвращался набегавшись, и почти всегда без добычи. Но я не жалел об этом, вот очнется котенок, и мы вместе пойдем на охоту. А пока… Пока у нас не все ладилось. Котенок уже не так дичился меня, только с купанием у нас по-прежнему были проблемы. Все начиналось с того, что раздеть Ная без боя было невозможно. Если ежедневное умывание у нас было превращено в обтирание мокрым полотенцем, что Наю не нравилось, но все же он терпел мое желание видеть его чистым, хоть и шипел на меня иногда, то купаться он не хотел совершенно. Впервые решив его искупать после освобождения, я встретил такой отпор при попытке раздеть, что отступился, но долго так длиться не могло. Пришлось жертвовать целостностью своей шкуры и одеждой Ная, но я справился. Оказавшись в теплой воде, котенок немного успокоился, но от прикосновений мочалки продолжал вздрагивать до конца купания, а потом так рванул в кровать, что я просто не успел его перехватить. Пришлось снова помучиться, извлекая Ная из мокрой постели, одевая его и перестилая кровать. Пока я снимал белье с кровати, котенок забился под нее и угрожающе рычал оттуда. Выманить я его смог только едой, после чего он снова занял место на моей кровати. После первого купания мне понадобилось несколько дней, чтобы восстановить его доверие к себе, но я не оставил своих попыток приучить его не бояться меня во время этой процедуры. В результате после шестого или седьмого купания, хоть мы снова и подрались, чтобы раздеть одного маленького синеглазого царапку, Най не рванул в свое убежище стремглав, а позволил мне вытереть себя, дрожа в моих руках и недоверчиво рыча, но, не пытаясь сбежать. Чем дольше мы жили вместе, тем лучше понимали друг друга. Постепенно Най начал осознавать, что я не причиняю ему вреда, даже когда делаю неприятные для него вещи, и на пятнадцатом купании я раздел котенка без драки. Он просто тихо рычал, предупреждая, что может дать отпор в случае чего. Жизнь шла своим чередом. Постепенно становилось холоднее, солнце вставало все позже, а садилось все раньше. Теперь я по вечерам растапливал печь, чтобы котенку не было холодно ночью, и вспоминал те дни, когда Най приходил спать ко мне в кровать. Надеюсь, однажды я снова проснусь от того, что его теплое тело прижимается к моему боку. Зима. Пушистый снег холодит лапы, намерзая льдинками между подушечек на лапах. Так хорошо бежать по снегу, видеть сизый пар, вырывающийся изо рта, дышать зимним воздухом с хвойным ароматом. Но еще лучше, когда рядом бежит тот, с кем можно не бояться одиночества. Най пока не может разделить радость такого бега в полной мере, но он радуется прогулке по лесу не меньше меня. Одежда, сшитая из оленьих шкур, дает достаточно тепла, но при этом не стесняет движений, и мы гуляем по лесу вдвоем. В первый раз я отважился выпустить его, когда на землю упал первый снег. Най медленно подошел к дверям и встал на пороге, с удивлением и восторгом глядя на крупные снежинки, медленно падающие с небес. Потом один несмелый шаг вперед. Второй. И вот уже котенок вышел на улицу. Когда первая снежинка самым наглым образом опустилась на его лицо, Най замер, потрясенный и возмущенный одновременно, а нахалка уже растаяла и стекла по щеке, оставляя мокрый след. Зато ее место заняла вторая такая же. Что тут началось. Най бегал и ловил снежинки ртом, смешно подпрыгивая и урча, а когда промахивался, и холодная капля оказывалась в носу, он смешно чихал и фыркал. Мне даже не хотелось вести его домой, настолько хорошо было котенку на улице, но появившийся возле дома Даруз испугал Ная, и тот мигом скрылся в доме. Визиты моих помощников стали нашим ежедневным ритуалом, но чтобы не пугать Ная присутствием чужих оборотней в доме, я встречался с ними у дома. Для этого там даже специальные лавки со столом поставили и навес соорудили. Даруз был одним из моих помощников. Придя раньше обычного, он и спугнул котенка. Ну, ничего, будут у нас еще прогулки. Много прогулок. Так оно и вышло. С того дня наши выходы из дома стали регулярными. Поначалу, мы не отходили далеко от дома, потому что Най при первой же мнимой опасности кидался обратно в дом, причем, он даже вспомнил о своем любимом месте на печи. А, может, ему там просто было теплее? Как бы то ни было, но я снова спал на своей кровати. Один. Понемногу, котенок привык к тому, что рядом с нами могут оказаться чужие оборотни и перестал так шарахаться. Но близко к себе он по-прежнему никого, кроме меня, не подпускал. Постепенно становилось все холоднее. Реки сковывались льдом, и только несколько родников одаривали нас водой. Чтобы не ходить далеко, я топил снег для приготовления еды и горячих напитков из трав и ягод, которыми так хорошо было согреваться в зимние вечера. В лес мы с Наем ходили почти каждый день. Пару раз он увлеченно откапывал из-под снега мышей, но не ел, а отпускал, предварительно наигравшись с перепуганными зверьками. Я ему не мешал. Игры котенка возвращали меня в то время, когда у нас все было хорошо, и о проклятом Ортуле я только слышал. А потом пришли метели. Выйти из дома удавалось не каждый день. Иногда за ночь снега наметало столько, что окно оказывалось плотно заметено. Почти каждый день я отгребал снег, расчищая проход к своему дому, да и остальные делали то же самое, весело перекрикиваясь. Работа, которую делают сообща, превращается в удовольствие, а уж для детей, радостно кувыркавшихся в снежных заносах, тут вообще было раздолье. Как-то утром, когда я вышел разгребать снег, мне в спину врезался комок снега. Обернувшись, чтобы увидеть озорника, я просто замер потрясенный увиденным. Най стоял за моей спиной и улыбался, глядя на мое растерянное лицо. Пока я «ловил ворон», он быстро скатал еще один снежный комок и снова кинул его в меня, заставляя увернуться. Что тут началось… Дети, играющие неподалеку, оказались достаточно глазастыми и быстро сориентировались в том, что надо делать. Не прошло и часа, как снежные комья летали по воздуху тут и там, настигая своих «жертв», и это было весело. Я и сам не отказался покидаться снежками, естественно, промахиваясь и давая котенку победить, но, главное, что впервые после плена я увидел улыбку Ная. Малыш медленно, но верно шел на поправку, и сердце мое сжималось от радости. Когда до весны оставалось всего несколько недель, над нами разразилась настоящая снежная буря. Ветер и снег свирепствовали три дня, не давая носа высунуть из дома. Слава всем богам, что никто из стаи в тот момент не был в лесу, не потерялся и не заболел. Так что бурю мы пережили спокойно, а мне она принесла новую радость. Под утро второго дня я проснулся от того, что дрожащий Най привычно свернулся у меня под боком, пытаясь согреться в остывшей избе. Я замер, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть, и вскоре услышал его мерное сопение. Как же я был счастлив в тот момент. У меня просто нет слов, чтобы описать это чувство. Хотелось кричать и прыгать, но тогда бы я испугал котенка, поэтому я просто тихо лежал на кровати и улыбался. Весна. Благословенное время года, когда природа пробуждается ото сна. Пробуждался и мой Най. Теперь он все чаще улыбался и ждал меня у окна, как когда-то, правда на руки не лез, но и это вскоре придет, я в это верю. Мы с ним по-прежнему ходили в лес, правда, котенку не очень нравилось ходить по тающему снегу. Зато, когда из-под снежных проплешин показались первые цветы, маленькие и очень нежные, котенок с таким восторгом рассматривал их и нюхал, что я просто млел от умиления, глядя на него. А еще, Най вырос. Как-то совершенно незаметно для меня, он вытянулся за это время. И если раньше его макушка спокойно умещалась у меня под подбородком, то теперь наши глаза были почти на одном уровне. Он стал не только выше, но и сильнее, это я заметил, когда нес дрова в дом. Раньше, он с трудом доносил пять-шесть поленьев, а теперь брал до десятка, тащил их в дом, пыхтя от натуги, и сваливал у печи с таким гордым видом, что я не мог не похвалить его. И все бы у нас было хорошо, если бы не ночные кошмары, продолжавшие изводить Ная и меня вместе с ним. Иногда ночь проходила спокойно, а иногда его вскрики и метания могли разбудить меня раз или два за ночь. Самое противное, что это был тот враг, с которым я никак не мог справиться. Мне оставалось только молить богов об избавлении моего котенка от воспоминаний о тех ужасах, что довелось ему пережить, и надеяться на лучшее. Когда птицы начали вить гнезда, Най вдруг заболел, промочив ноги. Мы, оборотни, вообще-то редко болеем, тем более из-за такого пустяка, но малыш (хотя, какой он теперь малыш) был все еще слаб здоровьем, вот и подхватил простуду. Три дня я просидел у его постели, поя отварами и вытирая пот, когда он метался в горячке, а на утро четвертого дня, котенок посмотрел на меня совершенно здоровыми глазами и тихо мяукнул, прося кушать. Смахнув невольно выступившие слезы, я бросился выполнять желание самого дорогого для меня существа во всем мире. Когда же вкусный тетерев был жадно проглочен оголодавшим Наем, он не отстранился от меня, а порывисто обнял, уткнувшись носом мне в шею. - Най, счастье мое, я так рад, что ты вернулся, - прошептал я, привычно целуя его макушку. Когда отцвели яблони, а в лесах начали цвести ягодные поляны, обещая щедрый урожай, я понял, что передо мной встала новая проблема. В день летнего солнцестояния на южных границах леса и степи должен был состояться совет стай. За всеми этими проблемами я просто забыл о нем, теперь же мне предстояло решить серьезный вопрос: брать котенка с собой или оставлять дома. - Ну, нет. Дома ты больше не останешься, даже если мне придется выдержать неодобрение совета и всех собравшихся стай, я тебя больше не брошу. ГЛАВА 10. Брать или не брать котенка на Совет стай, такой вопрос даже не стоял передо мной. Хотя я заранее предвидел много трудностей в связи с этим, я решил, что возьму его с собой, во что бы то ни стало. Совет (собрание всех волчьих стай) длится полных три дня и всегда проводится в одном и том же месте: на границе леса и степи у тотемных столбов. Это каменные фигуры, в пять метров высотой, изображают звериные образы оборотней: волк, большой кот, лис и медведь. Старинные предания говорят о том, что когда-то давно тут собирались все племена. Но, однажды, коты рассорились из-за того, что каждое племя хотело видеть в тотеме кота именно своего вида и не хотели признавать в нем изображение другого кошачьего племени. Так, коты стали врагами, и ни о каком примирении уже не могло идти речи. Постепенно к тотемам перестали приходить и лисы с медведями, только волки остались преданны старым традициям, собираясь у тотемных столбов каждые три года. Совет стай. Сложно объяснить тому, кто там никогда не был, что это такое. На совет приходит почти вся стая. В поселках остаются только старики, дети младше четырнадцати лет, их матери и (или) отцы, а так же больные или раненые оборотни. Вся остальная стая разом снимается с места и устремляется туда, куда зовет нас древний инстинкт. Само селение совета обустраивается заранее одной из стай, назначаемой на предыдущем совете, и так по очереди. Те, кому надлежит позаботиться о комфорте остальных, прибывают на место месяцем раньше и готовят места для временных лагерей. Ставят палатки, готовят заграждения для животных, запасаются мясом, дровами и всем необходимым. Это трудная, ответственная и очень почетная обязанность. Вожак стаи, отвечающей за проведение совета, этот совет и возглавляет, имея, в случае какого-нибудь спора, преимущество голоса и право голосовать последним, или вообще воздержаться. Все соседние племена (кошки, медведи и лисы) прекрасно знают о том, что на время Совета стай наши поселки плохо защищены, если не считать самок, которые, защищая своих детенышей, могут превзойти даже самца-альфу. И горе тому, кто решит посягнуть на наши дома или обидеть наших детей. На защиту их встанут все стаи. Одновременно. Подобное случилось лишь однажды, около семисот лет назад, когда племя тигров, поправ древние законы о перемирии на время совета, напали на поселение одной из стай. Тогда выжило несколько малышей и самок, остальные погибли, прикрывая их бегство. Зато, когда им удалось добраться до места совета, против тигров выступили все стаи разом. С тех пор в наших лесах не осталось тигров. Совсем. Говорят, только где-то на юго-востоке, там, где в лесах часто идут дожди, осталось одно из тигриных семейств, вовремя отколовшееся от их прайда, кажется, именно так кошки называют свою стаю. Остальные оборотни запомнили этот урок, и больше никаких поползновений на захват территорий во время совета не возникало. И не возникнет, если только чужаки совсем не потеряют головы. Первая проблема с Наем возникла еще на стадии сборов. И дело было не в том, что ему нужно было взять с собой одежду на время совета, а в том, что ее, как и самого Ная, надо было туда еще как-то доставить. Все прочие оборотни пойдут в звериных телах, неся на спинах специальные мешки со всем необходимым в дороге и на время пока будет длиться совет, но, ведь, котенок не мог перекинуться в зверя, застряв в полузвериной форме. После некоторых раздумий я решил везти его на себе. Оборотни так иногда перевозили своих детей, еще не умеющих обращаться или долго держать себя в звериной форме. Най, конечно, уже не ребенок, но толстяком он не был. Справлюсь. Осталось самое сложное — объяснить мою задумку котенку. Сначала я пробовал пояснить словами, но он только смотрел на меня своими синими глазами и совершенно не понимал, чего я от него хочу. Тогда я решил зайти с другой стороны. Прежде всего, разделся и перекинулся в волка. При этом Най смотрел на меня с таким восторгом, что я невольно оглянулся, не совсем понимая, что могло вызвать такую эмоцию. Он и раньше видел меня в зверином теле, правда, тогда я при нем не оборачивался, отходя для этого в сторону или в другую комнату, и что его так впечатлило в этот раз, я не понял. Да и некогда мне было разбираться в этом, дел предстояло много. Когда я подошел к Наю, котенок тихо пискнул и обнял меня за шею, прижавшись щекой к моей щеке. Так мы простояли пару минут, а потом я вывернулся, подставив ему свой бок и подтолкнув мордой. Он не понял и снова полез обниматься. Так я бился с ним несколько часов, но так и не смог добиться от него понимания. Тихий стук в дверь, и появившийся в доме Даруз прервал наши занятия. - Ты что это делаешь? Я тихо рыкнул, вроде как выругался, и хотел было вернуться в человеческое тело, чтобы объяснить, но бета оказался довольно понятлив, и сам догадался. - Пытаешься объяснить ему, как ездить на тебе верхом? Смотри, брат, посадишь его себе на шею, и все, потом он с тебя никогда не слезет. В ответ я рыкнул уже громче, но Даруз не испугался, а лишь рассмеялся в ответ: - Давай-ка я покажу твоему котенку, что от него требуется на своем примере, если ты не против. Конечно, я был против, но выразить протест не успел. Даруз быстро подскочил ко мне и, перекинув ногу через спину, уселся на меня верхом. Я даже крякнул от тяжести, навалившейся на меня, и тот час же услышал тихое, но явно угрожающее рычание сбоку. Най рычал и скалился, глядя на Даруза, при этом уши его были прижаты к голове, а в глазах блестело столько ненависти, что я чуть сам не испугался. Бета медленно слез, стараясь не делать резких движений, и попятился к двери. - Ого, котик шутить не любит, - тихо пробормотал он, берясь за ручку двери, а сам виновник побега взрослого оборотня подобрался ближе ко мне, выставив вперед когти, не прекращая рычать и не сводя глаз с беты. У меня даже в волчьем теле мурашки по спине побежали, и шерсть на загривке встала дыбом. - Твой кот - типичный ревнивый альфа. Ладно, я пошел. Встретимся позже, - и оборотень быстро выскользнул наружу, плотно прикрыв за собой дверь. Не успел я обдумать слова друга о статусе Ная, как котенок умолк и повторил движение, сделанное Дарузом, то есть залез на меня верхом, распластавшись лягушонком по спине и обняв за шею. «Ну, слава всем Богам! Дошло! Надо будет сказать Дарузу спасибо. Позже». Стая двинулась в путь на рассвете. Накануне я обошел все дома, узнавая, кто останется в поселке, и втайне очень обрадовался, узнав, что Зания сказалась больной и на Совет идти отказалась. Не то чтобы я ее боялся или ненавидел, но в ее присутствии я никак не мог отделаться от ощущения, словно это змея, затаившаяся за камнем, готовая вот-вот на меня броситься. Неприятное чувство, особенно в свете ее высказываний год назад, и ярого неприятия Наем этой самки. Нам предстояло провести в пути шесть дней, так что особо расхолаживаться было некогда. Най ехал на мне, а наши вещи вызвался нести Даруз, выбив из меня предварительно обещание держать котенка от него подальше, потому что Най, после того случая, слишком настороженно разглядывал его, явно выбирая в какую часть тела вцепиться. Обещание я дал, мне и самому не хотелось, чтобы к котенку кто-нибудь слишком близко подходил. Друг Даруз надо мной даже подшучивал, утверждая, что это у меня материнский инстинкт срабатывает, а на закуску интересовался: скоро ли у меня начнет вырабатываться молоко. Я, конечно, посмеялся вместе с ним, но над вопросом моей привязанности к Наю задумался, вот только ничего толкового придумать так и не смог. Мы передвигались по лесным тропам весь день, пока не вышли к широкой реке. Переправившись бродом на другую сторону, мы устроили привал с ночевкой. Во время переправы Най вел себя на удивление спокойно. Плыл за мной, держась руками за шерсть на бедрах, словно уже когда-то переправлялся подобным образом и теперь просто вспомнил, как это делается. Только штаны и рубаху он отказался снять, так и плыл в одежде, а потом мне пришлось переодевать его и развешивать одежду по кустам, чтобы просохло. После ужина из взятых с собой запасов, мы легли спать рядом, на одном одеяле, чтобы утром снова пуститься в путь. Как ни странно, дорога прошла без осложнений и неприятностей, если не считать того, что Най, однажды, свалился с меня, заснув во время движения. Этот случай, к счастью, не испугал его. Продрав глаза и сонно зевая, он снова сел на меня верхом, вцепился в шерсть, и мы двинулись дальше. Шесть дней пронеслись быстро, наверное, из-за того, что мне просто некогда было следить за течением времени. Мои помощники не бездействовали и во время продвижения, но мне было спокойнее, если я лично убеждался в том, что все в порядке. Утром я следил за тем, чтобы никто из стаи не остался в ночном лагере, ибо были прецеденты, а на дневном привале и тем более вечернем, я должен был снова оббежать место стоянки, убедившись в том, что никто не отстал. Стая передвигалась вперед небольшими группами, состоящими из одной или нескольких семей, но мало ли что могло случиться, тем более во время переправы. К счастью, все мои тревоги были напрасны. Стая прибыла к тотемным камням вовремя, и встретивший нас на подходах к месту собрания оборотень-распорядитель лично отвел всех к подготовленному для моей стаи месту. Это была небольшая полянка с двумя десятками палаток. В каждой могли спать около десятка желающих, но по опыту прошлых посещений я прекрасно помню, что в основном в тех палатках спали самки и молодые оборотни, самцы же предпочитали укладываться под открытым небом. Из животных с нами были только три самки зубра, которых прихватила с собой Мирида. Во время продвижения они не требовали много внимания, прекрасно умея передвигаться по лесу, зато на их спинах умещались тюки с большим походным котлом и продуктами для всех членов стаи, товары на продажу и прочие мелочи. А еще, благодаря им, я получал утром и вечером ставшую уже привычной кружку молока для Ная. Для наших зубрих тоже было приготовлено место, несколько больше, чем им требовалось, но это и понятно, организаторы не знали, на скольких животных им нужно рассчитывать, вот и постарались не обидеть никого. Пара часов ушла на расселение. Как я и предполагал, многие предпочли устроиться под кустами, кое-кто быстро соорудил себе отдельный двухместный шалаш (Важик – сообразительный парень), так что из двадцати палаток занятыми оказались только семнадцать. Я без зазрения совести выбрал для нас с Наем самую маленькую из незанятых палаток. Это, конечно, не дом, но некое его подобие. Наше спальное место состояло из травы, накрытой одеялом. Не самое мягкое ложе – но три дня потерпеть можно. Най не испугался перемен, хотя я боялся, что он опять замкнется, он просто стал более осторожен, долго принюхиваясь, прежде чем войти в палатку или выйти из нее. Но самое сложное ждало нас завтра, когда должен был начаться Совет стай. Много чужих волков будет окружать Ная, и как он отреагирует на них – я не брался предсказывать. Шаман, заглянувший к нам в палатку, предложил мне взять для котенка успокаивающих трав, но я побоялся их применять. Кто знает, что ждет нас завтра, и дурманить Ная мне как-то не хотелось. По традиции на Совете стай присутствовали все прибывшие оборотни. Вожаки и шаманы стай садились полукругом, под тотемными камнями, спиной и полубоком к ним. Позади вожака или шамана могли сесть его партнер-омега (если партнер относился или относилась к другому статусу, ее или его место было среди остальных членов стаи) или возможный преемник. Все остальные оборотни организовывали свое неполное кольцо, лицом или боком к тотемным камням, и на некотором расстоянии от вожаков так, чтобы между ними оставалось место для желающих высказаться, но при этом всем собравшимся было хорошо слышно выступающего. При этом большой круг из оборотней замыкался тотемными камнями, как бы включая их в наше племя, а вожаки и шаманы были, как бы, заключены в этот круг, являясь его центром. Если исходить из древней традиции, Най должен был сидеть во внешнем круге, среди членов моей стаи. Нет, я не боялся, что его обидят, даже наоборот, за ним будут присматривать как за родным, особенно, если поручить это семейству Мириды, но все же мне это не нравилось. В последнее время Най от меня практически не отходил, разве только чтобы справить нужду. Я привык к нему, к его присутствию рядом или за спиной, как к воздуху, которым дышишь и не замечаешь этого. Не ощущая рядом своего котенка, я чувствовал себя словно голым. Это раздражало и заставляло волноваться. А ерзающий, словно на иголках, вожак – плохой вожак. Что делать? Я до глубокой ночи перебирал в уме возможные варианты, но ничего существенного не придумал. - Ладно, Най, пойдешь завтра со мной и сядешь за спиной, а там… будь что будет. А котенку было уже все равно. Най крепко спал, свернувшись клубком на нашем ложе, и тихо сопел, положив сверху хвост, словно пытаясь укрыться им. При этом котенок морщился, словно ему снилось что-то не очень приятное. Тихо раздевшись, я лег за его спиной, обхватывая своего котенка руками, а он, почувствовав меня рядом, перевернулся на другой бок и, протяжно зевнув, уткнулся носом мне в шею, вновь засыпая. Вслушиваясь в его мерное дыхание, уснул и я.