Не дышите на меня, пожалуйста

Джисон ведёт за собой милого парнишку за здание университета, по узкой тропинке среди деревьев перед отделенной библиотекой, и китаец уже начинает задумываться о том, чтобы со всей силы ломануться обратно в тот момент, когда они подходят к узкому, спрятанному в университетском комплексе, переулку. — Подожди здесь, — говорит кореец до того, как Ченле успевает досчитать обратно от десяти, чтобы убежать. Высокий парень скрывается в тени рядом стоящих зданий и уже через пару секунд выкатывает чёрный, кажется, спортивный (китаец не разбирается) и явно невероятно дорогой мотоцикл. — Ехать на этом? — глаза Ченле чуть не выкатываются из орбит. Он, конечно, ничего не имеет против экстрима — сам любит американские горки больше жизни, — однако ехать с незнакомым человеком на потенциально смертельно опасном двухколёсном чудовище ему явно не представлялось лучшим способом покинуть этот мир. — Боишься? — Джисон усмехается. Его явно веселит выражение лица Ченле, и то, как он мелкими-мелкими медленными шагами отходит назад. — Стоять. Кореец хватает испуганного парня за тонкое запястье и тянет на себя, останавливая его спиной к мотоциклу. Он тянется через него к бардачку своего верного смольного коня, тем самым преграждая путь к отступлению, а затем вынимает неоново-зелёный шлем. Ченле было начинает тянуться к нему, но Джисон вдруг быстро надевает защиту ему на голову сам. — Вот, так всё будет хорошо. Парень постукивает костяшками пальцев по шлему и Ченле тут же отталкивает его руку шипя на китайском дословно: — Себе по голове постучи. — Айщ, какой строптивый… Ченле смотрит в глаза Джисону с совершенно недоброжелательным выражением лица, одновременно пытаясь понять последнее слово, что совсем не выходит, пока парень лишь улыбается в ответ. — Строптивый — значит упрямый, непокорный. Эти слова знаешь? — в глазах Ченле внезапно появляется растерянность, что не ускользает от корейца, и его улыбка становится ещё шире. — Я говорю на китайском. Поэтому мне сразу стало понятно, откуда ты, и почему используешь только вежливые обращения. Но не проси, говорить на нём я с тобой не буду. Ты в Корее? Значит должен выучить язык. Вот и учи, — во время своей речи Джисон достаёт ещё один, но уже чёрный шлем и надевает на себя. — Давай, строптивый котёнок, запрыгивай. Ченле сначала смотрит глазами-монетами на парня, а потом, когда тот отходит и кивает головой на мотоцикл, пытается взобраться на это железное чудище, не переставая думать о том, что значило то обращение, которое использовал Джисон. Может, какое-то устоявшееся выражение, которое он ещё не знает? Однако, то ли мысли мешали, то ли его маленький рост и совершенно не сильные руки и ноги, но уже с пятой попытки у него никак не получалось залезть. — Хах, действительно, котёнок… Джисон не перестаёт улыбаться, умиляясь попыткам Ченле самостоятельно забраться на мотоцикл, легко подхватывает парня за талию, поднимая словно пушинку над землёй, и усаживает на заднее сиденье. — Я мог сам! — восклицает Ченле и бьёт кулачком по плечу Джисона, пока тот посмеивается и садится спиной к возмущенному китайцу. — Тшш, как тебя зовут? А то если в больницу попадём, мне же нужно будет тебя как-то представить… — В больницу? — вскрикивает Ченле и порывается спрыгнуть. Джисон же снова смеётся и подхватывает ноги китайца под коленками, тянет на себя и не даёт парню соскочить, заставляя прижаться к себе. — Ноги сюда, руками держись здесь и всё-таки назови своё имя, — парень вдруг обнаруживает свои руки обёрнутыми вокруг чужого торса, и ему становится как-то неловко от всей этой ситуации. — Меня зовут Чжон Ченле. — Значит, строптивый котёнок по имени Чжон Ченле? Приятно познакомиться, Джисон. Ченле, должно быть, хочет что-то ему ответить, но внезапно мотоцикл трогается, и единственное, что ему остаётся — обхватить своего нового, да, уже знакомого покрепче и ждать, когда эта ужасающая поездка закончится.