Не потеряй меня

Дверца шкафа с тихим скрипом открывается, являя Хосоку его гардероб. Последние месяцы только эта, темная, часть одежды пользуется популярностью. Все яркие футболки, куртки, шорты и джинсы остались за закрытой на ключ второй половиной дверей, потеряв всякую надежду когда-либо еще увидеть свет. Чернильные тучи растекались по небу, как акварель по влажной бумаге. Где-то вдалеке раскатисто шумел гром, поторапливая прохожих быстрее укрыться в теплом и уютном месте. Если бы не обещание, данное Чимину, Хосок бы остался дома, попытался бы уснуть и просто выкинуть этот день из жизни. Однако какие бы события не произошли, какой бы шрам они не оставили на душе, нельзя предавать тех, кому ты дорог. Чимин, бегавший вокруг, веселивший, водивший на разные выставки и приезжавший сразу же, как только Чон не брал трубку более двух раз, предательства уж точно не заслужил. Именно поэтому, собрав всю волю в кулак, Хосок подходит к кинотеатру, успевая до дождя зайти под навес. Буквально через две минуты из подъехавшего такси выходит Чимин, облегченно и незаметно, как он думает, выдыхая. Пришел, он всё-таки пришел… — Я забыл спросить, ты ведь не против комедии? — уточняет омега, когда оба уже входят в кинотеатр, народу в котором сегодня не так уж и много. — Не против, — Хосок сдает пальто друга и свое в гардероб, номерок пряча в карман черных джинсов. — Если тебе нравится комедия, давай посмотрим её. Вообще-то Хо не был против любого жанра. Он готов был посмотреть что угодно, кроме мюзиклов. Мюзиклы они всегда смотрели с Тэхёном, держа друг друга крепко за руки. Слишком больно, слишком тяжело даже просто видеть знакомое название, вскрывавшее в памяти сотни воспоминаний. К счастью, мюзиклы в широком прокате шли редко, и у Чимина были крайне маленькие шансы наступить на больную мозоль. — Давай я куплю билеты, а ты еду. Идет? — поправляя светло-розовые волосы у большого зеркала, омега переводит взгляд от своего отражения на глаза Хосока, смотря хоть и весело, но внимательно. Хо кивает, чувствуя, что должен хоть как-то показать, что не делает Чимину одолжения своим нахождением здесь. По правде говоря, если бы не этот парень, то Чон давно бы пропал. На губах альфы появляется легкая, едва заметная улыбка, а в глазах быстрой молнией проскальзывает благодарность. — Идет, тебе как обычно взять? — Хосок подходит к Паку, становясь с ним рядом, мельком рассматривая в зеркало и себя. Зрелище, надо сказать, малоприятное: от бессонных ночей, наполненных кошмарами даже наяву, под глазами удобно устроились темные круги, кожа потеряла прежнее свечение, исходящее будто изнутри, но самое страшное было даже не это. Блеск, что теплился в глазах, делал их живыми, пропал бесследно. Кажется, взгляд альфы такой же бесцветный, как и его мир. Пустой, полный холода. — Да, если тебе не сложно, — заметив эту слабую, но все же положительную эмоцию, Чимин не может сдержать себя. На его красивых губах, блестящих от бальзама, появляется ответная, куда более широкая улыбка. — Я не думал, что ты помнишь, что я обычно беру, — похлопав друга по плечу, усмехается омега, произнося удивленно вдруг. — Я многое помню, — помолчав несколько мгновений, произносит Хосок и, пока Чимин не понял всей глубины сказанного, уходит покупать попкорн и напитки. Надвигающаяся гроза разогнала всех любителей кинематографа по домам. Вернее, практически всех. Очереди не было ни за билетами, ни за едой, и оставшиеся минуты, припасенные на случай давки, можно было провести за разговором и неспешным поеданием попкорна. Чимин, подойдя к другу, показал победные два билета. — Прямо посередине! — хвастается Пак, с довольным видом отправляя в рот попкорн с карамелью, его любимый. — Ты сражался за них с кем-то другим? — с легкой усмешкой спрашивает Хосок, делая глоток воды, обводя взглядом всех посетителей кинотеатра. В основном все стояли по группам, одиночек было крайне мало. Кто из современных людей не боится одиночества? Кто позволяет себе ходить в кафе, кинотеатры или музеи самому, без друга или пары? Таких крайне мало, однако глаза Хо ловят юношу, стоящего неподалеку от большого картонного постера и листающего что-то в телефоне. Интересно, он действительно пришел сюда один или же ждет кого-то? Но долго взгляд свой альфа не задерживает и на этом парне, поворачиваясь обратно к Чимину, слушая его вполуха. — …и я не пошел туда, хотя он настойчиво звал, — долетает вдруг обрывок фразы омеги до сознания Хосока, и он весь превращается в слух. — Кто звал? — переспрашивает Хо, окончательно забывая о парне-одиночке, опираясь на черную лакированную стойку локтем и уходя с головой в рассказ друга. — Тот, с татуировками... Не знаю, помнишь ты или нет, — не ожидая вопроса посередине разговора, удивленно отвечает Пак, отправляя в рот попкорн вновь. — И насколько настойчиво? — уточняет Хосок серьезным тоном, не желая скрывать того, что переживает за Чимина. — Не настолько, чтобы ты так менялся в лице, — отвечает омега, улыбнувшись вновь. По правде говоря, тот парень с рисунками на теле был вполне интересным, чтобы познакомиться с ним получше. Потихоньку направляясь к залу, Хосок продолжает слушать друга, открывая на ходу воду вновь, делая глоток и вдруг чувствуя боль в колене, влагу на руке и легкость в бутылке. Опуская медленно глаза вниз, альфа видит, как по нежно-мятным волосам растекается водное пятно цвета зеленки, а на лбу, как раз в месте удара появляется краснота. Чимин помогает парню встать, сыпля извинениями. — Присел завязать шнурки, — тихо выдыхает незнакомец, потирая место ушиба. Кажется, на лбу уже начала появляться шишка. Юнги даже не успел понять, что произошло, как вдруг резко стало больно и мокро. — Ничего, все в порядке, — добавляет Юн погодя, делая пару шагов в сторону от Чимина, который, переполошившись, все стремился убрать с плеч и спины пострадавшего несуществующие пылинки. Хосок также извиняется несколько раз, осознавая, что сам под ноги не смотрел. Хотя какой нормальный человек сядет завязывать шнурки у входа? Хорошо, что все мирно обошлось, никто не стал устраивать скандала. С каждым ведь бывает, верно? И только на середине фильма, отпивая остатки воды и вспоминая то столкновение, Хосок замирает с бутылкой у губ. Темно-зеленое пятно расползлось по мятным волосам. На светлой коже появился красный след от удара. Альфа переводит взгляд на большой экран, где как раз была сцена пикника, тихо сглатывает. Ярко-изумрудная трава, плед в бело-голубую клетку, красное вино в бокалах. Не серое, чуть серее и очень серое, а зеленое, бело-голубое и красное. Хо закрывает глаза, отсчитывает пять секунд и снова открывает. Но даже кресла в полумраке зала не черные, а темно-бордовые. Что это такое? Почему он вновь видит цвета? Память услужливо подсказывает все события, произошедшие за день: будильник, завтрак, звонок, покупка еды, ожидание сеанса, столкновение, фильм. Ничего такого не произошло, Тэхён не воскрес и не появился вдруг среди толпы, так что же… неужели… — Все в порядке? — видя, что что-то происходит, тихонько спрашивает Чимин, отвлекаясь от большого экрана. Хосок не был в порядке. Нельзя быть в порядке, когда твой соулмейт умер, а ты заново видишь мир цветным. — Да, просто показалось, — врет, даже не задумавшись, Чон, откидываясь на спинку кресла. Ему не нужен другой. Ему не нужен никто, кто не Ким Тэхён. Когда сеанс заканчивается, Хосок буквально за руку утаскивает Чимина из зала, поторапливает в гардеробной и ловит такси так быстро, как только может. Омега не понимает, что происходит, задает вопросы, но все они летят словно мимо. Лишь в такси, когда кинотеатр остался далеко позади, Хосок выдыхает едва заметно. — Я забыл выключить воду в доме, — придумывает он отмазку на ходу, делая вид, что других вопросов Пака не слышит. Как можно быстрее, как можно дальше от этого парня с мятными волосами и хитрым кошачьим лицом. Это ошибка, какой-то сбой, который наутро должен пройти, словно ничего и не было. Колеса автомобиля мягко шуршат по асфальту, а розовая елочка-пахучка, подпрыгивая на кочках, качается из стороны в сторону.