***
Прохожие постоянно оборачивались, когда видели эту контрастную парочку, шедшую по улице или торговому центру. Высокий, вышедший будто из сериала про хорошего парня, одетый с иголочки альфа, который держит за руку полную свою противоположность. Кажется, что это чья-то шутка, потому что ну не может же в жизни быть так же, как в фильмах! Контрасты, конечно, притягиваются, но не до такой же степени! Как оказалось, до такой. И Юнги, шагающего рядом в кроссовках, в джинсах с потертостями, в кожаной куртке совсем не волновало то, что подумают другие. В отличие от Хосока. Тому было постоянно стыдно за своего соулмейта. Настолько, что даже в ресторане он выбирал такое место, чтобы с прохода Юнги не было видно, аргументируя это тем, что из-под двери может быть сквозняк. И ведь верил же омега. Верил в то, что его пара такая заботливая, такая переживающая. Этот ужин исключением не стал. Пока Юн выбирал себе блюдо, глаза альфы скользили по его лицу и рукам с пренебрежением, но, стоило омеге оторваться от меню, как взгляд менялся на ласково-теплый, полный заботы. Хосоку удавалось это так быстро потому, что на месте Юнги он представлял Тэхёна, родного, любимого. Хорошо всё-таки, что люди не умеют читать мысли. Тихая музыка добавляла светло-бежевой атмосфере ресторана умиротворенности и спокойствия. Не хотелось вставать из-за стола, снова из теплого здания выходить на холод, поэтому уже второй чайник чая шел в ход. «Ну, хоть в этом они похожи. Тэхён тоже очень любил чай», — выдыхает мысленно Хосок. — Есть ли у тебя планы на субботний вечер? — отрываясь от чашки, кладя свою руку на руку Юнги, спрашивает вдруг Хосок, даря омеге ласковую улыбку. — Я купил нам билеты в театр Хэорым. Сейчас идет… — Стой-стой-стой, — Юн качает головой отрицательно, — театр… немного не мое. Если хочешь провести время, не умирая со скуки, то у меня для тебя есть предложение, — омега отпивает чай, покачивая ногой под столом. — Как раз в субботу вечером будет кое-что, куда я бы хотел тебя позвать. Надеюсь, сдать билеты еще можно? Мин произносит это с такой уверенностью, с такой простотой и непосредственностью, что на минуту Хосок теряет дар речи. Он отказался от похода в театр? Не абы куда, а в театр? Он действительно посмел отказаться? — Я… да, хорошо, я… — альфа теряет даже свой обычный спокойно-уверенный вид, отчего Юнги тихо смеется. — Вот и хорошо. Прости, я правда не любитель всяких театров, выставок и прочего, — Юн же не видит в этом ничего такого. Это нормально — говорить о своих вкусах своей паре. Верно ведь? Весь грандиозный план рухнул. Причем рухнул громко, с кучей пыли и ошметками штукатурки. До сих пор, заходя уже домой, Хосок чувствует себя обескураженно и даже растерянно. В его голове все было так хорошо! Юнги соглашается, приходит в театр опять как оборвыш какой-то, в кругу хорошо одетых людей чувствует себя неуютно и осознает свою ужасность. Все ведь прекрасно! А теперь что? «Стой-стой-стой», — прокручивает альфа в голове раз за разом, и сердце его наполняется раздражением. — Вот уродец… — произносит медленно Чон в пустоту, стоя у окна с бокалом виски. На трезвую голову этого хамства, этой тупости не переварить. — Театры он не любит… Посмотрим, куда он меня потащит. Виски обжигает горло, но растекается приятным цитрусовым послевкусием. Признаться, Хосоку даже интересно стало, куда может пригласить его чудовище. На свалку? На помойку? Других-то вариантов обитания подобных Юнги не существует. Ложась в постель, альфа все еще прокручивал момент отказа. И раз от раза недоумевал, злился все больше. Пожалуй, если бы не было в нем столько выдержки, столько лицемерия, Юнги бы из-за стола не вышел, а вылетел за шкирку.***
Хосок как раз сдавал билеты, чувствуя себя идиотом, когда получил сообщение от Юнги: «Надень то, что не слишком жалко. Буду ждать тебя у нашего кинотеатра в девять. Не опаздывай!)». Прочитав сообщение несколько раз подряд, альфа заблокировал телефон, ухмыляясь. Видимо, чудовище действительно пригласит его на помойку. Иначе в какое приличное общество надо надеть то, что «не слишком жалко»? Подстегиваемый любопытством, Чон не мог дождаться вечера субботы. Нет, разумеется, ему не было интересно само событие, на которое тащит его уродец, но сам факт того, что он куда-то ходит, с кем-то общается… Это удивительно. По-настоящему удивительно. В глазах Хосока Юнги был кем-то вроде изгоя класса. Только класс кончился, а изгоем омега так и остался. Так крупно в своей жизни альфа еще не ошибался… Рёв мотора Чон услышал ровно в девять. Вместо обычных рубашки и брюк сегодня на альфе были джинсы и толстовка, поэтому чувствовал он себя несколько не в своей тарелке. Барабаня пальцами по рулю, альфа ожидает, что Юнги припаркует свою колымагу и подойдет, но этого не происходит. Только сейчас Хо догадывается, что заглушать мотор нужно все же именно ему. — Ну наконец-то, я уже думал, что придется снимать шлем и уговаривать тебя выйти из машины, — смеется Юнги, подавая шлем для Хосока. Пришлось поспрашивать всех знакомых, чтобы найти лишний. Катался Юн до этого всегда один. — И… куда мы поедем? — осматривая недоверчиво байк и шлем, альфа не спешит напяливать это на себя. — Это сюрприз. Давай запрыгивай скорее, или я поеду без тебя, — вновь шутит Юн, но Хосок, признаться, хотел бы, чтобы шуткой это не было. — Ладно, ладно, сейчас, — все же сдается Чон, надевая шлем и садясь на байк сзади. Чувство дискомфорта возросло в разы. Омега уже хотел было ехать, газанул даже, но не почувствовал рук на талии. — Если ты не будешь держаться, то улетишь быстрее, чем успеешь подумать о чём-либо! — говорит громко Мин, чтобы Хосок в шлеме услышал. — А? — переспрашивает альфа, но сразу понимает, о чем говорил ему Юнги. Рык байка все заглушает, а резвый старт заставляет прижаться к омеге так близко, как только возможно. И держаться так крепко, как только позволяли руки. Если Хосок вел осторожно, добавляя газ постепенно, то Юнги же, мягко говоря, лихачил. Сбавлять скорость на поворотах омегу явно не учили, и вместо этого он её лишь добавлял. Байк наклонялся опасно, и лишь чудом не переворачивался. А чего стоили игры игры с машинами, после которых даже через шлем были слышны ругательства водителей... Ночной холодный воздух Юнги рассекал с видом короля, не видящего ни одного препятствия. Сердце Хосока билось чаще с каждым новым километром в час, но биться перестало совершенно, когда стрелка спидометра перевалила за двести за чертой города. Только на свободной дороге, когда риск врезаться в кого-то другого и умереть, пропал, Хосок начал чувствовать вместе со страхом что-то еще, щекотно-неуловимое. Азарт? Адреналин? Сердце стучало где-то в висках, кровь в ушах шумела дикой рекой. Повинуясь какому-то внутреннему желанию, Хо обнимает Юнги мягче, кладет голову ему на спину и закрывает глаза. Сейчас Мин будто бы даже перестал быть чудовищем… Никогда альфа даже не мог подумать, что ему такое понравится, но по чувству возбуждения, охватившего все тело, можно было сказать совсем иное. Юнги обернулся, чтобы проверить, все ли хорошо, но по лицу в шлеме ничего нельзя было сказать. Зато больше сказали прикосновения, которые уже не были похожи на железную хватку. «Кажется, ему понравилось…», — свободно выдыхает Юнги и улыбается, добавляя газу. Хосок думал, что весь сюрприз омеги — эта дикая поездка. Однако удивление снова охватывает его, когда скорость становится меньше, в где-то вдалеке слышится шум, виднеются какие-то огни. Альфа отрывает голову от спины своего водителя, рассматривая место, в которое они приехали. Это явно не было похоже ни на свалку, ни на помойку. Толпа людей, самых разных, мешалась в единый калейдоскоп. Гремела музыка, плохо различимая через шлем, но явно напоминающая какой-то рок или что-то в этом роде. Когда байк полностью останавливается, а Юнги слезает, снимая шлем, Хосок понимает, куда они приехали. Здесь не только куча людей, но и куча других мотоциклов. Слезая, снимая шлем, альфа видит чуть дальше длинный участок дороги, уходящий далеко за горизонт, освещенный лишь в начале придорожными фонарями. — Ну, как поездка? — Юн оборачивается, усмехаясь. Он чувствует себя как рыба в воде, и это видно. Только разговоры вдруг становятся тише, приглушённее. Хосок ощущает на себе чужие взгляды, любопытные, изучающие. — Двое новеньких за один вечер… давно такого не было… — Было или не было, а ты проспорил. Я ведь говорил, что он приедет не один. — Да тише, тише, отдам я тебе твои несчастные копейки, — слышатся откуда-то из толпы приглушенные голоса. — ...замечательно, — севшим от долгого молчания голосом отвечает Хо, чувствуя себя обезьяной в зоопарке. Юнги, понимая, что нужно помочь влиться в коллектив, за руку ведет альфу к столу с выпивкой. Постепенно все забывают о втором новеньком, ведь настоящая новость дня — заезд! Некоторые все еще украдкой смотрят на пришельца, но Юнги нет дела до того, что кто скажет. Подавая Хосоку холодное пиво, он останавливает свой взгляд на волосах альфы, тянется к ним рукой и вдруг… — Ай! — шикает Хосок, но Юнги опережает его, показывая седой волос. Заразительный, яркий смех тут же срывается с губ Юна. — Неужели, — не в силах перестать, он смеется все громче, — неужели со мной было так страшно?..***
Пока Хосок пытался влиться в новую для себя атмосферу, привыкнуть к ней, два больших темных глаза, похожих на глаза оленя, следили за Юнги внимательно. Запах розмарина и пачули рядом, конечно, успокаивал, но Чонгук прекрасно понимал, что Юнги — серьезный соперник в заездах. И проигрывать альфа явно не хотел. — Поверить не могу… — слышит Чонгук голос знакомый голос рядом и отрывает свой взгляд от приехавшего омеги. — М? Во что, Минни? — утягивая омегу к себе на колени, обнимая сильной рукой за талию, зарываясь носом в светлую кожу шеи и глубже вдыхая аромат своей родственной души, спрашивает альфа. Чимин, усевшись удобнее, прижимается неосознанно ближе. — Видишь того, кто приехал с Юнги? — тихо шепчет омега, чтобы другие не услышали. — Того длинного? — с усмешкой кивает Чонгук. — Да, вижу. А что? — Это тот, о ком я говорил. И на сегодняшний вечер Хосок покупал билеты в театр. Лично у меня спрашивал, на какое представление лучше купить. Если бы Пак не сказал раньше, что с Хосоком они дружат очень-очень давно, то Чон бы напрягся. Однако запах любимой пары действительно творил чудеса со взрывным характером. — Значит, Юнги убедил его отказаться от театра и приехать сюда… — альфа отстраняется и поднимает глаза на Чимина, — как интересно выходит… Чимин кивает. В страшном сне он не мог представить, чтобы Хосок здесь оказался добровольно. Но еще при въезде этих двоих омега заметил, что альфа согласился прокатиться по своей воле. Чон Хосок, мистер правильность, в субботу ночью вдруг оказывается вместе со своим соулмейтом в самом центре байкерской тусовки? При этом не смотрит на все, как на мусор? Да этот Юнги действительно не так прост, как кажется!