Атомное сердце

Красный туман клубился под копытами бешеной кобылы, унёсшей Аиду и её похитителя галопом прямо в призрачную неизвестность. Из виду они сразу потеряли четвёрку всадников; мужчина позади Аиды яростно стегал кобылу кнутом и цедил сквозь обнажённые челюсти светло-серого черепа, что её надо пустить на мясной рулет или пристрелить и бросить к чёрту в прерии на поживу воронов и стервятников, тогда будет хоть какая-то польза. Вредная кобыла всхрапывала, мотала головой и останавливаться не торопилась. Бандит отклонился назад, всячески пытаясь совладать с упёртой кобылой. Он натягивал поводья и ругал её на чем свет стоит. Но та жизнерадостно задрала чёрный длинный хвост, шла рысью, куда ей надо, и сбилась, только когда всадник резко повернул вбок, уводя её на круг. Она зашагала, покосившись его руке, прядая ушами и начиная, судя по всему, нервничать. — Чёртов туман, — прорычал бандит. — Ни хрена не видать! Аида от испуга обмякла в седле. Туман этот её пугал. Вдруг впереди были пропасть, препятствие или яма? Туман оказался таким густым, что Аиде почудилось — в воздухе пролили банку красной гуаши. Изредка дымные клубы красиво вились по лоснящейся каштановой шкуре кобылы и между Аидиных пальцев: она вцепилась в луку седла. Всадник удобнее посадил её, словно безвольную куклу вжал в себя и прислонил свои серебряные острые шпоры к конским бокам. Потихоньку, самоуверенная кобыла чуяла его руку и успокаивалась, но за это время они успели уехать дальше в туман. Он глушил любые звуки. Только топот копыт и изобретательная ругань похитителя звучали как в вакууме — появлялись и тут же глохли. А когда они перешли на шаг, всадник первым делом негромко, проверяюще свистнул. Туман тут же поглотил свист. Аида пугливо осмотрелась. Ни черта не видно, всё плывёт перед глазами. Она вжалась спиной в грудь похитителя вовсе не из сентиментальных чувств: то, что сейчас окружало их, было до странного страшнее. Что в нём кроется, в этом тумане? Хороший вопрос. Вдруг лошадь взвизгнула и мотнула гривастой головой, сбившись с шага и наотрез отказавшись идти вперёд. Всадник чутко понял её настроение и свернул вбок, настороженно проводив взглядом то место, что так покорно миновал. Он снял с пояса старую рацию, развернул антенну и перехватил Аиду одной рукой, поднося аппарат к кости верхней челюсти вместо губ — действительно, откуда быть губам у черепа? — Роджер, Роджер, — заговорил он, медленно озираясь. Что-то его явно напрягало. Он толкнул Аиду плечом и сказал ей на ухо так тихо, что она застыла. — Держись-ка сама, у нас проблемы. — Какие? — бледнея, спросила Аида. Похититель отмахнулся и отпустил её. Он разжал руки и достал из кобуры на бедре внушительного размера длинноствольный пистолет. — Роджер, Роджер, меня слышите? — он толкнул лошадь, и она повела влево, прядая чуткими ушами. — Проклятье. Кроме треска и высокочастотного писка рации, шкворчания динамиков и шума в эфире не было слышно ничего. Однако Аиде почудилось, что слева что-то сделало шаг параллельно кобыле. Она всмотрелась в туман, но ничего кроме его медленного движения не увидела. Всадник сложил рацию после короткого звукового сигнала, демонстрирующего, что передача закончилась — пусть и безуспешно. Закрепил её обратно на кожаном поясе поверх штанов. Стиснул поводья и осторожно взвёл курок: этот звук резко щёлкнул в густой тишине. — Ну-ка, поехали отсюда, — пробормотал он, развернул лошадь и повёл по ощущениям назад, а так — чёрт его знает, куда они теперь держали путь. Аида напряжённо сжала пальцы на луке седла. В тот момент её посетила безумная мысль. Вот он, её шанс. Соскочить с лошади — пару секунд, даже если я упаду кулем ей под копыта. Если буду шустрой, она меня не затопчет, а бандит не застрелит. Я нырну в туман и резко вбок, и гарантирую, ему меня не найти. Бёдра крепко сжали бока лошади. Думать некогда, надо действовать. Вот выйдут они из тумана, а что дальше? Дальше она окажется — одна на пятерых мужиков. Хотя нет, почему же одна, две другие девчонки, перевешенные черед сёдла кульками, скрасят компанию. Вообще, это был её шанс. Сбежать или нет? Вопрос не стоял, бежать нужно! Иначе, чувствую, быть беде. Аида улучила секунду, когда всадник опустил вдоль бедра пистолет. Чуть подался бёдрами вперёд, со вздохом сел спокойнее… Не анализируя, не думая, не готовясь, она не дала себе времени на пустые сомнения, а ему — на осознание, и просто соскочила с кобылы, удачно упав на руки. Под пальцами оказалась сухая жухлая трава. Ботинки хрупнули по чему-то, похожему на осколки керамической чашки, но смотреть было некогда — Аида попыталась улепетнуть в красный туман. Всё случилось так внезапно, что всадник ничего бы не смог сделать. Ещё один шаг — и она на свободе, если он, конечно, не успеет выстрелить в спину. Но… …ноги сами собой шагнули назад. Аида вскочила и попятилась, пока не столкнулась с лоснящейся каштановой шкурой лошади — и омертвелыми губами прошептала почти бесшумно: — Подними меня… Рука сама нашла сапог со шпорой, пальцы сжались вокруг лодыжки. Бандит настороженно покосился на неё сверху — и перевёл взгляд перед собой и остановив лошадь. — Подними! — уже требовательнее взвизгнула она, нетерпеливо дёрнув его за сапог, и тотчас он подал руку, за которую Аида и уцепилась, отчаянно подтягиваясь и пытаясь наступить на стремя. Но наступить удалось лишь на носок его кожаного сапога. Аида вскарабкалась в седло и поджалась в нём, животный страх накрыл её волной. Такой сильный, что она покрылась холодным потом. Пальцы дрожали, когда она против своей воли крепко притиснулась к бандиту — вовсе не из нежных чувств. Это было похоже на… …она задумалась, и первая ассоциация прошила мозг молнией. На очень правдоподобную комнату страха, куда ты идёшь с незнакомыми тебе людьми. В процессе того, как ты движешься по узким коридорам, из которых к тебе тянутся жуткие руки и пластиковые монстры, проступает боязнь иррационального в свете мигающих ламп, и ты просто находишь руку впереди идущего или примыкаешь к нему в надежде на кооперацию и защиту. Так же и здесь. Сама не ведая, что творит, она впилась ногтями ему в бока, сжимая полу безрукавки в пальцах, и простучала зубами: — С-сзади нас что-то есть. — Сзади? — глупо уточнил он. Голос звучал так тихо, точно исходил глубоко из груди. Он спокойно обернулся, но не увидел ничего. И тогда немедленно развернул лошадь. — Что там? — выпалила Аида. Узнать было страшно, но быть в неведении — еще хуже. Всадник молчал. Неужели всё так худо? Хотя, куда уж хуже, чем быть в плену живого скелета… — Я чувствовала, это — огромное. Огромное, верно? — Не тарахти, — волшебным образом тени легли на череп так, точно бандит поморщился. — Если хочешь жить, умей вовремя затыкаться. Ясно? Кобыла пошла шагом, но всё время норовила сбиться на размашистую рысь. Всадник изо всех сил её сдерживал. Под Аидиной спиной резче и глубже дышала мускулистая грудь, и она поняла: ему страшно не меньше, чем ей. Что-то в тумане зашевелилось и зарокотало. Оба седока замерли. — Что это… — Заткнись. Рука его дрогнула. Не спуская глаз с тумана перед собой, он не выдержал и рванул поводья, отчего трензель, верно, стукнулся в конском рту — и кобыла обиженно взвизгнула и захрапела. — Она же боится, — растерянно проговорила Аида, понимая вдруг кобылий страх, как свой. — Я б тоже здесь бегом пустилась… — Побежишь, сожрёт, — спокойно отозвался мужчина. — Шуметь будешь — тоже сожрёт. Так что не елдите, барышни. Попали в туман, так надо играть по правилам тумана. — Кто сожрёт? — обомлела Аида, всматриваясь перед собой. То, что было видно с её ракурса, казалось всего лишь движущимися алыми клубами. Однако, когда они останавливались и топот конских копыт затихал, вторящий ему шаг длился ещё секунды две. За ними кто-то шёл. Вдруг всадник ожил и встрепенулся. Впереди он и Аида чётко услышали человеческую речь, и оба радостно переглянулись друг с другом. — Эй! — спешно крикнул он, но туман быстро поглотил звук. — Ч-чёрт, сейчас, если потеряемся, считай, всё. Трупы… Эй! Из груди его вырвался досадный рык. Он сжал в кулаке поводья, второй обрушивая себе на колено и стараясь подавить гнев. Безвыходное положение. За нами идёт нечто настолько опасное, что демонстрировать своё присутствие здесь подобно самоубийству, но в то же время загадочный красный туман опасен не менее таинственного чудовища. Что это за место такое? — подумалось Аиде. Бандит мрачно заявил: — А ну-ка, детка, держись за меня покрепче. — Чего?! Стремительно, словно не давая себе времени опомниться, он выхватил пистолет и воздел его вверх отчаянным рывком. Он делал это, как гребок из болота, как прыжок через пропасть. Грянул выстрел. Кобыла заплясала под седлом, и всадник подотпустил поводья… Она помчалась вперёд, словно не разбирая дороги, и бандит выстрелил второй раз. В тумане послышался крик: — Роджер! Кобыла неслась. Если бы на пути ей попалось препятствие, она бы попросту кувыркнулась через него — на такой скорости не успела бы ни прыгнуть, ни свернуть, но судьба была благосклонна. Кочки, сусличьи норы, небольшие колдобины и взрыхленную почву она со страху не замечала. Грива плескалась в душном безветренном тумане, и Аида услышала позади тяжёлые быстрые шаги, словно то, что за ними кралось, перестало прятаться, и теперь его целью было только — догнать. Поймать. Схватить. — Давай, милая, — взволнованно сказал всадник и пригнулся, крепко держа Аиду за талию. — Давай. Вывози. И кобыла вывезла, не подвела. Вылетела как шальная из тумана, окончившегося вдруг, внезапно — прямо на открытое пространство. Стояла ночь, но на востоке небо уже было розовым: так сколько же они блуждали в неизвестности? По ощущениям — не так уж и долго… неужели прошло несколько часов, так, что наступила и почти окончилась целая ночь? Четвёрка всадников стояла на пригорке совсем недалеко — шагах в сорока, лошадь покроет их куда быстрее, но Аида видела, как их скакуны переступили ногами, один из них взвился, а сами мужчины похватались за оружие, уводя коней с места и пуская их в галоп. — Что там?! — уже не выдержала она и обернулась. Тёмные волосы, не забранные в косу или хвост, хлестнули всадника по лицу, и он вызверился: — Не мешай, дура! Ватно занемели ноги, прижимающиеся к конским бокам. Тело охватил холод, а язык противно закололо. Ладони вспотели от пробившего страха: такого с ней не случалось никогда, даже во время взрыва, даже в войну. Там была обреченная неизбежность, секундный ужас — и осознание всего, а здесь — иррациональный страх и паника, ведь за ними на четвереньках по прерии, бесконечной в предрассветной мгле, гналось нечто. Ростом с двухэтажный дом, не меньше, и длинное — оно имело человекоподобную форму, но человеком не было. Оно было похоже на паука-косеножку, огромного, косматого, с длинными, задранными к туловищу лапами. Маленькие чёрные глазки горели в покрытом белёсыми тенётами туловище. Восемь лап стремительно перебирали, чудовище развивало приличную скорость и нагоняло, низко прижимаясь к земле. Дьявольски шустрое, оно было уже на расстоянии нескольких футов. Достаточно одного броска, и из преследуемых всадник с Аидой станут добычей. Но он обернулся, выхватил пистолет, и грянул выстрел. Затем — ещё два, и он, ругнувшись, поменял оружие. Аида поняла, что тот требовал перезарядки. Чудовищу он попал в туловище дважды, и один раз — в лапу. Паук-гигант споткнулся, а затем продолжил бежать. Кобыла мчалась по прерии, уверенно догоняя остальных всадников, когда сверху упала плотная тень. Аида подняла глаза и застыла, вжимаясь лопатками в грудь всадника, и закричала. Лапа с острым когтем на конце поднялась над ними, занесённая для удара, когда чудовище что-то дёрнуло назад. Аида не понимала ни дьявола, тяжело дыша — будто сама бежала от монстра. Она упала руками на луку седла. Всадники впереди неторопливо останавливали своих коней, заходя на круг навстречу. Лоснящиеся от пота бока гнедой кобылы вздымались от скачки, и бандит за спиной у Аиды тоже подбирал поводья, заставляя её умерить бег на рысь, а уж после, сделав кружок, перейти на шаг. — Ну ты и напугал нас, парень! — усмехнулся один из шайки с длинными, по самые лопатки, волнистыми волосами. — Что тебе, невдомёк было, что в красном тумане ловить нечего? — Это всё Пуля, — досадливо заявил похититель Аиды. — Рванула туда как оголтелая. Ни шпор, ни повода не слушалась. Пристрелю суку в другой раз. — А добыча твоя — что? — другой бандит, в высокой коричневой шляпе с широкими полями, громко рассмеялся. За спиной его поперёк сёдла лежала, молча роняя слёзы, девушка. Аида содрогнулась. Мне еще везёт, мой всадник обходится со мной получше, хотя, кто знает, может, тоже свяжет. Вместе с ковбоем расхохотались остальные, и вид у всех такой, словно ничего необычного сейчас не произошло. Аида с опаской обернулась, хотя бандит у неё за спиной уже бесстрашно и раздражённо дёрнул плечом, словно говоря — выпрямись и не лезь, куда не следует. Паука нигде не было, но за всадниками метрах в двадцати зияла теперь огромная яма, откуда виделось неясное мельтешение длинных когтистых конечностей. — Смотри-ка, пытается выбраться наружу, — меланхолично усмехнулся тот, что с длинной копной, и подвёл к нам серого мощного жеребца, закуривая походя. В челюсть Аидиного всадника он лично вложил ещё одну сигарету и перегнулся через луку седла, помогая ему прикурить прямо из своих губ. — Но ты молодцом, вывел его прямо к ловушке. — Ещё бы не вывел, Монтгомери, — отозвался мрачно тот. — Нахрена я её сам тогда копал? Грянул хохот. Бандиты о чём-то переговаривались и шутили. Монтгомери выпустил дым из лёгких и махнул рукой: — До заставы две мили, если успеем к утру, снарядим второй отряд с Уэсли. Эта тварь ещё слишком мелкая, ей от силы две недели, а вот мамаша за ней придёт и накапает тенётами, их надо собрать. — За них кучу денег отвалят, — сообразил всадник. — Мы поделимся, — кивнул ему Монтгомери, очевидно, бывший за главного. — Роджер, твоя заслуга, что вывел тварь из тумана, как ещё умудрился выбраться… Не иначе как Господней волей. А теперь закинь бабу на седло, и пусть не вякает: надобно поболтать. Роджер ухмыльнулся и соскочил с седла, вмиг стаскивая и Аиду. Кто безразлично болтал, кто курил, а двое с интересом смотрели, как она зашипела, точно кошка, и забилась в сильных руках, перехвативших поперёк талии и под грудью. Ещё один ковбой туго пеленать веревками руки и ноги, пока не связал её накрепко. Выла и ругалась Аида, как злая дворовая кошка, покуда Роджер не снял с ремня на бёдрах не отличавшуюся чистотой рваную тряпку и не кинул её на землю. Всё в теле отозвалось глухой болью. Он скрутил свою добычу в два счёта, сунул тряпку между зубов. Вкус у тряпки был затхлым, пыльным и мерзким. Он осел на языке, и сам факт, что рот ей заткнули насильно, вызвал панику и приступ тошноты. Она сглотнула ком в горле и ненавидяще посмотрела в абсолютно невыразительное лицо… точнее, черепушку пленителя. Роджеру было плевать. Он равнодушно подхватил на руки Аиду и легко взвалил поперёк кобылы. Его ребята засвистели, заулюлюкали. Тогда он, положив руку ей на зад, громко по нему шлёпнул. Ублюдок! Аида замычала и попыталась его лягнуть, мерзавца, но ноги были связаны, так что она лишь брыкнулась. — Хороша, чертовка, — засмеялся Роджер. — Прикиньте, парни? Свалилась с кобылы и ну бежать в туман. Но через два шага уже обгадилась и приползла назад. — Значит, не дура, — резюмировал Монтгомери. — Грязная и воняет, но, если отмыть, посмотрим, что будет. — Повезёт, если симпатичная, — заметил Роджер. — А если нет, куда девать? — Загоним за бесценок, а если уж совсем рожей крива… что ж, парням нужна разрядка. Аида замычала в тряпку. Ей подурнело. Голова закружилась, её как в кошмар окунули. Она отчаянно задёргалась — это была уже истерика, протест, требование. Пусть развяжут! Пусть всё это прекратится! Её снова тяжело хлопнули по заду, и Роджер прикрикнул, запрыгивая в седло: — Утихни, стерва! А не то я тебя по-другому утихомирю. … Мало приятного было видеть перед глазами его зад. Но трясущаяся дорога под лошадиными копытами тоже то ещё зрелище. Аида мучалась приступами тошноты, не понимая тогда ещё, что отравилась той водой и надышалась парами красного тумана. Девушки на сёдлах у других тоже были вялыми и обессиленными. Ковбои скакали во весь опор, выстроившись клином — только пыль летела из-под конских копыт. Рыжая земля бесконечной прерии потрескалась от зноя, хотя не верилось, что кроме холода здесь может быть бесконечно жарко. Время шло, и становилось всё светлее. Аида, утомлённая скачкой, уже начинала терять сознание… Виделись родители. Мать и отец стояли на улице и смотрели на багровый закат. Там, за их спинами, рос и множился ядерный гриб. Аида шагнула к ним, но — что за чёрт — осталась на месте. Затем шагнула снова. И опять. И ещё. Сколько бы она ни шла, подойти ближе к ним не удавалось. Сил больше не было, руки упали. Она сдалась. Тихий отцовский голос прямо в ухо заставил её, закатившую глаза от усталости, вздрогнуть: — Ты же знаешь, я мёртвый. Воздуха не хватало: он словно вмиг раскалился до такой степени, что лёгкие обожгло. Аида резко очнулась, подняла голову и ошалело вперилась взглядом во всё медленнее мелькавшую внизу землю. А затем услышала: — Застава Тикандерога! Кто идёт?.. Так она оказалась в плену у бандитов Атомной Прерии.