***
— И не вздумай сделать что не так, как надо! Эмма брякнула ключами на поясе и втолкнула Аиду в комнату: та и не думала торопиться. Застыв в узком коридоре, освещённом только плошкой в руке Эммы, она смотрела в открывшуюся дверь, сглатывая комок в горле — один раз за другим, но каждый — безуспешно. Он сидел на кровати спиной ко входу, задумчиво глядя в тёмное окно. Потрёпанная временем, непогодой, скачкой в прерии, выцветшая и непрезентабельная безрукавка натянулась на мощной спине. Одной с ним оставаться было страшно, но Эмма вежливо сказала: — Мистер Янг, приятного вечера! — и захлопнула дверь, когда Аида шагнула в комнату. Вот дерьмо. В чисто прибранной бордельной спальне Роджер Янг выглядел большим брутальным бандитским раздолбаем, чёрт бы его побрал, особенно на контрасте с опрятной постелью с подушками, прошитыми кружевом, и аккуратным подзорником на ножках кровати. Шляпа лежала рядом с ним на покрывале, широкополая, кожаная и не менее потрёпанная, чем прочие предметы гардероба. Он вполоборота холодно взглянул на Аиду, затем снова отвернулся. В голосе сквозило безразличие: — Поди сюда. Она не хотела никуда идти, тем более — приближаться к нему. Нутром чуяла, ничего хорошего это не сулит. Она заперта с бандитом, которого ещё днём прилюдно назвала ублюдком, а сейчас должна ублажить, как бордельная шлюха: интересно, что ей за дерзость будет? — Ну и чего? — грубее прозвучал хриплый голос. — Долго мне ждать? Злить его ни к чему, ей же будет хуже. Пытаясь сообразить, что делать, Аида на ватных ногах прошла к кровати, а сама осматривалась. Здесь нет ничего полезного! Ударить Роджера по голове, чтоб он отключился, нечем, вряд ли вот эта хрупкая вазочка с полевыми цветами его вырубит. Хотя… попытка не пытка. А если этим только разозлит? Она остановилась возле кроватных столбиков и тут же услышала ещё более недовольное: — Подойди ко мне, я сказал. А она и забыла со дня похищения, какой он здоровый, больше того — сейчас от разницы в их габаритах содрогнулась. Стало страшнее, чем на болотах в ту роковую ночь. Там, снаружи, за окном, была ночь, сумрак, алый туман и прерия. А здесь, в маленькой комнатке с чисто прибранной кроватью, Роджер Янг был большим чужеродным элементом, мрачной тенью атомной пустоши. Недобро зажёгся его взгляд, когда Аида обошла постель и замерла перед ним, нервно сглатывая. Смуглые мускулистые руки, местами усеянные застарелыми шрамами и свежими ссадинами и следами порезов и ударов, легли ей на бёдра. Он не медлил — и она дёрнулась как шальная. Сделала шаг назад. Тотчас широкая ладонь упёрлась ей в копчик, и он настойчиво подтолкнул Аиду к себе. — Тихо ты, — цыкнул Роджер. — Бестия. Веди себя послушно, и всё будет в порядке, и даже пройдёт приятно, я обещаю. Кошмар. Голос настолько уверенный, словно он и не думает, что хочет сотворить. В голове не укладывалось! На лице не прочесть ни одной эмоции, он выглядит равнодушным, даже когда легко привлекает её ближе и прислоняется лбом к животу под синей тканью. Странный жест, слишком… слишком усталый? Слишком вымученный и почему-то куда более личный, чем если бы он схватил её под юбкой и повалил на кровать? Ведут ли так себя насильники? А ведут ли нормальные люди? И можно ли считать нормальным этого ублюдка, что приставал в салуне, и что заказал на одну ночь сейчас? Аида замерла, не прикасаясь к нему и даже приподняв руки над его плечами. Он жался к её животу всего несколько секунд, но когда выпрямился и отстранился, стало ещё хуже. Кажется, то была странная, немая просьба тепла или участия, мгновенная человеческая слабость, которой ещё можно было посочувствовать — но он сам всё испортил. Он небрежно взялся за тесьму платья чуть выше пупка и рванул шнурок, чтобы развязать лиф. — Нет, — едва выдавила Аида, сжимая локти на животе и пытаясь снова отстраниться. На неё посмотрели глазами, полными удивления. В вопросе было тоже оно: — Нет?.. Подумай хорошо, кому ты отказываешь. — Н-нет. Но заставить себя сложно, и она уже запаниковала. Аида вжалась спиной в стену, глядя на Роджера и стараясь рукой нашарить на узком столике позади себя хоть что-то пригодное для обороны. Бесполезно — вся эта мелочь едва ли его остановит. Он молча поднялся: только скрипнули пружины на кровати. Склонил голову чуть набок, поглядел исподлобья вспыхнувшими глазами, сделал уверенный шаг навстречу и застыл, когда Аида с мольбой посмотрела ему в лицо. — Вы же порядочный человек… — пробормотала она, очень сильно сомневаясь в своих словах. Судя по его ухмылке, он — тоже. Он сделал широкий шаг и оказался рядом, только звякнули шпоры на высоких сапогах. Ловко ухватился рукой за каштановые волосы с рыжей искрой, сорвал с них ленту. Коса проскользнула в ладони, когда Роджер привычным жестом намотал её на кулак и дёрнул к себе, так, что Аида взвыла от боли. Даже не вздумай, скотина! Она брыкливо въехала ему ногой в голень. Была уверена: ударила сильно, однако то ли бандит распалился, то ли он действительно слишком крепок собой, что даже бровью не повёл (была бы у него ещё эта самая бровь)… но боли не продемонстрировал. Лиф платья грубо треснул, когда этот ублюдок яростно рванул за него, вцепившись в расшитую ткань длинными сбитыми пальцами. Корсет больно впился плотно зашнурованными лентами в спину, но теперь сидел далеко не так плотно, как раньше, и под него свободно проникла широкая жёсткая ладонь. — Не нужно! Он сжал грудь так, что Аида не выдержала и закричала. Он был ужасен. — Стойте, подождите! Стойте! Словно отключившись от жалости, человечности и понимания, он просто брал, что давали. Пальцы катали соски, мяли и щипали. Он прижал Аиду всем своим весом к стене, жарко выдохнул ей в шею что-то — слов она не разобрала, и подхватил её другой рукой за бедро. Потеряв равновесие, она схватилась ему за плечи, хотя в жизни добровольно не коснулась бы этого ублюдка. Ждать, что кто-то придёт на помощь — здесь, было такой глупостью… но Аида отчаялась и растерялась. И пискнула: — Помог… Одного сильного броска хватило, чтобы швырнуть её на кровать, и от неожиданности она заткнулась, хрипнула, испуганно взглянула на замершего над ней Роджера. Она не стала мешкать: моментально подползла на животе к краю кровати и попыталась сползти, когда каблук его сапога пригвоздил подол платья к полу. Он молча мотнул головой. Чёрта с два ты улетишь, птичка. А затем и вовсе задрал на ней юбку и ловко прижал к матрасу. Он знал, что в этом доме ему не имеют права отказать. Он знал, что ему нужна разрядка. Это был чертовски сложный день чертовски сложной жизни, так что не делай всё хуже, птичка, застынь и успокойся. Аида словно со стороны всё видела. Странное было чувство. Руки мелко дрожали, пока тело, словно льдом покрытое, жадно мяли чужие ненасытные руки. Он скользил под подол по бёдрам и гладил их; он целовал грудь и спускался ниже, на живот. Не делал больно — но не отпускал. Оружия у неё не было. Защититься тоже нечем. Он лёг на неё сверху, быстро поставил колено между ног, вцепившись пальцами в платье. Аида чувствовала его дыхание на коже — нет, не мерзкое, нет, не гнилое, нет, просто отвратительное потому, что она не хотела близости, боялась, что над ней надругаются. Всё тело, весь разум протестовали, а потому была готова бороться и сама Аида. Стоило ему склониться к её груди снова, но уже спустив корсет, как всё внутри оборвалось. Рука залезла глубже под юбку, провела тыльной стороной ладони по бедру и подхватила её ногу под колено. Он, кажется, вообразил: раз девчонка замерла и стихла, это хороший знак, и она смирилась со своей участью. Пусть думает, что хочет! Аида замерла не потому. И не потому даже не стала отталкивать его, позволив гладкому языку чертить дорожки у себя между грудей. Она увидела на его бедре кобуру, в которой точно был пистолет. У него был дьявольски сложный день, да? Так он забыл снять ремень… Эта ошибка будет стоить тебе жизни. Руки начали действовать раньше, чем она продумала весь план целиком. Нужно всё делать быстро! Не давая себе опомниться или смутиться, Аида вожделенно взглянула на кобуру да, детка, вот это как раз то, чего она и хочет и провела ладонями по крепкому мужскому торсу, скрытому под одеждой — от живота до груди. Он, кажется, на какой-то миг застыл и даже недоуменно посмотрел на неё. Не отвлекайся, урод. Делай, что хотел, а я буду делать, что должна! — Всё хорошо, — пришлось шепнуть, пусть голос и дрожал. И кажется, в это он поверил. Расслабив прежде сведённые бёдра, она позволила ему тяжело лечь между своих ног — и неразборчиво простонала да, всегда такое возбуждающее для мужчин да, прислонившись щекой к его ключице. Конечно, да. Да будет, сукин ты сын, когда я тебя из твоего же оружия подстрелю! Дыхание стало глубоким и рваным, и по её плечу снова скользнул гибкий влажный язык. Она едва не подскочила на месте и не оттолкнула Роджера Янга, но совладала с собой. Дрожа от ненависти, а не страсти, положила руку ему на широкую шею, а затем и на затылок. И молча сжала, привлекая его голову к себе и пряча её в своём декольте. — Так-то лучше, малышка, — бормотнул он. Роджер подложил ей под спину свою руку и крепко обнял, прижал неожиданно горячую ладонь между лопаток. Обоюдное согласие ему нравилось больше, чем отчаянное сопротивление: к бедру он прижался уже твердеющим под штанами членом, мягко потёрся им и снова подался навстречу. Вот тогда, крепко вжимая его в грудь и вцепившись в широкую спину, Аида больше всего боялась, что он всё поймёт, вспомнит про оружие и снимет его, или, что хуже — успеет схватить её, когда она потянется за пистолетом, и вырубит одним ударом. Что будет дальше, она боялась даже представить. Но пока… пока что он прильнул к ней так, что она с легкостью скользнула рукой по его спине — на предплечье, затем — на живот. Ему казалось, она хочет приласкать ниже, и он забылся и поддался, вторую женскую руку сжал в запястье и сплёл свои пальцы — с её. Язык прижался к её шее, ведь губ у него не было, чтобы запечатлеть поцелуй. Холодные кости вместо лица легли поверх выступающей ключицы. Он задрал подол юбки высоко до бёдер и наконец расстегнул свой ремень. Аиду охватила паника. Никогда еще мужчина не проникал в неё без её желания и согласия, но чужие мускулистые руки ловко оттянули пояс панталон, спустили их до лобка. Сердце заколотилось, как птица в силках. Она приготовилась и стиснула зубы, чтобы перетерпеть. Всё равно это бесполезно. По ощущениям — головка была крупной и сырой. На ней выступила смазка, и Аида некстати подумала: не хватало ещё залететь прямо в этом притоне. Он влажно прошёлся членом там, пытаясь раскрыть её снизу. Теперь он не на шутку увлёкся девушкой. Движения становились хаотичнее, исступлённее. Ещё одно движение бёдер, и он войдёт! Он забылся, прикрыл глаза тончайшими веками. Вот это да… у него есть веки?! Первый толчок, для него, судя по застывшему лицу, сладостный — и он внутри, прильнул к Аиде так, что не оставил себе шанса. Дурак. Торжествуя, она мягко вынула пистолет из кобуры, крепко обвивая ногой его талию, чтобы не дай Бог он не ощутил, что шлюха экспроприировала его оружие. И вот, сжимая в руке холодную, тяжёлую рукоять, Аида с усмешкой взглянула на своего любовника и даже снисходительно положила руку ему на затылок. Ничего. Сейчас отпустит, как миленький отпустит, куда он денется?! Она хотела пригрозить ему оружием. Но не знала, что всё пойдёт не по плану. Всегда и всё идёт не по плану! Роджер словно почувствовал, что пистолета нет. Она поняла это, потому что он завозился на ней, хотя уже вошёл, и собирался поднять голову, упавшую на женское нежное плечо. Аида застыла на миг, а потом что-то испуганно шепнуло ей только одно. Действуй. Чертовски сложно. Сердца застучало, в груди не хватило дыхания. Не думая, хорошо или плохо поступает, и какие последствия за это грозят, Аида приставила серебристое дуло Роджеру в бок и, не особенно надеясь, что выстрел будет, бездумно, чувствуя, как он ещё толкается в ней, спустила курок. В руках грянуло так, что от испуга Аида тут же выронила пистолет, а Роджер издал короткий громкий выдох. Массивное мужское тело обмякло; Роджер насилу поднял лицо. Его взгляд был мутным и удивлённым. — С-стерва… — прохрипел он, когда Аида скинула его с постели и с себя, лягнув коленом в живот. Как я могла выронить пистолет! Она пошарила по постели, которая ещё хранила тепло их тел, и запаниковала. Дом ожил; она услышала голоса. И тут всё снова пошло не по плану. Кто бы сомневался! Живее всех живых, Роджер яростно ухватился за её лодыжку и потянул на себя. С громкой руганью Аида упала рядом с ним на ковёр, сгрёб за талию и крепко сжал в руке запястье. Аида перевернулась на живот, ловко вывернувшись из его ослабшей руки. В мгновение ока схватила с прикроватной тумбы ту самую вазу с полевыми цветами, что приметила ещё в начале, и что есть сил обрушила её на череп бандита. КРЭК! — сказала ваза и раскололась на куски. Цветы упали на плечи Роджеру, и он закатил глаза — если так можно было сказать про взметнувшиеся вверх оранжевые огни в глубине тёмных глазниц — а затем, как молнией поражённый, тяжело упал прямо на пол. Вскрикнув, Аида упала вместе с ним. Причину выяснила тут же: он успел пристегнуть её запястье к своему наручниками! Мерзавец. Аида с чувством пнула его под рёбра и кое-как поднялась. Выстрел всех всполошил, по коридору уже спешат и открывают двери, чтобы найти, кто и откуда стрелял. Что же делать?! От отчаяния Аида едва не взвыла. Схватила за грудки бесчувственного Роджера откуда только силы взялись и натужно застонала, взвалив его на кровать. Сначала — по плечи. Потом прыгнула на соломенный мешок он и был здешним матрасом сама, взяла Роджера под руки и с усилием потянула на себя. Замечательный, мать твою, план, подруга! Сперва вытолкать мужика из постели, чтобы затем его в эту же постель водворять. Едва она успела это сделать, как в дверь постучали, а следом щёлкнул проворачиваемый замок. О Боже… … решение пришло быстрее, чем она осознала, что делает. Аида торопливо рванула его безрукавку с пуговиц и распахнула её на груди. А затем, не думая, спустила по пояс и без того порванный верх своего платья. Пусть всё получится! Пусть они поверят этому маленькому представлению! Она живо вскочила бандиту на бёдра и оседлала их, боясь, что выглядит неестественно со стороны. Было ли стыдно?! Конечно, было, но жить хотелось больше, чем пристойно выглядеть! Дверь уже открывалась, когда Аида, покачиваясь взад и вперёд, ритмично застонала. Роджер лежал как мёртвый а вдруг уже действительно мёртвый?! и она в панике упала на его грудь своей, обвила руками шею так страстно и жарко, словно была от него без ума. С секунду вошедший застыл в дверях, судя по тишине — хотя Аида старалась, чтобы тихо не было. — О, прошу прощения, мистер! — это была Эмма. Судя по голосу, не то чтобы смущённая, но очень взволнованная. Она быстро захлопнула дверь, в замочной скважине брякнули ключи. Аида медленно отодвинулась от Роджера, затем сползла с кровати и вслушалась. В коридоре было шумно. Кто-то крикнул: — Здесь посмотрите! Она тихо чертыхнулась и опустила подол юбки: прикованная к Роджеру за запястье, не могла уйти слишком далеко. Во взгляде зажигалась ненависть. Предусмотрительная сволочь. Да он нарочно это сделал, как чуял, что она сбежит! Успел пристегнуть к себе, мразь, даже если это последнее, что он успел натворить… И что теперь? С ненавистью взглянув в бесчувственное лицо, Аида решила не сдаваться. У неё просто нет другого выхода. Она заметалась по комнате, отчаянно ломая пальцы и слушая, как пробуждается весь бордель… пока её не осенило.***
Тяжёл, ублюдок. Аида крякнула, высунув Роджера в окно уже наполовину. А хорошо же сейчас снаружи! Ночь, ветер овевает потное лицо, и дышится свободнее. Она прикинула взглядом высоту. Ну, метра три здесь есть точно. В целом, она-то приземлится мягко, а вот он… Аида хмыкнула. Есть ли ей до него дело? Один рывок, второй и третий. Она сгруппировалась, готовая к падению, крепко зажмурила глаза и зажала рот рукой, чтобы случайно не вскричать. Другого выхода не было, и Аида велела себе крепиться. Тяжёлый, словно камень, Роджер безвольно выпал из окна и утянул её следом. Да, это был далеко не лучший план побега — но куда деваться? Отец всегда говорил, даже если дело касалось просто похода в кафетерий: выбирай из того, что даёт судьба. Другого раза, может, и не будет. Роджер кулем свалился во двор возле пустой поилки для лошадей, подняв тучу пыли. С его головы слетела проклятая шляпа. Аида полетела вниз вместе с ним и упала, но, по счастью, как раз на Роджера, отчего он натужно выдохнул вытравленным из лёгких воздухом. Ничего, мерзавец, ты ещё поможешь мне выбраться отсюда. Несколько лошадей стояло у коновязи, и среди них Аида узнала ту, гнедую, что понесла их с седоком в красный туман. С трудом подняв Роджера на ноги и придерживая за талию, Аида выдохнула. Она обязана дойти до лошади, иначе всё это было зря. А если её обнаружат пристёгнутой к этому подстреленному ковбою, что тогда? Вряд ли его дружки такие дураки и не догадаются, что произошло. Аида негромко чертыхнулась, когда Роджер ронял голову то себе на грудь, то ей на плечо. Доведя его до кобылы, кое-как сумела прислонить его к тёплому конскому боку, но как в седло затащить, не имела понятия. Пока что кругом пусто и тихо, шумят только в доме. Там горят огни и светят фонари — Аида видела их мелькание в окнах. Отсюда нужно бежать, и как можно быстрее, тем более — пока их не хватились и не устроили обход территории. Первым делом она отвязала кобылу. Затем наступила на стремя и, опершись одной рукой о седло, а другой взявшись за чёрную прядь из густой гривы, сумела подтянуться и сесть в седло, высоко задрав платье. Голые ноги с торчащими почти до колен панталонами овеял свежий ветер, и Аида с удовольствием зажмурилась. Теперь оставалось посадить Роджера на кобылу. Она вцепилась ему в загривок и в плечи, старательно и по чуть-чуть, дюйм за дюймом, затаскивая его в седло, словно куль с мукой. Она и сама не знала, откуда в ней взялось столько сил и упорства — но, пристёгнутая к нему грубыми железными наручниками, получила к выживанию мощнейший стимул. Шляпу, подобранную заранее из пыли, она нахлобучила ему на голову и, удобнее сев впереди Роджера, воззвала к собственной логике, потому что никогда до той злополучной ночи на болотах верхом не ездила. Чуть отпустив повод, Аида понаблюдала за кобылой. Та свободно отошла от коновязи, пофыркивая и опустив голову к пыльной земле. Хорошо, а как заставить её пойти быстрее? Аида натянула повод на себя и чуть дёрнула его. Получилось резче, чем она думала, и даже намного, потому что прежде спокойная кобыла рванула вперёд грудью, а затем взвилась на дыбы. — Нет, нет! — шикнула на неё всадница, пытаясь изо вех сил удержаться в седле. — Нет, стой! Но кобыла не внимала, хуже того — с каждым резким окриком мотала головой и била передними копытами воздух, ну а после, фыркая и встряхивая гривой, понесла прочь от борделя. В первую секунду Аида, вцепившись в поводья, никак не могла сообразить, что взаправду сбежала. Ветер бил в голову, трепал пряди. На спину ей то и дело безвольно падало тяжёлое тело Роджера, но скинуть его было никак нельзя — за ним следом с кобылы полетит и она. Вздрогнув и испугавшись, что на какой-нибудь кочке или лихом повороте именно так и будет, она крепко вцепилась в его руку и попыталась удержать. Бесполезно! Как только она не догадалась сесть позади?! Не успела Аида остановить кобылу и выполнить задуманное, как за спинами беглецов в воздух дважды выстрелили. А уже потом закричали: — Янг! Янг! Сукин сын, стой! О Боже. Холодные пальцы впились в поводья, и Аида пнула ногу Роджера, да так удачно, что его же шпоры подстегнули кобылу. Вся абсурдность ситуации начала вырисовываться слишком ярко, но это не помешает товарищам её бандита сесть на коней и догнать их в два счёта. Аида тряхнула поводья и, собравшись с духом, снова дёрнула их, заставляя кобылу перейти с бодрой рыси в бешеный галоп. Ещё один выстрел за спиной уверил её в правильности решения, а кобылу дополнительно подстегнул — так, что она понесла, словно шальная. Аида пусть кое-как, но намертво вцепилась в предплечье Роджера. Мимо проносились дома, в окнах некоторых загорался свет. Она улучила момент и закинула руку ему на бедро, стараясь ехать вполоборота. Кобыла несла вперёд вне всякого участия горе-всадницы, и пока что их никто не преследовал. Вот впереди из темноты выросли ворота заставы… Что же делать?! Аида уже отсюда увидела горе-охранника: спит, прислонившись плечом к стене. Я набрала воздуха в грудь… Была не была!.. …и гаркнула что есть мочи, не сбавляя скорости и готовясь вот-вот подлететь к воротам. До них оставалось меньше ста футов: — Монтгомери приказал, открыть ворота! Аида с трудом представила, что увидел спохватившийся спросонья охранник: высокого всадника при шляпе и в седле, впереди него едет барышня, и в темноте их видно слабо. И он, дав знак двум другим помощникам, быстро отворил чёртовы ворота. За ними вслед гнались, свистели и улюлюкали. Охранник уже нажал на спуск рычага, и механизм медленно отомкнул тяжёлые стальные засовы, заставив створы раскрыться. Затем им помогли работники… Этого хватило, чтобы бешеная кобылица, так и не сбавляя галопа подскочила в узкую щель, а затем побежала по прерии — сбивчиво, быстро, брыкливо, но с каждым покрытым футом чувствуя свою волю и упиваясь ею. Огня при беглецах не было, стояла тёмная ночь. Они мчались в кромешной тьме, и словно сама удача была на их стороне — не было на небе ни звёзд, ни месяца. Выстрелы зазвучали за спинами, но затем были всё тише и отдалённее, а ругань быстро смолкла. Кобыла бежала что есть сил, похрапывая и загребая копытами воздух, и Аида ликовала, ощущая себя впервые за долгое время свободной. Топот копыт глухо отдавался по сухой, пыльной земле прерии. Седоки скакали достаточно долго, чтобы в конце концов Аида решила сделать привал. Она совсем не знала, как управлять лошадью, а потому дождалась, пока та не устанет и не перейдёт на плавную рысь сама. Там, потихоньку придерживая её поводьями, Аида догадалась, как остановить кобылу. Они встали посреди прерии, пустой и безмолвной, и только облачное хмурое небо было им свидетелем. Как замечательно! Аида осторожно схватилась за гриву и седло, чтобы спешиться, но, стоило ей неуклюже спрыгнуть на землю, как рядом кулем упал и распластался на кочках бессознательный Роджер. С досады Аида плюнула себе под ноги. Да, сбежала. Молодец. А что дальше? При себе нет ни еды, ни воды, ни ключа, чтобы отомкнуть наручники… Кстати. Ключ. Ведь он же должен быть у Роджера? Не мешкая и удостоверившись, что лошадь не собирается убегать в прерию — хотя если бы и собралась, вряд ли она бы смогла что-то сделать — Аида перевернула бандита на спину и тут же взялась за его тщательный обыск. Да, был бы он в сознании, точно решил, что теперь она до него домогается. Она проверила все карманы на штанах и безрукавке, в седельной сумке и даже в его сапогах — но либо ключ выпал в борделе, либо потерялся по дороге, пока они скакали как бешеные. И как быть?! С досады, Аида взглянула на седло и вскинула брови, когда обнаружила в кожаных ножнах на облучке внушительного вида нож. Затем перевела задумчивый взгляд на Роджера. Вообще, он не оставил ей выбора. Не хотелось бы возиться с ним и пилить ему руку, чтобы освободиться от наручников, но, чёрт возьми, сбегать с раненым бандитом в поводу — тоже мало приятного! Так что Аида взяла нож и перевернула Роджера Янга на спину, а затем, положив его руку себе на колени и сев на него верхом, нацелилась лезвием. Оно ровно легло на загорелое запястье, но на том Аида остановилась и выдохнула, утерев со лба пот, хотя в прерии ночью было совсем нежарко. Тяжело ударить ножом живое существо, что человека, что зверя, да хоть кого — даже если у этого ублюдка череп вместо лица, а сам он этой ночью обращался с ней, как с дешёвой шлюхой, решив снасильничать! Стиснув зубы и припомнив ему всё, Аида положила нож на руку крепче. Острое лезвие оставило неглубокий, но чувствительный порез на запястье. Это было сложнее, чем она думала… хотя бы даже физически. А может, замахнуться и рубануть ему по руке, как следует?! Не успела она соблазниться этой мыслью, как с воем Роджер вскочил на ноги, сбросив её с себя и машинально отбив рукой нож — так, что он блеснул в темноте и упал на землю.