Приключения начались еще на воротах. В этой заставе всё было устроено похожим с Тикандерогой образом.
Аида и Роджер приехали туда, когда солнце уже стояло в зените: оранжевая прерия с дрожащей от жары линией горизонта казалась раскалённым адом.
Голова у Аиды горела от жара и боли, и она постоянно просила пить: к чести Роджера, он ни разу ей не отказал и в итоге на половине пути не сдержался — оскалившись, нахлобучил на неё собственную шляпу.
Правда, у заставы забрал обратно и легко щёлкнул пальцами по поле, опустив её на глаза.
У высокого частокола с них спросили документы, и Роджер в ответ на это зачем-то продемонстрировал своё плечо. Аида удивлённо обернулась и увидела на мускулистом бицепсе чёрную татуировку, на которую прежде не обращала внимания: треугольник с глазом в центре.
— Добро, — протянул усатый немолодой мужчина с сигаретой в уголке рта. — А она…
Он поглядел на девушку с прищуром, скользнул взглядом по открытому рваному платью, изморённому лицу и обожженной руке.
— Помощница моя, — небрежно сказал Роджер, скрутив в трубочку купюру, которую вынул из кармана штанов. — Домоуправительница. Я без неё как без рук.
— А есть у тебя он? — усмехнулся мужчина и спрятал в ладони банкноту, прищурившись. — Дом-то?
Роджер смолк. Даже грудь его у Аиды за спиной, кажется, не вздохнула, когда положено. Он опустил лицо, пряча его в тени шляпной полы, и дыхание овеяло её плечо.
— Будет всё, — наконец произнёс спокойно. — И дом будет. Я тут как раз по вопросу заработка.
— И чем зарабатывать собрались, мистер…
— Янг.
Аида посмотрела по сторонам. Собравшиеся на стене форта мужчины с ружьями с любопытством глядели в ответ. На лицах у многих были скабрезные усмешки, и, вопреки первому желанию — просто отвернуться — она презрительно скривилась.
— Охотник я, — туманно ответил Роджер тем временем. — Пустошный. А вообще, не прочь бы приобрести в здешних местах пару лошадок. С кузнечным делом знаком…
— Нам кузнец не требуется, — грубовато откликнулся дозорный. — А чудовищ у нас давненько не видали. Всех переловили, наверное. Хотя, ладно. Проезжайте, мистер. Лишние руки всегда в дело пойдут.
Он махнул рукой наверх, на частокол, и двое мужчин, кивнув, исчезли со стены, а тяжёлые ворота перед нами медленно распахнулись, снятые с засова.
— Помните правила Форта Вест-Крик. Не стрелять на улицах и в салунах, не портить общественные места и имущество, и ещё — скупка и продажа красного песка запрещены. Да, при любом споре вы разрешаете проблемы устно или с мировым судьей: у нас те, кто затевает дуэли, долго не живут.
От последнего пункта у Аиды по спине пробежали мурашки, но Роджер спокойно кивнул:
— Принял, командир.
— Ну хорошо, ковбой. Пропусти!
Так они и очутились в форте Вест-Крик.
Гнедая кобыла, прядая ушами, послушно пошла после толчка шпорами, и они неторопливо въехали за ворота, плавно покачиваясь в седле. Внутри уже поджидали мужчины с оружием и тоже верхом, и Роджер процедил Аиде в шею:
— Тепло, однако, встречают.
— Такого, как ты, я бы встречала сразу пулей в лоб, — холодно откликнулась она, но уже спустя минуту поняла, как была неправа.
Глядя на её потрёпанный, откровенный наряд, фортовые мужчины отреагировали очень однозначно. Один присвистнул вслед, второй сказал какую-то скабрезность своим, отчего ещё двое захохотали. Аиде стало не по себе. Самый молодой из них, с волосами пшеничного цвета, выглядывавшими из-под шляпы, не сдержался и воскликнул:
— Почём сдаёшь свою женщину, ковбой?
Это было оскорбительно. Она холодно взглянула на паренька. В ушах зашумело, а он всё не унимался под смешки товарищей:
— Сбавишь цену? Товар-то порченый.
Она накрыла следы ожогов на плече рукой и проглотила те слова, которые хотела высказать в лицо юнцу. Она всегда удивлялась человеческой глупости и чёрствости.
Да, было всё ещё непривычно и неприятно видеть на теле шрам от ожога. Она ощущала его как нечто инородное, с одной стороны — и очень личное с другой, и сейчас ненавидела тех, кто додумался нацепить на неё это проклятое, издевательски откровенное платье.
Однако смешки стихли, когда Роджер, усмехнувшись, расслаблено положил ладонь Аиде на живот.
Я рядом, беспокоиться не о чем.
А вторая его рука, сжимавшая поводья Пули, легко отодвинула вырез на юбке спутницы — и мужчины, начавшие было свистеть, заглохли, когда увидели под шнурком на чулке здоровенный писмейкер.
Молча, Роджер оставил руку с поводом на её бедре, и сопротивляться или отталкивать её Аида не спешила, мстительно глядя на наглецов.
Сейчас они с Роджером были заодно. И она это оценила.
Мужчины остались позади, но никто не шутил и не кричал больше им вслед. Аида сразу отодвинула руку Роджера со своей ноги и опустила юбку.
— Ты всем так однозначно решил показать, что уже покувыркался со мной в постели? Ладно, у тебя это получилось.
Роджер хмыкнул. Он крепко вжал Аиду спиной в свою грудь, отчего она застыла и замолкла, и шепнул:
— Я сейчас держусь из последних сил, крошка. У меня перед глазами звёзды, и не с флага. Так что сейчас мы доберёмся до Эстель, а там можешь хоть морду мне набить за оскорбительное поведение.
— Договорились, — мрачно сказала она, но нахмурилась.
Прошло всего несколько часов, а она уже поняла простую истину: план сбежать одной так или иначе провалился бы.
Она не умеет добыть себе еды, не знает, где заночевать, не может сама защититься от тех, кто решит пристать к ней, убить, изнасиловать или обокрасть. Да она бы даже из пустошей не выехала! Ведь это Роджер знал точную дорогу до заставы.
Только сейчас до неё начало доходить, как сильно ей повезло, что Роджер предложил сделку. И потому она просто буркнула:
— А кто такая Эстель?..
— Скажем так, — вздохнул он и тряхнул повод, неспешно двигаясь по длинной людной улице Вест-Крик, — не уверен, что вы друг другу понравитесь…
Кобыла шла к окраине города, где располагалось всё больше жилых домов, и остановилась у коновязи, где уже была привязана спокойная, рыжая упитанная лошадка. Даже выражение черепа вместо морды было каким-то флегматичным.
Роджер склонился к Аиде ближе и горячо заговорил прямо в ухо, так, что она вздрогнула и выпрямилась:
— А теперь слушай. У меня к тебе есть весьма конкретное деловое предложение.
— Я внемлю, — мигом ответила, впрочем, отодвигая с живота его широкую ладонь. Роджер с завидным упорством водворил её на место.
— Это дом мистера Эбенезера Барта, так вот. По профессии он доктор, притом очень недурственный. Уже была возможность в том убедиться… и не раз… — Роджер на секунду смолк и устало приткнулся лбом ей в плечо. Пришлось им дёрнуть, чтобы он пришёл в себя и продолжил. — Кхм, прости… Да. Мистер Барт… С его дочерью, Эстель, меня не то чтобы связывали отношения. Но было…
— Что? — вяло спросила Аида, и Роджер в ответ лишь промолчал. — А… оу…
это самое было?
— То, о чём не нужно знать её отцу, и что не сделает чести девушке из приличной семьи, — недовольно произнёс он. — Не уверен, что она хорошо меня примет.
— С чего? — закатила Аида глаза и ехидно продолжила. — Думаешь, один раз с ней переспал, и всё? Незабываемый? Обрёл статус навеки возлюбленного? Откуда у тебя вообще эта паранойя?
Вместо ответа Роджер с кислым видом залез рукой в седельную сумку и вытащил оттуда внушительную стопку писем, перевязанных бечёвкой. Аида замолчала и смущённо окинула её взглядом.
— Хранишь из сентиментальных чувств? — наконец съехидничала, отчего даже полегчало. Роджер неловко засунул письма назад и первым тяжело спрыгнул с лошади.
— Нет. Просто какие-то из них мне действительно дороги.
— Дело твоё, на растопку тоже сойдёт, в конце концов… Так что там у тебя за деловое предложение? Для дельц
а ты очень расплывчато говоришь.
Роджер придержал лошадь под уздцы, поправил шляпу на голове и взволнованно начал:
— Если Эстель увидит меня, считай, конец. Она настроена очень серьёзно.
— Ну так и всё, — улыбка не желала покидать лица: полная ехидства, прилипла к губам, явно выбешивая беднягу Роджера. — Считай, будет вскоре твоя мисс Барт миссис Янг…
— Ты невыносимая, дерзкая, любопытная девка!
— То дерзкая, то любопытная… — Аида развела руками. — И зачем тебе такая компаньонка сдалась, Роджер. Бери в помощницы покорную и на всё готовую Эстель!
Он взглянул на неё с такой неприкрытой мукой, что она едва подавила желание зловеще рассмеяться. Перебрала поводья в руках и скромно заметила:
— Ты хочешь предложить мне устранить Эстель? Я не работаю убийцей. То, что я подстрелила тебя, было в общем-то случайностью. Ну или результатом того, что ты всё-таки идиот.
Роджер опять воздел глаза к небу.
— Мне нужно от тебя конкретно вот что. Притворись моей любовницей, — он неприязненно поднял на Аиду взгляд и добавил. — Понимаю, трудно поверить в то, что у такого мужчины как я может быть такая пара, как ты.
— Это чего ещё? — возмутилась она вполне справедливо и вскинула брови. — Красавчик, ты себя в зеркало видел? У тебя из кожи на лице остался примерно ноль. Ты в бегах. Тебя даже собственная лошадь игнорирует.
— Пуля просто дура, она всех игнорирует, — отмахнулся Роджер. — Но ты дослушай. Взамен я предложу тебе кров, пищу и протекцию. Вдобавок, я сам заплачу за твою одежду — потому что на это убожище не хватает смотреть даже моих сил. А от выручки могу предложить тебе десять процентов.
— Десять процентов? — она разочарованно вытянулась лицом и тут же сдула прядь волос, зазолотившуюся на солнце, со лба. — Пфф, Роджер. За десять процентов покажи Эстель и её папаше свою левую руку и сообщи, что ты безумно в неё влюблён. Сорок процентов.
— С ума сошла?! — вскинулся Роджер и поморщился от боли, приложив руку к собственному животу. — Ох, проклятье. Пятнадцать.
— Тридцать пять, — не стала слишком уж настаивать Аида.
Роджер скрипнул зубами:
— Двадцать. Больше не дам.
— Двадцать пять, — невозмутимо продолжила она торг. — Но спим мы с тобой отдельно.
— Ещё бы, конечно отдельно! — содрогнулся Роджер. — Но хозяйственными делами занимаешься ты.
— Все тяжести носишь, как полагается мужчине, ты, — не согласилась она, сразу решив обсудить все детали предстоящего быта.
Со стороны это было похоже на сварливое бормотание двух давно сошедшихся супругов.
— Договорились, — сказал вконец измученный Роджер и протянул руку в перчатке. Аида взялась за неё, желая скрепить договор рукопожатием, однако подлец рванул её себе на грудь и стянул с седла. Она сердито откинула назад упавшие на лицо волосы. — И пожалуйста, не профукай дело. Если хочешь, чтобы я помог тебе, помоги мне: мистер Барт должен меня на ноги поднять, иначе куковать тебе, дорогая, без документов где-нибудь в одиночестве в борделе… но только не в таком, как у Ясмины.
— Поняла, — мрачно произнесла Аида. Роджер с таким же смурным лицом предложил ей руку, и она скривилась, но её приняла.
Пара поднялась по пыльным, занесённым песком деревянным ступенькам на террасу. В окнах было темно, и Роджер озадаченно занёс кулак над дверью, желая постучать в неё, как вдруг сбоку послышался изумлённый девичий голос:
— Роджер?!
В ответ он крепко стиснул ладонь Аиды, а она встала рядом с максимально доброжелательным выражением лица.
Со стороны это выглядело так неестественно, но миловидная девушка с русыми волосами, забранными в невысокую причёску с голубым бантом, встала неподалеку, разглядывая каждого из них — а потом уже парой. Взгляд метался по скреплённым рукам. Наконец она, совладав с собой, повесила на сгиб локтя корзинку, прикрытую тряпкой, и мило улыбнулась. Всё это несколько не вязалось с перекошенным от злости лицом и красными щеками, но то уже мелочи…
— Роджер Янг! — корзинку она поставила прямо на террасу и быстро подошла к Роджеру, повисая у него на шее. Аиду отстранили вбок. — Почему ты не сказал, что приедешь?! Как давно я тебя не видела?
— Пять месяцев, — бормотнул Роджер и неловко приобнял девушку одной рукой, морщась. Под накинутым на плечи пыльником было не видно его раны. — Погоди, Эстель, не сдавливай. Скажи лучше… отец сейчас дома?
— Он в соседней лавке, — отмахнулась она и защебетала дальше, положив руку на костяную щёку. — Да что тебе отец?! Неужели по нему скучал больше… — указательный палец вдруг скользнул по подбородку, а там и коснулся груди под безрукавкой. — … чем по мне?
Да, теперь я отлично понимаю Роджера и даже готова скинуть ему те пять процентов, чтоб он их пропил, — подумала Аида.
Он так крепко стиснул её руку, что у неё заболели пальцы — и она решила, что пора вмешаться.
Покуда девица упрямо радовалась их встрече, Аида приложила все усилия и ужом скользнула буквально между ними, отодвинув руку девушки своим плечом.
— Роджер, детка, а это — что? Дом того самого доктора Барта, о котором ты мне говорил?
От такой наглости Эстель замерла и даже отпрянула на секунду от него. Но не успела Аида продолжить, как Роджер устроил настоящее представление.
Свет в его глазницах погас. Он пошатнулся и выскользнул из женских рук, ничком рухнув на террасу без сознания в туче пыли.
Что тогда приключилось!
— Роджер! — испугалась Эстель и бросилась рядом на колени, не жалея красивого голубого платья.
— Чёрт возьми, Роджер! — Аида не теряя времени даром тоже упала рядом с ним. — Бога ради, Эстель, твой отец же врач?!
— Я могу сбегать за ним, — растерялась она.
Но долго размышлять не пришлось. На наши крики к дому подошёл полноватый мужчина с темной щетиной, в опрятном костюме, в тонких овальных очках. Взгляд был спокоен, уголки тонкого рта опущены вниз. Рядом с ним шла хорошенькая девочка, на вид — лет семнадцати. Простенькое серое платье и белый фартучек подчеркивали её свежую, хрупкую красоту. Тяжёлые темно-русые волосы были забраны в низкий пучок.
Она охнула, первой метнувшись с корзинкой в руке по лестнице — к дому, и опустилась уже третьей рядом с Роджером, со всей детской искренностью расплакавшись.
Мужчина сохранял предельное спокойствие. Он остановился на ступеньке и снял свои очки.
— Роджер Янг… — вздохнул мистер Барт. — Опять ты попал в передрягу.
— Что делать?! — сразу спросила девочка. Она, пусть и плакала, но держалась стойко.
— Надо занести его в дом, — сказал мистер Барт твёрдо для человека такой безобидной внешности. Девушки стихли и внимательно прислушались к нему. — Кэти, ты поможешь мне в кабинете. Эстель, займёшься гостьей. Сейчас мы все вместе занесём его в дом, один я не справлюсь. Ох, Роджер…
***
Чай уже давно остыл.
Аида лениво смотрела себе в чашку, подпирая щёку рукой.
Мистер Барт исчез вместе с Роджером в одной из комнат и не выходил уже несколько часов. Всё это время они с Эстель провели в холодном молчании: младшая дочка Барта, милая девочка по имени Кэтрин, ушла вместе с отцом, чтобы ему помогать, и периодически металась на кухню то за ветошью, то за бинтом, то за чистой водой.
Ближе к ночи всем стало ясно, что с Роджером дело плохо. Впервые Аиде стало не по себе. Она крепко сжала салфетку в пальцах и нахмурилась, уставившись на покрытую кружевной салфеткой поверхность стола.
— Ладно, — Эстель прервала молчание, поджав губы, и отложила вышивку в сторону. — Пожалуй, тебе стоит отдохнуть. Наверняка отец будет занят с Роджером до утра. Так что — пойдём, я покажу тебе, где расположишься.
— Спасибо.
Двухэтажный дом Бартов был тихим, чистым и уютным.
В гостиной стояли напротив входной двери большие напольные часы. В буфете за стеклом белела посуда, которую они доставали наверняка по торжественным случаям. Мебель была разной: какая-то сколочена более грубо, как скамьи у стола, например, а какая-то выглядела очень даже изысканно. Аида с удовольствием осматривалась, пока поднималась следом за Эстель на второй этаж по широкой лестнице, укрытой на ступенях простым тканым ковриком.
Прислушалась к звукам за закрытой дверью на первом этаже. В кабинете негромко говорил мистер Барт:
— Не будь ты заражён, Роджер, и не будь таким крепким, ещё вчера бы лёг в землю. Как же ты так умудрился?
Вторил ему тихий мужской стон.
Эстель строго взглянула на Аиду, и она поспешила следом. Они поднялись на второй этаж; коридор был слабо освещён далёким фонарём.
— Вот наша с Кэти комната… — она толкнула первую дверь и пристально, с затаившейся в карих глазах неприязнью, посмотрела на Аиду. — Пока Роджер не придёт в себя, поспишь здесь.
В девичьей спальне было две одинаковых деревянных кровати, аккуратно убранных вышитым постельным бельём.
Одеяла в стиле пэчворк, пестря разномастными лоскутами, были единственным жизнерадостным пятном в скромной обстановке.
Керосиновая лампа на столе. Шкаф. Маленький табурет с латунным тазом и крохотное серебряное зеркальце на стене, такое маленькое, что ладонь легко его закроет. Вот и вся комната.
— Если что нужно, — сказала Эстель, закрывая дверь, — я внизу.
Аида с облегчением вздохнула, оставшись одна. Уже наступила ночь. Вчера она не сомкнула толком глаз, а потому сейчас, подумав, раздеваться или нет, устало опустилась прямо в одежде поверх покрывала. Просто вытянуться и прикрыть глаза… каждая ноющая после езды верхом мышца заныла ещё сильнее.
Дурацкую косу она из последних сил расплела, иначе от неё болела голова. Ботинки тоже скинула, и вот, тихонько шевеля пальцами ног и понимая, насколько их сбила и стёрла, пока шла по пустыне, подумала, прежде чем уснуть:
ещё бы знать, что с этим остолопом всё в порядке, и можно жить…
***
Спросонья Аида почувствовала, как кто-то тихо, ласково гладит её. Рука была тёплой.
Она сонно зажмурилась и приластилась к ней, потому что прикосновения похожи на материнские, и ей вдруг почудилось…
— Аида… — ласково произнёс тонкий голос, и она тут же открыла глаза и резко села.
Перед ней была Кэти. Она была одета в фисташкового цвета платье, очень похожее на вчерашнее. Сидела на краю постели и с осуждением вздохнула:
— Ты так и уснула поверх одеяла. Пришлось накрыть тебя уголком, ночью было холодно…
— Спасибо… — голос со сна был сиплым и грубым. Аида зевнула, прикрыв рот рукой, и взъерошила на затылке волосы. Кэти всё это время продолжала с любопытством наблюдать.
События вчерашнего дня настигли с молниеносной скоростью, и Аида прервала зевок, тут же спросив:
— Ну и как он?!
Под ложечкой засосало. Она ожидала плохого ответа, потому что Кэти как-то погрустнела.
— Очень слаб, а рану ему неряшливо разворотили ножом! Отец ещё удивился, как он держался так долго верхом.
Аида покраснела, а Кэтрин задумчиво спросила скорее у себя:
— Кто же его подстрелил… — но тут же сделала выводы, печально опустив уголки губ. — Глупый вопрос. Он же пустошный охотник… а у них всегда много недругов. И всё же, — она жалобно посмотрела на Аиду. — Я надеюсь, это не законники? Он же не сделал что-то дурное?
Аида медленно покачала головой, наблюдая за тем, как на девичьих щеках снова проступил румянец.
— Вот и хорошо, — уже веселее отозвалась Кэти. — Ничего не бойся, Аида. Папа обязательно поставит нашего Роджера на ноги. Он уже пришёл в себя и просто спит, а ты… — она запнулась, смутилась и наконец спросила. — А ты ему часом не сестра?..
Аида снова покачала головой, перебирая в руках грязный подол платья.
— Я его компаньон, Кэтрин, и мы с ним
вместе, понимаешь? — тихо сказала и увидела вдруг на лице девочки какую-то странную тень. Не так, как Эстель, она отреагировала на эту новость по-своему. На миг её лицо дрогнуло, и все черты заострились. Но уже через секунду девочка, совладав с собой, через силу выдавила улыбку, хотя и сказала очень искренно:
— И я тебя понимаю. Роджер — наш замечательный. Надёжнее не сыскать.
С лица Аиды можно было писать картины. Она изумлённо изогнула бровь: это Роджер-то замечательный? Но у малышки Кэти наверняка есть свои причины так говорить.
Кэтрин спохватилась и неожиданно взяла её за руки, крепко стиснула их:
— Я, правда, очень рада за него! — она вздохнула. — Если что не так, не обращай внимания на мою ребячливость. Я просто… — она замолкла и вдруг улыбнулась. — Неважно. Раз такое дело, надо бы привести тебя в порядок. Давай я наберу тебе ванну.
— У вас есть ванна?! — обрадовалась Аида.
— Есть. Папа этим озаботился. И переодеться тебе стоит. Вряд ли в этом наряде тебе удобно.
И она мягко кивнула на видавшее виды грязное платье.
— Но у меня нет никакой другой одежды, — призналась Аида смущенно и добавила. — Багаж пришлось оставить, когда мы с Роджером бежали.
— Ого! — расширила глаза от восторга Кэти и захлебнулась вопросами. — За вами гнались? Кто, бандиты? Нет… наверно, точно законники! А вы отстреливались? Скольких Роджер убил? А ты умеешь стрелять?! Верно, умеешь.
Не дав ей ответить ни на один из вопросов, Кэти подошла к шкафу и, распахнув обе дверцы, вытащила два платья.
— Какое тебе больше нравится? — просто спросила она, и Аида всмотрелась.
— Мне — оба, но… — она беспомощно развела руками. — Это, наверное, платья Эстель, а я полнее в бёдрах и больше в груди. Боюсь, они мне малы.
Кэти задумчиво закусила щёку изнутри, почесала кончик носа. Глаза её вдруг блеснули, и она с коротким «я сейчас» выбежала за дверь.
Вернулась буквально через несколько минут, а в руках держала пару светлых платьев и одно темное. Кинула их на одеяло и посмотрела на свою гостью довольным искрящимся взглядом:
— Вот! Мамины. Выбирай любое, а хочешь — хоть все.
Аида смутилась, пригляделась к тканям и коснулась их рукой. Такие хорошие на вид. Отделка дорогая.
— А твоя мама не будет против?
Но Кэти в ответ на это лишь улыбнулась, хотя светло-зелёные глаза обрели какое-то странное, возвышенно-печальное выражение.
— Точно нет, — усмехнулась она и мягко разгладила светло-розовый подол. — Матушка уже как седьмой год на небесах, в Царствии небесном. Упокой Господь её душу… а платьям что, истлевать в шкафу?
Она подхватила темное и приложила к Аиде.
— Будешь носить, мелькать перед глазами. А я вспомню маму. Чем не благое дело?
