***
Спустя пару дней Хатидже вместе с Валиде Султан вернулись из Эдирны. Свежий воздух и нахождение на расстоянии от места недавней ментальной разрухи пошло сестре Сулеймана на пользу, однако увидев Хюррем в своих владениях её позитивный настрой потихоньку улетучился. Паша встретил супругу тёплыми поцелуями и словами о столь долгой разлуке, пусть и понимал, что от части делает это лишь для вида заботливого мужа и во избежание очередной истерики о том, как он холоден со своей женой. Хюррем подошла вслед за Ибрагимом и поклонилась. Хатидже ответила ей короткой улыбкой и лёгким кивком головы. Платья, шёлковые платки и рукава развевались на ветру, пока Династия воссоединялась вновь. Наконец истратив силы на этикет, Хатидже то ли из вежливости, то ли от любопытства решила бросить: -Хюррем, как ты? Выглядишь не важно. Что-то случилось? - Госпожа, благодарю вас. Несколько дней меня мучила лихорадка, но, слава Аллаху, сейчас всё хорошо, - вновь пауза. Слышно только лёгкую песнь ветра и шелест зелёных листьев. - Госпожа, пройдёмте внутрь, - Визирь приобнял жену и поспешил увести её во дворец. Хасеки не стала плестись хвостом и прошла в беседку, дабы подольше насладиться тёплым весенним вечером. Ей сегодня и вправду было хорошо. Она чувствовала себя спокойно, даже умиротворённо. Заходящее за горизонт солнце приятно слепило глаза. Хюррем прикрыла веки, наслаждаясь этой минутой уединения. Кажется, даже задремала. Вырвала её из идилии служанка Хатидже Султан: - Госпожа, вы в порядке? Паша и Госпожа ждут вас, всё готово к трапезе, - Кадина недовольно поморщилась, встала, и оттряхнув платье, прошла внутрь дворца. Трапеза прошла спокойно. Ибрагим рассказывал супруге о каких-то дворцовых делах и поручениях Повелителя. При упоминании Сулеймана сердце рыжеволосой Госпожи пропускало несколько ударов. Скоро она покинет это место и вернётся к своей обыденной гаремной жизни. После ужина Хюррем в компании Хатидже пошла в хаммам. Пусть обе они чувствовали некое напряжение в воздухе, каждая пыталась завязать беседу, не затрагивая темы, что просыпали бы соль на ещё незатянувшиеся раны. Рядом с каждой из Султанш лежали блюдца с уже нарезанными фруктами, которые повара сами чистили и укладывали без ножей и других острых предметов после попытки сестры Султана уйти из жизни, также подали ароматный яблочный чай. В очередной раз запуская в рот дольку мандарина, Хатидже всё же решила поинтересоваться: - Хюррем, из-за чего ты на несколько дней слегла в постель?, - она медленно жевала фрукт, изучая кофейными глазами лицо рыжеволосой Кадины. Та, в свою очередь, немного потупила взгляд в пол, дожидаясь, пока служанка ополоснёт ей спину, а потом собралась с мыслями: - Я бежала из ссылки, - Хасеки подняла глаза на Госпожу, уже ожидая увидеть презрение, - По пути в порт меня укусила змея, - она повернула ногу, чтобы показать шрамы от укусов, а затем вернула её в исходное положение - Она оказалась ядовитой. Ибрагим..., - Хюррем осеклась, глаза забегали пока мысли подсказывали правильные слова, - Нашёл меня без чувств. Я проснулась уже во дворце, подле сидели лекари. Хатидже сделала глоток чая, не находя подходящих под ситуацию выражений. Выдавив из себя что-то на подобие слов сочувствия и поддержки, она надела атласный персиковый халат и удалилась в покои, оставляя Хасеки в раздумьях. Горячая вода стекала по коже, унося с собой пену, от мытого тела пахло лавандовым мылом, а мокрые длинные волосы щекотали шею и выпирающие лопатки. Хюррем отослала служанок, говоря, что дальше справится сама. Когда её оставили одну, она начала пальцами массировать сначала затёкшую шею, затем белоснежную грудь, после переходя всё ниже и закончив израненными ступнями. Пар заметно удушал, от него мутило в глазах. На лбу появилась испарина, собственная кожа начала обжигать. Госпожа уже успела пожалеть о том, что заставила дожидаться джарие снаружи, но ей уже не хватало воздуха, чтобы позвать кого-нибудь. Аккуратно ступая, она оделась и вышла из раскалённого помещения, чуть не упав прямо на верную Нилюфер. Служанка быстро среагировала и, держа под руку свою Госпожу, отвела ту в покои. Уснуть сразу, после того как она буквально рухнула на кровать, ей помешала музыка. Визирь играл для супруги колыбельную на скрипке, а так как покои Кадины находились практически прямо под спальней Хатидже и Ибрагима, то она прекрасно всё слышала. Голова гудела. Госпожа закрыла уши ладонями, но это мало чем помогло. Вдруг мелодия резко прекратилась и послышались приглушённые голоса. Из всего разговора, Хюррем поняла лишь то, что Ибрагим чем-то недоволен, а её Нилюфер его о чём-то оповещала, скорее всего, о её состоянии. Затем она уловила непонятный шум, а после - тишина. К тому моменту у Хюррем уже закрылись глаза. Мелькали воспоминания. Вот она едет в повозке в ссылку, тут она бежит по ночному лесу, здесь она сидит в трюме на корабле. Словом, её окутала дрёма, ровно до того момента, пока на её лоб не опустилась холодная женская рука. Рыжеволосая дёрнулась в испуге и привстала на локтях: - Хатидже? Что-то случилось? - Это я хотела спросить у тебя. Как ты? Мне доложили, что у тебя вновь слабость, ты чуть не лишилась чувств по дороге до покоев, - сестра мужа надавила на грудь и Хюррем вновь опустила голову на подушки. - Всё нормально. Просто в хаммаме было душно, вот и всё, - она улыбнулась, - Не беспокойтесь за меня, Госпожа, возвращайтесь в постель, - её рука накрыла одну из рук Хатидже и немного сжала. - Я прикажу слугам подать воды и лекарство. Кажется, у тебя вновь начинается жар. Впредь если тебе что-нибудь понадобиться - не стесняйся просить у меня, - Госпожа встала, аккуратно освобождая руку от прикосновений Кадины и, пожелав спокойной ночи, скрылась за дубовыми дверьми.***
Вечером следующего дня Повелитель приехал к сестре на семейный ужин. Ибрагим и Хюррем, что сидели напротив друг друга пару раз обменялись короткими, но очень говорящими взглядами. Основное же время Хасеки молча глядела в тарелку, мысленно благодаря Аллаха за то, что на этот раз Принцесса не увязалась за Султаном на трапезу. Сулейман внимательно вникал в рассказы сестры об Эдирнах и принимал от неё благодарности за эту "оздоровительную" поездку. Паргалы, как и Хюррем, на самом деле был отстранён от ужина и от всего происходящего в целом. Его мучило вожделяющее чувство, связанное с рыжей Кадиной, сидящей от него буквально в метре. Их ночь любви отпечаталась у него в памяти глубоким клеймом, внутри бурлило желание повторить содеянное. За окном сгущались тучи, похожие на скачущих чёрных жеребцов. Гудел ветер, отголосками своими проникая в уши и шепча каждому о своём, наболевшем. Все присутствующие за ужином поняли, что пора заканчивать трапезу. - Повелитель, не хотите ли остаться сегодня у нас? Кажется, что погода портиться, не стоит торопиться. - Извини, Хатидже, но мне нужно отвезти Хюррем обратно во дворец, - Султан накрыл своей ладонью ладонь супруги, после чего вновь перевёл взгляд на сестру, - В следующий раз я обязательно приму твоё приглашение. Все встали из-за стола и поклонились. Когда Хасеки скрылась в дверях, Сулейман, собиравшийся проследовать за женой, вдруг развернулся и подошёл к своему Визирю, положив руку тому на плечо: - Ибрагим, ты тоже поезжай. Мне нужно передать тебе пару документов. К утру они должны быть подготовлены. - Как прикажете, Повелитель, - Ибрагим развернулся, и, оставив на лбу Хатидже невесомый поцелуй, удалился вслед за Султаном.***
- Матушка вернулась! Матушка вернулась!, - радостные Мехмет и Михримах побежали прямо в объятья смеющейся матери. Падишах зашёл вслед за женой. Наблюдая эту картину счастливого воссоединения, он сначала с улыбкой смотрел за происходящим, но затем велел служанке увести детей в кровать, убеждая их тем, что матушка сильно устала и нуждается в отдыхе. Как только они остались вдвоём, он жестом пригласил Хюррем сесть. Они сидели совсем близко, но каждый из них понимал, как сильно они отдалились после всего произошедшего. - Повелитель, я понимаю, что вы сердиты на меня, однако я хочу высказаться, - Сулейман в привычной манере опустил глаза, держа в ладони кисть супруги, показывая, что внимательно её слушает, - Не знаю, что сподвигло меня на столь глупый шаг. Мне казалось, будто близок мой конец, что вы не любите меня как прежде. Мой разум поддался и попал в капкан отчаяния! - Хватит, Хюррем. Я не сердит, - его медленный, убаюкивающий голос проник в самые низины её души, - Теперь ты дома. Всё вернулось на круги своя, однако я настаиваю на твоём отдыхе. Ты многое перенесла, впредь я не хочу узнавать о подобных злоключениях. Мужчина крепко обнял свою Хасеки, после чего вышел из покоев, оставляя ту наедине со своими мыслями. Султанша оперлась локтём о спинку дивана и со вздохом прикрыла глаза. Она избежала наказания за неудачный побег. Это хорошо. Вот только его манера, она... Изменилась. Он был будто безучастен и печален. Возможно, она просто не заставляла в нём более бурлить тот сгусток эмоций, как когда-то ранее, но женщина чувствовала - дело не в этом. Нависло ощущение, что Султан в ожидании чего-то плохого и начал подготовку заранее. - Госпожа, прикажете готовить постель?, - неуверенно подала голос Нилюфер-хатун. - Нет, лучше принеси мне чаю и подготовь платье. Мне надо встретиться с одним человеком, - служанка хоть и внутренне удивилась словам Султанши о встрече в столь поздний час, но возражать не посмела.***
Ибрагим сидел в своём кабинете, безучастно уставившись в одно слово в документе и, кажется, не смел шелохнуться. Он долго не спал. Веки тяжелели с каждой секундой, а зевал он уже чаще, чем моргал. Чуть не поставив чернильную кляксу на месте подписи Великого Визиря, Ибрагим всё таки решил отложить это дело и передохнуть. В конце концов документы нужны к утру и он точно успеет их перечитать и расписаться. Этот Шах Тахмасп. От него у Османской империи проблем больше, чем если бы все горожане собирали мятеж каждый месяц. Нет, это конечно не лучше, но всё же с бесполезными переговорами с персами и в ряду не стоит. Визирь вышел из-за стола, взял бутылку и вернулся на прежнее место. Плеснув в бокал немного красного сухого вина, Паша взял в руки любимую "Божественную комедию" Данте, вновь выискивая зацепку для работы мозга. Однако прочитав несколько строк и не запомнив ничего из прочитанного, Паша в подступающем бессилии захлопнул книгу и отложил. Затем отставил от себя вино, так и не выпив ни глотка. Ибрагим сам не заметил, как заснул. Разбудил его стук в дверь. Стучали видимо не в первый раз, понятно было по столь ярой попытке дозваться до него. Зевнув, Паша лениво протянул: "Войдите" и потянулся за бокалом. Отпив немного он оглядел вошедшего. Слабый свет от шаловлиго пламени свечей на столе дал сонными глазами увидеть женский силуэт, но не догадаться сразу по переливающимся огнём волосам что это - Хюррем Султан было не позволительно. - Чем обязан?, - отставив бокал в сторону, Визирь сделал вид, что занят документами, но заметив что Госпожа молчит уже с минуту времени, поднял взгляд, - Султанша, с вами все в порядке? В ответ кивок и больше ничего. Она прошелестела платьем и аккуратно села на тахту. Всё так же молча начала перебирать пальцы, а затем вдруг подняла голубые глаза, очевидно, сформулировав вопрос: - Что мне делать, Ибрагим? Это застало Пашу в расплох. Она пришла посоветоваться? В такой час? О чём? - Вы бы не могли уточнить, Госпожа. Я не понимаю, о чём вы говорите. - О Принцессе. Что мне с ней делать? Как убрать её с пути?, - Хюррем вновь опустила взгляд, только теперь сложив кисти в замок на коленях. Ибрагим Паша устало потёр переносицу и зажмурил глаза. У него здесь перед глазами куча неразобранных дел государства, а тут ещё и проблемы гарема подъехали. Про себя обдумывая, как мягче послать Султаншу спать до утра, он шугнулся лишь когда тонкая рука легла ему на плечо. Он повернул голову вправо, снизу в верх посмотрев на Хюррем вопросительно. Госпожа, заметив его оживление, показала пальцем на самую большую стопку бумаг и полушёпотом спросила: - Можно? Утвердительный кивок. Пальцами Хасеки отделила бумаги и взяла часть из них. Присела обратно на тахту. Документы о казни. Интересно. Она начала быстро пробегать глазами по именам и обвинениям, а затем откладывать пожелтевшие листы в сторону. Визирь вновь взялся за перо. Изучив документ, он поставил подпись, а затем и печать, утверждающую его должность. Так ещё один лист, и ещё. Он ловко заворачивал бумагу в свиток. Груда документов и указов постепенно начала убывать. Свечи тихо пронизывали разные части кабинета слабым светом. Полумрак и шелест пергамента. Через время Султанша вновь подошла к столу и забрала с собой оставшуюся часть приговоров. Паша посмотрел на тахту и подметил про себя, что Хюррем не просто изучает, но и сортирует указы. Рядом с ней лежали две стопки. Одна была явно толще, это видимо то, что ей точно не пригодится. А в соседней лежало от силы пять штук. "Что она задумала?", - вопрос возник сам собой, однако Визирь решил не мешать занятой Госпоже и поставил очередную печать. До его уха донёсся вопрос Хасеки, когда он читал письмо к Государю от одного из янычар. Ибрагим оторвался от написанного, положив пергамент перед собой, и, сложив руки домиком, внимательно слушая. - Кто такой Юнус? Знаешь о нем что-нибудь?, - она вновь бегло осмотрела написанное на листе, а затем повернула голову к Паше. - Юнус? Этот который избил жену и соседа?, - уточнил Визирь. - Да, написано только это. Есть история по подробнее?, - Хюррем зевнула, быстро прикрыв рот рукой, после чего вновь мимолётно скользнула по написанному тексту. - Юнус украл у купца Махмута его среднюю дочь - Салиху, и женил на себе. Долгое время спустя жена забеременела, однако муж ребёнку рад не был, ведь всю жизнь провёл за разбоем и кормить ребёнка было не на что. Тогда Юнус пошёл к соседу, где они вместе злоупотребили алкоголем и после какого-то конфликта на пустом месте, Юнус в гневе избил соседа до полусмерти и скрылся. Через два дня на базаре появилась избитая жена Юнуса и попросила помощи. Её привели к кадию. Рассказав всё, что знает, её отпустили, а Юнуса взяли под стражу. После моей подписи его казнят на базарной площади, - Паша наконец допил вино из бокала и подлил ещё. - Не подписывай его пока что, - Ибрагим с нескрываемым удивлением взглянул на Султаншу, - Он мне нужен. - Зачем? - Дело у меня к нему есть. Исполнит и тогда казнишь, - в голубых глазах мелькнула искра, а возможно это был лишь отблеск огня, Визирь не знал, - Он поможет нам решить проблему с испанской гостьей. Ведь она выходит из дворца лишь в христианскую церковь. И её охрана ждёт снаружи. Лишь после богослужения её сопровождают обратно в Топкапы. Этот Юнус, - Госпожа показательно ткнула пальчиком в лист, смотря при это в глаза Паше, - Имеет опыт воровать женщин. Он выкрадет Принцессу и отправит её на Родину. - Исключено, - заявил Ибрагим, вновь утыкаясь в бумаги, - Повелитель сказал всей Европе, что Кастильская Принцесса мертва во избежании войны. Вы представляете, что случится, если она доберется живой до берегов Испании? Нет и точка. - А если... - Нет. - Дай мне договорить, - Султанша встала и с недовольством начала наматывать круги по покоям, заломив руки за спину. В этом жесте Ибрагим тот час узнал самого себя, но не подал виду и продолжил слушать, - Хорошо. На Родину нельзя. Тогда в Бурсу? Она же там пропадёт без знания языка, верно? - Её разговорный уровень порядком возрос за время вашей ссылки, Хюррем Султан. Боюсь, там она может почувствовать себя как рыба в воде и без особых помех вернутся обратно. - Тогда, тогда..., - Кадина замолчала, остановившись, сложила руки под грудью и ритмично начала пробегать пальцами по предплечью, - Может, в Босфор? - Интересное предложение. Позволь спросить про план действий? - Всё так, как я предлагала ранее. Юнус выкрадет её из церкви, затем на лодке выплывет в море. Там покончит с Принцессой и вернётся, а здесь его будет ждать приговор к смерти. - А если не вернётся?, - Ибрагим позволил себе усмешку, но совершенно беззлобную. - А если не вернётся..., - Хасеки вернула ему хитрую улыбку и развернувшись спиной, села обратно на тахту, - А если он не вернётся, то твои руки, Ибрагим Паша, будут чуть меньше измазаны в крови.