Грани

– Между прочим, я испугалась, когда ты чуть не вырубилась в машине. Мы сидели в твоей студии, вернее, как сидели – я лежала на тахте, а ты сидела рядом, подтянув коленки к груди. Такой мелочью, как одежда, мы не заморачивались. Я вспомнила тот момент, когда сознание чуть не покинуло меня, и твой голос: «Бэла, что с тобой?!» Вот и не знаю, что именно возымело реанимирующее действие – почти уже забытое имя или шлепок по щеке, которым ты меня наградила. – Наташа, извини, я должна была тебя предупредить, понимаешь, – я быстро думала, как тебе объяснить, не рассказывая всей моей истории, – у меня была тяжелая травма, и во время восстановительных операций что-то случилось не то, в итоге я не могу надолго задерживать дыхание. – А сразу сказать об этом ты не могла? В мои планы твое убийство ну никак не входит! – ты наклонилась ко мне, чтобы утопить меня в своих черных глазах, и, чёрт, подозреваю, специально при этом развела коленки в стороны! Я не железная, открывшаяся передо мной картина не давала шансов, и я положила руку на твою промежность, а ты, приподнявшись, потерлась о мою ладонь уже влажными складками, и, прикрывая глаза, требовательно выдохнула: «Два пальца!» – Наташка! – простонала я, заваливая тебя и предоставляя требуемое. А ты мурлыкала и урчала, целуя мою шею и плечи, и уже этим практически доводя меня до экстаза. Ты мгновенно сообразила, что моя грудь мало чувствительна к ласкам, а вот плечи – слабое место, и тут же этим воспользовалась. Меня поражало, что мы вместе меньше суток, а такое ощущение, что уже прожили полжизни! Конечно, мы давно были знакомы, но одно дело – здороваться на выставках и концертах, а другое – близкие отношения. Когда искры, выбитые тобой, чуть угасли, я решила немного прояснить этот вопрос. Приподнявшись на локте, поднесла к твоим губам бутылку с водой, и, пока ты пила, спросила: – А всё-таки, чем я обязана такому твоему вниманию? Ты отвела руку с бутылкой в сторону, передавая ее мне, посмотрела внимательно: – Наверное, пришло время рассказать всё сначала. Дай мне сигарету, – попросила ты, не сумев дотянуться до пачки. Я дала тебе прикурить, и глядя, как тает облачко дыма, выпущенное тобой, приготовилась слушать. – Я тебя увидела на вернисаже моего отца. – На каком? В Манеже? – Да. – Погоди, но тогда тебе было лет десять! – Одиннадцать. А мне незадолго до этого кто-то отдал старую «Смену», и я таскалась с ней, как с великим сокровищем. Ты снимала открытие, и я смотрела на тебя, как на бога. Потом начали выступать музыканты, перешли к фуршету. Угол зала был отгорожен занавесом, там стоял стол, на котором лежала часть твоей техники. Я забралась за этот занавес и зависла над великолепием твоих объективов, смотрела на них, как завороженная, и тут услышала, что кто-то идет. Я не делала ничего плохого, но почему-то испугалась и нырнула под стол. Пришла ты со своей подругой. Сначала вы о чем-то говорили, а потом затихли, мне стало интересно, что происходит, и я осторожно выглянула. Вы с ней целовались, ты держала ее за талию, а она обнимала тебя за шею, а потом закинула ногу тебе на бедро. А я не могла оторвать от вас глаз, так это было красиво! Моя «Смена» была при мне, и я сделала несколько кадров. Музыка играла громко, щелчка затвора никто не услышал. – Наташа, боже мой! – я схватилась за голову, радуясь только тому, что тогда с Томкой нам не приспичило пойти дальше. Ты только усмехнулась: – Снаружи раздался какой-то шум, вы отстранились друг от друга, ты легко шлепнула ее по заду, отправляя в зал, а сама что-то стала выбирать на столе у меня над головой. Я боялась дышать, твои ноги были рядом с моим лицом, и я еле удерживалась, чтобы не прикоснуться к тебе, и вдруг люто возненавидела твою подругу, поэтому после, в зале, опрокинула на нее бокал красного вина. Никто не подумал, что это специально, и меня не ругали, а я ликовала вовсю! Наверное, тогда во мне и зародилась любовь к женщинам. Я очень долго пересматривала те фотографии, пряча их в книгах. Мое счастье, что их ни разу не нашли, они до сих пор у меня. – Что?! – Не веришь? Показать? Ты резво вскочила, быстро пересекла комнату, присела около стола, открыла ящик. Я просто зажмурилась, смотреть на тебя не хватало сил. Честно говоря, первый раз у меня была такая откровенно красивая женщина! И это несмотря на явно мальчишескую фигуру! Впрочем, нарочито женственные формы мне никогда не попадались, ну, или я их не выбирала. Этот факт, кстати, меня тоже интересовал – все мои партнерши были явно женского типа, а ты при своих огромных глазах с длиннющими густыми ресницами, нежном румянце, чувственных губах все-таки представляла собой мужской типаж, как и я сама. «Янке бы ты точно понравилась!» – неизвестно откуда выплывшая мысль заставила мое сердце остановиться. Ты, как будто почувствовав неладное, не вставая с корточек, обернулась: – Бэла, что-то случилось? Это имя тоже резануло по ушам, добавив мне боли, но я не хотела снова тебя пугать, судорожно вдохнула, заставляя свой организм вернуться к привычному ритму, и улыбнулась: – Слушай, может быть, ты не будешь меня звать так? – Ты не волнуйся, на людях я буду называть тебя Никой, а наедине пусть будет по-прежнему! Ты не думай, я не оговорюсь! Ты подошла, держа в руках конверт, села, прижавшись поясницей к моему боку. – А мы будем часто бывать на людях? – вырвалось у меня. Ты сразу резко обернулась: – А ты собираешься скрывать наши отношения? Погоди, ты хочешь сказать, что с Катей у тебя что-то серьезное? Или есть кто-то еще?! Ох ты, боже мой, я уже совсем забыла, как хорошеют многие женщины во гневе, а ты явно была возмущена! – Ну-ну, ты же сама не свободна, я же поинтересовалась твоей жизнью, – я примирительно погладила твою руку. – Ты про Ксеню? – спросила ты, а я кивнула в ответ, девушка с таким именем постоянно мелькала на твоей странице. – Я ей вчера обо всем написала и сказала, что больше мы с ней встречаться не будем. – Погоди, как вчера?! Откуда ты могла знать, что произойдет сегодня?! – Даже если бы ты сегодня не приехала, это бы ничего не изменило! Как я могу с кем-то быть, если знаю, что где-то рядом ходишь ты! – Погоди, погоди! – я села, развернула тебя к себе, – Наташка, я ничего не могу тебе обещать! Ты же ничего не знаешь… – Но ты же когда-нибудь мне всё расскажешь? – твои глаза вдруг так потеплели, что мне показалось, будто меня перенесло на залитый солнцем двор, на нагретый бортик у фонтана, и я поняла, что да, тебе когда-то я всё расскажу! Умом я сознавала, что правильно встать и уйти, не заставляя страдать еще одного человека, но с другой стороны, было ясно, что твой характер выдержит мою историю, и, главное, мне так хорошо было рядом с тобой, что я смалодушничала и никуда не ушла, а потянула конверт из твоих рук: – Так ты мне покажешь или нет? – Смотри, – ты достала фотографии. Было видно, что их часто рассматривали, края бумаги обтрепались. Я перебирала их и поражалась – если бы кто мне сказал, что это снимал ребенок, я бы никогда не поверила – настолько композиционно правильными они были! Да, при печати косяков хватало, фотографии можно было сделать гораздо лучше, но то, что было у меня перед глазами, просто поражало! По сути видны были только руки – обнимающие, ласкающие, съемка-то велась из-под стола, но это было очень хорошо! Я постучала пальцами по снимкам: – И после этого ты будешь говорить, что я мастер эротики? Если ты такое делала в 11 лет! – Это не я делала, а ты! Я только снимала! – И это мне говорит фотограф! – засмеялась я. – Это я говорю ТЕБЕ, – ты выделила последнее слово, чтобы у меня не было сомнений, что никому из заказчиков ты никогда ничего подобного не скажешь, – кстати, в самом деле я действительно в этом жанре не работаю. Иногда, конечно, снимала своих подруг, но заказы такие не беру. – Почему? На этом же можно хорошо заработать. При твоем-то таланте! – Наверное, я не умею так смотреть на посторонних людей. Вот как тебе это удается? Или же?.. – ты вопросительно посмотрела на меня. Ну уж нет, на такие твои подозрения я согласиться не могла! Да, я спала с некоторыми своими моделями, но, черт возьми, не со всеми же! – Наташа, это уже перебор! Я просто умею добиться от человека подобного настроения. – Соблазняешь? – ты улыбнулась, приопустив ресницы, заставляя меня опять тебя желать. Стараясь не показать своего настроения, чтобы не выглядеть маньяком, и переключить внимание со своих профессиональных приемов, я спросила: – А ты покажешь, что еще снимала в этом жанре? – Нет, – категорично ответила ты. – Почему? – удивилась я. – Мои же работы ты видела! – И хорошо, что не истыкала все иголкой! – фыркнула ты, – Между прочим, я очень ревнивая! – Да что ты говоришь! – засмеялась я. Догадаться об этом твоем свойстве было не трудно, – Ладно, оставим пока эту щекотливую тему. Давай вернемся к нашим баранам. Про твою детскую влюбленность я поняла, но столько лет прошло! – А она была не только детской, – ты повернулась и легла, прижавшись щекой к моей груди, – Позже я нашла тебя в соцсетях, ты много писала, выкладывала кучу работ, хотя фотография и не была твоей основной профессией. Благодаря тебе я путешествовала по миру, ты же много куда ездила, но все равно твои портреты я любила больше всего. Я научилась узнавать твою руку, даже когда ты не подписывала свои работы. И при этом всём я очень хорошо помнила, какой я тебя видела с твоей женщиной. Я выросла, стала появляться на разных тусовках, мы иногда пересекались, и ты здоровалась со мной, но как будто не замечала, и каждый раз уходила с кем-нибудь. А потом случилась та самая вечеринка в загородном особняке, ты помнишь? Я кивнула. Эту вечеринку я хорошо помнила. Так вышло, что на ней я была без кого-либо из своих спутниц и даже без сестры, некстати заболевшей. Праздник организовывал один наш заказчик, который остался очень довольным нашей работой, но оказалось, что он был хорошо знаком с твоим отцом, и пригласил вас. И ты обрушилась на меня во всем великолепии своих девятнадцати лет и еще, как теперь выяснилось, с большой влюбленностью. Нельзя сказать, чтобы мне чего-то тогда не хватало в жизни, но действовала ты очень грамотно, и вскоре мы с тобой сидели на перилах отдаленной беседки в саду. – Мне казалось, что я перенеслась в сказку про Золушку, – говорила ты, и твое дыхание щекотало мне кожу, – мы курили с тобой одну сигарету, оказавшуюся последней в твоей пачке, и, передавая её тебе, я все время старалась коснуться твоей руки, а ты совсем не пыталась отстраниться. Черт, лучше бы я думала про другую сказку! Потому что тут зазвонил твой телефон, который лежал рядом на перилах, и я успела прочитать высветившуюся фамилию. Я просто обалдела, я не знала, что вы настолько общаетесь. Я, конечно, видела твои концертные фотографии, но кого ты только не снимала! А тут ты в ответ на звонок, прозвучавший почти ночью, сказала: «Света, я сейчас приеду, мы всё разрулим, ты только не плачь!», и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что это значит! Ты даже вскользь не поцеловала меня, сразу уехала, а я вспоминала прикосновения к твоим рукам и думала, чем же ты сейчас будешь заниматься! Я шумно вздохнула. Твой рассказ невольно погрузил меня в очень тяжелые воспоминания, но мне не хотелось тебя прерывать, потому что даже звук твоего голоса действовал на меня. Кроме того, мне было интересно, как моя история выглядела со стороны. А ты продолжала: – Спустя какое-то время пошли слухи о скандале в одном московском клубе, потом что-то мелькнуло про Питер, а потом ты исчезла. Совсем. Я пыталась что-то разузнать, и выяснила только через общих знакомых, что ты уехала за границу. Это, конечно, бывает, но меня удивляло, что ты исчезла из всех соцсетей, перестали появляться твои фотографии, как будто тебя совсем не стало! И вот прошло столько лет, и я слышу твой голос, вижу тебя, до неузнаваемости изменившуюся, но живую! За одну минуту перевернулось всё! Даже когда ты меня узнала, и я осознала, что это действительно ты, я никак не могла себе поверить. Я ничего не могла делать, просто ждала, когда же ты позвонишь. Наступила тишина, в которой я отчетливо слышала стук собственного сердца. Всё, что я услышала, казалось нереальным, но живое подтверждение лежало сейчас рядом со мной, прерывисто дыша. Пока ты говорила, я в основном смотрела на твое лицо, но когда ты замолчала, поняла, что что-то не так, и опустила глаза. Ты беззастенчиво себя ласкала. Ухватив направление моего взгляда, ты остановилась, но я только качнула головой: – Продолжай, пожалуйста! Твоя рука снова пришла в движение, ты чуть развела ноги, чтобы было удобнее, а я не могла оторвать от тебя глаз: – Тебе помочь? – Поцелуй меня! Я наклонилась, обвела языком твои губы, осторожно поцеловала, словила вздох, и раздвинула их языком. Свою ладонь я положила тебе на бедро, ощущая колебания воздуха от движений твоей руки, и, когда ты, замерев на мгновение, выгнулась и застонала, вошла в тебя, упиваясь судорожным сокращением твоих мышц. Ты распахнула свои глазища, затянутые туманом, и в этот момент я окончательно поняла, что пропала, и жизнь моя пошла на новый виток.