Грани

– Доброе утро! – вот уже несколько дней я просыпаюсь от звука твоего голоса и затапливающего меня счастья. За последние три года я практически забыла это состояние, пытаясь запаять в уголках души тех, кто мне его дарил, и вот ты сумела повернуть время вспять. Нет, претензий я ни к кому не имела, прекрасно сознавая, что все катаклизмы в моей судьбе я устраивала себе сама, но это не мешало мне иногда сокрушаться о последствиях своих решений. Ты уже успела умыться и пошустрить на кухне, судя по доносящимся ароматам, а сейчас присела на край кровати. На тебе была легкая длинная туника, под которую я тут же забралась руками: – В шесть часов утро добрым не бывает! – Ага, сама же решила, что сегодня поедем ловить свет! – Это тот случай, когда о своей идее можно только пожалеть! – Просыпайся! Я сейчас тебя быстро разбужу! – твоя рука как будто ненароком очутилась под одеялом, скользнула по моему бедру. – Наташка, что ты делаешь, мы же никуда не успеем! – А мы можем в порядке исключения быстро! Ты молниеносно разделась и нырнула ко мне под одеяло. Совсем быстро у нас, конечно, не получилось, но выйти на улицу и поснимать мы всё-таки успели. Ты шла рядом со мной, и я откровенно наслаждалась безмятежностью наших отношений, понимая, что это не навсегда, хотя бы потому, что у меня всегда складывалось в жизни именно так. Надо мной довлело прошлое, и я знала, что рано или поздно мне придется приподнять над ним завесу и начать рассказывать, но меня несказанно радовало, что ты никак меня не подгоняла и не пыталась ускорить процесс, хотя было понятно, что тебя очень интересует всё, что происходило в годы, когда я выпала из поля твоего зрения. Ты вообще излучала странное глубинное спокойствие, которое никак не вязалось с твоим довольно активным поведением. Позавтракать мы зашли в кафе, я села за столик, предоставив тебе выбирать, что мы будем есть. Кафе подразумевало самообслуживание, и ты шла ко мне с нагруженным подносом, изящно огибая движением бедер попадающиеся по дороге стулья, и абсолютная ненарочитость этих действий напомнила мне Свету. У той тоже подобное получалось само собой. И по мере твоего приближения я всё явственнее ощущала волну тепла, которая, опережая тебя, захлестывала меня целиком. Я понимала, что это состояние неутолимого желания спустя какое-то время пройдет, но пока я им упивалась. – Слушай, сегодня вечером я иду на съемку на одну тусовку, пойдем со мной! Я смогу тебя провести, заодно поможешь мне, – сказала ты, усевшись за стол и отпивая кофе из чашки. – А кто там будет? – А тебе есть разница? – Судя по тому, что ты не хочешь говорить, меня что-то ждет. – Возможно, – ответила ты уклончиво, и я согласилась, больше потому, что не хотела проводить вечер без тебя. Когда мы подъехали к отелю, в банкетном зале которого должно было проходить мероприятие, я увидела баннер, посвященный какому-то музыкальному фестивалю, и мои подозрения усилились. Ты вышла, забрав аппаратуру, а я припарковала машину и пошла за тобой. Мне нравилось смотреть, как ты работаешь, хотя теперь уже трудно было найти то, что мне в тебе не нравилось. Гости в зале только начали собираться, ты привычно огляделась, оценивая пространство и его возможности. Я старалась держаться рядом с тобой, но не мешать. Народ всё прибывал, помещение наполнилось гулом, и вдруг среди этой звуковой какофонии я узнала знакомый голос и напряглась. Внутри меня всё похолодело, а в душе заскребли кошки. Диана прошла рядом с нами, к моему удивлению кивнула тебе, скользнула по мне равнодушным взглядом и пошла дальше. Я молчала, как рыба, пока она находилась вблизи, выдавать себя рядом с человеком, обладающим хорошим музыкальным слухом в мои планы не входило, а ты с улыбкой опустила голову: – Вот-вот, и молчи. – Да уж, один раз я уже вякнула не вовремя! – Ах, так? И что, уже раскаиваешься? – ты бросила на меня возмущенный взгляд, заодно кивком показывая на фотоаппарат, который просила подать. – Перестань, – я встала сзади и, передавая камеру, обняла тебя со спины, – В случае с тобой это была невероятная удача. Но вряд ли мне обрадуется человек, которому я когда-то съездила по морде. – Ничего себе, – присвистнула ты, – я даже не буду спрашивать, что, а вернее, кого вы не поделили! – Ты даже не представляешь, как многое мы делили! И снова я увидела твои удивленные глаза и поняла, что список вопросов ко мне, который ты мысленно формируешь, только растет и растет. Я с интересом и какой-то отстраненностью смотрела на Диану, пытаясь соединить её нынешнюю с моими воспоминаниями о тех давних событиях. Понимая, что быть узнанной мне точно не грозит, я успокоилась, и вдруг услышала детские голоса, а скоро и увидела, чьи это дети. Ну почему она именно сегодня взяла их с собой?! Я смотрела на детей, ощущая невероятную, ледяную, каменную тяжесть внутри. Я вспомнила, как они сидели у нас в гостиной, как бегали по дому, и как тогда звенело еще два детских голоса. А ты сразу присела, стала снимать их, а потом заметила, что я на них смотрю, и обернулась ко мне с таким счастливым выражением лица, что мне показалось, будто сердце мое разрывается в клочья. Всю торжественную часть я отстояла у тебя за спиной, боясь, что ты обернешься, но ты была занята работой, а я только иногда вкладывала в твою руку что-то, что тебе было нужно, и пыталась справиться с затапливающей меня болью. Но когда обязательный официоз был закончен и все стали активно перемещаться, я не выдержала, сорвалась с места и быстро ушла в сторону туалета. В кабинке я прижалась к холодному кафелю, и только старалась не завыть. Слезы душили, текли из глаз, я встряхивала головой, чтобы они слетали со щек. Мне было невыносимо! Мысль о детях была единственной, которая то и дело заставляла меня сомневаться в правильности выбранного пути, но сейчас ничего нельзя было сделать. После того, что я натворила, дороги назад, наверное, не существовало. – Бэла, ты здесь?! – услышала я вдруг твой голос, и, судя по тому, как ты меня назвала, снаружи никого не было. Я не выдержала и всхлипнула. Ты распахнула дверь и ворвалась ко мне. – Что с тобой?! Ты прижалась ко мне, покрывая моё лицо торопливыми поцелуями, потом резко захлопнула дверь и щёлкнула замком: – Дорогая моя, не плачь, пожалуйста, скажи, что для тебя сделать? Я обхватила твою голову, зарылась руками в волосы: – Наташка, просто будь со мной, просто будь! – Великая задача! – я почувствовала твою улыбку, – Я и не собираюсь никуда деваться, тише, тише... Твои руки опустились на мою талию, я судорожно всхлипнула, успокаиваясь от твоей близости и тепла, и как часто бывало после таких волнений, почувствовала поднимающуюся тяжесть в животе. Я глубоко вдохнула и откинула голову. Ты, явно почувствовав меня, мазнула губами по моей ключице и вдруг быстро опустилась на колени. Я охнула: – Ты что?! – Сказать, или сама догадаешься? – ты смотрела на меня снизу вверх, стягивая с меня одежду, – Думаю, что до дома терпеть не стоит. Тебе сразу станет легче! Вот в этом я абсолютно не сомневалась! Я держала тебя за плечи, позволяя тебе делать всё, что ты захочешь. Ты заставила меня развести ноги, пальцами аккуратно раздвинула складки и я почувствовала прикосновение твоего языка, который широкими мазками, как будто имел дело с подтаявшим мороженым, вылизывал меня. При этом ты смотрела на меня, а я упивалась чернотой твоих глаз и мягкостью прикосновений, возбуждение нарастало во мне неторопливой волной, которая вдруг обрушилась штормом, таким неожиданным, что я чуть не потеряла равновесие и навалилась на твои плечи, которые в одно мгновение стали каменными, не давая мне упасть. Наплевав на утилитарность помещения, где мы находились, я опустилась на колени рядом с тобой и, закинув твою голову, поцеловала. После того первого случая, когда я чуть не вырубилась, в этих поцелуях всегда вела я, а ты только отвечала, принимая ласку и снося мне крышу своей уступчивостью. Оторвавшись от меня, ты тихо засмеялась, и, глядя мне в глаза, сказала: – Давай, ты подождешь меня в машине? Я недолго. Сидя в машине, я курила, смотрела на лежащие рядом твои вещи, и в один момент решила, что я не стану ничего делать, не буду думать о недоступном для меня прошлом, потому что теперь моим миром стала ты.