Грани

Как легко и быстро привыкаешь к хорошему – например, к тому, что, подходя к дому, ты видишь свет в окнах своей квартиры. Я слишком долго была лишена этой радости, чтобы не ценить её. Не могу сказать, что это было постоянно – ты довольно часто приходила позже меня, но были дни, когда ты работала дома или возвращалась рано. У тебя не было щенячьей привычки бежать к двери, услышав поворот ключа в замке, ты продолжала заниматься своими делами, и, наверное, поэтому твое появление в дверном проеме всегда было неожиданным. Я часто приезжала с объекта вся в пыли, и хотя в машине переодевалась, наученная опытом общения с аккуратистками, сначала старалась пойти в душ, но тебя такие мелочи никогда не смущали, ты могла подойти, обнять меня прямо в куртке, глубоко вдохнуть, раздувая ноздри, а потом смешно отфыркиваться, надышавшись пылью. Могла прийти в ванную и залезть со мной под воду, даже не раздеваясь, а я, шалея и заходясь от желания, стягивала с тебя мокрую одежду. Могла ждать на кухне, сидя под вытяжкой, курить, глядя на улетающие струйки дыма и греть мне ужин. Так интересно было привыкать жить вместе с тобой! Если у тебя звонил телефон, ты не уходила в другую комнату поговорить, не старалась отвернуть экран, чтобы не было видно имя абонента. В магазине ты никогда особенно не выбирала, что купить, мне казалось, что ты берешь то, на что упадет взгляд, но потом оказывалось, что все твои покупки очень рациональны. Ты очень не любила развешивать белье после стирки, зато обожала мыть посуду, могла долго дрязгаться в воде, глядя, как с рук и с посуды стекает мыльная пена, поэтому посудомойка стояла без дела. Могла любое дело бросить на середине, и схватить фотоаппарат, если в этот момент перед твоими глазами оказывался хороший кадр. Хотя одежды у тебя было немного, ты очень долго и придирчиво выбирала, что одеть, могла в последний момент начать переодеваться, если тебя что-то не устраивало. Меня удивляло, что нам даже не пришлось особенно притираться друг к другу, было такое ощущение, что мы сошлись, как два кусочка одного пазла. Наверное, именно поэтому мне было так тяжело уезжать, даже отпустить тебя получалось легче. Но пришлось курировать объект на месте, и меня не было больше недели. Возвращаясь, я позвонила с дороги: – Жди, я скоро буду! – А когда? – спросила ты. – Трудно сказать, часа через три, как дорога. – А-а, – протянула ты разочарованно. – А что, у тебя какие-то планы? – Ну, вообще-то да. – Ты собралась уходить? – Да. – Хорошо, постараюсь побыстрее, – сказала я, выжимая максимальную скорость. Подъехав к дому, я увидела свет в окнах, выдохнула и поднялась в квартиру. В прихожей тебя не было, я разулась и пошла в твою комнату. Ты стояла, одетая в предельно облегающее черное платье, которое начиналось над грудью и заканчивалось сильно выше колен, и явно уже готова была уходить. На правом запястье у тебя был браслет в виде тонкой цепочки, обернутой вокруг руки несколько раз, украшенный мелкими камнями, которые никак не выглядели стекляшками. Я никогда не видела на тебе ничего подобного – обычно ты предпочитала спортивный стиль, ну на крайний случай строгую классику, впрочем, тебя никакая одежда не портила. Глядя на тебя такую, я поняла, что меня затапливает дикая ревность, и, прислонясь к дверному косяку, сжала в кулаки руки, засунутые в карманы брюк: – И куда это ты собралась? – я старалась, чтобы мой вопрос звучал как можно более нейтрально, но это получилось откровенно плохо. Ты явно почувствовала мою интонацию, улыбнулась: – Не я, а мы. Ты же приглашаешь меня в ресторан? Я не приготовила ужин. Я не смогла скрыть своего изумления, а ты искренне резвилась: – Так да или нет? Я глубоко вдохнула, про себя подумала: «Ну, держись, сама напросилась!», а вслух сказала: – Ты дашь мне пятнадцать минут собраться? Ты сделала рукой жест, означающий, что согласна, я быстро метнулась в душ, а потом прошла в комнату, достала еще не разобранную с переезда сумку, вытащила из нее черные строгие брюки, черную рубашку, прошитую блестящими нитями и белый пиджак. Через пять минут я вышла из комнаты и окликнула тебя: – Ну что, идем? Ты оглянулась, и выражение твоих глаз полностью компенсировало мне потерю нервных клеток, которая произошла, когда я увидела тебя в платье. Как-никак моя сестра была дизайнером, талантливым в разных сферах, и с ее подачи в моем гардеробе были вещи, в которых я весьма эффектно выглядела. Ты шагнула ко мне, твои губы приоткрылись, и мне невероятных усилий стоило устоять и равнодушно поинтересоваться: – Так мы идем? Ты застыла, какое-то время осмысливая, что я сказала, потом развернулась и пошла к двери: – Идем! Я поняла, что вечер обещает быть интересным, и, взяв ключи, улыбаясь, вышла за тобой. В дверях ресторана, пропуская тебя вперед, я дотронулась до твоего бока и поняла, что что-то не так – слишком легко, не встречая препятствий, скользнула моя рука. – Наташа, а ты ничего не забыла? – Почему забыла? – ты оглянулась через плечо, – я просто не надела. Ага! Ты просто ничего не надела, кроме этого супероблегающего платья! Конечно, твоя фигура это вполне позволяла, но этого никак не позволяли мои нервы! Один раз такой фортель выкинула Янка, когда я ее увозила из дома Натальи в Португалии, но у той и платье было длиннее, и обстоятельства такие, что я была согласна, даже если бы она завернулась в одно полотенце. Такой вариант, кстати рассматривался в силу ограниченности по времени, хорошо, что платье сохло на шезлонге рядом с бассейном, из которого я, собственно тогда Янку и выудила. А сейчас я только шумно выдохнула, решив, что мы быстро поужинаем и поедем домой. Но у тебя были явно другие планы. В ресторане играла живая музыка, чем пользовалась часть гостей. И ты вдруг встала: – Я пойду потанцую. То, что это был не вопрос, и то, что ты не позвала меня, говорило о многом. Не знаю, о чем ты думала во время моего отсутствия, но ты явно решила сегодня меня добить. Я не предполагала, что ты любишь танцевать, по тебе о таком было не догадаться. Впрочем, и по мне тоже, а я танцевать умела. В детстве нас с Элей отдали заниматься спортивной гимнастикой, в программу обучения входила хореография, которую мы искренне не любили. Как только в зале появлялся хореограф, мы все, только что резво прыгающие на батуте, крутившие колеса и гуляющие по матам, стоя на мостике, как по команде тут же обретали море неизвестных науке болезней, не дававшим нам шевелиться. Тренеры всегда усмехались, но на поводу у нас не шли – мы занимались в школе олимпийского резерва, и наши старшие подруги уже вовсю выступали на олимпиадах. В общем, основы хореографии я получила. Но потом, когда пришло время активных занятий на снарядах, я, в отличие от Эли, которая была меня на год старше, вдруг неожиданно выросла. А высокорослых в этом виде спорта не очень жаловали, и я ушла. В школьное время чем я только не занималась, а после школы меня вдруг занесло на только начавший появляться спортивный рок-н-ролл. Конечно, на участие в соревнованиях я не претендовала, но занималась с большой любовью. Сейчас я бы не рискнула на подобные действия, но просто танцевать могла хорошо. Спортивным вариантом занимались Клер и Димка, они, как многие близнецы, отлично друг друга чувствовали, что в таком парном виде спорта было неоценимо, но о них я запрещала себе думать, как могла. А ты тем временем, не оглядываясь, выбрала место, на котором мне тебя было отлично видно, и влилась в группу танцующих. Сначала всё было хорошо, я просто любовалась, но вдруг рядом с тобой появилась женская фигура, и как-то ненавязчиво вышло, что вы уже образовали пару. Увидев чужую руку на твоей талии, я не выдержала и встала. Быстро преодолела разделяющее нас расстояние, вы как раз разделились и я, поймав твою руку, резко потянула тебя к себе. Ты крутанулась на месте и оказалась у моей груди. – Ну как, я вовремя или мне стоило подождать развития событий? Ты улыбнулась и положила голову мне на плечо. Я посмотрела в сторону твоей несостоявшейся партнерши и поймала её удивительно умный и понимающий взгляд. А потом осознала, что наконец-то обнимаю тебя: – Ну что ж, давай потанцуем. Не могу сказать, что мне хотелось погружаться в хореографию – я то отпускала тебя, то снова притягивала к себе, давала покружиться, чувствуя, что тебе это нравится, и, в очередной раз, приблизив тебя, прошептала: – Ну что, может домой? И ты согласно кивнула. Машину я вела одной рукой, другой обнимая тебя. Сначала ты вела себя смирно, но потом я почувствовала твое легкое дыхание и поцелуи на своем плече. – Наташа…– сказала я с укором, с силой сжимая руль. – А кто тебе мешает отомстить? – прошелестела ты. Я начала присобирать юбку твоего платья, поднимая подол и обнажая твои длинные ноги и низ живота. Скосив глаза, я посмотрела на тебя и, не выдержав, развела твои бедра ладонью и осторожно начала тебя гладить. Ты тут же выгнулась, требуя большего, и я, понимая, что до дома ты не дашь нам доехать, по широкому спуску съехала к Неве. Как только машина остановилась, ты легла на сиденье и обхватила меня разведенными ногами. – Тебе же будет неудобно, – сказала я, понимая, что ты висишь над коробкой передач, – развернись! Ты встала на коленки, повернувшись ко мне спиной, и практически опустилась грудью на сиденье. От всех этих маневров платье сбилось, оставшись широким поясом на твоей талии, а я целовала твои ягодицы, пока мои руки давали тебе то, чего ты, да и я, так страстно желали. Когда мы подъехали, наконец, к дому, и, ты, прежде чем выйти, расправила худо-бедно на себе платье, вдруг обернулась ко мне и сказала: – Бэла, а давай ты начнешь мне понемногу про себя рассказывать? У меня сразу же пропало желание выходить из машины, хотя я прекрасно понимала, что ты права, и нельзя бесконечно испытывать твое терпение, но я очень боялась, что как только я начну говорить, я потеряю тебя, и попыталась дать себе еще одну отсрочку: – Хорошо, только дай мне подумать, с чего начать. – Ладно, – согласилась ты, прекрасно понимая, что это отговорка. Мы пришли домой, ты ушла на кухню, а я села за стол и открыла приложение, чтобы перевести деньги. Глядя на имя того, кому был предназначен перевод, я сжала виски, и чуть не подпрыгнула от твоего голоса за своей спиной: – Бэла, тебя кто-то шантажирует? – С чего ты взяла? – Я видела сумму перевода. Это почти весь твой гонорар, который, по твоим словам, ты получила. – Ты боишься, что нам не хватит денег? – Не боюсь. Даже если ты отдашь все свои, моих нам вполне хватит. – Неужели ты думаешь, что я сяду тебе на шею? – Не думаю, что ты себе это позволишь, но даже если и так, меня ты этим не напугаешь. Но ты так и не ответила мне. Ты присела у моих коленей: – Бэла, я же не дура, я понимаю, что имя и внешность просто так не меняют. – А если я преступница, которую ищут? – Значит, я буду тебя прятать, – ответила ты, ни секунды не думая, и ни грамма не сомневаясь, и этот твой ответ рушил все барьеры, которые я пыталась удержать. – Нет, это не шантаж. Это благодарность. Ты смотрела мне прямо в глаза: – Значит, её зовут Таня? Я поняла, что ты увидела не только сумму, но и имя получателя. – Нет, её зовут Яна. Ты удивленно выгнула бровь: – Интересно, а в твоем окружении, кроме меня, есть люди с обычными именами? – Есть, – ответила я. – И с каким? – Дима. – Что? Вот уж не ожидала услышать от тебя мужское имя в таком контексте! И кто он? Я набрала воздуха, понимая, что увиливать больше не могу. – Сын. – Кто?! – глаза твои стали огромными, насколько это вообще возможно, – У тебя есть ребенок? – Дети. Еще дочь. Её зовут Клер. Ты встала, повернулась, медленно отошла к окну. Мне показалось, что мир вокруг меня осыпается осколками. – Погоди, если ты переводишь деньги, то значит, с ними все в порядке. А Яна? – Это моя жена и их мать. Я закрыла глаза и сжала виски руками. Ну вот и всё. Тот прекрасный замок, в котором каким-то чудом я жила с тобой, рухнул.