Грани

Последующие дни стали для меня очень тяжелыми. Когда я уходила, я всё время ловила твой взгляд, полный тревоги, хотя ты и старалась тщательно её скрывать. А тут и на работе как назло случился аврал, и я никак не могла выкроить достаточное количество времени для разговора с Янкой. Зато каждый день звонили дети. Сначала только мне, а потом Клер, как-то услышав твой голос за трубкой, спросила, можно ли звонить и тебе. Не знаю, о чем вы разговаривали, но голос у тебя при этом был радостным. Как-то вечером ты спросила: – А почему вы так странно ее назвали, Клер? – Потому что, если бы я назвала ее Светой, это было бы слишком нарочито. – А почему Светой? Погоди, так Клер и Димка, это...? – Да. Это в честь них. Вот такой своеобразный живой памятник нашим отношениям с Ночными снайперами. В их изначальном варианте. – Так ты хочешь сказать, у вас был роман на четверых? – Нет. Всё было гораздо сложнее. И я вдруг рассказала тебе всё, всю нашу донельзя запутанную историю. Когда мой монолог закончился, ты поднялась на локте, нависая надо мной: – А тебе никто не говорил, что ты отчаянная экстремалка? – Да сама уж догадалась, – усмехнулась я, притягивая тебя и укладывая на себя. И в эту ночь мы удивительно спокойно уснули. А на следующее утро у меня неожиданно освободился день, и я позвонила Янке договориться, что приеду. Ты к тому времени уже ушла, у тебя с утра была съемка, трубку ты не брала, и я отправила тебе сообщение. Подъехав к дому, я не сразу вышла из машины. Было страшно. Я понимала, что мне предстоит один из самых сложных разговоров в моей жизни. Дверь была открыта, в доме стояла тишина. Янку я нашла на кухне, она закидывала в кастрюлю нарезанные овощи. Я остановилась в дверях: – Привет! – Привет! – она оглянулась и вернулась к своему занятию. – А где дети? – Они на тренировке, здесь недалеко новый спортклуб. – Когда заканчивают? – Через три часа. Там много всякого, они целый день готовы там проводить. Да ты не волнуйся, их привезет Сергей, наш сосед, он в это время там рядом будет. – Еще чего! – фыркнула я, – сами съездим. Янка резко обернулась: – А не рано ли ты начала всё за нас решать? Я решила, что с порога начинать ссориться – не лучшее решение, и примирительно подняла руки: – Хорошо, об этом потом. Мы можем поговорить? – Ну, ты же за этим и приехала. Проходи! Я обошла Янку, села на свое любимое место около окна, она чуть подумала, потом достала бутылку виски и стакан, налила себе: – Тебе не предлагаю, ты за рулем. – А я и не хочу, – я понимала, что мне, как никогда, нужна ясная голова, но пачку сигарет достала и положила перед собой. Янка переставила ближе ко мне пепельницу. Я видела, что она нервничает, старается не смотреть на меня, и перехватила ее руки: – Яна, я сейчас расскажу, как всё было, постарайся не перебивать меня. Янка посмотрела на мои ладони, что лежали поверх ее рук, осторожно высвободилась, и это мягкое скольжение ее пальцев под моими не оставило меня равнодушной, я шумно выдохнула и начала говорить. Видно было, что по ходу моего рассказа Янка несколько раз хотела что-то вставить, но сдержала себя. Когда же я замолчала, она сжала виски ладонями и подняла на меня глаза: – Бэла, у меня не укладывается в голове, почему ты иногда ведешь себя, как полная дура! Ну с чего ты взяла, что после всех этих травм ты бы стала нам не нужна? Даже оказавшись в Штатах с этой своей бывшей?! Знаешь, мне иногда кажется, что ты медом намазана, и стоит тебя на пять минут потерять из виду, тебя сразу кто-то подберет! – Неправда! Тебя я сама нашла! – Это верно, спорить не буду. Но скажи, это скорее исключение, чем правило? Я задумалась, поняв, что в самом деле она права. Янка встала, прошлась по кухне: – Знаешь, мне даже в голову подобное не приходило! Я думала, что ты нас просто бросила! – Янка, с чего бы?! – А с того! Теперь послушай, как всё это выглядело с моей стороны. Сначала наши дети приводят к нам Диану и Свету с детьми. Я не знала, о чем вы разговаривали со Светой, но заметила, что ты изменилась после их визита. Даже в сексе стала более напористой, чем обычно. Проходит чуть больше месяца, и вдруг ты сообщаешь, что тебе надо ненадолго уехать. Хорошо, я поняла, хотя меня удивило, что ты просто оставила записку. Несколько дней я даже не волновалась, понимая, что у каждого бывают сложные моменты, когда хочется разобраться в себе, меня не насторожил и постоянно выключенный телефон. Но тут мне позвонили наши знакомые, и поинтересовались моим самочувствием и здоровьем детей. Я удивилась, с чего бы это? Оказалось, что они увидели тебя одну на горнолыжном курорте, и думали, что с нами что-то случилось. Мне стало интересно, с наших счетов не было снято ни копейки, документы твои тоже были дома, и вдруг я обнаруживаю, что исчезла почти вся наличка! А потом прилетают из сети фотографии Светы с того же самого курорта. И она тоже одна, Диана с детьми совсем в другом месте, и какие-то намеки, на которые я бы не обратила внимания при других обстоятельствах. Я просто окаменела. Но зная, как ты к ней относилась, всё это мне не показалось абсурдом. Я просто постаралась это как-то принять. Наконец не выдержала, и позвонила Лене. И Лена мне сказала, что да, Света с Дианой снова поссорились, но у Светы совсем другая пассия, и тебя она не видела. Вот тут я серьезно заволновалась, поехала на этот самый курорт, там никаких твоих следов. Стала интересоваться разными происшествиями, и выяснила, что было несколько неприятных случаев, а один наиболее сложный, но с какой-то американкой, которая уже уехала. Как не странно, мне очень помогло наше свидетельство о браке, которое здесь ничего не значит, а там к нему отнеслись вполне серьезно. Но в итоге ничего выяснить не удалось. Я была в шоке, что в наше время, в европейской стране, на людном курорте человек может вот так пропасть! Конечно, я связалась с Элей, но она тоже ничего не знала, единственное, что мне показалось странным – она была довольно спокойна, объясняя это тем, что всегда чувствовала, если с тобой что-то происходило, и ты, по крайней мере, жива. А потом начали приходить деньги. Сначала я думала, что это Эля, но она уже ушла из бизнеса, а суммы были хорошие. И тогда я подумала, что ты все-таки жива, но абсолютно не могла предположить, почему ты нас оставила. Но ладно я! Тут я хотела возразить, но Янка с досадой махнула рукой: – Ладно я, это можно понять, но дети! Особенно Клер! Знаешь, вот сейчас у меня такое жгучее желание куда-нибудь исчезнуть, не оставив адреса, а ты поотвечай им сорок раз на дню, где мама, когда она вернется, что с ней! Да я чуть с ума не сошла! – Янка, прости меня, я понимаю, что это было совершенно неоправданно, но мне казалось… – Креститься надо, если кажется!!! – она рявкнула так, что зазвенели стекла в шкафах, – Я до сих пор тебя убить за это готова! И убила бы, если бы не понимала, что меня быстро вычислят и посадят, а дети окажутся в детском доме! Янка налила себе еще виски и выпила залпом, закашлявшись. Я подскочила, хлопнула ее по спине. А она снова замерла и отодвинулась от моей руки. Я вздохнула, достала сигарету и закурила. – Скажи, а как вы меня сейчас нашли? – А это не я, – Янка с грохотом поставила стакан на стол, – Это Клер. – Клер? Каким образом? – Знаешь, все это время я за нее особенно боялась, она же очень сильно к тебе привязана. Сколько раз она бросалась за кем-нибудь, похожим на тебя на улице, уж и не сосчитать! А тут показали запись с открытия фестиваля, где Диана была со своими детьми. Как я понимаю, снимала ее твоя Наташа. И вдруг Клер как закричит: «Мама!» Я подлетела, перемотала, – да, очередной похожий силуэт, ты попала в кадр со спины, быстро выходила куда-то из зала. Если бы ты повернулась, я бы, конечно, ее переубедила, а так походка, манера двигаться действительно были твоими. Клер говорила о тебе, не переставая, и я решила вернуться в Питер и снова попробовать тебя найти. Тем более, здесь намечались соревнования, на которых дети могли выступить. Мы приехали, и после первого дня фестиваля, в рамках которого и планировались соревнования, выложили видео, как толпа сбивает с ног фотографа, а кто-то бросается ей на помощь. И тут даже я стала верить, что это ты. Я еще помню, как ты ловила меня, как поднимала, как обнимала… Янка осеклась и замолчала, но потом сжала губы: – В общем, Клер оказалась права. Но у меня все равно в голове не укладывается вся эта дичь! Ну чем ты думала?! – Яна, Яна, я не могу тебе ответить на этот вопрос! Когда в Штатах я, наконец, всё вспомнила, увидела себя в свете своих воспоминаний, я поняла, что не могу навешивать всё на вас! Я думала, что буду вам только обузой! – Да почему?! Ты же в конце концов не инвалидом стала! Да даже если бы и стала, кем ты вообще меня считаешь, черт возьми! Интересно, а если бы со мной что-то случилось, ты бы меня бросила? – Да ты что, конечно, нет! – А почему тогда ты так думала обо мне?! Мне нечего было ответить. То, что тогда мне казалось логичным и правильным, сейчас не выдерживало никакой критики. – Да, я боялась потерять тебя. Я боялась, что ты уйдешь. – И поэтому решила превентивно исчезнуть самой?! Ох, кого-то мне эта логика напоминает! Она что, воздушно-капельным путем передается, что ли?! Или через имена наших детей просочилась? Может, стоит их переименовать?! – Янка, поверь, я немыслимое число раз корила себя, но чем дальше, тем страшнее было возвращаться. – Вот это я могу понять. Но меня интересует, что ты теперь собираешься делать? Ведь теперь ко всему прочему, есть и Наташа, я права? Вот этого вопроса я боялась, как никакого другого. – Яна, давай сегодня не будем это решать. В любом случае от меня одной это не зависит. Нам придется разбираться вместе. – Не могу сказать, что я удивлена! Я тоже пока не могу тебе сказать ничего определенного. – Прошу только, не запрещай общаться с детьми! – Даже если бы и хотела, как я это сделаю? Они же теперь каждый день тебе звонят! И вообще. Пойдем, покажу, – Янка махнула рукой и повела меня вверх по лестнице. Открыв дверь комнаты, которая раньше была одной из гостевых, она пропустила меня вперед, – сейчас здесь живет Клер. Я вошла и ахнула. Угол комнаты над столом был весь увешан моими фотографиями. И теми, на которых была я, и теми, которые сама делала. Было видно, что они неоднократно перевешивались, значит, Клер их возила с собой, когда они переезжали с места на место. Больнее удар сложно было получить. А Янка, стоя у меня за спиной, вдруг сжала мою руку: – Думай. Очень хорошо думай. И не только за себя, как ты обычно делаешь. Я подошла к фотографиям, рассматривая их, и к своему великому изумлению увидела среди них те, что сделаны совсем недавно: – А эти, интересно, у нее откуда? – Не знаю, она же сама все распечатывает. Я думала, ты прислала. – Нет, не я. Но догадываюсь, у кого она их попросила. Я повернулась к Янке: – Ну что, собирайся, поехали за детьми. И сообщи этому соседу, что мы их сами заберем. Янка усмехнулась и пошла в комнату, которая раньше была нашей общей спальней. А я профессиональным взглядом осмотрела дом и поняла, что надо срочно сюда привозить бригаду, чтобы они навели порядок и отремонтировали все, что было испорчено многими жильцами. В самый последний момент я заглянула в свой бывший кабинет. Мне показалось, что сдавая дом, Янка закрывала его, и им никто не пользовался, настолько в нем было всё, как раньше. Мы подъехали к спортивному клубу и стали ждать детей. Они вышли вдвоем, с рюкзаками за плечами, о чем-то болтая. Первым глаза поднял Димка и толкнул Клер в бок. И тут я пожалела, что мы не встали у самой двери, потому что перед ними была лестница, а они помчались, не разбирая дороги с громким криком: «Мама!» Другие родители недоуменно оглядывались, видимо, не часто дети летят к встречающим их матерям. Два тела впечатались в меня так, что даже машина за нами качнулась. – Тише вы, разобьетесь! – говорила я, а сама изо всех сил прижимала их к себе, и чувствовала, что еще немного, и я заплачу, – Ладно, давайте садитесь, поехали! Дети вдвоем без передыху говорили, я мало что понимала из их слов, а просто наслаждались их голосами. По дороге мы, конечно, заехали в магазин, где детям сразу все понадобилось, но мне удалось вовремя включить разум, правда, не без Янкиного тычка под ребра. Весь вечер я чувствовала себя самым счастливым человеком, пока, наконец, Клер не спросила: – Мама, а где ты будешь спать? Мы переглянулись с Янкой, и я сказала: – Клер, я сегодня не останусь. Димка подошел и встал рядом с сестрой. Оба они по очереди смотрели на нас, ожидая, что им что-то объяснят. – Сегодня мне надо уехать, – наконец проговорила я, – но я обязательно буду приезжать. Дети молчали, и вдруг Клер снова вскинула глаза: – Мама, у нас скоро день рождения, ты помнишь? – Ну как я могу этого не помнить! Конечно, помню! Вы подумайте, как хотите отмечать. Девочка кивнула, а потом продолжила: – А я могу пригласить того, кого захочу? – Конечно, это же ваш день рождения. – Тогда я приглашаю Наташу, ты ей передашь? Я оглянулась на Янку, но она смотрела в этот момент в окно. – Да, конечно, хотя ты и сама можешь ее позвать. – Я позвоню, но я хочу, чтобы ты тоже передала. Я согласно кивнула. Когда дети пошли спать, я взяла с тумбочки ключи от машины: – Яна, я поеду. Янка стояла в прихожей, прислонившись к стене: – Да, конечно. Я шагнула к ней, обняла и коснулась губами ее щеки. Она не оттолкнула меня, но и не ответила. Я развернулась и вышла из дома. По дороге я неоднократно набирала твой номер, но ответа не было. Подъезжая к дому, я увидела темные окна, бегом поднялась по лестнице. В квартире было пусто. Конечно, ты могла задержаться, но было поздно, и молчащий телефон не давал мне покоя. Я схватила ключи и поехала в твою студию. Там тоже окна были темными, и я снова не стала дожидаться лифта, а дверь рванула так, что она чуть не слетела с петель. Ты лежала на диване, а твоя рука безжизненно свисала вниз…