Somewhere after midnight In my wildest fantasies Somewhere just beyond my reach There's someone reaching back for me Racing on the thunder and rising with the heat It's gonna take a Superman to sweep me off my feet. I need a hero! Nothing But Thieves — Holding Out for a Hero
19:02 Ирэн Орлова Привет, Серёж. Ты задерживаешься? 19:35 Ирэн Орлова Ау, ты там живой? Если что-то серьёзное случилось, то напиши, пожалуйста. Я как бы волнуюсь… 20:01 Ирэн Орлова Я поехала домой. Марго включила систему безопасности в кабинете, если что.
Напечатав большим пальцем крайнее сообщение, я перевела мрачный взгляд на офисный центр, в котором горело несколько окон. Я была одной из последних, кто вышел с работы. Обматерила рыжика с головы до ног, из-за чего у него должны были загореться уши, и с хмурой миной поплелась в ближайший от работы автосервис. На избавление корпуса машины от уличного вандализма я оставила работникам пять косарей, с которыми попрощалась со слезами на глазах. Быстро вечерело, и с заходом солнца моё беспокойство росло в геометрической прогрессии. Чуйка подсказывала, что резкое исчезновение Разумовского было как-то связано с Волковым, поэтому паника не поднималась раньше времени. Олег же не убьёт Серёжу, в конце концов. Что мне переживать… Правда же? Спустившись по подземному переходу станции метро «Беговая», мне стало дико неуютно и тревожно. Это было связано с фанатами Чумного Доктора, которые большими группами толпились, где придётся, пугая таких же идущих по своим делам прохожих, как и я. Скрывая свои лица за масками, они чувствовали безнаказанность за мелкие хулиганства: раскрашивание баллончиками стен, подтрунивание школьников с пенсионерами или размахивание битами и кастетами. Я старалась не смотреть в их стороны и быстрой походкой пройти через турникеты до поезда. Но затылок то и дело чувствовал на себе чей-то взгляд, вынуждая несколько раз в спешке обернуться и ускорить шаг. Стало чуточку спокойнее, когда моя тушка заскочила в наполовину забитый вагон и села на свободное сидение между женщиной и школьником. По привычке вытащила из сумки наушники и врубила на всю громкость плеер. Я заслонил тебе солнце. Я заменил тебе социум. И, наступая на горло, Я перекрыл тебе воздух. Эта клетка открыта с обеих сторон, Только мы никуда из неё не уйдём. Эта камера пыток — наш будущий дом. Ведь у нас всё серьёзно. Я в твоей голове, будто червь-паразит. Растекаюсь в венах, словно нейротоксин. Просто, п-п-просто невыносим. Это мой способ быть с тобой рядом. С каждой строчкой песни сердце начинало биться с усиленной частотой. Раньше она не вызывала каких-то негативных эмоций, хоть ярко описывала больные и зависимые отношения, которые, как я уверено предполагала, меня никогда не коснутся. Но сейчас фантазия начала активно выстраивать в голове тревожные картинки, вдохновившись повергающими в трепет словами. Только вместо несчастной жертвы больной любви была я, а моим сумасшедшим мучителем… Олег. Мозг в самых ярких красках представлял, как Волков с хищным оскалом в своём костюме Чумного Доктора «вкручивал мне под рёбра штопор», и «моё тело немело от шока», как описывал музыкант в своей песне. «Наложи пару швов на свои запястья. Ты знаешь, бывало и хуже. Петелька на шее совсем разболталась. Давай-ка потуже», — словно шептали мне у уха и злорадно смеялись. Моё горло будто бы взаправду обвила колючая жёсткая верёвка, что медленно, но верно, перекрывала доступ кислорода в лёгкие. Попыталась избавиться от неё, но вот беда — руки и ноги были крепко привязаны к стулу. Паника в моих глазах, закладывающий уши истерических хохот Волкова. Давай разобьём посуду, что стоит на столе. Мы с тобою станцуем на битом стекле. Обольёмся бензином, потом подожжём это всё Для того, чтобы было теплей!.. — Девушка, с вами всё в порядке? — вдруг сидевшая справа женщина коснулась моего плеча, отчего я чуть не подпрыгнула на месте и дрожащими пальцами вытащила гарнитуру из ушей. — Вы меня слышите? У вас приступ что ли? Отдышавшись, я с толикой растерянности ответила дрожащим шёпотом: — Да… Со мной всё в порядке. Извините, если напугала. Попутчица укоризненно цокнула и отвернулась в другую сторону, а я в спешке убрала наушники в сумку, потеряв всё желание провести остаток поездки в компании с музыкой. Наверное, в ближайшее время следовало основательно заняться плейлистом и пополнить его более «позитивными» композициями. Стало как-то скучно таращиться в одну точку куда-то под ноги, так что я как любопытная Варвара принялась изучать своих попутчиков в надежде не увидеть знакомое лицо с университета. Максимально хмурые молчаливые люди, витающие в собственных мыслях. Больше половины залипало в свои гаджеты, а мальчик слева от меня на максимальной громкости глядел обзор на Чумного Доктора от популярной журналистки и блогерши с многомиллионной аудиторией — Юли Пчёлкиной. Раньше, помню, взахлёб смотрела её скандальные ролики про звёзд и политиков, когда она только-только обосновалась на популярном видеохостинге. Но годы шли, Ирочка взрослела, и её интересы сменялись один за другим. Сейчас же меня мало интересовали новости про звёзд шоу-бизнеса, политиков и их грязное бельё, чему эта красноволосая красавица часто посвящала свои ролики. В моём распоряжении оказались фотографии с места убийства Кирилла Гречкина — первой жертвы Чумного Доктора… Ох, как ты заблуждаешься, Юля. Он был далеко не первым в этом чёрном списке… На них видно, что бедняга пытался скрыться от убийцы, но… его постигла участь медведя из древнего анекдота… Место второго преступления также выбрано неслучайно: Ольга Исаева была убита в своём же банке вместе с украденными у вкладчиков деньгами и огромным портретом себя любимой в стиле Королевы Елизаветы… Я против воли слушала вполуха этот обзор, периодически кидая мимолётные взгляды на экран, в голове комментируя чуть ли не каждое сказанное ею предложение. А Юля Пчёлкина довольно ответственно подходила к монтажу своих роликов: сколько спецэффектов и переходов на квадратный сантиметр — просто уссаться. Но вдруг я увидела нарисованный портрет Чумного Доктора, который девушка продемонстрировала с комментарием: Фоторобот Чумного Доктора говорит о том, что полиция знала о его существовании с самого начала, просто не сделала ровным счётом ничего… И поверх рисунка штампом высветилась красочная подпись:Б Е З Д Е Й С Т В И Е.
Он почему-то показался мне смутно знакомым. Примерно такой же фоторобот лежал с остальными документами в папке Игоря Грома с делом о маньяке… Но откуда Пчёлкина вообще нарыла фотографии с места убийства Кирилла Гречкина? Они же считались уликами уголовная дела и не подлежали огласке общественности… — Эй, пацан, — внезапно позвала я мальца, отчего тот дёрнулся и вытаращил на меня охваченные испугом глаза. — Ты бы не смотрел без наушников подобные вещи в большом скоплении людей… Особенно на эту тему… В ответ мне зашуганно кивнули и убрали смартфон в школьный рюкзак, словно я была вредной математичкой, спалившей его за списыванием контрольной. Кто-то из близ стоящих пассажиров одарил меня благодарственной улыбкой или кивком. Видимо, не мне одной надоело слушать из каждого угла и щели о новой питерской знаменитости. Кратковременную тишину в вагоне прорезали громкие гогочущие голоса трёх парней в масках чумных докторов, которых адекватные люди обходили как прокажённых. Один из них скучающе оглядел вагон и почему-то взглядом завис в той стороне, где сидела я. Похлопал товарищей по плечам и открыто кивнул опять же туда, где сидела моя ничем не примечательная персона. Финальной каплей паники, заполнившей чашу терпения, стали их медленные, но уверенные шаги в мою сторону. Они начали осторожно обходить одного человека за другим, не вызывая никаких подозрений… Кроме как у меня. Я поддалась навстречу включенному на максимум инстинкту самосохранения и подняла пятую точку с сидения. Ускоренной походкой подошла к выходу, стараясь не оборачиваться в сторону хулиганов. На ум пришла рациональная идея выйти из поезда и спокойненько дождаться следующего — авось, отстанут. Ну не станут же они выходить вместе со мной, потратив драгоценное время на какую-то левую девчонку, в конце концов… Правда ведь? — Бляха муха, — прошептала я, когда боковым зрением заметила троицу у соседнего выхода. Видимо, им реально нечем было заняться, раз решили устроить на меня «охоту». — И что мне делать?.. Но вдруг кто-то бесшумной тенью подкрался сзади и нагло положил загребущую ручонку на мою талию. Я не успела и пикнуть, когда меня властно притянули к высокой фигуре в тёмной одежде: чёрные джинсы, толстовка с капюшоном, а лицо инкогнито скрывали от посторонних матовые непроницаемые очки и тканевая маска. Идеальный камуфляж для того, чтобы ни одна живая душа не разглядела твоей физиономии. — Не дёргайся и держись рядом, — прохрипел мне этот человек, словно намеренно исказив свой голос, сделав грубее. — Эй! — я попыталась отпихнуть лапу наглеца и возмутиться на весь вагон. — Какого?.. — Ти-хо, — по слогам потребовал неизвестный, понизив говор на два тона. — Хочешь панику в поезде поднять? Наглость этого человека показалась мне смутно знакомой. Чуйка утверждала, что я его уже встречала, с чем здравый разум не хотел соглашаться. Возможно, если представить его в другом амплуа… К примеру, в костюме с плащом и маске. Осознание больно ударило затылку. Мои ноги резко ослабли и чуть не подкосились, но рука на талии вовремя защитила от падения. Олег, мать твою, ты что здесь делаешь?! — Т… Ты? Как ты тут ока… — Спасаю твою задницу, если ещё не поняла, — чуть ли не прорычал Волков как животное, в честь которого была названа его фамилия. — И как ты ещё по этому свету ходишь с такой-то тягой к проблемам? — А тебя никто не просил этого делать. Сама бы справилась, спаситель хренов… — ворчливым шёпотом прокряхтела я ему, но, заметив пристально глядящую в нашу сторону троицу, неосознанно обняла левой рукой Олега в ответ. И с каких пор Чумной Доктор заделался в мои личные телохранители?.. — Тогда я могу отдать тебя тем выродкам, раз ты такая «самостоятельная»? — чисто ради интереса уточнил псих. Боковое зрение не упускало из виду наших преследователей. Хоть сегодня на мне была исключительно простая не вульгарная одежда, закрывавшая от посторонних все пикантные места, это никак не защитило от липких взглядов. Меня словно раздевали ими, отчего к горлу подкатывал ком. Вполне адекватная реакция организма на что-то мерзкое. В голову невольно стрельнула мысль, что рядом с Волковым мне было намного спокойнее. Вся моя дерзость вмиг испарилась, уступив место обезоруживающему страху. — Н… Нет, не надо, — слегка запинаясь, ответила своему спасителю. — То-то же. Молчание между нами позволило пораскинуть мозгами. Какими ветрами Волкова занесло в метро, и зачем ему меня спасать от кучки долбоёбов? Было глупо отрицать тот факт, что в глубине души я обрадовалась как дурочка нежданному, но своевременному появлению этого чертова Фантомаса. А не вылезавшие из головы воспоминания о нашем случайном поцелуе вызвали прилив крови к лицу. Мне пришлось подавить в себе все сентиментальные чувства по отношению к психу и скромно прошептать: — Спасибо… Мою благодарность он пропустил мимо ушей, однако мышцы под ладонью, крепко сжимавшей ткань толстовки, напряглись и стали стальными. Волков потупил взгляд, сокрытый за непроницаемыми очками, на мою руку и настойчиво потребовал: — Не прижимайся ко мне так близко. Я ненавижу чужие прикосновения. Его внезапное заявление обескуражило и… расстроило? Я тут же попыталась отмахнуться от столь двояких чувств, однако они прочно прилипли ко мне, как мухи, слетевшиеся на мёд. Я не должна была расстраиваться, как и вспоминать тот вечер, но некоторая часть меня хотела пустить слезу и наградить Волкова смачной пощечиной в отместку за обман и предательство. С трудом проглотив обиду и вернув лицу фальшивую невозмутимость, я опустила глаза, повторив за Олегом, чья рука так и осталась покоиться на моей талии. Как бы намекнула: глупо требовать от меня что-то, когда сам поступаешь аналогично. Поняв сакральный смысл моего многозначительного взгляда, он выжал из себя скудное оправдание: — Это для того, чтобы не убежала. — Ясно, — я хмыкнула. — Сам недавно меня домогался, а сейчас из себя недотрогу строишь… «Ещё бесследно исчез той ночью как герой-любовник» — хотелось дополнить, но помешало внутреннее достоинство. Он в ответ злорадно хохотнул и вымученно вздохнул, словно мои предъявы в его адрес для него прозвучали как несмешная шутка. — Мне просто было скучно, птенчик, не более, — холод и равнодушие, которыми были пропитаны его слова, словно доказывали их правдивость. — Надеюсь, в твою головушку не пришла мысль, что ты мне понравилась? Или хуже того — что я влюбился в тебя? Ещё мгновение, и по щекам потекли бы редкие жгучие слёзы, что стали бы свидетелями моего проигрыша в нашей схватке. А проигрывать этому мудаку — последнее, чего я хотела. Собрав все мешающиеся чувства, я смяла их в большой комок и выкинула через плечо прямо в мусорный контейнер. А затем совершила сокрушительный удар прямо по его самооценке, ответив с гордо поднятой головой: — Не обольщайся. Я никогда в жизни не влюблюсь в такого негодяя, как ты. Волков ничего не ответил, и я посчитала молчание с его стороны знаком моей победы в этой небольшой дуэли. Она далась с большим трудом и имела неприятный горький привкус. Только… Действительно ли я вышла в ней победителем?.. Поезд медленно, с противным свистом колёс остановился на станции «Площадь Восстания», и грохочущие двери перед нашими носами распахнулись. Рука Волкова плавно поднялась с талии на плечо и несильно, но настойчиво стала подталкивать вперёд. — Выходи. Бросив секундный взгляд туда, где за маскировкой в духе спецагентов находилась его ехидная рожа, сдержанно кивнула и сошла с вагона первая. Мы ускорили шаг, не дождавшись выхода преследователей, и слились с многоликой толпой. С ней же направились к другой линии метро и подошли к платформе, к которой будто по сценарию подъезжал поезд. — Почему мы встали здесь? Мне вообще-то нужно в другую сторону, — пробурчала я, чуть придвинувшись к подозрительно молчаливому и тихому Олегу. — Потому что я так решил, — чёрство ляпнул он, лишь бы что-то ответить и остановить поток бессмысленных (исключительно для него) вопросов. — Не боишься, что я закричу и наведу суету? — Тогда ты должна понимать, какие будут последствия, — Волков огляделся и подтолкнул меня к самому предпоследнему вагону, который из всех был забит меньшим количеством людей. — Вряд ли ты хочешь, чтобы здесь началась паника и толкучка, из-за которой кто-то может пострадать. Я прикусила нижнюю губу. К сожалению, этот засранец был прав: если начну истерично верещать на всю станцию, что меня удерживал в заложниках сам Чумной Доктор, то толпа либо примет меня за сумасшедшую, либо поднимет шумиху, которая закончится поножовщиной. Мне оставалось лишь молча следовать за Волковым и гадать, какая муха его укусила вновь красиво войти в мою грешную жизнь. Но каким бы психом и ублюдком Чумной Доктор не был, сегодня он спас мою жопу. Хоть и убил несколько тысяч нервных клеток. Компенсацию за моральный ущерб потребовать, что ли… — Если не рад находиться здесь, то зачем следишь за мной и спасаешь от хулиганов? — я продолжила нашу словесную перепалку, когда дверцы перед носом закрылись, и вагон начал медленно набирать скорость. — Скажи спасибо Разумовскому. У нас появилась небольшая… договорённость, — из-за того, что я не видела ни глаз, ни лица Волкова, мне приходилось ориентироваться в изменении его настроения по голосу, который он намеренно искажал. И судя по тону, тот был чем-то взбешён. — Чего? — я осмелилась окинуть его настороженным взглядом. — Вы виделись? Когда? — Если тебе уж так интересно, то подробности узнай у своего ненаглядного Серёжи. Олег как-то странно произнёс последнюю фразу, будто через силу, скрепя зубами. Такого Чумного Доктора я ещё не видела: взвинченного, нервного, прежде даже в самом плохом настроении он не огрызался и вёл себя сдержанно, хоть и пугал своей непредсказуемостью. Неужели его внезапное исчезновение и смена поведения была как-то связана с Разумовским? О чём они говорили? Какая была суть их «договорённости»? Относилась ли она как-то ко мне? Как много вопросов и как мало ответов, в которые меня, блять, никто не хотел посвящать. Но ясно одно: условиям их соглашения Волков был категорически недоволен, раз вёл себя как ворчливый дед. — Ну… И где ты пропадал эти дни? — решила с крутым разворотом на сто восемьдесят градусов изменить ход беседы. — Я знал, что ты соскучишься по мне, — словно гордясь собой, подытожил Олег и нагнулся к моему уху. На колкость я среагировала ответной колкостью: — К твоему разочарованию — нет. Была бы рада тебя столько же не видеть, хоть это случится, наверное, лишь в моих снах, — раздражённо поведя плечами, мысленно разозлилась на нарцисса за его любовь ставить меня в неловкое положение. — Я о Серёже волновалась, ведь он себе место не находил из-за твоего неожиданного исчезновения. — Я твоему Серёже не был нужен. Конечно, я решаю его проблемы — жёстко и радикально, — из уст Волкова эта фраза звучала дико пафосно и смехотворно. — Но сейчас в его поле зрения появился один маленький надоедливый птенчик, который любит ставить мне палки в колёса. Догадываешься, про кого я? Почему он внезапно начал делать острые акценты на моей связи с Разумовским? Это немного насторожило, однако углубиться в вопрос я не смогла из-за триггера на произнесённое психом прозвища. Он наградил меня им в ночь смерти Гречкина и, наверное, увидел его забавным. Я же считала его унизительным. — Я тебя просила перестать меня так называть, — угрожающе прорычала я, метнув исподлобья испепеляющий взгляд. — Если ты тут из-за некой «договорённости» с Серёжей, то спешу обрадовать — опасность миновала. Свободен. — Я здесь не только за этим, — когда мимо нас прошёл тучный мужчина, Олег прижал меня ближе к себе, а сам покрепче ухватился за поручень. — Благодаря тебе Разумовский захотел выйти со мной на контакт. Как у тебя получилось уговорить его это сделать? — Уверена, Серёжа тебе уже всё подробно объяснил. Вряд ли я расскажу тебе что-то новое. — Просто это… неожиданно с твоей стороны, — мне показалось, или я услышала изумление в его голосе? — Думал, что я попытаюсь настроить его против тебя? — с моих губ сорвался надменный смешок. — В общем-то, да. Поначалу я вообще считал, что ты побежишь в полицию, поджав хвост. Его слова прозвучали для меня как грубое оскорбление, задевшее чувство собственного достоинства. Попытка насолить Волкову могла выйти боком не только мне, но и Разумовскому. А ставить под удар своего новоиспечённого друга в мои планы не входило… Точнее, уже парня. До сих пор не привыкла, что наши отношения вышли на новый уровень. — Я не такая глупая, как ты думаешь, — тут же испуганно огляделась, дабы удостовериться, что нас никто не подслушивал, так как понимала: столь откровенный разговор в общественном месте с большим скоплением людей мог сулить беду. — Не хочу подставлять Серёжу. Его же упекут за решётку с тобой за компанию как соучастника. — Ну да. Всё, что угодно, лишь бы «бедный» Серёжа не пострадал… Его слова сочились едким ядом, словно моя персона вновь сморозила какую-то несусветную чушь. Я совершенно запуталась в логике этого человека: сначала он беспочвенно обвинял меня в сговоре с Громом, а сейчас язвил каждый раз, стоило как-то выразить своё беспокойство касательно Серёжи. Возможно, причина такого поведения крылась на поверхности, но я по невнимательности этого не замечала… Может… он злился на меня потому, что я переживала исключительно за Разумовского, а не за обоих мужчин? Да ну, бред какой-то! — В общем, ты смогла меня удивить. Снова, — он будто выдавил эти слова через силу, пойдя поперёк гордости. — Поэтому я расскажу тебе кое-что самой первой. Считай это небольшим презентом в качестве благодарности. Чумной Доктор и «благодарность»… Эти две вещи разве могли пересекаться в одной плоскости? Это же противоречило всем правилам и законам геометрии! Я неохотно навострила в предвкушении уши, так как его подарочки и сюрпризы отличались особой жестокостью и заканчивались чьей-нибудь смертью. — Завтра в полночь я запущу новую трансляцию. Тебе что-нибудь говорит имя — Филипп Зильченко? — на тон ниже спросил он меня, закинув удочку. — Ну… Припоминаю такого, — а я охотно проглотила наживку. — Насколько мне не изменяет память, он владеет той огромной свалкой, из-за которой половина города задыхается от вони. Вьетнамские флэшбеки пронеслись перед глазами: газетные статьи на первых полосах и разоблачающие репортажи по ТВ-каналам. Свалку «монополиста на рынке отходов» довольно продолжительное время обвиняли во всех экологических бедах города, но прокуратура по удивительным причинам не спешила привлекать мужчину к ответственности. Дураку даже понятно, что этому поспособствовало — деньги и нужные связи. Район, где она находилась, погряз в грязи и стал похож на пристанище прокажённых, бездомных и разного рода криминальных личностей. — Именно. Я хочу спалить Зильченко на его же детище, которое отравляет воздух и землю токсинами. — Довольно… символично, — я с трудом выдавила из себя краткий комментарий. — Я уже предвкушаю как жители нашего города своими глазами узрят, как он ответит за свои поступки и халатность. А ценой этому станет его жизнь… — Волков на мгновение задумался. — И жизнь его семьи. — Ч-что? — я не поверила собственным ушам, пока псих был спокойнее сытого удава. — Ты хочешь спалить заживо… всю семью? Я на подсознательном уровне была уверена, что Чумной Доктор ни перед чем не остановится, чтобы исполнить свою священную миссию по избавлению города от «болезни», но даже у такого психопата должны были оставаться хоть какие-то морально-нравственные ценности! Ведь его жертвами являлись продажные копы, возомнившие себя выше закона, мажоры или банкиры-взяточники — привлечение таких людей к ответственности, воистину, благородная цель. Однако сейчас мстительность Олега стремительно переходила дозволенную черту, которая стиралась в его ослеплённых возможностями глазах. Не говоря уже о том, что он заразил своим безумием умы тысяч петербуржцев. — Это лишь крохотная плата за будущее благополучие города, — на серьёзных щах пояснил мне псих, когда затянулось молчание с моей стороны. — Филипп Зильченко не беспокоился о детях, что рождались с отклонениями из-за того, что их матери во время беременности вдыхали отходы с его свалки. Так почему же я должен проявить милосердие к его жене и сынку, который вырастет таким же ублюдком, как и его папаша? Неужели это тот Чумной Доктор, что когда-то поклялся защитить невиновных людей от Гречкина, Исаевой и прочих сомнительных личностей? Он спокойно говорил мне о запланированном убийстве ребёнка! Я, конечно, не любила детей, чьи крики и истерики выводили из себя за считанные секунды, но желать кому-то из них смерти только за то, что их родитель наворотил херни… — Олег, я прошу тебя — не убивай его родных, — мой голос дрогнул, а взгляд наполнился болью. — Пощади хотя бы паренька. Он презрительно фыркнул. — Назови хоть одну причину, по которой я должен сохранить пацану жизнь, — казалось, что Волков упивался властью над человеческой жизнью, как его же жертвы… или психа просто забавляло моё напуганное выражение лица — одно из двух. — Ребёнок же не отвечает за поступки своих родителей. Только от них зависит, кем он вырастет и станет. Однако моя короткая, но трогательная речь не смогла смягчить этого бесчувственного сухаря. — Неубедительно, птенчик. Последняя попытка. — Да хоть сто. Бесполезно, — с толикой разочарования буркнула я под нос и отвернула голову в сторону, пока чувство беспомощности перед этим человеком распирало изнутри. — Ты же твердолобый, не послушаешь, что бы я сейчас ни сказала. — Быстро же ты сдалась. Даже как-то скучно, — притворно разочаровался псих, громко цокнув. На секунду задумавшись, я рискнула задеть старую душевную рану Волкова, которая, как мне казалось, была его слабым местом. — Просто сложно объяснить смысл моих слов какому-то сироте, выросшему в детдоме. Такой, как ты, точно ничего не поймёт… Кажется, мне удалось зацепить что-то в Чумном Докторе, раз тот мгновенно прикусил свой острый язык и глазами начал прожигать во мне дыру: даже через очки я ощущала чувствительной кожей, как в них пылал ураган чувств, преимущественно негативных. — Ты играешь с огнём, Ира. Следи за языком, если не хочешь потом пожалеть… — он не кричал и не повышал голос, но это не мешало ему испускать вокруг себя убийственную ауру. Тихий размеренный тон пугал меня куда больше. — Тогда… — горло стало неприятно саднить, когда первое слово с болезненным скрежетом сорвалось с губ. — Как мне убедить тебя не убивать ребёнка? — Да что ты заладила с этим пацаном? Твоя жизнь как-то изменится в лучшую сторону, если я оставлю его в живых? — Волков заметно разъерепенился от моей упёртости. — Я просто не могу допустить, чтобы ты замарал руки в крови невиновного, навсегда запятнав себя «детоубийцей», — на одном дыхании ответила я, не став заранее готовить нравоучительную речь. Здесь нужна была полнейшая импровизация. — Волнуешься о моей нравственности? Как… мило с твоей стороны, — от его колких слов повеяло неверием. — А я уж решил, что ты печёшься только о благополучии Тряпки. На долю секунды мне показалось, что за этими уже ставшими привычными издёвками крылись совершенно иные чувства. Не привыкший к вниманию и постоянно находившийся в тени Разумовского Волков будто не ожидал, что я захочу встать на его сторону. На его, а не Серёжину. Потому и умело скрывал своё удивление за сарказмом. — Идея, которую ты продвигаешь, благородна, спору нет, — более спокойным и рассудительным тоном продолжила я. — Будет обидно, если ты её похоронишь почём зря. Убийство сына Зильченко лишь оттолкнёт от тебя ту небольшую часть адекватных единомышленников и Серёжу. Неужели этого ты добиваешься? Мне захотелось для бо́льшего эффекта схватить психа за плечи и как следует встряхнуть, лишь бы выбить всю дурь из его башки. В своих мыслях я сделала не только это, но и с широкого замаха огрела мерзавца кулаком по челюсти. Однако в реальности продолжила неподвижно стоять полубоком к своему мучителю и сверлить непреклонным взглядом его очки, за которыми за мной внимательно наблюдала пара глаз. Волков повернулся корпусом, когда поезд остановился на станции, название которой я даже не разглядела. Молча проводил вышедших на платформу людей и дождался, когда поезд вновь начнёт свой путь по рельсам. Удивительно, как он умудрялся стоять непоколебимо в сильно раскачивавшемся вагоне, не двигаясь телом ни на миллиметр. Затем он прильнул чуть ближе, продолжая озираться по сторонам, ведь людей в вагоне стало на порядок больше, и вероятность, что наш разговор кто-то услышит, сильно возросла. У моего левого уха прозвучал вкрадчивый шёпот: — А что, если это так? Мой лоб нахмурился от недоумения, а во взгляде отразился немой вопрос. — Что, если я действительно добиваюсь ненависти по отношению к Чумному Доктору? Чтобы его презирали, считали негодяем, не достойного народной любви и признания. — Н… Но зачем?.. — Я жажду избавить этот город от всей гнили, однако очень сложно отличить необработанный алмаз от обычного куска угля. Ты же заметила, сколько мусора развелось на улице, — он бросил секундный взгляд на шумную толпу. — От него я тебя сегодня спас. Как думаешь, кто поддержит Чумного Доктора после убийства «невинного ребёнка»: здравомыслящие граждане или жалкие подражатели, устраивающие беспорядки на улице? Хоть я и не могла похвастаться количеству айкью, как у Эйнштейна, но намёк Олега поняла сразу. И если несколько минут назад считала его безумцем без тормозов, готового бездумно пойти по головам, то сейчас хотелось аплодировать стоя и восторгаться его гениальным умом. Восторгаться и плакать, что такие мозги достались конченому психопату. — Это было частью твоего плана, — я не сразу осмелилась озвучить свою догадку. — Смерть сына Зильченко окончательно развяжет руки всем преступным элементам, а «адекватные» люди отвернутся от Чумного Доктора, не поддержав его зверства. Таким образом, ты отделишь добрых от плохих, что упростит задачу по «очищению города»… — Умница, — похвалили меня. — Блестящий план, согласись же. — И… неужели нет другого выхода? Неужели без смерти сына Зильченко он накроется медным тазом? — я тут же поникла от осознания, что не смогу предотвратить убийство ребёнка, ведь Чумной Доктор не тот человек, что станет идти на поводу какой-то девчонки и рушить собственные планы. — У любого героя всегда должен быть запасной план на тот случай, если что-то пойдет не так. У меня он… тоже есть, — эти слова вселили в меня надежду, и я умоляюще уставилась на Волкова. — Ох, как загорелись твои глаза! Ты так хочешь, чтобы я пощадил пацана? В его вопросе просочился откровенный подвох, настороживший меня. — Чего ты хочешь? Ты же не сделаешь это без какой-либо выгоды для себя. — Догадливая. Хм… — промычал псих и оценивающе оглядел меня. — Если я сохраню сыну Зильченко жизнь, то… ты исполнишь любое моё желание. В данный момент я была мнимо убеждена, что ничего не теряла. Волков точно не убьёт меня вместо паренька (хотелось в это верить), и тот максимум, что мог выдумать его больной извращённый мозг — надругательство над моим телом. Не загадает же он мне романтическое свидание на крыше под полной луной… Хоть этот вариант меня вполне устраивал. Блять, я стала какой-то великомученицей пресвятой Ириной. Для него это великолепная возможность избавиться от меня как от ненужного свидетеля и девушки, вставшей между ним и Разумовским. И я добровольно иду мерзавцу в руки! Однако я не могу допустить, чтобы Олег пал в бездонную яму, на краю которой стоял, думая, что впереди только ровная дорога. — Ну так что, птенчик. Ты согласна? — Да… — ответ стал первым гвоздём в крышку моего гроба. Поезд остановился на конечной станции в каких-то ебенях Петербурга, куда никогда не ступала моя нога. Чумной Доктор удовлетворительно замычал и, среагировав быстрее, первым сошёл с вагона. Перед тем, как бесследно скрыться среди суетящегося роя людей, он бросил мне напоследок наставление, не подлежащее отрицанию или сомнению: — Я подумаю над твоей просьбой, птенчик. Советую тебе не пропускать завтрашнюю трансляцию. Она будет воистину… зажигательной. Потеряв за спинами прохожих силуэт Волкова, к которому был нацелен мой взгляд, я с усталым вздохом на негнущихся ногах и бешено колотящимся сердцем поплелась на противоположную платформу. Провожать обратно этот гад меня, походу, не планировал. — И где я, блять, нахожусь? — глаза прочитали позолоченные буквы на плиточной стене, выстроившиеся в название станции: «Проспект ветеранов». — Класс. Я в жопе мира. Поезд в обратную, нужную мне сторону пришлось ждать недолго. Благо дело моя оставшаяся дорога прошла без сучка и задоринки. Я вышла на своей станции и, оказавшись на улице, с блаженством вдохнула полными лёгкими свежий воздух. Он освежил голову и отогнал гнетущие мысли, которыми была забита моя голова после встречи с Волковым. Пройдя несколько кварталов, я вышла к Рижскому проспекту, а затем завернула в одну из арок, выведшую к внутреннему дворику. Три пятиэтажки окружали небольшую детскую площадку. Вместо того чтобы зайти в свой подъезд, я целенаправленно зашагала к качелям, на которых часто зависала с наушниками в ушах. Вот и сейчас не изменила традициям, выделив полчаса на покатушки с музыкой… Или час. Как карта ляжет. Соседи поначалу с подозрением следили из своих окон за странной девочкой, что вечерами в одиночестве зависала на площадке. Но за три года проживания в этом доме, кажется, все уже привыкли к моим выходкам. Вот и сейчас сосед с четвёртого этажа, выйдя на балкон, затянул сигаретку и внимательно уставился на меня. Когда она искурилась полностью, выкинул обгорелый бычок на козырёк подъезда и вернулся в комнату. О существовании пепельниц ему, видимо, не сообщили. Я хмыкнула и тут же резко дёрнулась, когда телефон в кармане завибрировал. Приложив руку на сердце, вытащила устройство и мысленно обматерила с ног до головы человека, что решил напугать меня на ночь глядя своим внезапным сообщением. «А если это написал Серёжа?» — подумала я, и от предвкушения ускорила процесс разблокировки экрана. В голове уже придумала, какими вопросами завалю парня, что внезапно пропал и не выходил на связь. Но моим планам не суждено было осуществиться… 00:23 Чумной Доктор И долго ты ещё будешь торчать на улице? Почему не заходишь в подъезд? С моей стороны пошла адекватная и логичная реакция: я начала боязливо озираться по сторонам, резко остановив качели. Во дворе было тихо и темно, и ни намёка на чьё-либо присутствие. Я ответила:00:26 Ирэн Орлова Тебе какая разница? И вообще: откуда ты знаешь, что я не дома? Опять следишь за мной?
00:27 Чумной Доктор *сообщение удалено* Делать мне больше. У меня своих дел по горло. Я не успела прочитать первое сообщение, потому как Олег его удалил чуть ли не в ту же секунду, как оно было мне отправлено. Не удержавшись, поинтересовалась приличия ради:00:29 Ирэн Орлова И что там было написано?
00:30 Чумной Доктор Неважно. Содержательно. Ничего не скажешь. Не став мириться с чувством неизвестности, я продолжила вытягивать из маньяка информацию:00:31 Ирэн Орлова Ты не ответил на мой вопрос (¬_¬)
00:32 Чумной Доктор Просто мимо проходил. Довольна? — Нет, блять, не довольна, — вслух прокомментировала я, агрессивно строча ответку. — Показания не сходятся.00:33 Ирэн Орлова Но ты же вышел вместе со мной на конечной станции. От неё до моего дома несколько километров…
00:34 Чумной Доктор Достала уже со своими вопросами. Живо дуй домой, иначе спалю к чертям! Угроза Чумного Доктора дала свои плоды. Я резво подскочила с сидушки качель и спешно потопала в сторону подъезда, на ходу печатая сообщение:00:35 Ирэн Орлова Ладно-ладно! Сейчас пойду, успокойся. Ворчишь как старый дед, ей-богу… *прочитано*
Псих ничего не ответил и пропал из сети. Мысленно прокляв мерзавца и наслав порчу на запор за испорченный вечер, я устало выдохнула и зашла домой. Даже если он не следил за мной в тот момент, не хотелось испытывать предел его терпения. А раз он опустился до угроз, то оно могло вот-вот иссякнуть. Не хотелось знать, каким Волков был в гневе, и попадать ему под руку, когда он в таком состоянии. Опечаленный взгляд невольно посмотрел на диалог с Разумовским, находившийся в списке сразу после Чумного Доктора, где мои сообщения так и остались непрочитанными…***
04:19 Сергей Разумовский Ира, ты, наверное, ещё спишь. Прости, что не ответил! У меня телефон разрядился! Я вернулся поздно и даже не заметил, как заснул. *вы отреагировали «👎»* 04:21 Сергей Разумовский Прошу, не обижайся на меня… Я исправлюсь! 04:25 Сергей Разумовский Буду с нетерпением ждать тебя в офисе сегодня. Твой Серёжа ♡♡♡ О, нет, дорогой, я была вчера не расстроена, я ВНЕ СЕБЯ ОТ ЯРОСТИ. Чуть не ослепнув после подъёма по будильнику от яркого света экрана, со всей дури постучала по нему пальцами:07:31 Ирэн Орлова Дома поговорим.
О каком «доме» я написала спросонья — хрен знает. Просто эту фразу часто любила мне говорить маманя в школьные годы, возвращаясь с родительского собрания. Хоть сейчас у меня появилась возможность её сказать. Следующие два часа прошли как в тумане. Я позавтракала, привела себя в приличный вид, надев классическую белую рубашку с серыми брюками со строчками и сделав на скорую руку нюдовый макияж. Меня же подняли в должности, так что следовало выглядеть презентабельно, дабы держать лицо личного помощника Разумовского. Хотя бы на публике, дабы не вызвать подозрения. Приехав в офис на общественном транспорте, долго размышляла, не сводя глаз с бариста: брать кофе или нет. Была не была — капучино на кокосовом лишним не будет. — Душа моя, прости меня! Я сейчас тебе всё объясню! — взволнованно выкрикнул Серёжа, стоило мне показаться на пороге его кабинета. Он чуть ли не накинулся на меня с объятиями, но, заметив в руке горячий напиток, вовремя остановился. — Воу-воу! Спокойно! — я выставила вперёд свободную руку, словно защищаясь от его напора. — Какая муха тебя укусила с утра пораньше? — Только не сердись, прошу, — умоляли меня с щенячьими глазами. — Эм… Я как бы не планировала, но… Ладно, — выразив взглядом своё недоумение, я осторожно обошла рыжика и присела на диван. — Что-то случилось? — П-прости, я соврал тебе! — внезапно заявили мне, боясь взглянуть на меня глазами, полными стыда и вины. — Я п-пойму, если ты не захочешь видеть меня после этого! Только выслушай для начала. Я нерешительно поднесла бумажный стаканчик к губам и с громким хлюпаньем отпила небольшой глоток. Обрадовалась, что вообще купила этот чёртов кофе, ибо без него переварить слова Разумовского было бы сложнее. Жаль только, что без коньяка. Совершенно не представляя, что могло произойти, из-за чего Серёжа чуть ли не в ногах у меня валялся с извинениями, я перебрала все возможные варианты, но озвучить решила самый маловероятный: — У тебя… появилась другая женщина? — Ч… что? — теперь пришёл черёд Разумовскому ахуеть и вылупить глаза. — Нет, конечно! Как ты могла вообще подумать о таком? — Тогда о чём ты мне соврал? — моё замешательство помножилось на двое от количества вопросов в голове, которых меньше не становилось. — И почему я могу тебя за это не простить? Я немного запуталась. Разумовский осторожно приблизился ко мне, словно боясь спугнуть случайным резким движением. Я вновь пригубила бодрящий напиток, с трудом проглотив жидкость из-за томительного ожидания какого-то пиздеца. — Ира, послушай, я… — он попытался избавиться от дрожи в голосе и нервных тиков рук, начав с объяснения своего загадочного проступка. — Я поначалу не хотел тебе говорить. Думал, так будет лучше, но сегодня утром понял, что не смогу от тебя долго скрывать это. — Я так и знала, что у тебя есть вторая семья в Брянске… Сказала я это тихо на серьёзных щах, и только плотно поджатые губы, что вот-вот растянутся в широкую лыбу, да задор в глазах привнесли в наш разговор немного юмора. Но Разумовский мой финт почему-то не оценил и с осуждением пробубнил: — Плохой момент ты выбрала для шуток, Ира. — Всё-всё, молчу, — в доказательство провела пальцами вдоль губ, как будто застегнула молнию. — В общем… Вчера я сказал тебе, что уеду по делам, — я качнула головой, как бы подтверждая, что это действительно было. — Но на самом деле я виделся… с ним. В моей голове произошёл нон-стоп. То есть… это всё?! Только из-за этого Разумовский не на шутку завёлся с утра, терзаемый муками совести, и меня загрузил в придачу? Кто-нибудь, дайте мне уже коньяк или валерьянки. Я в кофе накапаю пару капель. — Со своим «дружком»? — мне нерешительно кивнули и состроили грустную моську. — Так я знаю, — и невозмутимо продолжила наслаждаться уже тёплым капучино. Мой сдержанный ответ ошеломил Серёжу. — К… Как знаешь? Откуда?! — Да он мне сам об этом вчера сообщил, — объяснила я равнодушно, показав всем своим видом, что наша встреча не была чем-то столь выдающимся. — Проследил за мной до метро и рассказал о какой-то «договорённости» между вами. — Он… что-нибудь сделал? «Не считая убийства моей психики и шантажа — нет» — хотелось ответить, но я понимала, что Разумовский мои слова воспримет в неправильном ключе. А дальше по списку: крах, пиздец, апокалипсис. — Ворчал от недовольства, как старый дед, а так нет. — Хорошо… Я рад, — Серёжа облегчённо выдохнул и опустил голову, перестав вести себя как бешеный розовый заяц из рекламы батареек. — Не хочешь поведать мне суть вашего разговора? — я поставила стаканчик на столик и перевела всё внимание на собеседника. — А то из твоего молчаливого дружочка подробности только щипцами вытягивать. — Он вернулся вчера. Как раз в тот момент, когда ты была в ванной, — у меня тут же затряслись поджилки от осмысления сказанного, и благо дело, что я сидела в этот момент… и, кажется, поседела в придачу. — Я испугался, что он попытается что-нибудь натворить, поэтому настоял на разговоре на нейтральной территории. — И местом переговоров послужил ваш детдом, я угадала? Мне удручённо кивнули, подтвердив гипотезу. — Решив прислушаться к твоим советам, я попытался наладить с ним контакт. Конечно, он остался непреклонен в своём решении продолжить «чистку», однако о чём-то мы смогли договориться, — устало вздохнув, мой собеседник взъерошил чёлку и заёрзал на месте. — Он согласился не влезать в наши отношения и по возможности защищать в случае угрозы. — И что потребовал взамен? — поинтересовалась я, прекрасно помня о любви Волкова везде искать выгоду для себя. — Взамен мы с тобой не мешаем Чумному Доктору «вершить правосудие», — Серёжа поджал губы, и они превратились в тонкую полосу. — Теперь у него полностью развязаны руки, но зато я буду спокоен за тебя. Лезть с головой в говно проблем — не предел моих мечтаний, поэтому условия мне показались довольно обоснованными и гуманными. Так как мужчины всё решили за моей спиной, мне пришлось без лишних слов запрыгнуть в последний вагон. В глубине души я была даже рада, что Разумовского ограничили в действиях, а то с его тягой к самопожертвованию он мог что-нибудь учудить. А разгребать кому? Мне и Волкову, конечно! Однако меня в сложившейся ситуации волновал другой вопрос. Если с моей и Серёжиной стороны обязанности данного соглашения не станут нарушаться, то насчёт третьего участника оставались большие вопросы. — А ты не думал, что этот засранец не сдержит обещание? — озвучила я Разумовскому свои оправданные опасения. — Не пойми неправильно, но в его честность и умение держать слово верится с трудом. А я, идиотка безмозглая, этому психу ещё желание задолжала, которое он сто пудов использует в своих коварных целях. Вот и поплачусь за это… Головой? Психикой? Жопой? — Нет, — категорично ответили мне и удостоили твёрдым взглядом. — Он слишком принципиален: как к окружающим, так и к себе. Пока наша договорённость будет сулить ему выгоду, он её не нарушит. — Ты хоть сам рад вашему «перемирию»? — Не знаю, — честно признались мне, пожав плечами. — Я рад, что ты будешь в безопасности, ведь для меня сейчас это самое главное. Но… мне тошно от самого себя: я слишком слаб, чтобы защитить близкого человека от этого чудовища, из-за чего приходится плясать под его дудку и закрывать глаза на убийства. Чувства Разумовского мне были прекрасно понятны. Столь светлая и добрая душа билась в агонии от собственной слабости перед силой Чумного Доктора. Было заметно, как его разрывало внутреннее противостояние разума и сердца. Борьба между желанием остановить Волкова любой ценой и страх навсегда потерять лучшего друга не принесла ничего, кроме чувства собственной никчёмности. Придвинувшись к рыжику, я опустила на его плечо ладонь и несильно сжала пальцы. Видя, что он не справлялся в одиночку со своими кошмарами, хотелось как-то помочь. Пусть нерешительными действиями, но хотя бы словами поддержки. Они были ему сейчас необходимы как никогда прежде. — Я вижу, как тебе трудно с этим смириться, но постарайся найти хоть какой-то плюс в сложившейся ситуации, — со скорбью в голосе попросила я его. — Самобичеванием горю не поможешь. Он перевёл опустошённый взгляд на меня, а затем на ладонь на своём плече. При виде неё на бледном лице промелькнула искра радости, хоть и ненадолго. Задумавшись над моими словами, отстранённо и без особого желания ответил: — Знаешь, где-то в глубине души я даже… рад. Рад тому, что он делает, — рыжик произнёс это с большой неохотой, словно мысленно возненавидел себя за сказанное. — Конечно, я не смогу безоговорочно принять его методы борьбы против продажной системы, однако… Глубокий вздох прорезал недолгую тишину. Я затаила дыхание в предвкушении. — Постепенно мои глаза начинают видеть за поступками Чумного Доктора нечто большее, чем жестокое убийство. К примеру, никто не скорбит о Кирилле Гречкине — все его друзья, одногруппники и остальные наоборот рады его смерти, — Серёжа вскинул бровями и выпучил шокированные глаза, демонстрируя своё удивление от сие феномена. — Это так… странно. — Я этому даже не удивлена, если честно. — А Ольга Исаева. Сколько людей могло остаться без жилья из-за её жадности и коварства? Но к счастью, у меня появилась возможность помочь обманутым вкладчикам. И я вернул им украденные деньги за счёт средств моего фонда, — рыжик вдруг блаженно улыбнулся, позабыв про грусть-печаль. — Это… потрясающе, Серёж! — с восторгом воскликнула я. — Ты большой молодец! Не остался в стороне и помог несчастным. — Я не мог по-другому. Другие бы палец о палец не ударили ради этих людей. — Запомни: «Все, что ни делается — всё к лучшему», — рука, всё ещё находившаяся на мужском плече, ободряюще похлопала его. Взглянув в мои глаза, полные восхищения, Серёжа невесомо коснулся кончиками пальцев левой щеки. Так аккуратно, словно моё лицо было хрупкой драгоценностью, с которой следовало бережно обращаться. Я рефлекторно повела плечами и блаженно улыбнулась, опустив веки. — Кажется, я начинаю понимать твои слова… Даже не знаю: радоваться этому или нет, — в его голосе послышалась горькая ирония. — Уж точно не плакать, — я снисходительно улыбнулась рыжику и подмигнула. — Ты… на меня больше не обижаешься? — голубые глаза вновь наполнились виной, и Серёжа замолк в ожидании моего сурового вердикта. — Да я вроде как и не обижалась, — я подпёрла подбородок рукой, и моё лицо озарилось лукавой улыбкой. — Вчера хотела, конечно, тебя покусать за игнор, но сейчас смотрю на тебя, и вся злость пропадает. Разумовский издал вздох облегчения. Но затем он протянул мне руку и неуверенно попросил: — П-присядь, пожалуйста, поближе. Я беспечно вложила в его ладонь свою и привстала. Однако из-за собственной неуклюжести не удержала равновесия и опустилась попой… на колени Серёжи. Его лицо вытянулось от нахлынувшего смущения, а брови поползли на лоб, сделав его ещё комичнее. — Упс, извини. Я тут немного траекторию не рассчитала, — затараторила я и попыталась пересесть, но помешали руки, что мёртвой хваткой на талии заключили в плен мужчины. — Постой, не вставай, — он внимательно оглядел мою застывшую тушку на своих коленках, как на диковинный экспонат. Плотнее сцепив руки в замок, он притянул к своему торсу, отчего наши носы оказались друг напротив друга, разделяясь какими-то несчастными пятью сантиметрами. Единственный раз в своей жизни, когда я сидела вот так на мужике, было в детском саду на новогодней ёлке. И им был никто иной, как дед Мороза. — Теперь мне кажется, что твоя идея работать у меня на коленях не такая уж и… п-плохая. На меня нахлынуло дикое смущение не столь от конфузности ситуации, сколь от невозмутимой реакции Разумовского. Кажется, мы внезапно поменялись местами, и настал мой черёд краснеть как варёный рак от распиравшего изнутри стыда. Я невольно представила, как мы выглядели со стороны. А если кто-то удумает нежданно-негаданно заявиться в кабинет и застанет данную сцену? Марго успеет предупредить нас? — Ну… Как бы… Н-неплохо, конечно, но… — Разумеется, не при посторонних, — он безошибочно озвучил мои мысли и одарил солнечной улыбкой. — Только когда мы вдвоём. Объятия Серёжи были таким тёплыми и уютными, отчего медленно клонило в сон и хотелось опустить голову на его грудь, чтобы заснуть под его размеренные убаюкивающие вздохи. Он двумя пальцами взял меня за подбородок, развернув лицом к себе и умоляюще прошептал: — Посмотри на меня. Я не успела опомниться, когда моими губами завладели губы Серёжи. Это произошло так быстро и неожиданно: он поддался вперёд, не отрывая пальцев от моего лица, чтобы я точно не отстранилась в этот важный для нас обоих момент. Прикрыла глаза и быстро нашла применение рукам, обвив ими его широкую шею и зарывшись пальцами в рыжие волосы. Они оказались невероятно мягкими и шелковистыми, словно из рекламы шампуня. Серёжа замурчал сквозь поцелуй как большой ласковый кот от приятного массажа, плавно двигаясь головой навстречу движениям моих пальцев. То ли Разумовский в первые разы скромничал, то ли сейчас просто набрался смелости, но поцелуй стал заметно увереннее и даже напористее. Его губы не дрожали, как это было раньше, а двигались смело, слегка сминая и оттягивая мои. Но углублять по-прежнему не торопился или не хотел. Широкими ладонями плавно водил по спине, отсчитывая длинными пальцами под рубашкой каждый позвонок и ребро и вызывая приятные мурашки на коже. — Ты посмотрел какие-то уроки? — прошептала я ему прямо в губы, прервав поцелуй. — Нет, но… хотел, — смущённо признался рыжик, но довольная улыбка кота не исчезла с его лица. — Что-то не так? — Наоборот. Ты стал… увереннее, что ли. — Это ты меня так меняешь, — пояснил он и легонько чмокнул в щеку. — Твоя позитивная энергетика заряжает меня и придаёт силы. — Значит, я твоя батарейка? — с довольной лыбой я взъерошила огненные волосы-иголочки, отчего Серёжа мне напомнил домовёнка Кузю. Только без солнечных веснушек. Он вновь замурлыкал — голова оказалась его чувствительным местом. Хотела Ира в детстве ласкового мей-куна? Получай. Только в несколько раз больше, но зато без когтей. И к лотку приручен. — Очень мощная батарейка, — мы оба хохотнули и продолжили нежиться в объятиях друг друга. «Ты меня меняешь»… Мне надо было радоваться этому факту или пугаться? И на какую сторону силы я склоняла Разумовского — джедаев или ситхов? Каюсь, что не сразу заметила, как его заикания и нервное дрожание рук постепенно сходили на нет, а былая скромность и замкнутость сменялась на находчивость и решительность. Однако был ещё один человек в моём окружении, который менялся в обратную сторону. Олег Волков. Невольно вспомнила китайский символ «Инь и Ян» и провела параллель. Серёжа был однозначно белой половинкой, а Чумной Доктор — чёрной. Полные противоположности во всём: характере, стремлениях и методах реализации поставленных целей. Как такие разные люди смогли стать лучшими друзьями — тайна, покрытая мраком. Инь и Ян — две противоположности. Как зима и лето, день и ночь, жара и холод. Одно не существовало без другого, а вместе они объединялись в нечто гармоничное. И в любой тьме всегда присутствовал свет, а в любом свете всегда была тьма. Понятия добра и зла весьма относительны, и всё зависело от условий и обстоятельств. Человек не может быть только плохим или хорошим: в нём присутствуют обе стороны, и когда все элементы заключены в один круг, появляется гармония и равновесие. Любая попытка разорвать связь двух сторон приведёт к нарушению баланса. Серёжа созидал и сохранял, а Чумной Доктор разрушал, чтобы создать впоследствии нечто новое. Они будто были разделённые половинки человека, который никак не мог стать одним целым. — Ты же не забыл, что в одиннадцать у тебя совещание? — я неожиданно разрушила безмятежную идиллию. — А какое сейчас время? — тут же опомнился Серёжа и взглянул на экран умных часов, на котором всплыли четыре цифры. — Осталось уже двадцать минут! Как быстро время летит. Серёжа извинился, когда переместил мою тушку со своих коленок на диван, и подошёл к рабочему столу. Я мечтательно улыбнулась и, вспомнив одну небезызвестную цитату, сладко пропела: — Правду говорят: «Влюблённые часов не наблюдают». — Почему ты не собираешься? — А ч-что мне там делать? — в моём голосе послышалось волнение. — Как мой личный помощник, ты должна присутствовать на подобных мероприятиях, — доходчиво объяснил Серёжа. Мне вдруг стало неуютно от предположения, что моё участие даст почву для новых слухов. В памяти были ещё свежи воспоминания об инциденте с подругами Воробьёвой и фотках папарацци. Тем более, от меня там толку будет как от козла молока. Какой смысл мне таскаться за Разумовским по всяким деловым встречам, если моя должность — это прикрытие и фикция? — Разве ты не сделал меня им для того, чтобы мы держались вместе, пока не остановим Чумного доктора? — Да, но… — он заметно занервничал, как человек, которого вот-вот могли уличить с обманом. — Другие могут заподозрить что-то неладное, если на публике мы будем порознь. Потерпи немного. — Ты прав, — я встала и поправила слегка смявшуюся на талии рубашку, будто привела себя в должный вид после бурного перепихона. — Надеюсь, там хоть будет интересно? — Как сказать… Увидишь своими глазами, как взрослые дяди и тёти заумным языком говорят о бизнесе, — хохотнул он в ответ, попутно собирая необходимые для совещания документы. — Зато сможешь узнать что-то новое для себя, ведь будут отчитываться все отделы по проделанной работе. — Ловлю на слове, — я лукаво ухмыльнулась и подмигнула Серёже. Мы вдвоём пришли в конферец-зал, где на своих местах уже сидели в ожидании руководители отделов. Я тут же высмотрела два знакомых лица — мадам Щербакову и Олега Макарова. Все заметно оживились и засуетились, увидев меня в компании Разумовского, но вслух ничего не сказали. Маргарита изучающим взором проводила меня до места слева от Серёжи и сдержанно кивнула в знак приветствия, когда наши взгляды пересеклись. Где-то слева от себя услышала, как главный бухгалтер шепнул на ухо финансовому директору: «Впервые он собрал нас всех вживую». Переговорщик в ответ сдержанно качнул головой, не проявив к собеседнику интереса. — Итак, — взволнованно начал рыжик, запустив процесс под названием «совещание». — Мы собрались с вами, чтобы обсудить итоги прогремевшего обновления нашей сети, — он оторвался от своих бумаг и пробежался глазами по всем присутствующим. — Кто хочет отчитаться первым? Руку поднял технический директор, и все устремили своё внимание на него. Я слушала его вполуха, параллельно наблюдая за реакцией крупных шишек нашей компании. Меня наполняло волнение и паника рядом с ними, словно я — овечка — находилась в окружении изголодавшихся волков. В голову лезли различные мысли: «Хули я здесь вообще делаю? Надо было остаться в кабинете, всё равно здесь от меня толку никакого… Мамочки, как же страшно!». Серёжа подпёр подбородок кулаком и нервно разминал пальцы. Я же скучающе взяла в руки планшет, что был у каждого из присутствующих. На них и на висевшую на стене плазму транслировались данные: какие-то диаграммы и таблицы, которые для меня не представляли никакой ценности. Больше беспокоило неправильно подобранное цветовое сочетание графиков, чем их содержание. Когда два человека выступили с докладом, наступила очередь главного бухгалтера. Он отчитался быстро и по существу, но затем внезапно промолвил: — Мне хотелось бы немного отойти от темы заседания, раз мы сейчас все в сборе, — мы все навострили уши в предвкушении чего-то интересного. — Вы просили предоставить сведения по переводам денежных компенсаций бывшим клиентам «Рос-Гарант-Банка». Сегодня утром пришла банковская выписка, что все перечисления успешно дошли до получателей. Мужчина постучал пальцами по своему планшету, и на остальных устройствах высветилась таблица. Видимо, та самая выписка. — Аху… — на автомате захотела возмутиться вслух, но тут же захлопнула варежку. Огромный… нет. Просто гигантский список не особо крупных перечислений, которые варьировались от десяти до шестидесяти пяти тысяч рублей. И все на абсолютно рандомные имена физических лиц. Благотворительный фонд Разумовского превратился в какую-то раздаточную лотерею. — Хотелось дополнить, что это решение благотворно повлияло на рейтинг компании, — внесла свою лепту мадам Щербакова и следом зачитала вслух сведения из своего отчёта: — На сегодняшний день он составляет девять целых семьдесят восемь сотых из десяти, что на пять десятых выше, чем было неделю назад. — Также было зафиксировано повышение стоимости наших акций на фондовой бирже. Количество акционеров возросло на десять процентов, — голосом робота отчеканил финансовый директор. Эта ситуация чем-то напомнила мне цирк на первом курсе, когда несколько девчонок с моего потока бегали к преподу по «основам производственного мастерства» после каждого выполненного задания, лишь бы выглядеть в его глазах прилежными студентками. Таким смехотворным образом пытались получить его благосклонность и автомат. — Это, конечно, хорошие новости, — Разумовский сдержанно кивнул всем. — Однако предлагаю вернуться к главной теме… Пока остальные разговаривали о своём, я продолжила изучать данные по переводам бывших клиентов банка Исаевой. Будто хотела среди имён найти знакомое и посплетничать об этом с Катей. Однако среди списка я чисто случайно обнаружила другую, отличающуюся от прочих строчку: Кому: Психиатрическая клиника им. Вениамина Рубинштейна Сумма перевода: 50 000,00 руб. Комментарий: Для С. Л. Благотворительный фонд Серёжи спонсировал клинику для душевнобольных? Но почему на такую маленькую сумму? Или эти деньги предназначались на лечение какого-то конкретного человека? — Всё в порядке? — вдруг шёпотом спросил меня Серёжа, видимо, заметив моё озадаченное лицо. — А? — я оторвалась от экрана планшета и неуверенно закивала. — Да-да. Просто задумалась о своём. Он понимающе хмыкнул и перевёл внимание на Олега Макарова, чья пришла очередь отчитываться по работе своего отдела. Я ради приличия решила послушать мужчину, ведь он украдкой упомянул меня и мой проект «Марго», что утвердили на роль «лица социальной сети». Но в сознании то и дело всплывал тот странный перевод, за который тот уцепился как за что-то важное. «С. Л.»… Что-то знакомое, но, чёрт возьми, не могу вспомнить, где уже видела эти инициалы.