Червь проел во мне дыру и теперь он часть меня Ползает туда-сюда, но зато я не одна Между рёбер, в глубине он свернулся в узелок Чувствую его тепло. Он пускает сладкий сок IC3PEAK & Kim Dracula — Червь/Worm
Я впервые в жизни не знала, что делать: мыслей в голове образовалось настолько много, отчего наложились друг на друга как слоёный пирог. Хотелось одновременно истерически смеяться, утробно плакать и молиться, хоть последнее не входило в мою привычку. Дрожащими пальцами я натянула на обнажённые плечи плед, почувствовав неестественный холод. Однако теплее мне не стало, ведь это мерзкое ощущение исходило исключительно из моей головы. Не могло же мне показаться, в конце концов… Я не настолько свихнулась, чтобы ловить подобные галлюцинации и не отличать реальность от собственного воображения. Спасением в первую секунду, когда сознание немного прояснилось, стала Марго. Пришлось действовать незаметно и крайне быстро: — Марго, выведи-ка на экран записи с камер наблюдения в те дни, когда были совершены убийства Кирилла Гречкина и Ольги Исаевой. Я была уверена в их наличии: что они записывали всё происходящее в этом злополучном кабинете, в том числе появления Чумного Доктора после своих ночных вылазок. В частности, когда он снимал чёртов костюм, являя на свет своё лицо. Лицо, которое я жаждала увидеть сейчас больше всего на свете. — Прошу прощения, Ирина, но вам закрыт доступ к материалам камер видеонаблюдения, — обломал меня искусственный интеллект. — Вы можете попросить это разрешение у Сергея. Я возмущённо цокнула, подавив желание метнуть в экран какой-нибудь тяжёлый предмет, лишь бы не видеть её покер-фейс. Полная беспомощность перед искусственным интеллектом, против которого ни убеждение, ни угрозы не подействуют. Для него человеческие понятия по типу «солидарности» являлись пустым звуком, ибо не были прописаны в коде. — Ну, спасибо, Марго, помогла блин… — Обращайтесь, — улыбнулась девушка на экране, чем ещё больше раззадорила меня. К этому времени как раз вернулся Серёжа. Его лицо и волосы возле него были слегка влажными, а в глазах читалось блаженство. — Утренний душ — лучшее, что придумало человечество, — пропел он, вытерев ладонью остатки влаги с умытой мордашки. Я не осмелилась посмотреть ему прямо в глаза. Страх ещё продолжал витать в воздухе, заражая меня им. Укутавшись в плед, осторожно двинулась к двери, из которой только что вышел Разумовский, и сухо ляпнула: — Да… Пожалуй, мне сейчас тоже не помешает освежиться. Разумовский заметил неладное, когда я прошла мимо, избежав любезно протянутых рук как сигнал стать заложником его объятий. Удивившись непривычным мне безразличием, он спросил: — Тебя что-то беспокоит, душа моя? — и, не дав уйти без ответа, мёртвой хваткой вцепился в моё тонкое запястье. — Нет, с чего ты решил? — задала встречный вопрос, попутно пытаясь унять дрожь в теле. — Ты какая-то… Не знаю. Напуганная, — объяснили мне и слегка наклонились в попытке встретиться со мной глазами. — Особенно когда на меня смотришь. Я что-то не то сделал? — Всё… в порядке. Просто о дяде задумалась, — придумала я в ответ наиболее логичную отмазку из всех. — Точно? — Угу, — боязливо опустила взгляд на хватку Разумовского на своём запястье и нервно сглотнула. — А теперь отпусти меня, пожалуйста… — Ой, прости! Серёжа тут же убрал руку с испуганным взглядом и спрятал её за спину. Почувствовав привкус свободы на губах, я быстрым шагом направилась в комнату, что стала ненадолго моей маленькой цитаделью. Из самых тёмных углов будто поползли чёрные щупальца: они расползлись по светлым стенам и заполнили собой всё пространство. Неприятная тошнота свела желудок, прогнав далеко и надолго утренний аппетит. Буквально на ощупь я доползла до мраморной раковины и, оперевшись о её край руками, взглянула в своё отражение, что встретило меня в зеркале — совершенно растерянное и сбитое с толку. — Неужели мы с тобой медленно сходим с катушек? — трепещущим голосом задала ему вопрос и облизала обветренные губы. Чем больше я начала копаться в воспоминаниях, тем сильнее накатывало неприятное осознание, что сплело между собой несостыковки в этой мутной истории и сняло розовые очки. Долгожданные ответы на вопросы: почему Чумной Доктор категорически отказывался снимать при мне маску; почему не любил, когда я называла его «Олегом Волковым». И, наконец, почему мой мозг видел в Серёже и Птице одного человека… Словно так и должно было быть. Сколько сигналов и намеков кидала вселенная, дабы я, наконец, открыла глаза, но нет! Ира их благополучно игнорировала и позволяла водить себя за нос. Всё же было очевидно с самого начала, начиная с того флакона Хлоргексидина на тумбочке и заканчивая внезапными исчезновениями Серёжи из моего поля зрения. Прямо тогда, когда на сцену выходил Чумной Доктор. Эти двоякие разговоры про добро и зло, игры на нервах и проверки — это всё было частью его плана! Неужели Разумовский как-то и к увольнению Сашки оказался причастен? А Марина Воробьёва… Она же ревновала меня именно к Серёже, а не Птице, однако я даже на эту деталь должного внимания не обратила ввиду некоторых «факторов». И именно от голоса первого она запаниковала в больнице, после чего настоятельно порекомендовала бежать далеко и надолго от этого дурдома. С ней и её психикой он так же безжалостно игрался, как с моей? Одно лишь непонятно: почему же Разумовский в разговорах постоянно сваливал ответственность на своего «друга» и пытался провести грань между ним и Чумным Доктором? Хотел выставить себя в лучшем свете и отвести от себя подозрения, чтобы на него не вышла полиция? Это ведь так удобно, как ни посмотри: Волкова же никто никогда не видел, словно этого человека-невидимки не существовало… Идеальное алиби и чистые руки, аж не придерёшься. Несите этому парню Оскар. — Боже, и что мне теперь делать? — едва слышно простонав от бессилия под нос, взъерошила и так спутанные волосы. — Если Разумовский действительно Чумной Доктор, то… «То что ты сделаешь, Ира? Бросишь, оставив наедине со своими кошмарами, как поступали другие? Или же не нарушить своё обещание и сгоришь дотла в его объятиях?» — задал вопрос внутренний голос. Нет, я не могла убежать. По крайней мере, сейчас. Пока не найду ответ на вопрос, по какой причине Разумовский вёл двойную игру и втянул меня в свои тёмные делишки. Но первым делом мне следовало как-то сбежать из офиса и не вызвать у Серёжи подозрений, что я о чём-то догадалась. Рациональная моя сторона была уверена в его прямой причастности к убийствам. Но та самая, что прониклась тёплыми чувствами к рыжику, искала оправдания и игнорировала очевидные факты. Кинув меланхоличный взгляд на душевую кабинку, на дверцах которой ещё стекали капли, вслух произнесла: — Ладно. Для начала — душ. С остальным потом разберёмся. Я скинула с себя плед и аккуратно сложила его на стеллаж. Затем нырнула в кабинку, плотно закрыв дверцу, и включила воду. Она укутала моё тело, постепенно унося все переживания и гнетущие мысли. За это я и любила воду. Не зря была такая фраза: «Вода — это жизнь». Она действительно давала мне её, успокаивала, расслабляла тело и лечила душу. Я была словно пустым кубком, что до краёв наполнялся живительной влагой. По привычке вобрала в рот воду, прополоскала пересушенное горло и тут же выплюнула, изобразив фонтанчик. Затем взяла мочалку и намылила её гелем для душа. Аромат цитрусов ударил в нос и вновь погрузил меня с головой в чёрный омут, из которого я, казалось, смогла выбраться. Внезапно кожа на лопатках ощутила дуновение прохладного ветерка, что сильно контрастировал с горячей водой. Из-за этого спина покрылась мурашками. Сзади медленно, но слышимо приоткрылась дверца кабинки. — Ч… Что за? Я дёрнулась, будто от удара, и испуганно уставилась через плечо на человека, что сумел подкрасться ко мне необычайно тихо, даже входной дверью не хлопнув. Разумовский стоял напротив меня в одном нижнем белье, опёршись о створку, и наблюдал за мной. Глаза его были скрыты за волосами, но даже через них я ощутила проникновенный взгляд голубых… Голубых же глаз, правда ведь? — Серёжа, какого хрена? — предательская дрожь в голосе была слышна даже после попытки взять себя в руки. — У меня чуть сердце не выскочило! — Прости-прости! Не хотел тебя пугать, — он поднял руки, словно сдавшийся солдат. В стеснении перед его сканирующим взглядом я встала боком и прикрыла грудь руками. Задала закономерный вопрос: — Что ты тут забыл? — Тебя, — я с недоумением изогнула правую бровь. — Я присоединюсь? — З-зачем? Ты же уже мылся, — предложение не на шутку напугало меня. — Тот раз не считается. Хочу с тобой. Я с настороженностью проследила, как Разумовский снял остатки белья и залез в кабинку, в которой с его появлением стало непривычно тесно. Он медленно, даже как-то угрожающе прикрыл створку, не отрывая от меня глаз, с которыми я страшилась сталкиваться один на один. — О… Отвернись, — попросила Серёжу, но, не заметив потуг с его стороны, сама встала к нему спиной. — Не смотри, кому сказала! — Зачем прикрываешься? — искренне и с насмешкой удивился он, будто мои действия веселили его. — Я уже видел тебя без одежды. Сердце с громким стуком упало в пятки, стоило кожей ощутить прикосновения грубых пальцев к лопатке. Будоражащий, неимоверно наглый шёпот, пославший волну мурашек, достиг моих ушей: — В самых ярких красках. Воспоминания вчерашней ночи за секунду пролетели перед глазами. Щёки стали горячими и розовыми, а глаза стыдливо прикрылись, не в силах справиться с накатившим смущением. — Извращенец! — единственное, что я смогла ответить на подобную наглость. — Вот уж не знал, что те, кому нравится любоваться своей обнажённой девушкой — это извращенцы, — Серёжа хохотнул и ловко перехватил мыльную мочалку. — Помочь? Догадавшись, о какой «помощи» он говорил, я неуверенно кивнула. Разумовский аккуратно и, на удивление, нежно водил ею по спине, куда мне было бы трудно дотянуться. Я стояла в ожидании чего-то внезапного и опасного: удара по голове или откровенных домогательств. Однако Разумовский основательно подошёл к своему делу, и в его действиях ничего криминального не прослеживалось. Дабы немного разбавить звуки льющейся воды и шуршания мочалки, я отвлечённо спросила: — Как ты так бесшумно передвигаешься? — Просто не стоит витать в облаках, душа моя, — Серёжа по-особенному протянул моё ласковое прозвище, словно впервые пробуя его на вкус. — Я уберу волосы. Они мешают. Это был не вопрос, а, скорее, небольшое предупреждение. Он одним пальцем смахнул с плеч не особо длинную копну и перешёл к шее. Небольшой массаж смог ненадолго ослабить мою бдительность. — Я серьёзно. Иногда мне кажется, что ты не двухметровый мужик, а мышь, которая крадётся, — я растопырила пальцы и выпучила глаза, изобразив бабайку из детских страшилок. — И выскакивает из углов, пугая меня. — Боишься этих маленьких беззащитных созданий? — по-доброму усмехнулся Разумовский. — Нет. Они не страшные, — заверила я его, так и не найдя в себе сил повернуться к нему лицом. — Обычные вредители и переносчики разных заболеваний, из-за которых в своё время чума и началась. — Это верно. В последнее время что-то много этих… вредителей развелось на улице, — на слове «вредителей» рука рыжика дрогнула — я отчётливо почувствовала это. Боялась ли я Разумовского? Определённо. Что учудит он, если догадается о моих подозрениях? Планировал ли он изначально избавиться от меня как от случайного свидетеля, с которым пришлось вести двойную игру… Как много вопросов, и так мало ответов. Но самый главный: не пожертвуют ли мной как ненужной пешкой в этой многоходовой шахматной партии? Так же, как пожертвует своими подражателями, что в его глазах были не более чем крысами — уличными паразитами. — Ну их здесь всё равно нет, так что можно не переживать. Тем более, ты меня защитишь в случае опасности, — я решила пойти на небольшую манипуляцию и прощупать почву. — Правда ведь? — Правда… — непривычно грустным тоном согласился он, а затем приблизился к уху, коснувшись его губами. — Хорошенько запомни эти слова, и никогда не забывай их. — Оке-е-ей. Запомню их как отче наш. Разумовский удовлетворительно хмыкнул. Внезапно перед моими глазами выросла мочалка, которой он меня намывал. И провокационный вопрос, пославший по телу разряд тока: — Потрёшь теперь мне спинку? Я сам не дотянусь. Хитрый, дьявольский, коварный — такими словами я могла описать голос, звучавший за мной. И он кардинально отличался от того скромного заикающегося голоска, с которым у меня ассоциировался Разумовский. Нет… сейчас со мной разговаривал не он, а Чумной Доктор. Воистину — Ангел и Дьявол в одном лице. — Л-ладно, — неуверенно взяла мочалку и так же нерешительно обернулась. Наши взгляды встретились лишь на секунду, после чего рыжик встал ко мне спиной. Этой секунды хватило, чтобы заметить одну интересную деталь: вместо привычных добрых голубых глаз у Разумовского были две огненные точки янтарного цвета. Особый вид гетерохромии? Или Серёжа имел проблемы со зрением, поэтому втайне носил линзы, что меняли цвет в зависимости от освещения? Я осмотрела его широкую спину с выступающим позвоночником, стараясь не таращиться на то, что находилось у него ниже пояса. В попытке отвлечься от мысли, что передо мной стоял обнажённый мужчина, с которым у меня прошлой ночью был чувственный секс, устремила глаза на камень преткновения — рану над правой ключицей. Осторожно потёрла мочалкой кожу возле неё, дабы не задеть зажившую корочку. Разумовский молчал, никак не комментировал и не направлял, предоставляя полную свободу действий. Но самообладание продлилось недолго, и я как завороженная прикоснулась к его коже на спине. Серёжа рефлекторно дрогнул. — Всё ещё болит? — с неким беспокойством в голосе спросила я, намекая на рубец. — Не особо. Я будто на мгновение перенеслась в тот вечер, ставший для меня и Чумного Доктора роковым: крыша, четыре уёбка в подворотне, кухня, кипящий чайник и медикаменты на столе. Слова, прозвучавшие эхом в сознании, невольно сорвались с полуприкрытых губ: — К счастью, рана неглубокая… — Ничего зашивать не надо. Эти слова… Они точь-в-точь соответствовали тому, что я сказала Птице после оказания первой помощи. Если раньше небольшая доля сомнений и присутствовала, то после услышанного она окончательно канула в лету. Человек, стоявший передо мной, был тем же самым. За маской Чумного Доктора скрывался никто иной, как Сергей Разумовский… Тот, кто ворвался в мою жизнь как ураган, привнёс в неё спасение и погибель. Боль и умиротворение. Любовь и ненависть… — Нам уже привезли кофе и круассаны. И я тебе на полке положил вещи, в которые можешь переодеться, — разрезал воздух мой личный маньяк, чей хладнокровный голос мог превратить меня в ледышку. — Постарайся не задерживаться, иначе оставлю без завтрака. Не оборачиваясь, он спешно открыл душевую кабинку и вылетел из неё, воспользовавшись моим замешательством. Я «очнулась» только тогда, когда Разумовский стоял уже одетый передо мной. — Уже уходишь? — Не буду тебя смущать. Вижу, ты пока не готова к совместному приёму душа. Отчасти он был прав. Однако моя неготовность являлась вовсе не следствием стеснения, а банального страха за свою жизнь. Догадался об этом Серёжа или нет — история умалчивала, но в глубине души я была благодарна ему за этот поступок. — Не заставляй меня ждать, душа моя, — бросил он через плечо и направился к двери. С его уходом я больше не могла стоять на ногах, поэтому сползла по стеклянной дверце кабинки, плотно прижав ладонь ко рту и подавив жалобный вопль. Вода попадала в мои глаза, вызывая частые моргания, а её контраст с прохладным стеклом держал меня на границе между явью и забытием. Что за чудовищная аура окружала этого человека… А его последняя фраза прозвучала скорее как приказ, что не подлежал обжалованию, чем рекомендация…***
— Ира, у тебя всё хорошо? — А? Что? — от вопроса Серёжи мой мозг как монитор компьютера включился после режима «сна». — Ты с меня уже минут пять глаз не сводишь, — объяснил он и коснулся своей мордашки. — У меня что-то на лице? Я чуть не подавилась неприлично вкусным круассаном от данного заявления, чуть не отбросив коньки раньше времени. Даже не заметила, как открыто пялилась на Разумовского в тщетных попытках уловить те аномальные перемены в его поведении. Ничего, как по закону подлости. Хотелось выкрикнуть на весь кабинет: «Я всё знаю, хватит притворяться!» и угрожающе тыкнуть пальцем, хоть никаких подтверждённых доказательств за моими плечами не имелось. Поэтому, проглотив кусок теста и запив его ароматным кофе, я натянула на лице глупую улыбку и выдала оправдание: — Нет, просто… невольно засмотрелась на тебя. Быть таким красивым — это преступление, знаешь об этом? Смутившись внезапным комплиментом, Серёжа отвёл глаза, уставившись на широкоугольный экран с мельтешащей на нём Марго. Он с особой лаской и аккуратностью гладил пятнистую спинку ластившегося на коленках Солнышка, который за последние дни хорошенько так поднабрал в весе. Дорогой корм и забота хозяев творила настоящие чудеса. Я вспомнила фрагмент моей переписки с Чумным Доктором, где тот, имея кардинально противоположную реакцию на животинку, жаловался на подобные проявления ласки. Сердце защемило, отчего стало больно дышать. Как он вообще мог с такой любовью в глазах заботиться о маленьком котёнке, а потом писать мне же, что ненавидит животных и хочет спалить его своими огнемётами? Биполярочка, честное слово… А что, если?.. — Серёж, а у тебя, случаем, нету брата-близнеца? Разумовский, мягко говоря, прихуел с моего внезапного вопроса. Да и я, если честно, тоже. Хотела эту мысль оставить при себе, но тормоз в голове, не позволяющий говорить что не попадя, в этот момент не сработал. Просто разум так завис в попытке разобраться в причинно-следственной связи его действий, что на ум полезли безумные теории заговора про двойников. — Эм, н-нет, — дал он очевидный ответ. — А почему ты решила, что он у меня может быть? — Да так, мысль дурацкая в голову пришла. Забей. Я отмахнулась и присосалась к стаканчику с кофе, не рискнув озвучивать то, что действительно вертелось в моей башке. Конечно, никакого злобного брата-близнеца не существовало — это доказывала рана на плече, которая никак не могла быть на двух людях. Просто иного объяснения кардинально разнящегося поведения Разумовского в маске и без неё я не нашла. — Какие у тебя планы на сегодня? Поедешь в больницу? — поинтересовался Серёжа, быстро забыв про мой горе-вопрос. — Доктор предупредил, что Миша вряд ли сегодня очнётся, поэтому не видит смысла мне сидеть целыми сутками возле его койки, — прохрипела я, проигнорировав желание вырвать котёнка из рук потенциального живодёра. — Мне пообещали позвонить в случае чего. — Значит, мы будем весь день вместе? — с радостной физиономией он подтянул Солнышко за длинное тельце и соприкоснулся с ним носами. Всё моё естество было против данного расклада событий и желало как можно быстрее убежать из этого дурдома на колёсах. Однако рациональная часть сознания понимала, что попытка отдалиться от Разумовского вызовет у него подозрения. Если уже не вызвала… Эта часть также понимала, что если я хотела докопаться до истины, то мне следовало оставаться в поле зрения Серёжи. Первая волна ужаса давно прошла, уступив место здравому смыслу. Он утверждал: мне не причинят вреда, если я буду держать себя в руках, не поддаваясь панике, и продолжу играть слепую дурочку. — Эм… Да, конечно! — против воли подтвердила я его слова. — Чудно! — искренне обрадовался Разумовский и залез ногами на диван, подложив ступню под пятую точку. — Я давно хотел посмотреть с тобой один фильм. Уверен, он тебе понравится. — Жду не дождусь… — Сейчас только кое-что проверю, — предупредили меня. — Марго. — Да, Сергей? — подал голос виртуальный помощник после недолгой спячки. — Есть ли какие-нибудь интересные новости на сегодняшний день? — Уточните детали поиска, — попросила она, сложив ручки в замок в ожидании дополнительных данных. — Интересуют новости, посты и видео, в которых фигурирует моё имя или лицо. — Хорошо, Сергей. Ожидайте. Марго пропала с экрана, но обещала вернуться. Вместо неё появился кружочек, который с каждой секундой стал заполняться, наглядно показывая стадию поиска. Прослушав их разговор, я полюбопытствовала: — Устроил внеплановый экзамен для Марго? — Можно и так сказать. Хочу проверить, как она будет фильтровать информацию, — объяснил мне рыжик с максимально умным видом, не отрывая глаз от экрана. — По-хорошему она должна сейчас просканивать все данные и отобрать то, что соответствует критериям отбора. — Она ищет информацию только в твоей соцсети? — Нет. Во всём интернете. Мои брови от удивления поползли на лоб. Неужели способности Марго стали настолько безграничны, что она могла прошерстить вдоль и поперёк всю всемирную паутину — сайты, фотографии, видео — ради нужной информации? И, судя по тому, с какой скоростью заполнялся кружок загрузки, это ей удавалось максимально быстро. — Поиск завершён. За последние сутки было опубликовано четырнадцать статей, в которых упоминается ваше имя, и три ролика на видеохостинге, — на экране высветились виджеты-ссылки. — Также вчера в 22:13 был загружен пост на странице пользователя «Юлия Пчёлкина». В одной из приложенных фотографий замечено ваше лицо. Мы с Серёжей синхронно переглянулись. На наших лицах читались аналогичные эмоции: замешательство и паника. Словно прочитав мои мысли по одному лишь взгляду, он дрогнувшим голосом приказал чудо-роботу: — Марго, выведи на экран запись со страницы Юлии Пчёлкиной. — Хорошо, Сергей. Загружаю. Теперь наши глаза были устремлены на этот чёртов пост. Сначала меня привлекла лента из нескольких фотографий, а затем и приложенный к нему текст, под которым набралось уже несколько тысяч лайков и комментариев: Дорогие подписчики! Недавно мне посчастливилось оказаться на открытии казино «Золотой дракон», на которое были приглашены все сливки общества нашего города. Уже всем известна печальная участь сие мероприятия: в разгар этого «пира во время чумы» казино было подвержено нападению подражателей небезызвестного Чумного Доктора! Я стала свидетельницей того, как группа людей в масках напала на гостей, обезоружила охрану, но, по счастливому стечению обстоятельств, вовремя подоспел отряд спецназначения. Он задержал нападавших, но некоторым удалось сбежать. Всё произошло слишком быстро, словно атака подражателей Чумного Доктора была санкционирована. К сожалению, сейчас у меня на руках отсутствует весь видеоматериал, который я отсняла из-за неподлежащей восстановлению поломки телефона. Однако успела отправить в облако хранения некоторые фотографии, которые любезно публикую в этом посте. Я обязательно докопаюсь до истины и узнаю, кто стоит за преступлениями Чумного Доктора, и связана ли со всем этим городская полиция. Об их возможном заговоре с линчевателем в маске я подробно рассказывала в своём последнем ролике, с которым вы можете ознакомиться по ссылке внизу. И ещё хочу выразить отдельную благодарность Ирине Орловой, что присутствовала на мероприятии как спутница Сергея Разумовского. Она проявила храбрость, защитив меня от одного из подражателей. Возможно, если бы не она, то я бы не печатала сейчас эти строки. Ставьте лайки, подписывайтесь на мой канал! До встречи в следующих роликах. Всех люблю и обнимаю! В кабинете воцарилось десятиминутное молчание, которое пыталось разбавить урчание мнущего передними лапками плед Солнышка. Я два или три раза перечитала пост Пчёлкиной, каждый раз надеясь на то, что это было несмешным розыгрышем или галлюцинацией. Количество лайков и комментариев пользователей росло буквально на моих глазах, руша все хрупкие надежды. Но самым сенсационным оказалась фотография в ленте, на которой были запечатлены мы с Серёжей: уставшие и раненные после нападения подражателей. На кадре меня держали в объятиях спиной в камере, а мой взгляд был устремлён куда-то в сторону. И когда Пчёлкина успела нас заснять? — Скажи, что мне это мерещится, — попросила Разумовского, с трудом сглотнув ком в горле. — Если мерещится, то и мне тоже, — ответил он отнюдь не утешительным тоном. — Чёрт, только пиара от этой Пчёлкиной мне для сладкой жизни не хватало, — я помяла лицо в попытке прийти в чувство и заметила свой смартфон, что лежал экраном вниз на столешнице. — Теперь страшно заходить на свою страницу… Однако любопытство было сильнее страха. Я открыла соцсеть и перешла на главный раздел, где отображалась вся моя личная информация: ник, дата рождения, количество подписчиков и лайков. На последних двух я задержалась подольше, и с каждой секундой моё лицо сильнее кривилось от чувства безысходности. — Твою мать… — Что там? — запаниковал Серёжа, заметив плескающееся в моих глазах отчаяние. — Ко мне подписалось ещё пять тысяч человек. И теперь под каждой моей фотографией по тысяче лайков, — озвучила ему причину своего паршивого состояния и, прищурившись, тут же удручённо вздохнула. — Кто-то в комментах пишет, походу, с моего универа: интересуются, на каком факультете учусь. — Ну… Это не так уж и плохо… Наверное. Если хочешь, я могу удалить её пост, — предложили мне, когда я откинула телефон куда подальше. — Не надо. Она знает, что мы «тесно» общаемся, поэтому легко догадается, откуда ноги растут, — о том, что из-за этого действия на меня могла политься волна хейта, я умолчала. — Кстати. Она знает о твоём контракте с Хольтом. — Ч… Что?! — чуть ли не завизжал он. — Как ты узнала? — Пока ты шампанское распивал, я времени зря не теряла и пошла на разведку, — с долей гордости пояснила прихуевшему Разумовскому. — Я заметила её в компании того майора — Грома. Они обсуждали Чумного Доктора, и, когда случайно зашёл разговор о тебе, она упомянула контракт. — Чё-ё-ёрт, — взвыл Серёжа и схватился руками за волосы. — Только этого мне сейчас не хватало. — Отставить панику, солдат. У неё нет прямых доказательств, которые могут вывести полицию на тебя, — я выдержала драматичную паузу. — Пока нет. — Я… что-нибудь придумаю. Обязательно, — пообещали мне, угомонившись. — Что-то это не предусмотрел… Скверно. Крайнюю фразу Серёжа произнёс тише намного грубее. Но тут же «переключился», став прежним добрым малым. — Спасибо, что сообщила. Эта информация сильно поможет в будущем. — Надеюсь. Словно почувствовав, насколько мне было паршиво и тяжело на душе, Солнышко оторвался от пледа и подошёл ко мне. Вытянулся гибким тельцем, упёршись лапками в мою грудь, и тыкнул мокрым носиком в щёку. Я издала вымученный смешок и прижала питомца к себе. — Милый, хочешь ко мне на ручки? — я с наслаждением вдохнула его природный запах, смешанный с ароматом кошачьего шампуня. — Скучаешь, наверное, пока меня здесь нет. И какая из нас семья, раз родители живут раздельно, верно, малыш? Кажется, я нечаянно задела особую тему, ибо лицо Разумовского засияло ярче любой небесной звезды. Поёрзав коленками от нетерпения и предвкушения чего-то особенного, он протянул в загадочной манере: — Эм, душа моя… — я перевела внимание с одного рыжего кота на другого. — Помнишь, я тебе про сюрприз говорил? Я озадаченно кивнула, заранее растопырив невидимые иголки в случае нападения. Вряд ли он меня в своём офисном центре прикончит, особенно после вчерашней ночи и утренних двусмысленных намёков. Но всё же… — Думал показать его позже, когда всё будет готово, но теперь не хочу откладывать, — встав с дивана, приглашающе протянул мне руку. — Пошли со мной. — Куда? — А разве это так важно? «Конечно! Вдруг меня затащишь в какую-нибудь комнату, в которую никто никогда не зайдёт, и ножичком по горлу проведёшь» — вспыхнули в сознании язвительные слова. Жаль, что смелости их озвучить вслух не нашла. С усталым вздохом я вложила свою ладонь в его, позволив увлечь себя в неизвестность. На лифте мы доехали до нижнего этажа, который моя персона ещё не успела исследовать. Поэтому даже не представляла, что могло находиться на этом уровне: один из отделов, служебные помещения, сервера, банкетный зал или что-то ещё. Оттого пробудилось дикое любопытство. Впрочем, тут и рассматривать было нечего: почти пустое пространство с голыми серыми стенами и такими же как в кабинете Разумовского красивыми панорамными окнами. Помещение делилось на зоны, разделяясь прозрачными стеклянными перегородками, а также имелась дверь, ведущая в изолированную комнату. Из мебели обнаружила несколько белых стеллажей, парочку тумбочек и настенные антресоли. Унылую пустоту интерьера разбавляли цветочные горшки, подвесные люстры и пушистый ковёр в центре. — Что это за место? — поинтересовалась я, совершив полный оборот на месте. — Этот этаж изначально планировался стать банкетным залом для гостей. На тот случай, если в офисе будут проходить торжественные мероприятия. Однако по итогу он так и остался недоделанным, — рабочим тоном объяснил Серёжа. Пиршества под боком интроверта-социофоба? Are you fucking serious? — И ты, похоже, решил, как его обустроить, раз привёл меня сюда. Разумовский качнул головой, подтверждая мою догадку, и попросил Марго включить на этаже свет. С включёнными светодиодами на потолке стало намного уютнее и светлее. — Когда наши отношения вскрылись из-за тех фотографий и возник вопрос о твоём переезде со съёмной квартиры, я всерьёз задумался над тем, чтобы ты… переехала ко мне. — Чего? — изумилась я. — Ты шутишь сейчас? — Я абсолютно серьёзен, душа моя. Тебе не нужно искать квартиру, — он развёл руками, демонстрируя пространство вокруг нас. — Я обустрою на этом этаже жилую зону со всем необходимым: спальней, ванной и даже кухней! Моя башня будет полностью в нашем распоряжении. Только ты… и я. И Солнышко под боком. Вместе… Невзначай представив подобную картину, я не испытала того же восторга, что и Серёжа. Молодая девушка в огромном многоэтажном здании наедине с подозрительным типом, который имел садистские наклонности и фетиш на чёрные костюмы и птиц. Гениальный план, ничего не скажешь. И, что самое стрёмное — меня просто поставили перед фактом без права выбора. — Ты… х-хочешь, чтобы я переехала прям… сюда? — я опустила указательные пальцы вниз, не веря собственным ушам. — Я уже продумал интерьер, договорился со строителями. Всё сделают быстро, в кратчайшие сроки, — заверил меня перевозбуждённый на радостях Разумовский, но, заметив моё сомнение, расценил его несколько иначе. — Или ты хотела сама выбрать дизайн интерьера? Если так, то только скажи! Сделаем так, как тебе нравится. — Я немного не об этом, Серёж… Он утихомирил свой пыл и осёкся, встретившись с моим беспокойным взглядом. Немного отдышался, так как говорил взахлёб от переизбытка чувств, и одарил грустной, даже разочарованной улыбкой, напоминавшей больше оскал. — Всё-таки поторопился с совместным сожительством, да? — спросил он то ли меня, то ли самого себя, но молчание с моей стороны говорило само за себя. — Проклятье… Повернувшись ко мне спиной, Серёжа шаркающей и дёрганной походкой приблизился к окну. Далее, судя по движению рук, потёр виски. Это действие показалось мне немного угрожающим, как и его дальнейшие слова: — Да уж, не такую реакцию я ожидал. Думал, обрадуешься, но что-то пошло не по плану… — и тут же усмехнулся, а его тело заметно напряглось. Я уже подумала отступить, боковым взглядом нацелившись на приоткрытую дверь, ведущую к лифту, как рыжик громко вздохнул и, выдержав паузу, промолвил едва различимое: — Прости. Что ж, меня не захотели кокнуть за отказ, который пришлось тут же аргументировать: — Переезд к парню — это довольно ответственный шаг, Серёж, который не решается спонтанно за несколько минут, — попыталась я хоть как-то оправдать своё равнодушие, точнее, отсутствие радости. — И я не уверена на сто процентов, готова ли к этому. Готов ли ты со своей… изнурительной работой. — Я готов! — тут же воскликнул Разумовский, развернувшись на сто восемьдесят градусов и сократив расстояние между нами до минимального. — Правда. Пусть и не сейчас, но я готов ждать того момента, когда ты дашь свой ответ и примешь меня и мои чувства. Полностью. — Разве я уже не приняла всего тебя? От моего вопроса голубые глаза наполнились печалью и потускнели, лишившись блеска, а тонкие губы плотно сжались и превратились в кривую линию. Он взял мои руки так бережно и аккуратно, будто боялся сломать. — У каждого человека есть те воспоминания или поступки, за которые боишься получить осуждение любимого и навсегда его потерять, — Серёжа поймал взглядом своё отражение на ближайшей стеклянной поверхности. — Но недоверчивая к людям часть меня… уверена, что ты не отвернёшься и сможешь принять. Интересно, о какой «части» он сейчас говорил? О той самой, что с заходом солнца надевала маску с супер костюмом и вершила правосудие? Почему-то страх перед этим человеком начали пересиливать злость и закравшаяся обида. Всё это время мне нагло врали и вешали лапшу на уши в виде удивительной истории про «спятившего после армии лучшего друга и украденные деньги на костюм». Я многое была готова простить этому Бэтмену недоделанному, но ложь — никогда! — Понимаю. У всех есть свои секреты, не правда ли? — я загадочно улыбнулась одними уголками, сузив глаза. — Ох уж эти чёртовы скелеты в шкафу. У кого-то их так много, что… дверцы вот-вот сломаются. — О чём ты, Ира? — мой ответ удивил Серёжу чуть ли не до трясучки. — Да так, мысли вслух, — отмахнулась я. Осмотрев пространство вокруг себя, я невольно задумалась над тем, что обстановка мне чем-то даже нравилась. Несмотря на отсутствие некоторых вещей, необходимых для человеческого существования, этаж выглядел как полноценная многокомнатная квартира. А вид с её окна завораживал не хуже, чем с окон в кабинете Разумовского. Поначалу я восприняла слова рыжика как попытку привязать к себе так крепко, чтобы у меня не было даже малейшей возможности убежать. Ведь на его территории играли его правила, и я, как драгоценная гостья, должна была этим правилам следовать. Однако сейчас, видя неподдельную грусть в голубых глазах, поступок Разумовского стал трактоваться несколько иначе. И он мог сыграть мне только на руку. — А знаешь… — я окончательно взвесила в голове все «за» и «против». — Я согласна. — Ч-что? Ты сейчас серьёзно? — теперь настал черёд Серёже удивляться. — Ну, да. Я тут подумала и пришла к выводу: зачем, собственно, тянуть кота за хвост? Это всё равно рано или поздно произойдёт, так что незачем терять время. На самом деле, моё решение было обусловлено совершенно другими мотивами. Если я смогу быть как можно ближе к Разумовскому, то быстрее узнаю всю правду. И, чего греха таить, трепещущее сердце стремилось к этому человеку, в его тёплые объятья. Можно сказать, своим согласием я убила двух зайцев одним выстрелом. Серёжа расплылся в улыбке и, не сдержав в себе ураган чувств, прижал к себе настолько крепко, насколько мог. Затем наклонился к моему лицу и осыпал его благодарными поцелуями. — Ты не представляешь, как я счастлив, что ты согласилась! — воскликнул он мне прямо в губы перед тем, как опрокинуть на них град чувственных поцелуев. — У меня чуть сердце в пятки не ушло, когда увидел твой напуганный взгляд. Но теперь я так рад, что мы будем жить вместе! Обрушившаяся на меня волна нежности ввела в некий транс. Первые секунды две хотела отпрянуть от Разумовского, что не позволили его руки, затем решила замереть и дать сделать то, что он хочет. Но стоило почувствовать теплоту и мягкость его губ на своих, как разум, предатель самый настоящий, махнул ручкой и умчался в закат. Я быстро расслабилась в его объятиях и осторожно ответила на поцелуй, прикрыв глаза и отдавшись ощущениям. Правая рука Серёжи плавно поднялась с талии к лицу и обвела пальцами челюсть, случайно или нет задев чувствительный участок кожи возле уха. Стало щекотно, и я улыбнулась сквозь поцелуй. — Меня только мучает один нюанс в нашем совместном сожительстве: как ты его себе представляешь в многоэтажном офисном центре, где куча работников? Сюда же кто-то может зайти ненароком, — спросила я, неохотно оторвавшись от губ рыжика. — Насчёт этого не переживай, всё уже продумано, — с лукавой ухмылкой он взял меня за руку и повёл за собой по этажу. — Сейчас многие сотрудники перешли на дистанционку и, возможно, в скором времени тут останется лишь небольшая часть людей, которые будут контролировать работу серверов. Я также создам на этом этаже надёжную защиту от посторонних: только у нас будет к нему доступ, плюс стены с шумоизоляцией, никто ничего не услышит с других этажей. Слова Разумовского не успокоили меня, а наоборот — ввели в страх. Это смахивало не на защиту, а какую-то тотальную изоляцию. — То есть, если со мной что-то случится ненароком, никто об этом… не узнает? — Марго будет следить за камерами и, в случае чего, вызовет врача и сообщит мне, если меня не будет радом, — попытались утешить меня, а затем развернули лицом к окну, обхватив за талию. — Не переживай. — Довольно… продуманно, — хмыкнула я, неуверенно опустив свои руки на его. — Целый этаж в элитном офисном центре со всеми удобствами и навороченной системой безопасности. То, чего добивался Разумовский… Был отнюдь не райский уголок. Я осознала это только сейчас, смотря на расстилавшийся за стеклом пейзаж. Санкт-Петербург с высоты птичьего полёта, как на ладони. Потрясающий вид. — И только для нас, — шепнули мне у уха и заурчали от удовольствия в густую копну волос. — Да, только для нас… Да… Это не рай. Это была золотая клетка для его любимой пташки, которой он хотел оборвать крылышки… И что самое парадоксальное — я угодила в эту клетку по собственной воле. — Тогда, нужно съездить на съёмную квартиру и собрать вещи, — с трудом произнесла я, осторожно выбравшись из плена Серёжи. — Хочешь поехать сегодня? — Угу. Думаю, на сборы понадобится не один день. Так что я нашла себе занятие на ближайшее время. Разумовский понимающе качнул головой и вновь засиял от радости. — До сих пор не верится, что ты согласилась. Будто это какой-то чудный сон. От его слов сердце болезненно защемило. Было такое чувство, будто я своими руками подписала себе смертный приговор. Невинные ассоциации с башней и запертой в ней принцессой теперь казались не такими уж и невинными. Одно радовало в сложившемся раскладе событий — мне разрешали свободное передвижение по башне и вне её стен. Главное, чтобы его не ограничили со временем. Я тряхнула головой в надежде избавиться от угнетающих мыслей. Кажется, кому-то следовало поменьше читать перед сном книги про харизматичных злодеев и их одержимую любовь к главным героиням. — Мне забрать Солнышко на эти дни или ты присмотришь за ним? — уточнила я, когда мы возвращались на лифте в кабинет Разумовского. — Пусть побудет со мной. Мы с ним уже подружились. Он часто спит на моём животе или сидит на коленях, пока я работаю, — с теплотой ответил он, когда нас пришло встретить упомянутое рыжее чудо. — Главное — не обижай его. — За кого ты меня принимаешь? — слегка возмутился Серёжа, взяв котёнка на руки. «За того, кто наставит на беззащитное животное огнемёты» — хотелось сказать мне. Но вместо этого выдала совершенно другое, что тоже вертелось на языке: — За того, кто может заработаться и забыть наложить корм в миску, — Серёжа показательно надул губы от обиды, а я хмыкнула и захватила сумку. — Ладно, я поехала. Не скучай. — Уже скучаю, — опечаленно признался он и, подойдя ко мне, оставил на уголке губ прощальный поцелуй. — Люблю тебя. — И я… тебя. На этот раз говорить слова любви оказалось в тысячу раз сложнее. Кому я их вообще говорила? Разумовскому или Чумному Доктору? Или им обоим? Меня пугала перспектива, что одна из ипостасей питерского миллиардера окажется фальшивой. Каким он был настоящим: в маске или без неё? Мне хотелось верить в то, что в обоих случаях со мной были искренними, но это в корне противоречило всему здравому смыслу. Намного логичнее допустить вероятность того, что всё наше общение являлось одной большой игрой. Истинное же лицо Разумовского не видел никто и вряд ли когда-нибудь увидит. С этими мыслями я спустилась на подземную парковку, где стояла моя машина. Я выехала на трассу, не став включать музыку, которая всегда сопровождала меня в дороге. Хотелось побыть в тишине, наедине с собой. Но этого мне не дал внезапный телефонный звонок. На экране высветилась Абрамова. — Хэй, Ирэн, привет, — как-то непривычно тихо и тоскливо поприветствовала меня подруга. — Привет, дорогая. Какими судьбами? — поинтересовалась я, вырулив на Каменноостровский проспект. — Ты давно не выходила на связь и я начала… переживать о тебе. С тобой всё хорошо? Я давно не слышала Катю такой подавленной и грустной, отчего поднялась температура тела и чувство стыда. Она не была в курсе многих моих проблем, сообщать о которых, как мне казалось, являлось рискованным мероприятием. Это молчание выливалось во что-то более крупное — обман. Я обманывала её, утаивая о своей связи с Чумным Доктором, тем самым, незаметно выстраивая между нами невидимую стену. Катя неглупая и сразу поняла, что в моей жизни творился лютый пиздец. Я несколько раз в голове попросила у неё прощение, лишь бы как-то притупить пробудившуюся совесть, и ответила: — На самом деле, не очень, Катюш. У меня… небольшие проблемы. — Они как-то связаны с тем, что ты была на открытии казино с Разумовским? — я удивлённо уставилась на экран, где светилась фотография подруги. — Я видела пост на странице Юли Пчёлкиной, на одной из фотографий вы с ним вдвоём стоите. Ты молодец, что спасла её, но почему мне ничего не сказала? — Ты права — всё дело в том чёртовом казино, — я шумно выдохнула и покрепче сжала руль. — Что там произошло? — На открытии помимо меня был дядя, фирма которого, как оказалось, и построила казино. Когда напали подражатели Чумного Доктора, он полез в драку и получил ножевое ранение, — по итогу я сообщила ей о том, что тоже лишало меня сна и покоя уже несколько дней. — О боже! С дядей Мишей всё хорошо? Он жив?! — Абрамова заметно оживилась от моих слов. — Жив, к счастью. Сейчас в больнице без сознания лежит, — не в силах говорить о столь тяжёлой теме и параллельно вести машину, я свернула к бордюру и заглушила двигатель. Ещё не хватало в аварию попасть по невнимательности и рассеянности. — Прости, Кать, что не сказала сразу. Я была на взводе эти дни, от его койки не отходила. Кое-как пришла в себя недавно. — Не извиняйся, я понимаю. Рада, что с дядей Мишей всё хорошо. Обязательно навещу его, когда вернусь! — А когда ты планируешь приехать? — я тут же напряглась от слов подруги. — Как раз сейчас присматриваю билеты на самолёт. Думаю, через три дня, — на пугающем позитиве ответила Абрамова. «Только не это!» — стрельнула в голову мысль. Я не на шутку испугалась возвращения Кати, стоило только посмотреть в окно. На улицах массовые беспорядки: буквально на каждой улице кто-то устраивал драки, поджоги магазинов, грабежи и убийства. И Абрамова собралась приезжать в самую мясорубку, когда из дома боишься выйти?! — Кать, мой тебе совет: повремени с приездом. В городе настоящая дичь творится. С каждым днём становится только хуже, — настоятельно попросила я её, умоляюще глядя на экран смартфона, будто она как-то могла это увидеть. — Лучше вернись, когда всё закончится. — А когда всё закончится? — задала она риторический вопрос, который следовало задавать не мне, а Чумному Доктору. — Не знаю. Но точно не сейчас. — Я, значит, рвусь к ней, несмотря на протесты матери, а она! — взвыла Катя от негодования, а я, в свою очередь, впервые в жизни была на стороне этой женщины. — Вот и послушай свою маму, не геройствуй! Я не хочу, чтобы ты из-за меня рисковала своей жизнью, — мой голос повысился от нервоза и стал грубее. — А как бы ты поступила на моём месте? Я резко замолкла, совершенно не зная, что ответить. Точнее, ответ имелся в наличии, но он в корне противоречил сказанным словам. Абрамова ловко загнала меня в тупик, ведь на её месте я поступила бы абсолютно также: наплевала на всё и помчалась на выручку подруге. Наверное, впервые жизни я возненавидела эту черту наших характеров. — Обо мне не переживай. Я сейчас переехала к Серёже, а он меня точно в обиду не даст, — объяснила я, мысленно молясь всем богам на свете, чтобы мои слова дошли до Кати и возымели нужный эффект. — Оу, ваши отношения вышли уже на такой уровень? — она ехидно хихикнула в трубку, тут же переменившись в голосе. — Ну… Это немного меняет дело. Твоя взяла. Я чуть не выкрикнула во всё горло: «Аллилуйя!». Не знаю, кто именно из богов откликнулся на мои молитвы, но спасибо тебе огромное! Дай бог тебе здоровья! Ой, здесь эта фраза немного неуместна оказалась… Далее я вкратце пересказала подруге всё, что произошло на открытии казино господина Бехтиева, а также про Котова, который каким-то чудным образом оказался моим «лучшим другом». Катя от последней новости прыснула со смеху и минут пять просто ржала как конь в трубку, прокомментировав кратко и лаконично: «Ха-ха-ха! Вот долбаёб!». На такой позитивной и весёлой ноте закончился наш разговор. С задумчивой физиономией, тыкая смартфоном в подбородок, я размышляла над дальнейшим планом действий. Как бы вариант вернуться в квартиру и начать сбор вещей для переезда висел в воздухе, но соглашаться на него желания не возникало. Для ускорения мыслительного процесса пришлось купить в ближайшей кофейне вторую за сегодня порцию рафа. Не знаю, какими чудесными свойствами обладал кофе, но с ним возникло несколько идей: наведаться к Сашке и вытянуть путём пыткой утюгом всю информацию, вернуться в больницу и уточнить у Воробьёвой имя её мучителя. Созрел также третий вариант — самый специфический и, тем самым, самый привлекательный. Он, в отличие от первых двух, мог открыть завесу тайны о причине жестокости Разумовского. Я тут же полезла в Интернет за нужным номером. Набрала его и стала ждать ответа с другой стороны. Спустя три долгих гудка мне ответили: — Детский дом «Радуга». По какому вопросу? — Здравствуйте. Меня зовут Ирина Орлова — я секретарь и доверенное лицо Сергея Разумовского, — представилась я женщине на проводе и нервно постучала по рулю. — Я хотела бы поговорить с вашим директором. Могу подъехать к вам в течение часа? Та опешила и, зашуршав бумажками, попросила повисеть в ожидании. Я услышала, что она с кем-то перешёптывалась на фоне, отчётливо упомянув Разумовского. Спустя минуту она громко кашлянула в трубку, как бы сообщив о своём возвращении: — Да, конечно, подъезжайте! Татьяна Михайловна вас с радостью примет. — Спасибо! Скоро буду, — я тут же сбросила звонок и, заведя автомобиль, вырулила на дорогу, что быстро набрал скорость и помчался к пункту назначения.***
— Здравствуйте, мне сообщили, что приехали из компании Сергея Разумовского. Меня зовут Татьяна Михайловна — я директриса и одна из воспитателей детского дома «Радуга». В холле заведения меня встретила женщина средних лет приятной внешности с собранными в низкий пучок волосами пшеничного цвета. Она была одета в среднестатистический наряд учительницы: брючки со стрелками, рубашку старомодного фасона и приталенный кардиган. Я вновь обвела восхищённым взглядом главный вход здания и, пропустив вперёд местную ребятню, представилась: — Ирина, очень приятно, — мы учтиво кивнули друг другу. — Вы о чём-то хотели со мной поговорить, Ирина? — поинтересовалась женщина, поправив ворот кардигана. Поговорить — это, блять, слабо сказано. Мой визит нёс сугубо поисковой характер, однако не скажу же я ей, что подозревала их благодетеля в серийных убийствах, а здесь искала какие-либо зацепки! Понимая, что улики просто так не свалятся с неба в руки, пришлось за время дороги выдумать причину своего появления, при этом не вызвать подозрений. К счастью, мой статус «личного помощника Разумовского» имел свои плюсы и открывал те двери, которые раньше мне были недоступны. Включив все свои актёрские способности на максимум, я натянула на лицо нужную маску и положила начало своему перфомансу под названием: «Орёл и тернистый путь из хлебных крошек». — Да. Однако пообещайте, что наш разговор не дойдёт до третьих лиц, — попросила я её в заговорщической манере и огляделась. — Мой визит несёт довольно… конфиденциальный характер. Брови директрисы поползли наверх от столь неожиданного заявления. Чего греха таить — я и сама от себя такой убедительной игры не ожидала. Думала, буду трястить от страха оказаться пойманной и выкинутой на улицу за шкирку. Но в нужный момент смогла отбросить все сомнения и выдать твёрдую речь. — Вы меня… заинтересовали, — глаза Татьяна Михайловны зажглись нетерпеливым любопытством. — Хорошо. Даю своё слово, что никто не узнает о нашем разговоре. Пройдёмте? Она приглашающе выставила вперёд руку, и я учтиво качнула головой. Мы начали неторопливый путь по главному холлу детского дома, который я изучила восторженным взглядом. Цивильный современный интерьер, вся ребятня прилично одета в местную форму с красным верхом с чёрным низом. Это место не было похоже на приют для бездомных детей, скорее, на какую-нибудь заграничную элитную школу для вундеркиндов с математическим уклоном. Закончив любование местными красотами, я переключила всё внимание на женщину слева и наш с ней диалог: — Дело в том, что господин Разумовский захотел… взять ребёнка из вашего детдома, — я заметила тень удивления на её лице, но не стала останавливать поток своего пиздежа. — Как его бывший воспитанник, Сергей прекрасно знает, что сиротам нужна родительская любовь и забота. Поэтому он решил осчастливить одного из ваших воспитанников и попросил меня заняться этим вопросом. Директриса молчала долго, видимо, переваривая в голове услышанную информацию. Я уже успела прийти к выводу, что этому бреду сивой кобылы не поверили, что было бы довольно правильно и справедливо. Но для меня — крайне нежелательно. Однако её ступор закончился раньше, чем я надумала свернуть удочки и дать заднюю. На лице женщины разлилась восторженная улыбка, а в глазах заплясали искры. Неужто прокатило? — Ах, какая чудесная новость! — воскликнула она, прижав руки к груди. — Другого от Серёжи я и не ожидала. — Только об этом никто не должен узнать. Это личная просьба господина Разумовского, — вновь повторила я из опасений, что женщина ненароком проболтается, и меня кара божья настигнет за враньё. Если уже не настигла. — Конечно-конечно! Я всё понимаю, — Татьяна Михайловна активно закивала головой, не прекращая лыбиться во все тридцать два зуба. — Давайте продолжим наш разговор в моём кабинете за чашкой чая. — Благодарю, — натянуто улыбнулась я ей и пошла следом против воли. Тем не менее, первая часть плана — проникновение в тыл врага — прошла успешно. Я не вызвала у директрисы подозрений, и потому пришёл черёд для второго этапа — допрос с пристрастием. — Скажите, Татьяна Михайловна, а вы… что-нибудь знаете о детстве Сергея? — так невзначай поинтересовалась я. — Как вы можете догадаться, он не любитель рассказывать о том сложном времени, но мне было бы интересно услышать о его жизни в детдоме. — Сожалею, Ирина, но я ещё не работала во времена, когда здесь рос Серёжа, — я уже успела мысленно разочароваться, но она вдруг затормозила и огляделась, словно вспомнила о чём-то. — Может, на ваш вопрос отвечу не я, а некоторые его вещи, сохранившееся с того времени? Фотографии, грамоты и тетрадки — мы держим всё как память. Негусто, но это лучше, чем ничего. — Было бы славно с вашей стороны. Мы неспешно поднялись на второй этаж по лестнице, где было не менее красиво, чем на первом. Видимо, я приехала к окончанию учебных занятий, ибо в коридорах было полно бегающих детей с портфелями наперевес. — Хорошо тут у вас, — прокомментировала я, махнув рукой. — Да, это всё благодаря Серёже Разумовскому, — лицо женщины тронула тёплая улыбка, будто матери, гордившейся достижениями своего сына. — Он организовал реконструкцию, каждый месяц присылает деньги и подарки ребятам. Святой человек… Ох, если бы она только знала, какие… грешки имелись за спиной этого «святоши», ахуела бы. Я и сама бы не поверила, услышав от кого-то, что сам Сергей Разумовский — гений-программист и благотворитель — на самом деле убийца и разжигатель уличных беспорядков. Подобное казалось возможным лишь в каком-то супергеройском фильме. — Герой нашего времени, не иначе, — с лёгким сарказмом бросила я, на что Татьяна Михайловна, к счастью, не повела ухом. — Вот, кстати, и его вещи, — сказала она и указала вперёд. В том направлении находились две стеклянные витрины. Внутри них лежали старые фотографии, где, преимущественно, засветился рыжик: его выпуск, моменты с походов и утренников. Я даже разглядела снимок с Финского залива, где, по его воспоминаниям, три мальчика гнались за бродячей собакой. А также несколько ветхих тетрадей. На более новых кадрах рядом с Серёжей всегда мелькал темноволосый мальчик со светлыми глазами, и я не удержалась поинтересоваться: — А этот ребёнок рядом с Сергеем… Олег Волков? — Всё верно. До его появления Серёжа всегда один был: постоянно в облаках витал и часто у себя в тетрадках рисовал. А как эти двое познакомились, так сразу стали не разлей вода, — директриса облокотилась рукой о металлические перила. — После выпуска Серёжа поступил в университет, а Олежик в армию ушёл. Счастье, полное штаны — у него действительно существовал лучший друг в детдоме, и меня до конца не наебали с этим волчарой. Да и внешностью мальчик был похож на того парня с фотографии, только на несколько годков младше. — А можно посмотреть… одним глазком? — я указала на местное достояние истории. — Да, конечно! — директриса вытащила из кармана брюк связку ключей и открыла стеклянную створку. Пока она продолжала поверхностно расписывать как школьник у доски ранние годы Разумовского, я внимательно осмотрела несколько снимков, а затем взяла одну из тетрадок. На первых её страничках не было ничего примечательного: лишь математические уравнения и геометрические фигуры. Уже в столь раннем возрасте он любил и умел считать, о чём говорили пятёрки под каждым заданием. Видимо, гениями не становятся, а всё-таки рождаются. Но стоило мне долистать до середины, где все примеры заканчивались и начинались рисунки, как голос моей собеседницы ушёл далеко на задний план и превратился в неразборчивый бубнёж. Я натолкнулась на две мрачные картинки, на которых был изображён испуганный мальчик с рыжими волосами… И огромная чёрная птица с длинным клювом и кроваво-красными глазами. На первом изображении пернатая тварь держала мальчика за горло и душила, а на втором словно проглотила его, слившись воедино… Рыжий мальчик. Вне всяких сомнений, Серёжа рисовал самого себя. И Птица… Птица из его кошмара. Некогда детского кошмара, ставшего реальностью. Чумной Доктор. — Пару дней назад, насколько я знаю, к вам Сергей приезжал, — уточнила я охрипшим голосом и нервно сглотнула, смяв края тетрадки от волнения. — Он… был один? — Да, вы правы, — задумчиво протянула женщина, чей голос ещё слышался неразборчиво, будто из-под толщи воды. — Правда, я так и не поняла, с какой целью он приезжал. Серёжа был чем-то заметно встревожен: просидел несколько часов на самой дальней скамейке в сквере, сам с собой о чём-то разговаривал. А потом молча сел за руль и уехал. Приехал один… Говорил сам с собой. И так же в одиночестве уехал в неизвестном направлении, объявившись лишь на следующий день. — Может, он решил поностальгировать о прошлом? — Татьяна Михайловна хлопнула в ладоши и задорно хохотнула, найдя в поведении Разумовского нечто забавное. — Ох уж эти гении! У таких людей всегда полно странностей. Но на то они и гении, не правда ли? — Верно… Олег… Нет. Птица. Он что — всё это время сидел в Серёжиной голове?.. Внезапно на телефон директрисы пришёл входящий звонок, выдернувший меня из потока мыслей. Все звуки вернулись, а голос директрисы начал звучать чётче. Она одними губами прошептала свои извинения и, повернувшись спиной, с фальшивой приветливостью пролепетала в трубку: — Алло. Ах, да, здравствуйте! Я слушаю вас… — далее активно закивала головой, полностью забыв на миг о моём существовании. Этим данным судьбой шансом я не могла не воспользоваться в своих благородных (как я сама считала) целях. Пришлось включать режим «Блиц — скорость без границ» и импровизировать. И гениальный мозг не придумал ничего лучше, как незаметно для женщины вырвать один из рисунков. К моему везению, скобы оказались непрочными, поэтому операция на тетрадке по удалению нужного листка прошла успешно. Так же быстро я смяла рисунок в комок и запихнула в ворот объёмной рубашки, купленной Разумовским. Татьяна Михайловна сбросила звонок и повернулась в мою сторону ровно в тот момент, когда улика скрылась в недрах моего рукава. Идеальное преступление. — Простите, Татьяна Михайловна, наш разговор придётся отложить, — как можно расстроеннее проговорила я, нахмурив лоб от притворной грусти. — Мне сейчас сообщили о срочном совещании, на котором я обязана присутствовать. — Ничего страшного, я всё понимаю! — директриса ободряюще махнула рукой. — Вам тогда позвонить на днях? — Не стоит! Я сама с вами свяжусь, не переживайте, — торопливо воскликнула я и вложила в её руки тетрадку, помолившись, чтобы она не заметила пропажу. — Провожать меня не нужно, я запомнила дорогу. До свидания! — До… свидания?.. В районе пятой точки включилась торпеда, а я самым быстрым шагом, на который только была способна моя физподготовка, покинула здание детдома и дошла до припаркованного у забора автомобиля. Дрожащими руками повернула в замке зажигания ключ, пробудив свою ласточку от недолгого сна. — Фух, пронесло. Надеюсь, она не додумается позвонить и сообщить о нашем разговоре Серёже, — прошептала я вслух, глубоко отдышавшись. Вытащив из рукава колючий бумажный снежок и расправив его, вновь уставилась загипнотизированным взглядом на глаза чёрной птицы. Именно она заняла все мои мысли, стоило глазам увидеть её в той чёртовой тетрадке. Затем провела большим пальцем по кричащему рыжему мальчику в чреве этого существа, оставив грязный карандашный след на бумаге. Я ошиблась. Серёжа не был Чумным Доктором. Им было то, что пряталось внутри него…***