зеленый чай с персиком

      Наступил тот самый день икс, которого с нетерпением ждали родители, а дети старались оттянуть настолько, насколько это было возможно.       Четверг.       Ренджун разбудил Джемина, который валялся в кровати до последнего, надеясь, что на него ниспадёт манна небесная и весь этот балаган отменят. Но, как бы ни надеялся Джемин, спасительный звонок не прозвенел и ему всё же пришлось с мученическим стоном оторвать себя от кровати. Хуан лишь посмотрел на него с неяркой улыбкой и позвал к завтраку. Они остались жить в одной квартире, хотя вели себя так, будто жили по отдельности.       Кушали омеги в разное время, такие совместные завтраки были редкостью и проходили в спешке и без единой реплики. Спали в разных комнатах, по очереди ложась то на кровать, то на диван в гостиной, а разговоры сошли на нет, ограничиваясь бытовыми вопросами по типу: «Ты сегодня будешь в гостиной?», «Помоешь посуду, пожалуйста? Я не успеваю…».       Утро тянулось невообразимо долго, по крайней мере, так казалось На. Он натягивал на себя тёплый свитер, попутно раздумывая, что бы такого придумать, чтобы его отпустили с этих «адских мучений» и решили всё без него. Ничего путного в голову не пришло, и все его планы полетели коту под хвост, когда зазвонил телефон, а радостный папа на том конце попросил не завтракать, ведь их уже ждали в кафе.       Студент измученно вздохнул, кажется, уже десятый раз за пару минут. В голове противно пищало, отдавая пульсацией в виски. Изнутри поедало чувство неправильности. Омеге казалось, что он совершает ошибку, молча подчиняясь родителям, но голос разума твердил, что выбора у него особо не было. На пихнул всё подальше, и его накрыло чувство вины. Вины за то, что он такой плохой сын, ведь заставлял родителей волноваться и доставлял столько проблем со своими отношениями. Вины за то, что он плохой парень, который не смог сохранить и сберечь то хрупкое счастье, которое дарили ему отношения с Ренджуном. Где-то в районе сердца болезненно сжималось и переходило в ноющую боль, мешающую нормально дышать. Всю дорогу омеги молчали, каждый думал о своём.       В кафе с ними ворковал официант, услужливо подавая меню. Джемин вскользь прошёлся взглядом по страницам и заказал персиковый тарт. Пихать что-то тяжёлое в себя с утра не хотелось, тем более они покушали перед выходом, а паршивое настроение и вовсе отбило желание кушать. С тем, что он будет пить, омега возился чуть дольше и, решая не изменять любимому Starbucks, заказал зелёный чай с жасмином вместо привычной убийственной дозы кофеина. Ренджун на это горько усмехнулся, всеми силами пытаясь не выдать свою ревность. Чай. Зелёный чай. Так пах Джено, и, если На не придал данному факту особого значения, Хуан закипел от гнева. Его душила ревность, волнами поднимаясь в груди. Он хотел отменить заказ за омегу и заставить пить его кофе, ведь обычно Джемин выбирал именно его. Но Ренджуна бы никто не понял…       Беседа за столом обошла младших омег стороной, и они только рады были просто делать вид, что следят за разговором. Хотя оба сидели и скрывали, что им было невыносимо больно. Больно сидеть за этим столом, понимая, что всё это — вынужденная мера перед свадьбой. Больно понимать, что данное событие отнимет у них дорогого человека. Больно осознавать, что трещина в их отношениях становилась уже невыносимой, каждому было больно потерять не только парня, но и просто друга. Друга, который знает тебя лучше, чем ты себя самого. Друга, который поддержит в любую минуту. Друга, который важен и нужен рядом.       У одного из старших омег зазвонил телефон. Ли Тэён ответил на звонок, нежно улыбаясь, и позвал кого-то к ним. Слушая приглушенный голос на том конце, омега хмурился, просил жестче и, видимо, получив утвердительный ответ, улыбнулся и скинул звонок.       — Это Джено, — объяснился он. — Бегает по делам компании, хотел забрать бумаги, но я позвал его к нам. Вы же не против?       Доён и Чону были только за, а младшие омеги замерли, когда к столу подошёл альфа. Он вежливо поздоровался и сел за стол. Тихо диктовал заказ официанту и вежливо улыбался старшим, попутно отвечая на вопросы. Напряжение, исходившее от младших омег, казалось, можно было ощутить физически. Хуан был готов сорваться с места, лишь бы не сидеть с ним за одним столом. С человеком, который отнял у него его Джемина. Карамельный омега понимал, что вины Ли здесь мало, но он, словно ребёнок, просто отказывался это принимать.       На невольно удивился, ведь видеть Джено в кожаной куртке было непривычно, что, как минимум, заставило омегу зависнуть на долгую минуту. Данная реакция не укрылась от альфы, на что тот поднял уголок губ и поспешил ответить на вопрос от папы Джемина. А омега, которого подловили на разглядывании уже во второй раз, сначала смутился, но это чувство быстро испарилось под давлением его раздражения. Джемин бесился с того, каким идеальным был Ли. В нём стремительно зарождалась тихая ярость. Джено был идеален во всём: воспитан, вежлив, хорошо учится, работает, всегда радует родителей, занимается спортом. В общем, мог и успевал всё и везде. Омега не завидовал, нет… Ну, или, может, самую малость, и то самой белой завистью. Ему тоже хотелось, чтобы родители хвалили его или хотя бы могли с гордостью о нём рассказывать. Ему было невдомёк, что родители всегда им гордились за то, что их сын умный, начитанный и знает себе цену. Они всегда гордились им, и не только за его успехи, а за просто так, за то, что он их сын. Любимый сын. Но Джемин хотел, чтобы он сам чувствовал свою значимость — хотел чувствовать, что делает что-то, что заставило бы его гордиться самим собой.       За этими мыслями прошло достаточно много времени, и, когда к нему обратился папа его будущего мужа, он слегка потерялся.       — Джемин, ты хорошо себя чувствуешь? Ты почти не поел, — Тэён звучал и вправду взволнованно, потерянный вид персикового омеги его пугал.       На чувствовал на себе пристальный взгляд альфы и тушевался. Мямлил в ответ, что всё в порядке и он просто летал в облаках из-за того, что не выспался, и опустил глаза. Минут через пять, которые теперь Джемину казались пятью часами, Джено наконец встал из-за стола, сетуя на то, что у него много дел, и извиняясь за то, что не смог провести с ними немного больше времени. Тэён ворчал на него за то, что тот в одной косухе, а сын спешил его успокоить тем, что оставил пальто при входе.       Джемин снова бесился. Слишком идеальный.       Альфа вежливо поклонился, а потом бросил взгляд на будущего мужа. Тот потерялся, а ему в ответ нежно улыбнулись, снова прощаясь, и ушли. Ренджун сжимал под столом руку, да так, что на ладонях оставались следы от ногтей.       Если На был занят тем, что бесился на альфу, то Хуан тщательно следил за заказом Джено. Персиковый чай… Оба заказали что-то с ароматом будущего супруга. Возможно, намеренно, а может, и нет. Как бы то ни было, карамельный омега начинал активную мозговую деятельность.       Истинность в их время была чем-то сродни сказке. В прошлые века, да, истинность была вещью реальной и вполне себе обыденной. Альфа влюблялся, встречал или просто находил омегу, запах которого заставлял внутреннего волка, или по-современному — внутреннее «Я», вилять хвостом и щетиниться на всех, кто посмеет подойти, пробуждая желание защищать и оберегать омегу. Омега же, в свою очередь, чувствовал, что на этого альфу можно положиться, отдать, так сказать, все поводья ему, а также просыпался неясный инстинкт ластиться к нему или желание накормить и показать, что такое забота, домашний очаг и прочее.       Со временем люди перестали уделять истинности так много внимания, как раньше. И потихоньку совсем отошли от традиций прошлого. В современных реалиях люди женились или начинали отношения с теми, чей запах был просто приятен. Истинность стала, как лотерейный билет — несравненной удачей.       Ренджун вспомнил, как слушал рассказы папы об истинности. Сказки, рассказы, даже мультфильмы: всё было построено на истинности. Папа, рассказывая очередную историю, всегда улыбался. Он мечтал, что его сын встретит своего истинного, ведь ему самому понравился Юкхей, их чувства никогда не поддавались сомнению, но истинными они не являлись. До десяти лет маленький омега мечтал встретить истинного альфу, но затем наступил подростковый максимализм, и он перестал строить воздушные замки, а идею об истинности отметал, как сказки для детей.       Сейчас, сидя за столом знаменитого кафе в элитном районе, Хуан проклинал судьбу. Истинность не всегда означала любовь до гроба, но это часто служило толчком к самым искренним чувствам, не зависящим от инстинктов. Но Ренджун видел, какна Джемина смотрел Ли. Китаец понимал, что теперь у него точно нет шансов. Обида жгла изнутри, разгоралась пожаром. Джемин и Джено были истинными — это было очевидно. И от этой очевидности Хуану хотелось выть и рвать на себе волосы. Мечты, желания и планы рушились один за другим. Омега отошёл в туалет, а там, глотая слёзы, зашипел на своё отражение. Китаец видел, что Джемин слишком занят самокопанием, чтобы заметить такую очевидную вещь. Хуану было неприятно, но он всё равно желал своему другу только лучшего.       Он умыл лицо холодной водой, обещая себе обязательно рассказать На об этом интересном факте.       «Он мой лучший друг детства. Он бы сделал то же самое», — эти слова Хуан прокручивал в голове, словно мантру, пытаясь затушить клокочущую внутри ярость и всепоглощающую обиду.       За столом ждали только его. Ренджун постарался придать себе максимально непринуждённый вид, старательно игнорируя настойчивую стреляющую боль в районе груди.       «Сейчас… Сейчас я всё ему расскажу…»       — Инджун-и, этот чай, оказывается, такой вкусный. Почему я его раньше никогда не пробовал?       «Нет… Я не смогу рассказать это ему…»       Омега злился. Перед глазами плыло от непрошенных слёз. Горло болезненно сжималось, и Хуан лишь дёрнул плечом, позорно сбегая от вопроса в прямом смысле этого слова. Морозный воздух привёл его в себя. Омега выдохнул облако пара, успокаивая бушующий океан чувств внутри, когда его дёрнули за руку.       — Что стряслось? — бывший парень выглядел не на шутку обеспокоенным. — Ты что, плакал?       «Я хочу рыдать!»       — Нет, что ты, Джемин-а… Всё в порядке, просто морозный воздух ударил, вот глаза и заслезились… — врал. Врал, не запинаясь.       Ренджун не хотел делать персиковому омеге ещё больнее. Он видел, в каком состоянии находился друг. Делал вид, что не замечал его красных глаз по утрам или не слышал его всхлипы посреди ночи. Хуан упорно не хотел замечать, как напрягался Джемин, стоило к ним подойти Джено или Марку.       Но всё равно Ренджун видел: Джемину тяжело, а он ничего не мог изменить. Да, Ренджун — эгоист. Он оправдывал себя фразой: «Но мне тоже тяжело». Он не хотел помогать, но грустные глаза напротив будили его совесть, которая пряталась за чувством обиды на весь мир. Ему стало тошно от того, что он на протяжении двух с половиной недель просто игнорировал расшатанное состояние своего друга.       «Да, тебе тяжело, ты, эгоистичный дебил. Но представь, как тяжело ему. Он лишился парня, а, в первую очередь, друга. Его сосватали с человеком, с которым он даже не состоит в статусе знакомых. И ты хочешь сказать, что тебе тяжелее?» — внутренний голос бесновался.       — Джемин-а, сколько ты будешь сторониться Джено? Прими его уже, ты же и сам знаешь, что Джено хороший… Ты чего? — Хуану хотелось обнять застывшего на месте Джемина.       — Но… Но ты же обиделся… — персиковый омега запинался.       — Я? Мин-мин, я обиделся на обстоятельства, на судьбу, но только не на тебя. Я всё ещё твой лучший друг, который всегда готов тебя выслушать и поддержать. Не делай себе хуже… Если ты и дальше будешь сторониться Джено, ты никому лучше не сделаешь. Ты не видишь? Он и так старается делать всё ради твоего комфорта…       Его оборвал подавшийся вперёд омега. Хуан почувствовал, как его сжали в объятиях, и невольно улыбнулся.       — Пошли в машину, Ренджун-а, — бывший парень потянул его за руку.       Они ехали в магазин выбирать костюм. Они снова молчали, но это уже была уютная тишина. Минут через десять, казалось бы, приятной тишины, Джемин не выдержал.       — Мне страшно… — он гулко сглотнул ком в горле. — Я боюсь этой ответственности… У меня будет муж… Мне надо будет браться за дела компании, а я ничего не понимаю, понимаешь, Инджун-и? Теория — это одно, а практика — это совсем другое… И… Джено я тоже побаиваюсь… — Ренджун резко втянул воздух от удивления.       — Боишься? Джено? Почему?       — Я же его совсем не знаю, понимаешь? Да, на виду у всех он галантный, добрый, вежливый, а что, если за стенами дома он изверг?       — Джемин…       — А что, если он будет меня бить?! А если будет изменять? Что тогда?! — омега затрясся, а его глаза широко раскрылись. Джемин был испуган, панический страх сжимал горло, а руки дрожали. Да, все эти аргументы были высосаны из пальца, но это не отменяло того факта, что иррациональный страх всё же был. Джемин не боялся самого Джено. Джемин боялся замужества. Он не слышал ничего, кроме своего собственного тяжёлого дыхания и гулкого стука сердца, а глаза перестали фокусироваться на чём-либо.       «Джемин-и… Джемин!».       Словно сквозь толщу воды он слышал своё имя: «Джемин!». Резкое тепло на руках немного, но привело в чувства.       — Джемин-а, ты меня слышишь? — Хуан тряс друга за плечо. В его глазах плескался испуг. Никогда ещё он не видел Джемина таким: испуганным, в панике и готовым опустить руки.       — Я боюсь… — хриплый голос напугал самого персикового омегу.       «Я кричал?»       — Джемин-и, ну ты чего, а? Не стоит этого бояться. Компания? Пфф… Ты один из самых способных людей из всех, что я знаю. Джено? Как его можно бояться, он же и мухи не обидит. Тем более, если Хёк жил с ним и он все ещё жив, значит, твой жених и правда хороший. И к тому же он может помочь тебе с управлением. А если ты совсем мне не веришь, может, всё-таки начнешь налаживать с ним контакт? — у китайца кошки скребли на душе от таких слов.       «Господи, нет, не надо ничего из этого делать! Не слушай меня! Вернись ко мне!» — набатом звучало в его голове. Мысли путали слова, а на языке был привкус горечи. Он собственноручно сеял зерно для чувств в голове и в сердце Джемина. Его На Джемина.       — Правда? Ты так думаешь?       — Конечно.       «Нет, я ни на одну секунду так не думаю…»       — Он правда кажется тебе хорошим парнем?       — Джемин-и, половина университета хочет заполучить хоть капельку его внимания, если не больше половины. Он же идеальный… — Хуан улыбался, но душа его рыдала, захлёбываясь в своих же слезах.       — Ну… Раз ты так считаешь, то можно быть спокойным, — На улыбнулся, снова потянул друга в объятия и пробубнил его в плечо: — Возможно… Нет, не возможно, а точно. Я потерял парня из-за этой свадьбы, но друга они отобрать у меня не смогут. Слышишь, Ренджун-а? Я всегда буду твоим другом, а ты — моим. Мир?       — Мир… — Хуан сморгнул слёзы.       «А что, если я не хочу быть просто твоим другом?»