Клуб девственников

— Думаю, пара тренировок в выходные не помешает. Слизерин в этом году в отличной форме, да и Пуффендуй не отстает, — вернулся к излюбленной теме Гарри. Он был рассеян и не слишком усердствовал над своим домашним заданием. Гермиона была бы счастлива знать, что хотя бы один год ее друг отучится в Хогвартсе без смертельной угрозы, нависшей над его друзьями, им самим или даже целым миром. Если бы только он чуть больше внимания уделял учебе. В конце концов, он замахнулся на должность мракоборца — неплохо бы подготовиться. — Лаванда хочет сходить в Хогсмид в выходные, — обронил Рон. — Хотел бы я предложить, Гарри, тебе и Джинни присоединиться к нам. Но не после вчерашнего. Вчера Рон нечаянно ворвался в спальню мальчиков в самый неподходящий момент и стал свидетелем того, после чего с истеричной ноткой в голосе требовал у Гермионы наложить на него заклинание Забвения. Гарри выдавил из себя извиняющуюся улыбку, а Гермиона бросила на него выразительный взгляд. В каком-то смысле все, что ее в последнее время окружало, было похоже на повторение шестого курса. Гарри, рассуждающий о тактике и стратегии игры, Рон, брюзжащий по поводу отношений сестры, и Лаванда, которая делает все эти милые, приторно-романтичные вещи, после которых их с Роном чмокающие поцелуи звенят на всю гостиную. Гарри провел рукой по волосам, растрепав и без того неспокойную прическу, и с вековой мудростью (и зеленой беспечностью) изрек: — Это Хогвартс. Здесь не так уж много мест. — Не так уж и мало, — сухо заявила Гермиона, вклинившись в разговор. Она единственная все это время писала. И она точно не даст им списывать. — Возможно, — Гарри пожал плечами. — На днях мы спустились в Тайную комнату. (Рон заворчал, не зная то ли ругаться, то ли восхищаться). Но не всегда хочется делать это у стены или на полу. — Фу! Не хочу ничего слышать! — Рон отбросил перо, чем посадил несколько клякс на пергамент Гермионы. — Гарри, — Гермиона подняла на друга убийственно серьезный взгляд и произнесла максимально четко: — Ты волшебник. Используй волшебную палочку. Гарри воспринял ее строгость со всей несерьезностью и расплылся в дурашливой ухмылке. — Уже. Рон все-таки стукнул его в плечо. Гермиона подперла щеку рукой и посмотрела на друзей устало. Гарри сейчас влюбленный дурак, которому наконец-то можно побыть простым школьником. Рон дурак беспечный, не понимающий, что своими бесконечными упоминаниями Лаванды он ее все-таки ранит. Ведь еще несколько месяцев назад они были вместе: боролись со злом, спускались в Тайную комнату (не за тем!), противостояли темным силам, поддерживали друг друга, ломали голову над загадкой крестражей. В общем, были друг другу кем-то вроде семьи. Даже ближе. И пускай они не стали парой, но неужели это все? Пара клякс на пергаменте, рассеянное «Доброе утро» за завтраком с набитым ртом и благодушное похлопывание по плечу перед сложным тестом. Они снова всего лишь два ученика, которые привыкли к компании друг друга. Гермиона обвела взглядом библиотеку, насколько позволяли книжные полки. После уроков народу было порядочно, но это не мешало мадам Пинс блюсти порядок. Пойти, что ли, отыскать Полумну? Или Невилла. Из всех друзей эти двое казались самыми… заземленными. Если так вообще можно было охарактеризовать Лавгуд, которая все время витала в облаках. В дальнем конце прохода за одним из столов обнаружилась светлая макушка Малфоя. Он, к ее удивлению, был один. Давно ли он ходит один? Разве он не должен таскать за собой верную свиту? Гермиона задумалась. А ведь она давно не видела его в компании каких-нибудь прихвостней-подпевал. Если так подумать, с начала учебного года… И еще Гермионе казалось странным, что он ни с кем не встречается. (Не то чтобы она собирала сплетни или интересовалась, но когда заходишь в женский туалет, можешь невольно узнать много нового). Странно, ведь пускай он личность достаточно сомнительных душевных качеств, но точно недурен собой да к тому же сияет родословной и статусом законодателя слизеринских мнений аж с первого курса. Вернее сиял. Гермиона еще раз поглядела туда, где в одиночестве что-то методично выискивает в древнем фолианте Драко Малфой, и вернулась к своим свиткам и своим балбесам. Рон все-таки спрашивал, каково было спуститься в Тайную комнату ради «того самого». … Через два дня вновь оказавшись в библиотеке, но уже в одиночестве (Гарри гонял команду по полю, Рона гоняла по магазинам Лаванда), Гермиона огляделась и, к некоторому своего изумлению, опять обнаружила Малфоя за тем дальним столом. Снова одного. Гермиона выбрала себе место через стол от него, опустив стопку набранных учебников с гулким хлопком. Повесила сумку на спинку стула, уселась сама. Этим самым она показывала, что не собирается обращать на него лишнего внимания, но и сторониться тоже не собирается — после войны она, наверное, имеет право рассчитывать на то, что у нее нет врагов среди однокурсников. Малфой, казалось, не придал ее появлению никакого значения, даже головы не повернул. Вот и славно. Перья скрипели в тишине, порой где-то раздавался скрежет деревянных ножек о каменный пол — ученики вставали и покидали библиотеку, реже появлялся кто-то новый. Но в их тупичке было довольно безлюдно. Гермиона наслаждалась тишиной и возможностью сделать все дела без помех. — У тебя есть чернила? — А? Гермиона обернулась на Малфоя. Он тоже скрутился на стуле и требовательно смотрел на нее через плечо. — Чернила, Грейнджер. У тебя есть чернила? Гермиона нахмурилась и порылась в сумке. В бутыльке еще что-то плескалось. Она показала Малфою, потряся флакон, он поднял руку, подавая знак бросать. Гермиона бросила — Малфой легко поймал. Неудивительно, все-таки ловец. — Спасибо, — без всякой выразительности обронил он, успев уже отвернуться. Гермиона вновь взялась за перо. В тишине прошло еще около получаса. — Так святой Поттер, выходит, все-таки расчехлил свою палочку? О, ну сколько можно? Гермионе до зубовного скрежета надоели шутки про палочки. — Не твое дело, Малфой. Но потом она все же оторвалась от свитка и посмотрела в его сторону. — Тебе не надоело задирать его? Он бросил на нее наглый взгляд. — Это был безобидный вопрос, Грейнджер. Просто тошно уже видеть это на каждом углу. Пускай замечание было справедливым, но не встать на защиту друга Гермиона не могла, а потому произнесла едко: — Можно подумать, тебя это лично задевает. Ты поэтому до сих пор один? Потому что Гарри не тебе достался. Малфой красноречиво фыркнул. — Твои насмешки не достигнут цели, Грейнджер, ведь они далеки от истины. — А какова истина? — она проницательно сощурилась. — Даже будь мы последними людьми на свете, Поттер меня не заинтересует. Так дело только в личности самого Гарри? Любопытно, не потому ли Драко не примкнул к обезумевшей толпе совокупляющихся школьников, что на самом деле имел иные наклонности. — Кроме того, предполагать такое гадко. Не ожидал от тебя подобной низости. — Сказал тот, кто первый спросил про «палочку» Поттера. Малфой не усмехнулся, но приподнял бровь, и заключил: — Туше. На том и остановились. Тем не менее Гермиона не могла не отметить, что заниматься в его (полу)компании оказалось весьма… спокойно. Тихо, но в то же время не усыпляюще монотонно, потому что всегда существовала вероятность такой вот короткой, острой перепалки. Это была приятная альтернатива их с Гарри и Роном беспорядочным попыткам делать домашнее задание вместе. Тем более тишина нужна была ей не только для того, чтобы готовиться к урокам. Быть может, мальчишки до сих пор и витали в облаках, наслаждаясь беспечностью и свободой, но вот она уже думала о будущем. А именно, начала работу над тем, что представит Министерству после выпуска. Законопроект по защите прав домовых эльфов. Автор Гермиона Джин Грейнджер. И пусть утрутся все те, кто считал Г.А.В.Н.Э. бесперспективной блажью. Малфою, неподалеку от которого и разрабатывался сей закон, она об этом, конечно же, не сообщала. Пусть это станет для его семьи сюрпризом. Над чем так усердно трудился в библиотеке сам Малфой, Гермиона не спрашивала, хотя и была заинтригована: как это его умудрилось настолько погрузить в учебу на седьмом курсе? За следующие две недели Гермиона заставала Малфоя в библиотеке трижды — всё вечерами. И так же занимала место поблизости. А в четвертый раз, когда, придя в библиотеку, обнаружила его на привычном месте обложившимся книгами, проиграла собственному любопытству и подсела за его стол. Выкладывая письменные принадлежности, Гермиона все же бросила мельком взгляд на опешившего Малфоя. — Грейнджер, — он скривился и указал в сторону прохода. — Там полно свободных мест. — Это тоже свободно, — возразила она и без промедления обмакнула перо в чернильницу, принимаясь за домашнее задание. Малфой нервно пододвинул книги к себе поближе, но ведь не думал же он, что она сейчас же сунет в них свой нос? Однако от этого обороняющегося жеста ее любопытство лишь сильнее распалилось. — Что изучаешь? — спросила она как бы невзначай. — Не твое дело, — огрызнулся он. Гермиона хмыкнула. Однако уходить Малфой не собирался и с грехом пополам они на час-другой смогли поделить один стол на двоих. Такое удивительно близкое и мирное соседство с тем, кто еще пару лет назад вряд ли остался бы равнодушен к ее присутствию (в самом скверном смысле), порождало массу вопросов, которые она наконец-то могла задать. Это как иметь возможность поговорить с призраком, чтобы разузнать страшные тайны его жизни. — Могу я задать вопрос? — Могу я удержать тебя от него? — крайне безрадостно поинтересовался Малфой, не глядя на нее. Он продолжал неспешно листать книгу, над которой сидел уже битый час. — Вряд ли. Он пожал плечами. Вот оно. Ей практически разрешили озвучить, и Гермиона выпалила: — Если бы ты знал все то, что знаешь сейчас, ты бы стал помогать Волдеморту? Этот вопрос определенно его оживил: Малфой оторвался от книги и посмотрел на нее как на круглую дуру. — А ты думаешь, у меня был выбор, Грейнджер? — ядовито спросил он, только вот на Гермиону все это не действовало. — Наверняка не было, — согласилась она. — Но ты же не станешь отрицать, что вплоть до шестого курса во всеуслышание поддерживал идею чистоты крови. И Гарри слышал, как ты хвастался меткой перед однокурсниками. Носогубные складки живо очертили его недовольство ее аргументами. — Ты ни черта не знаешь, Грейнджер, — прошипел он. Гермиона призвала всю свою деликатность, чтобы не размахивать правотой как дубиной. Очевидно эго Малфоя сейчас ломкое, как первый иней. — Поэтому я и хочу — узнать. — Сиди молча или проваливай. Зачем вообще спрашивать? — Потому что ты помог нам там, в поместье. — Я не… — Ты помог. Точка. Малфой уперся в нее неприязненным взглядом. Но Гермиона не сдавалась, и он потихоньку отошел. — Я не выбирал быть или не быть Пожирателем смерти. Одно дело болтать всякое, о грязнокровках и предателях крови. Но, как выяснилось, оказаться на стороне Волдеморта или даже просто поблизости… Он замолчал, подбирая слова. Или же просто ушел в себя. — Страшно? — предложила Гермиона. Малфой дернул плечом. — Паршиво. Так паршиво, словно еще чуть-чуть и тебя вывернет наизнанку. Есть невозможно, спать тоже. И ничего не сделать. Я не верил в вашу победу, но я хотел, чтобы все закончилось. — Это было… — Гермиона даже приоткрыла рот в изумлении, — так откровенно. — И страшно, — добавила она негромко. Малфой смотрел не на нее, а куда-то вдаль. Он кивнул: ей или своим мыслям, и вернулся к книге. — Спасибо, — зачем-то брякнула Гермиона. — За что? — спросил он, не отрывая глаз от ветхих страниц. — За честность. В следующий раз им удалось пересечься только через неделю. В этот раз Малфой пришел вторым и, к удивлению Гермионы, занял место за ее столом, тяжело опустив стопку на незанятой половине. Мерлин, зачем ему столько книг! Они даже поздоровались. — Грейнджер, — позвал он спустя пять минут. — Что? — А чего у вас с Вислым не сложилось? Гермиона посмотрела на него недобро, хмуро. — Во-первых, он не Вислый, его зовут Рон. Малфой не был впечатлен. — Во-вторых, не твое дело. — У нас в гостиной делают ставки, кто кого бросил, и почему. И лучше бы тебе не знать, какие строят догадки. Не хочешь, чтобы я слегка развеял сумрак сплетен, сгущающийся над твоей головой, и озвучил людям правду? Только, конечно, если правда не хуже предположений. Гермиона недовольно поджала губы. Ну а хотя… Она же ни с кем это не обсуждала толком, даже с Джинни. Гарри только однажды спросил «А что у вас с Роном?», а Гермиона неопределенно пожала плечами и отговорилась обыденным «Не вышло». И да, рассказать Малфою? Гермиона, опомнись! Но почему-то из всего ее нынешнего окружения он больше всего располагал к обсуждению подобных тем. Он единственный, казалось, оставался над ситуацией в царящем гормональном хаосе. Гермиона поглядела по сторонам, никого рядом не было — выходной. Затем склонилась над столом, поближе к Малфою, и, понизив голос, сообщила: — У нас не получилось… ну… То самое. Малфой пренебрежительно фыркнул. — Прости, представил секс с Вислым. Тебе еще повезло, что ничего не получилось. А вот Гермионе смешно не было, ее лицо обиженно вытянулось. — Да брось. Ты же не переживаешь об этом всерьез? Так что, Вислый оказался... вислым? Говорил на подобную тему Малфой отстраненно, по-деловому, не как парни, которые все равно, так или иначе, примеряют ситуацию на себя. А точно врач, безразличный ко всему телесному. А вот Гермиона вспыхнула: эрекция Рона — не то, что она планировала когда-либо обсуждать с Малфоем. — Ничего подобного. Малфой цокнул языком. — Значит Нотт проиграл. — Так вы всерьез делали ставки?! — Я нет, — он равнодушно пожал плечами. — Но многие — да. — Гадость. — Гермиона закатила глаза. — Так выходит, с этим делом не сложилось и вы что, сразу расстались? — А что еще было делать? Только представь, как странно видеть на следующий день человека, с кем безрезультатно пытался… — Она замяла слово «переспать». — А уж тем более продолжать отношения. — Странно расставаться только из-за этого, — вдруг заключил Малфой. — Если ну там, не знаю, нравится вместе проводить время и ходить на свидания, то что, только из-за... этого разбежаться? — Мы не ходили на свидания! — спешно вставила Гермиона, лишь бы сказать хоть что-то. Слышать рассуждения Малфоя об отношениях было о-о-о-очень странно. То ли потому что это Малфой, то ли потому что рассуждения оказались старомодными. Малфой поглядел на нее пристально, а потом прищурился как будто обнаружил зацепку. — Ты хочешь сказать, что Вислый ни разу не догадался пригласить свою девушку на официальное свидание? Неизвестно отчего, но Гермиона готова была провалиться сквозь землю. Она покачала головой, словно воплотился худший ее кошмар: она явилась на урок неподготовленной. Губы Драко растянулись в самодовольной ухмылке. Очевидно поиск привел его к желанным результатам. — Так все-таки я не ошибся, Вислый — ой прости, Рон — полный кретин. Его что, садовые гномы растили? — Ну хватит, — Гермиона обиженно отгородилась учебником. Теперь у Малфоя появился лишний повод позлорадствовать над Роном, а заодно и над ее личной жизнью. И растрепать всем об этом. — Эй, Грейнджер, — позвал он и, когда она соизволила зыркнуть на него, добавил: — Не заморачивайся, никому я не скажу. Я, кстати, тоже ни с кем не спал. И в отличие от тебя даже не пытался. Гермиона не ожидала подобных откровений, но после них ее действительно отпустило. — Почему? Драко сложил руки на груди и пожал плечами. — Может, я не хочу, — проговорил он невыразительно, с пустым лицом. Гермиона даже устыдилась: она-то столько про него успела надумать, но представить, что кто-то просто не хочет, не догадалась. — Это нормально, Грейнджер? — вдруг спросил Драко с плохо скрываемым беспокойством. — Ну… что я не хочу. — Не знаю, — честно призналась она, будучи не менее растерянной. — Я тоже не хотела тогда… с Роном. Да и сейчас не хочу. Кажется, ее слова подарили Малфою подобие почвы под ногами. Он кивнул, опять погрузившись в размышления, и вроде как незаметно почесал левое предплечье. Гермиона часто замечала у него этот вороватый жест. Она открыла рот, чтобы спросить (раз уж сложилась такая располагающая к откровениям атмосфера), но тут послышался шум и подозрительные звуки. Там, за дальними полками, в одном из самых укромных уголков, раздался глухой удар об эти самые полки, затем возня, а после — сладостные, приглушенные стоны. — Мерлина ради, они ведь это не серьезно… — прошептала Гермиона, глядя в направлении звуков. Малфой тоже обернулся и протянул неутешительно: — Не хочу тебя огорчать, Грейнджер, но... — Я позову мадам Пинс! — она вскочила с места. — Погоди, Грейнджер, — Драко достал палочку, на его губах играла меланхоличная улыбка. — Что насчет Соноруса? И мадам Пинс сама сюда примчится. Возмутительными нарушителями спокойствия оказались тихоня Невилл и староста Пуффендуя Ханна Аббот. Гермиона разрывалась между чувством праведного возмущения и жалостью к Невиллу за его позорное изгнание из библиотеки и за угрозы мадам Пинс доложить все профессору Макгонагалл. Парочка также успела напоследок окинуть их с Драко крайне недоуменными взглядами. Гермионе на мгновение стало неловко. Друг будто поймал ее с поличным. Только вот на чем? Она, в отличие от них, всего лишь делает здесь домашнее задание. Малфой же от души повеселился над незадачливыми любовничками, и Гермионе не удалось убедить его не болтать об этом со своими. Еще через неделю-другую, когда они встретились за этим же столом, уже не случайно, а вполне по обоюдному умыслу, Драко, посидев какое-то время и что-то записав на клочке пергамента, протянул его Гермионе. Гермиона покосилась на лист. — Клуб девственников? — уточнила она, прочитав надпись сверху, а ниже увидев единственное имя — Драко Люциус Малфой, и замысловатый вензель малфоевской подписи рядом. — Я знаю, вы, гриффиндорцы, обожаете сбиваться во всякие ордены и отряды. Но я подумал, для ордена или отряда народу маловато, — Драко характерно растягивал слова и говорил ну совершенно серьезно. Гермиона и сама прогнала улыбку с лица. Она приняла документ со всем присущим подобным моментам официозом. — Гермиона Джин Грейнджер, — и расписалась. — Добро пожаловать в клуб, Грейнджер. Они пожали руки. Это конечно не Г.А.В.Н.Э. Но все же.