Дремлющий демон Рида

      Разговор с Дейзи был непродолжительным. Я не ответил на ее вопрос и не обещал перезвонить. Она несколько раз уточняла, чей голос слышала, но я не посчитал нужным отвечать. Не люблю, когда меня пытаются загнать в рамки «здоровых» моногамных отношений. Особенно после разового секса в машине. Это не для меня.       Любые отношения мне чужды.       Я смог успокоить свои мысли. Возбуждение больше не мешало мне двигаться, и я смог спуститься со второго этажа.       — Чаю?       Мисс Петерсон по-хозяйски обследовала ящики кухни. Дверцы хлопали, она явно прикладывала излишние усилия для их закрытия.       — Доводчики.       Белая макушка выглянула из-под открытой дверцы.       — Чё?       О, милая, ну ты же умнее. Что за «чё»? Нет такого слова.       — Шкафы оснащены доводчиками. Нет необходимости стучать.       Стук опять донесся до моих ушей. Она опять хлопнула.       — А я знаю.       Теперь она стояла передо мной. Руки сложены под грудью. Губы сжаты.       Ревность.       — Вы ревнуете, мисс Петерсон.       Тоже складываю руки под грудью, копируя позу на подсознательном уровне. А вы знали, что копирование жестов собеседника улучшают переговоры? Но не с ней.       — Нет! — чтобы соврать, ей пришлось моргнуть пару раз и немного дернуть плечом.       — Лжете, — мой голос спокойный, но я уверен, она слышит насмешку в моем тоне.       — Лгу.       Мисс Петерсон на секунду закрывает глаза и выдыхает.       — А вы знаете, что это грех? — спрашиваю у нее, сам не знаю зачем. Привычка?       Теперь в ее глазах засверкали искры. Ну, давайте. Ответьте.       София кладет ладони на столешницу и немного подается вперед.       — Накажете?       Что, простите?       Боюсь, я весьма спокойно отношусь к такому виду отношений, как доминант и сабмиссив. Но после выхода весьма известной книги число желающих попробовать что-то новое возросло.       — Вторая полка слева. Чай.       Подсказываю нужное направление. На самом деле, чай — отличное решение многих проблем. Заварка, конечно, не смоет мисс Петерсон из моей квартиры, но успокоит мои нервы.       София делает все идеально. Кипяток ошпаривает тонкий фарфоровый чайник, она, конечно, кладет излишне много листьев, но решаю ее не трогать. Пусть заваривает чай. Молча.       Мисс Петерсон немного закусывает нижнюю губу, она слишком поглощена столь банальным процессом. Чайник ставится на подставку, отчего я благодарен ей. Не люблю, когда на дереве остаются круги от посуды. София вновь залезает на стул, на котором сидела утром, облокачивается на столешницу и подпирает щеки.       Словно маленький обиженный ребенок.       В моем доме нет ничего сладкого или, как любят говорить, «к чаю». Чай нужно пить без дополнительных стимуляторов вкуса. Даже без сахара. Практикантка немного качает ногами из стороны в сторону, и смотрит на меня так, будто ждет ответа. Или объяснений.       — Ну и? Пригласили Дейзи?       Вместо ответа я решаю помыть посуду. В раковине стоит хайбол из-под виски и кружка — скорее всего из-под сока. Нет ни одной тарелки.       — Что Вы ели сегодня?       Мой холодильник не богат продуктами, там можно найти немного свежих овощей, питьевой йогурт, в морозилке замороженное мясо. Но судя по посуде, в рационе мисс Петерсон был виски на рассвете и сок на обед.       — Сок. Вы пригласили Дейзи?       По правилам хорошего тона, я должен был ответить с первого раза, не дожидаясь повторения вопроса. Но вот что увлекательно. Я не хочу. Мне нравится реакция практикантки на незнание.       — Сок — это напиток. Это не еда. Закажите себе что-нибудь.       Домываю бокал и разворачиваю его дном вверх на расстеленном полотенце, а сам поворачиваюсь, вытирая влажные ладони.       И замираю: София быстро спрыгивает со стула, проходит мимо меня, почти задевая плечом. Между нашими телами остаются миллиметры, я почти ощутил тепло ее тела. Практикантка хватает мой телефон со стола. Без спроса. Возвращается, в этот раз обойдя стойку, с другой стороны, залезает на стул и улыбается, смотря в экран.       — Он запаролен, — вновь складываю руки на груди, а спиной опираюсь на ребро столешницы.       — Вот это да! — мисс Петерсон театрально удивляется, но даже головы на меня не поднимает.       Я возмущен таким поведением, и судя по движению ее пальцев, телефон давно пал к ее рукам. Несколько секунд она нажимает на экран, потом немного с презрением, удерживая его двумя пальцами, кладет его на стол и разворачивает ко мне.       — Вам тут части тела шлют.       Части тела? В моей голове сразу появляются картинки расчлененного тела, но я точно так давно не избавлялся от жертв. Быстро хватаю телефон и готовлюсь узнать, что меня ждет.       — Грудь?       Смотрю то на экран, то на практикантку.       — Сиськи, — кивает она в сторону телефона. — И часто Вам такое шлют?       Если задуматься, то нет. Роза несколько раз пыталась заинтересовать меня своей обнаженной плотью, но… Кажется, я уже рассказывал вам, что предпочитал видеть ее в поддерживающем белье.       — Сегодня или вообще?       Сам не понимаю, но вновь хочу ее уколоть ее же ревностью. Смотреть, как глаза немного сужаются, как губы надуваются от возмущения.       — Сегодня? — мисс Петерсон скорее не задает вопрос, а переспрашивает с негодованием, но я же не могу упустить возможность.       — Сегодня первый.       Пара хлопков ресницами, и она вновь спрыгивает со стула. Но сейчас она кажется слишком воинственной.       — Что еще из моего гардероба Вы планируете себе присвоить? — до этого я не обратил внимания, так низко я не смотрел. Она надела мои носки. Я не знаю, куда она шла, но теперь она резко остановилась, стоя ко мне спиной. Пальцы сжались в кулаки, и она пару раз их раскрыла, пытаясь справиться с гневом.       О, милая, и это тоже грех…       — Не переживайте, профессор Рид, — она так и стоит ко мне спиной. Моя футболка прикрывает ее ноги до половины бедра. Волосы собраны на затылке… Карандашом? Сначала не верю, но понимаю, от нее можно ожидать всякого. Она поворачивает голову и с хищной улыбкой произносит: — Трусы, так уж и быть, трогать не буду. Предпочитаю без.       И уходит. Куда? Зачем? Заказала ли она себе еду?       На телефон приходит сообщение, сразу после фото груди: «Ну так что? Пойдем вместе?», — и подпись: «Д».       Начинаю испытывать раздражение. Возможно, если бы я все же пошел на это мероприятие, Дейзи была бы в списке возможных «пар». Она недурна собой, хоть уровень ее айкью и ниже среднего, но я же не общаться с ней туда бы пошел. Я ожидал от нее бесполезного напора — это было сразу заметно по ее поведению. Это проблема почти всех женщин. Выдумывать чувства там, где их нет. Например, разовом сексе в автомобиле. Кладу телефон на стол после того, как написал короткий ответ «нет» и отправил адресату.       У окна лежит книга, очевидно, ее читала мисс Петерсон, от того в квартире было так тихо, когда я пришел. Интересно, она опять смачивала палец слюной, перед каждым перелистыванием?       Все же нужно уточнить, ела ли она и заказала ли еду. Прохожу из кухни и:       — Вы уходите?       Я обескуражен. То я не мог выпроводить практикантку, то она стоит обутая. Моя футболка завязана узлом на талии, вчерашняя юбка, которая нуждается в стирке. И мисс Петерсон явно собирается покинуть мою квартиру.       — Огорчены?       Хоть в ее ответе и есть подтекст, голос серьезный: пальцы немного дрожат, и она пытается спрятать это, убирая выбившиеся волосы за уши. Что-то случилось. Не могла Дейзи так повлиять на поведение.       — Что произошло?       Нет, я искренне хочу, чтобы она ушла. Покинула квартиру, мысли. Но я не хочу, чтобы сейчас после того, как она переступит порог, у нее случился рецидив. Я не хочу вновь найти ее «такую» как вчера. Если однажды ей не хватило отваги, чтобы совершить суицид, сейчас она может найтись. Статистика не на стороне мисс Петерсон.       — Звонили из больницы. Брату хуже.       Мы стоим у выхода, я почти уверен, что если она переступит порог квартиры, то мы больше не встретимся. Вчера она была на грани, сегодня ее организм не выдержит повторения.       — Позвоните родителям.       Они точно у Вас есть, брат с ними жил. Эти люди занимались вашими поисками, когда вас похитили. Но по взгляду практикантки понятно, что звонить никому она не будет. Она облокачивается на дверь и прикрывает глаза. Что сейчас я должен сделать? Не пустить ее к брату? Вновь вколоть транквилизатор? Удержать силой?       — Мисс Петерсон, чем я могу Вам помочь?       Я даже сам себе не верю, что произнес это вслух. И она, кажется, тоже. Теперь ее глаза открыты и максимально распахнуты. Наверняка, я выгляжу нелепо. В домашних брюках, босиком.       — Помогите мне…       Избавиться от боли? Помочь добраться? Найти ключи от двери? Чем я могу помочь Вам?       — Помогите поймать его, — она сжимает кулаки, а брови сдвигаются к переносице. — С Вами или без, но я выпотрошу его как праздничную утку. Я вырву ему каждый ноготь. Я намотаю его кишки на руку.       Тьма. То, что я увидел с самого начала. Тьма в ее глазах.       — Вы поможете мне? — мольба, граничащая с приказом.       Помогу ли я тебе стать мной? Купаться в чужом страхе, идеально подрезать голосовые связки, лишая жертву возможности шуметь. Рассказывать перед финалом, что их души не обретут покой. Они будут гореть вечно…       Я могу ей отказать, разорвать все контакты. Уверен, она не будет давить, шантажировать информацией, очевидно, она знает про меня все. Смогу ли я довериться человеку, которого знаю слишком мало? Показать свою вторую сущность. Показать себя настоящего. Снять маски притворства, смыть грим. Стать собой. С ней…