Жертва

      Времени на сборы совершенно не было, а потому до загородной усадьбы де Авилов пришлось добираться на мото-карете, а не верхом на Буре, как это стоило делать состоятельному дворянину. Из-за присутствия Макса взять с собой прислугу так же было невозможно, впрочем, в отличии от Жанны, псайкер был куда больше похож на жителя Коронели, стилем и покроем одежды напоминая служащего дому саванта или даже адепта Администратума. Перед отправкой в путь Виктор уточнил ещё момент, важный для самого Лестера — кроме графа никаких пострадавших нет, а значит, можно хотя бы не переживать за Сибиллу и сосредоточиться на выполнении поручения Агента Трона… Или агентов? Госпожа д’Армант не произвела впечатление человека, ведущего жизнь как у Виктора, даже Хаст был более сдержан и педантичен. Скорей всего, она была лишь ношей, намертво привязанной к псайкеру, неудобством, которое придётся терпеть, пока делу будут необходимы услуги Макса. Но к чему такая излишняя опека?       Сейчас он выглядел несколько лучше, хотя перед посадкой в мото-карету его вырвало чуть ли не на ноги Лестеру, а бледнота и пустой болезненный взгляд красных от напряжения глаз всё ещё привлекали внимание. Но более всего — клеймо, нанесённое на кисть. Вытянув из-за пояса пару мягких кожаных перчаток, молодой аристократ бросил их своему попутчику. — Макс, — на мгновение дворянин сам удивился тому, насколько неуверенным тоном он обратился к псайкеру — надень их.       В его безжизненном взгляде промелькнула искра мысли и, осторожно взяв в руки перчатки, он несколько секунд их внимательно изучал, а затем положил на место. — Нет, — его голос оказался не лишённым сил, но в то же время совершенно беспомощным. Наполненным мрачной обречённостью. — Кондиционирование Псайканы запрещает мне скрывать то, что я являюсь телепатом. — Великолепно. Что ещё оно запрещает? — Использовать мои силы без приказа. Это строжайшее табу. — Но ведь полчаса назад ты его обошёл. — Макс ответил непонимающим взглядом, на что Лестер язвительно ухмыльнулся. — Когда я только вошёл в ту комнату, ты тут же прочитал моё сознание — это было видно по твоей реакции. — Нет, вовсе нет. Просто вы — слишком громко думаете. Я никогда не буду намеренно подслушивать вас, но эхо вашего разума гудит подобно грому. Как и у большинства здесь, — с заметным неудовольствием добавил он. — А ты… Слышал мысли Виктора? — Нет, он содержит их в порядке и дисциплине, а приказа вторгаться в его разум мне не поступало. Но, в любом случае, я не стал бы вам об этом рассказывать.       Дворянин теперь уже благожелательно улыбнулся, однако его собеседнику явно было всё равно и, похоже, что весь этот разговор уже начинал его утомлять. Однако, всё тоже кондиционирование, вероятно, обязывало его послушно подчиняться — это вполне объясняло то, с какой лёгкостью он пошёл за человеком, которому приказали убить его в случае возникновения любого кризиса. — О чём ты можешь рассказать? Мне нужно знать, как тебя представить. — Я санкционированный псайкер Астра Телепатики, — прямо ответил Макс, но увидев, или, скорее, вновь услышав реакцию дворянина, продолжил: — Меня использовали в судебных заседаниях для поиска правды — я проникал в разум обвиняемых, обвинителей, свидетелей. Подобным образом я сопровождал заключение торговых сделок, чтобы подтвердить искренность и открытость намерений. — Все люди одинаковые внутри? — Большинство — да. Низки, мелочны, алчны, завистливы, — словно что-то само собой разумеющееся перечислил Макс. — Иногда мне было сложно отличать обвиняемого и обвинителя. — А ксеносы? Тебе приходилось читать их? — Да. — Псайкер поморщился. — Я не хочу об этом говорить. — Хорошо. — Лестер примирительно кивнул, но не остановил свою череду вопросов. — Что-то кроме судов? — Усмирял рабочих на мануфакторумах, чтобы они были счастливы и довольны. Ещё я подавлял психические колебания внутри улья — с примерно той же целью. — Улья? Всё-таки ты не с Нова Порту. — Элим. Мы — клиенты вашего дома. Первый раз вижу кого-то из Морров собственными глазами, но я видел ваш портрет. — Он на мгновение задумался, а затем взглянул на клеймо Псайканы. — Не думал, что мы когда-нибудь встретимся, ведь телепатов не допускают к людям, принимающим важные решения. — Кондиционированию доверяют во время суда, но не тогда, когда речь идёт о больших деньгах. — Нам никогда не доверяют, — отрезал Макс. — И это правильно. — Поэтому госпожа д’Армант здесь?       Псайкер слабо кивнул, а затем расстегнул камзол, чтобы продемонстрировать спрятанный у самого сердца кинжал. — Не переживайте, когда придёт мой час, последние милосердие я окажу себе сам. Этого тоже требует кондиционирование.       Вид из окна мото-кареты постепенно сменился на бескрайние поля, а затем на редколесье, в котором и располагалась усадьба. О том, что следовало сделать там, Виктор оставил очень простые инструкции: сопроводить Макса на место убийства графа и избежать при этом ненужного внимания. Только вот, как известно — простые вещи всегда оказываются самыми сложными в исполнении. Сам он прибудет позже и проникнет в усадьбу каким-то собственным способом, чтобы присоединиться к Максу.       Было очевидно, что Агент Трона что-то недоговаривает — таково его право и даже обязанность, но осознание этого отнюдь не снимало тревогу, всё ещё терзавшую душу. Дела Виктора грозили соприкоснуться с делами семьи, и как бы сильно этого не желал Лестер, сейчас он отчётливо видел, что никакого хорошего исхода не будет. И что ещё хуже — он сам станет причиной.       К заметному облегчению, охрана пропустила их через ворота — как и полагалось, обученные люди знали Лестера в лицо и для прислуги, независимо от той игры, что вёл ныне покойный граф, он продолжал оставаться наследником их ближайшего союзника. К личности Макса тоже вопросов не было никаких. Но это был проход лишь через первую линию охраны.       У крыльца усадьбы, не считая прислуги, уже находилось около десятка дворян: родственники, клиенты, нахлебники. Не нужно быть телепатом, чтобы понять предмет их бурного обсуждения, но, даже будучи увлечёнными столь животрепещущей темой, они не смогут не заметить появления здесь Лестера Морра. Не говоря уже о внутренней охране поместья, внимательно присматривающей даже за собственной прислугой. Однако, как и положено, просто для бытового удобства, аристократическое поместье обладало множеством входов, в том числе и не публичных. Сам дворянин первый раз был здесь, но он точно знал, кто сможет помочь. Но для этого требуется терпение. — Макс, — тихо обратился Лестер, уйдя с открытого места за живую изгородь, — так, значит, ты что-то знаешь про мою семью и наши дела? — В каких-то пределах — да. Я… — Он на мгновение осёкся. — Работал с нашей аристократией, вашими клиентами, сопровождал некоторые из торговых сделок. — Сможешь назвать наших вассалов и клятвенников? — Самых крупных — да. — Если кто-то будет тебя таким образом проверять, то я разрешаю тебе читать правильный ответ из их разума. И если кто-то спросит, то ты работаешь на мою семью — участвуешь в торговле на Элиме. Это даже почти что правда. Тебя это устроит? — дворянин внимательно всмотрелся в лицо псайкера. — И ничего не нарушит? — Нет, это вполне приемлемо. — И ещё одно, — теперь его взгляд опустился на руку Макса, вновь вызвав ядовитую ухмылку на лице последнего, — если тебе запрещено скрывать свою природу, то хотя бы постарайся не привлекать к себе внимания. Если кто-то узнает, что я привёл сюда телепата — нашему делу конец. А с учётом обстоятельств, возможно, и нам с тобой лично.       Псайкер понимающе кивнул и даже постарался прикрыть клеймо ладонью, впрочем, это отразилось на его лице почти физическим непринятием и раздражением. Лестеру оставалось только догадываться, что сейчас испытывал Макс — в чём выражалась сила кондиционирования, как она проявлялась в его сознании. Дворянину приходилось слышать о Схоластике Псайкане, месте, где санкционируют и обучают псайкеров, чтобы они затем могли служить человечеству. Из того немногого, что на самом деле было правдой, а не придуманными историями, у Лестера сложилось впечатление, что это было что-то похожее на Схолу Прогенум, место суровое, строгое, но всё же благостное, выпускающее из своих стен крепких людей с адамантовой волей, воплощение идеала Человечества. Макс же был сломлен, разбит, истерзан. И не всё из этого было следствием его псайкерского проклятия — в Схоластике Псайканум с ним что-то сделали, что-то поменяли в разуме и сознании, превратив из живого человека в живой инструмент, знающий лишь волю своего повелителя. И всё же, каким бы мутантом Макс не был, что бы он не пережил, внутри у него оставалась душа, требующая свободы воли и уничтожения оков кондиционирования. Лестеру совершенно не требовались телепатические способности, чтобы видеть, как сковывающие волю Макса цепи напряжены и расходятся трещинами. Что будет, если тот, кто всю жизнь подвергался оскорблениям и унижениям, обретёт волю, обретёт контроль над силами, способными вторгаться в разум других людей, уже заочно заклеймённых недостойными? Теперь-то дворянин отчётливо понимал, что именно имела ввиду Жанна. И это же осознание отчётливо читалось во взгляде Макса, безостановочно ведущего борьбу с самим собой.